000
ОтложитьЧитал
Осип простился с братьями, дал им на дорогу два полтинника и наказал, чтоб в случае чего они подали о себе весточку.
Потом подсел к старикам.
Сутулый, но еще бодрый и крепкий Трифон, бывший даже когда-то старшиной, вспоминал крепостное право и рассказывал:
– В наших местах не было лютей управителя Федора Федорыча, из немцев… Большую силу у молодого князя Есупова имел… Князь-то все больше по заграницам жил, редко когда в поместье заглядывал… Вот поди ж ты! По видимости Федор Федорыч из себя был тихоня, никогда лишнего грубого слова никому не скажет – а сколь слез через него пролили! Как что непорядок, так сейчас в книжечку… А потом, глядишь, и взыск. И еще у него манера была: брал он с села молодых парней, которые побойчей, обучал их какому-нибудь мастерству, а потом продавал. Хорошие деньги брал! Вот так-то мой дед двух сыновей лишился… Пять человек их было у него – куда, говорит, тебе столько – одного в рекрута сдали, в двое так и померли где-то у Скопской губернии… Тоже плохо было – работой нас шибко нудил. Мы барщину отбывали, три дня на себя, а три дня на экономию… И того ему мало было. Праздников, окромя воскресения, он не любил. Русский человек – говорит – ленится, любит каждый день праздновать. Вон там за "Белыми Ключами" провал есть, по его приказу выкопали. На Ивана Усекновения гонял народ копать… Вот каков был человек!
– Чего и толковать! – отозвался кто-то. – Хуже немцев не было управителев… У Шадуевых на заводе и посейчас всем командует немец.
– И откуда их столько взялось?
– Откуда? На своей земле тесно, – а у нас приволья много!
– Вот будет война – скоро их владычество кончится…
– Верно! Которого лишнего народу давно пора бы поубавить! – сказал Осип. – Посвободней жить бы стало.
– Все по времени образуется, милачок! – отозвался на его слова Трифон. – Слышал я от старых людей сказ… Когда немец в русскую землю пришел, – был такой Бирон управитель, – то дал Господь этому Бирону виденье. Быть тебе и твоему народу в русской земле два века. А по окончаньи их, претерпите вы за свое зло наказания лютые и рассеетесь прахом на все стороны. Я так полагаю, что теперь два века уже минуло, – и знаменье Божье исполнится…