000
ОтложитьЧитал
Глава 5
Сколько бы жизнь не испытывала раз, все равно напорешься на те же грабли. Как же мы привыкли получать желаемое. Здесь и сейчас. Но, увы, так не бывает. Хоть и живём в век прогресса, вот только по-прежнему каменная эпоха нас оставлять не желает.
Спустя пару дней после выполнения задания, что получил от администратора на Марину, выключил телефон, перед этим отправив сообщение Валерию, что я временно не доступен. Он, конечно, был не в восторге, но, извините, исключили из клуба, значит и я вас игнорирую по полной программе. Единственное, администратор попросил электронную почту, если совсем припрёт, тут пошёл на уступки только потому, что Валерия подставлять не желал. Всё-таки мужик здорово помогает мне, когда прошу о чём-либо. Вот и Маринку закопали, как положено, рядом с её сыном. Сам не пошёл, проводить девчонку, ибо мог подставиться под удар. Администратор зачистил всю имеющуюся информацию о ней, выслав копии документов её родным, что причина смерти – суицид. Теперь нужно очистить свои мозги и выбросить очередную душу из своих мыслей.
Грубо, но такова правда.
Все эти несколько дней ушёл с головой в работу, даже на квартире не появлялся, ночевал в своем кабинете, заперевшись, будто монах, никого не впуская в свои покои. Даже смастерил себе лежак из двух стульев, но в итоге спал на полу, параллельно столу. Ноги почти в дверь упирались, да мне все равно было. После пары таких ночей, тело ныло, хоть какое-то подобие ощущений. Чувствую, что вроде дышу и живу, а насладиться и вздохнуть от облегчения не могу. Просматривая сотни отчётов о различных преступлениях, умом тронуться можно. От ненависти до любви, и наоборот, как любит шутить Леонид Островский, кстати, который обещал мне выделить время в своём забитом графике.
Вернулся недавно из Америки, весь сам не свой, тоже в призрака превращается, а говорить пока не хочет, что с ним произошло, лишь просил не обмолвиться о его нахождении на родине нашим друзьям, видите ли свои руководители запретили въезд домой, а он все равно сюда вернулся, по делам и временно. Мутный наш психиатр, но без него мне совсем херово. Лишь ему известны все мои греховные дела и что связался с клубом. Леонид когда-то сам в нём состоял, давно, а может и продолжает, да только шифруется. Что ж, его право. Но за ним должок, который я намерен получить сегодня. Откладываю от себя дело об убийстве шейха, не дававший мне покоя всю эту неделю, нашёл зацепку. Сука, опять "француз" на глаза попался. Виктор Дебюа заключил сделку с шейхом за несколько дней до его смерти, собственно араб и приезжал целенаправленно к тому. Просмотрел все отчёты, что получил от Степана – анатома, от оперативников, что нашли труп, от криминалистов с фотоотчётами, пробил по финансовым базам состояние счётов. Кстати, деньги на месте, лишь несколько ценных бумаг перешли в законное владение в руки Дебюа. Все чисто и прозрачно – буквально кристально. Но, я не дурак, потому что именно с этого начинались все прошлые преступления, которые волшебным образом архивировались, под грифом "застопорились" – значит в народе "не тронь, тебе дороже".
Вся наша оперативная система продажная до нитки, даже Влад Грозный и тот себя продал, пусть я не поймал за руку, но уверен, как никогда. При его прошлых принципах, до того, как я Женьку, сестру его полюбил, всегда твёрдо стоял на правозащите невиновного. А теперь, непонятно, что у него на уме.
Мой кабинет наполнен моим личным ароматом – запахом табака, опять смотрю на тлеющую сигарету, у которой нитка дыма, как змея струится, поднимаясь к потолку. Прослеживаю за ней, видя, как бело-серая ниточка растворяется, закручиваясь в колечки и испаряется, будто её и не было вовсе. Стряхиваю пепел, чуть обдуваю, чтоб бумага сотлела, а мне достался никотин. Параллельно печатаю смс-ку Леониду "Сегодня. Шли время и место". Друг не заставляет ждать, я тут же получаю ответ: "Без проблем. Кафе напротив твоего участка. Обеденный перерыв". Цыкаю, потому что надеялся на личную встречу без посторонних людей, но хорошо, хоть так согласие дал. Что касается той кафешки, часто поглядывал на неё, в глупой надежде снова встретиться с той девчонкой. Чем зацепила? Вот и намереваюсь выяснить. Вероника меня сторонится, на глаза не попадается, все передаёт через почту или кого-то просит из своих коллег. Будто мне есть дело до неё. Вот только одно, правда есть, хочу выяснить, кем приходится эта вишенка. Идиот, сам от себя фыркаю, потому что дал прозвище этой заучке, вспомнив, как кусочек торта купила с этой ягодой. Вдруг осознаю, что улыбаюсь, мгновенно сажусь прямо, охреневаю от своих мыслей. Но недолго думая, набираю по стационарному телефону саму Веронику. Прямо сейчас вызову на допрос.
– Слушаю, – будничным голосом отвечает, выполняя свою работу секретаря начальника отдела расследования тяжких преступлений. Видимо девчонка не смотрела на определитель и это мне только на руку, потому что не посмеет сбросить звонок, словно ошиблась.
– Зайди, – приказываю ей, а на том конце слышу глубокий вдох со свистом. Что ж, приступим и как следует пройдусь по ней в мозговыносительстве.
Не прошло почти пяти минут, а девчонка уже сидит напротив меня, руки сжала в кулак, положив их на колени, прикрытые юбкой. Сверлит взглядом одну точку на столе, а на меня боится глаз поднять. Щеки залились краской, тело слегка подрагивает. Ждёт, что начну лекцию читать о трахе с Владом, только мне абсолютно похеру перед кем ноги раздвигает. Выжидаю минуту, другую, хочу больше нагнести напряжённую обстановку. Затем хлопаю по столу, и девушка вздрагивает от неожиданности, уставилась испуганными глазами на меня, пытаясь оценить ситуацию и как ею владеть. Только владеть этим концертом буду я.
– Кто та девушка у тебя на рабочем компьютере? – спрашиваю в лоб. Вероника напряглась, посматривает теперь косо. И я вижу, как в ней колёсики крутятся, готовят подходящий вариант ответа.
– Прошу прощения, Максим Ви…, – не даю ей договорить, вскакиваю со стула, а она, наоборот, впечаталась в свой, теперь дрожит основательно, кажется услышал клацанье зубов от боязни.
– Сколько повторять, я – Бесов. Тяжело усваивается, а, Вероника? Или тоже через стол перегнуть, да показать? – скрестил руки на груди, задницей облокотился о край стола, задевая своими ногами ее стопы. Вероника тактично отодвинула стул, увеличивая между нами личное пространство. Всё-таки есть ещё чувство собственного достоинства, аминь, блядь. – Кто та девушка? Третий раз спрашивать не стану, – Вероника поднимает на меня своё красное личико, в котором прочитываю страх с презрением, я же сощуриваю свои глаза и сжимаю губы в тонкую полоску, выражая ожидание. И не дай бог мне ответ придётся не по душе.
– Она моя сестричка двоюродная, – голос получился чуть писклявым.
– Имя, – сам ведь знаю, но решаюсь проверить, вдруг та девушка меня обманула.
– Маргарита, – Вероника кивает головой, отвечая на мой заданный вопрос с подвохом. Сам фыркаю, снова обошёл стол и сел, доставая очередную сигарету, жму на зажигалку, выпуская огонёк. Он опаляет край, втянувшись, выдыхаю прямо на девушку. Вероника стоически принимает облако дыма, даже не закашлялась.
– И? – кручу рукой, словно так призываю к продолжению рассказа. – Дальше, Вероника. Или мне все из тебя выбить?
– Бесов, – чуть прочистила горло, она гордо поднимает свой подбородок, хоть и есть некоторый страх, но переступает через него. Взывая во мне некоторое подобие уважения, что пытается быть на равных. Есть в ней стержень, но какой и на сколько его хватит. Отдел расследований весь в мужиках, по пальцам посчитать девок. Но иногда именно таких со стержнем и не хватает, быстро сдуваются. – Что именно вам нужно знать?
Восторг. Быстро учится. Я ухмыляюсь, предвкушая мигом разделаться с ней.
– Значит, избегает общественности, – констатирую за девушку, придя к логическому выводу.
– Не то, чтобы, – вдруг осекается, прикусывая свои губы, вовсе не в сексуальном плане, а так, как обычно простой человек оговаривается.
– Свободна, – отдаю команду, отмахиваясь рукой. Всей правды сучка не скажет, проще не тратить время на неё, а самому найти ответы. И наконец, поставить точку, вырвать образ глаз Риты из своих кошмаров, смешанных с лицами других, убитых мной людей. – Грозный у себя? – Вероника почти вышла из кабинета и уже начала закрывать дверь, когда я задал вопрос.
– Нет, будет ближе к полудню, – ждёт, поступят ли ещё от меня вопросы. Я принялся за бумаги, складывая в стопку, потому что вбивать в базу не собираюсь, есть один олух, который всё-таки пришёл после вечернего происшествия несколько дней назад. Вероника тихо захлопнула дверь, оставив меня одного. Перед глазами папка с шейхом, на мониторе вся его финансовая подноготная, сзади меня на доске исписаны дела, связанные с "французом". Быстро щелкаю на камеру свои рукописи и стираю с доски, чтобы ненароком кто увидел мои догадки. Спасибо, блядь, научили. Теперь все свои домыслы держу при себе, и уж тем более, если это вновь коснулось Дебюа. Смотрю на часы, что крепко сидят на моем запястье – последний подарок Женьки. В тот злосчастный вечер они были на мне, хоть что-то уцелело. Говорят, подарки в виде часов к скорой разлуке. Сука судьба посмеялась надо мной и показала, насколько эти приметы бывают реальными, или всё-таки совпадение? К чёрту эти размышления, только доводят до кипения внутри, разрывая, итак, моё израненное сердце. Проверяю свои карманы на наличие пачки сигарет, ключи от байка, телефон, затем беру кипу бумаг и выхожу из кабинета, направляясь к парнишке. Завидев меня, он уже зеленеть начал, понимая мой замысел. Но, молодец, встал по стойке смирно и вытянул руки, готовясь принять папки.
– Растёшь, – пытаюсь похвалить, а в горле ком стоит, потому что вдруг вспомнил себя на его месте почти тринадцать лет назад, когда приняли на службу стажёром. Вот откуда ноги растут и вся моя халтура, так это в крови заложено начальником, а теперь я сам издеваюсь над мальчишкой. Ухмыляюсь на это вдруг всплывшее ощущение, что вновь все, как прежде. Парень снова сел и принялся за работу, и только я развернулся, готовый идти по своим делам, молодняк окликает меня.
– Бесов? – я оборачиваюсь, а парень мгновенно побледнел, наверное, я и правда бес или чёрт, что так страх вселяю. Но видимо его смутило моё поведение, ведь обратился, как положено и я спокоен.
– Я слушаю тебя, – смотрю на его бейдж, висевший на груди, называю по имени. – Николай.
Николай что-то в суматохе копается на столе, тратя моё время и терпение, сжимаю уже кулаки, готовый быстро удалиться, пока все целы. Потому что, кто сидел рядом затаили дыхания, ожидая ответа от меня. Наконец, нашёл какую-то папку и суёт её мне в руки.
– Возьмите это дело, пожалуйста, – нервно проговаривает слова, а я офигеваю от его наглости и только собираюсь пару ласковых сказать, он продолжает уже шёпотом, чтобы другие не услышали: – Семья.
Я замер, потому что вдруг сердце ёкнуло, как будто ждало этого момента. Быстро выхватываю папку из рук мальчишки и просматриваю, холодея всем телом. Резко устремляю взгляд на Николая, тот ждёт моего ответа или какого-то другого действия.
– Спасибо за внимательность, – кивком благодарю и ухожу, прихватив дело с собой, прекрасно зная, что нельзя из архива тащить именно гриф "застопорилось". А дело это касается моей семьи, где печатью проставлено на бумаге "заморозить". Хотя сам Грозный мне в ноги молил, что он ни за что его не закроет, пока не найдут виновных в гибели родных людей. Тогда-то он ещё не был начальником, потому что им должен был стать я, но в силу обстоятельств и временного запоя, замена пришла сама собой. Теперь я башку ему снесу, за то, что дал красный свет делу, за то, что не позволил им заняться мне самому, хоть я и ослушался. Но в этой папке есть то, что я давно искал – список подозреваемых. Полный отчёт одного сотрудника, которого нет с нами уже больше года назад. Уволился по таинственным причинам. Я тогда просил его рассказать, что он выяснил и почему сбегает вдруг. Уже не помню его фамилии, но помню тот страх – страх за свою семью, он только что стал отцом. И я его понимаю, сделал верный выбор, надеюсь мужчина жив и здоров, как и его домочадцы. Поэтому, следует правильно расставлять приоритеты, отделяя работу от дома.
Выхожу из участка, осматриваюсь по сторонам, потому что всегда так делаю. Бдительность ещё никому плохого не приносила. Народ торопится по своим делам кто куда. Некоторые погрязли в свои гаджеты, идут и не замечают никого вокруг, полностью ушли в виртуальную реальность. Машины, что в пробке застряли сигналят друг другу, будто от этого движение появится. Придурки. Ещё раз бегло прохожусь взглядом по папке и бумагам в ней, пока на глаза попалось лишь то, что я знаю. В конце документа стоит подпись Грозного, что дал добро на закрытие дела. Сука. Цыкаю, а про себя думаю, что займусь этой швалью, как только переступит пород участка. На колени поставлю и заставлю почувствовать себя настоящим козлом, коим он является уже по факту. Сминаю напополам бумаги и убираю в нагрудный карман своей кожаной куртки с изнаночной стороны. Нервы зашкаливают, замечаю дрожь в руках, разозлился не на шутку. Провожу ладонью по лицу и сразу зачёсываю волосы назад, уже отросли и начали мешать глазам, да и к чёрту. Быстро осматриваю дорогу с двух сторон, перебегаю её и вхожу в кафешку. В нос мгновенно ударяет запах кофе, смешанный с другими: среди которых есть и женские духи. Сканирую помещение, вдруг увижу её, ведь часто студенты здесь ошиваются. Но, к сожалению, а может и нет, Маргариты тут невидно. Удаляюсь в самый дальний угол, чтобы видеть всех, кто входит, а сам будто хищник спрятался в западне и жду подходящего момента к атаке. Руки на стол сложил, сцепил в замок и стараюсь привести мысли в порядок, что касается этой паки, Влада, моего временного исключения из "Марлен", все смешалось в одночасье. Через пару минут входит сам Леонид Островский. Взгляд суровый и меткий, оценивающий. Как робот проходится своим сканером по заведению. От меня не скрылось и то, что теперь друг с бородой и это делает его более похожим на обычного мужлана в пальто, чем дорогостоящего психиатра. Завидев меня, целенаправленно движется ко мне, снимает то самое серое английское пальто и свешивает аккуратно на спинку стула, затем присаживается, по пути жмём друг другу руки.
– Здоро′во, – Леонид кивает головой, затем хватает меню, выбрав первое попавшееся, щёлкает пальцами и перед нами появляется девушка кассирша. Я буквально офигеваю, потому что вроде здесь самообслуживание, но не зацикливаюсь. – Два кофе, пожалуйста, – друг смотрит на бейдж и глазками стреляет в девчонку, а та млеть начинает и таять от его «типо» соблазнительной улыбки. – Элина, – протягивает её имя. Девушка, как собачонка кивает головой и удаляется от нас. Леон смотрит теперь на меня, разводит руками в сторону и подмигивает. – Влияние, Максим, дело только в нём.
– Скорее в манипулировании, – фыркаю от его слов.
– Верно говоришь, – улыбается, как кот, только что вылизавший миску со сметаной, теперь приобретает серьёзность на лице. – Что случилось?
– Маринку убил, – вот так просто говорю другу и смотрю ему в глаза. Леонид сощурился и сжал губы, пробежался по мне, делая свои пометки условно в голове, будто блокнот там встроен.
– Заказная?
– Да.
– Была причина? – интересуется Леонид, и я тихо рассказываю ему события недельной давности: про наркоту, что заметил тронутой, что догадался кто эту сучью дурь тронул, как запретил и просил не самовольничать девушке. Островский внимательно выслушал меня, где-то соглашался, где-то просто сидел молча, никак не комментируя мои действия.
– В общем, администратор не дал никакого выбора, – завершаю и жду теперь вердикта от друга.
– Не вини себя, Макс, – коротко отвечает. Затем достаёт что-то из кармана брюк и протягивает мне, карточку приглашение. – Завтра жду тебя в клубе "Бурлеск" оторвёмся немного и тебе легче станет. Только прошу в запой не впадай. Пойми лишь то, что у всех всегда есть выбор, и только от нас зависит, как мы им воспользуемся.
– А что насчёт той девушки? – спрашиваю у друга, потому что тоже рассказал о каких-то непонятных мне ощущениях при встрече с этой вишенкой.
– Если имеет какое-то значение, то попробуй найти её, – Леонид играет бровями, намекает на хер знает что.
– Иди ты, мог и не комментировать, профессор, твою мать, – ругаюсь на него.
– Ахаха, – смеётся надо мной, параллельно пьёт тот самый кофе, что девушка принесла минут пятнадцать назад, когда как я к своему не притронулся. – Серьёзно, Максим, решать только тебе. – Замолкает и наблюдает за мной. – Кошмары снятся? – интересуется моей больной темой.
– Периодически, – киваю, затем моё внимание привлекают вошедшие студенты и среди них сама вишенка. Опять смотрит только в блокнот, за спиной тубус. Леонид видимо понял, что я увидел что-то знакомое, обернулся, проверяя свою догадку.
– Значит та самая, – констатирует.
– В смысле? – с непонимание уставился на друга.
– Попробуй начать жить, Максим.
– Ты не первый мне говоришь об этом. Но, – я сжимаю в кулак руку и чуть бью по столу, немного привлекая внимание сидящих рядом людей. – Как мне забыть или вычеркнуть из мыслей своих девочек? На кого я буду похож, если просто возьму и начну жить.
Леонид стрельнул своим пронзительным голубым взглядом, пригвождая к месту, и я замолчал.
– Будешь просто тем, кто смог пережить тёмную полосу. Вернуть ты их не сможешь.
– Конечно, тебе легко об этом говорить, – возмущение так и прёт из меня.
– А кто вообще говорит, что легко, Максим, – он делает упор на моё имя, напоминая, что я все ещё тот мужчина, что был раньше, только теперь сломленный и озлобленный. – Просто осуществи задуманное, а потом, если выйдешь оттуда живым, начни новую страницу.
– Значит местьи всё-таки имеет место быть, – намеренно подчёркиваю эти слова, потому что раньше Леонид утверждал обратное, наставляя меня на путь истинный.
– В твоём случае, да, – все также настырно настаивает. – Жду тебя завтра в клубе. А сейчас, мне пора, – смотрит на часы. – Привезут пациентку, общение полюбовное ждёт меня, – коварно подмигивает и кивает в сторону студентов, среди которых Маргарита, и та уставилась на меня – глаза в глаза. Лёгкий румянец покрывает щёчки и появляется улыбка, едва уловимая – робкая, она шустро что-то чертит в блокноте, словно зарисовки делает, затем опускает свои глаза и продолжает раскидисто двигать ручкой, держа в ней свой карандаш.
Леонид хлопает меня по плечу, с ухмылкой на лице, сдавливает плоть через куртку.
– Не теряй время, бес, – вновь играет своими бровями придурок, посылая намёки. – А то глядишь и профукаешь свою вишенку.
– Тебя, кажется, полюбовная пациентка заждалась, профессор, – машу рукой в сторону выхода.
– Ахаха, – только и слышно было, когда он проходил мимо тех ребят, что-то сказав по пути этой девушке. Маргарита мгновенно соскочила, хватая свой тубус и рванула на улицу. Не теряя времени, я устремился в след за ней, как какой-то идиот, желающий узнать, что друг ей сказал.
– Рита, – чуть громче, чем надо кричу ее имя и она, резко затормозив, оборачивается ко мне, а я снова на неё налетаю, сбивая с ног и мы оба падаем, да так, что я отказываюсь сверху на ней. Девушка инстинктивно раздвинула ноги, и теперь мой чуть возбуждённый член упирается ей в промежность. Оба учащённо дышим и смотрим в глаза, искры летят, и не хочется прерывать эту связь. Все вокруг перестаёт существовать, на людей, что обходят нас, на пару бабулек, которые что-то говорят нам: мир замер, а в нем лишь только мы с Ритой. Касаюсь её лица, совершенно наплевав на окружающих и что мы валяется посреди улицы. Наклоняюсь и целую в губы, завладевая ими, а вишенка не сопротивляется, даже притягивает меня к себе ладонями, удерживая за голову. Вкус её губ действительно вишнёвый, смешанный с тортом – сладенькая. Она сначала впадает в эйфорию и тоже отвечает, исследуя меня, а затем резко распахивает глаза и руками отталкивает от себя, засмущавшись. А потом и вовсе почувствовав меня у себя между ног из-за своего ёрзания, и что этот мимолётный поцелуй возбудил, начала брыкаться, сталкивая с себя.
– Максим, – жалобно издаёт звук моего имени, а я, блядь, дрожью покрываюсь от того, как это звучит из её уст, поэтому и не хочу вставать. – На нас смотрят.
– Мне похер, – насмешливо выдаю, улыбаясь ей.
– Встань, придурок, – вот и острый язычок Вишенки, – я лежу на тубусе, мне больно. – А вот теперь не смешно, мгновенно вскакиваю и помогаю девушке подняться.
– Спасибо, – благодарит, чуть сморщившись от боли в спине, поднимает сумку и смотрит своими шоколадными глазами прямо в душу. – А теперь, отвали от меня, – разворачивается и уходит, оставляя меня посреди улицы с непонятными ощущениями и возбуждённым членом в джинсах.