Лесной бал и я

Тут до меня дошёл смысл бабкиных слов, как до жирафа на третьи сутки:

– Какой этой? С поганок? – И опасливо заглянула в свою пустую рюмку.

– Да не бойся, моей наливочкой не отравишься, грибочки свеженькие, сама собирала три годка назад.

У меня громко заурчало в животе и начало что-то подползать к горлу. Я вскочила как ошпаренная и, подлетев к дереву, вырвала.

– Деточка, не бойся, это вы там в вашем мире травитесь разными сушами, а у нас тут и мухомором закусывать можно. Всё нипочём.

Я вытерла рот тыльной стороной руки, снова забыв об этикете.

– Откуда вы знаете про суши в нашем мире? – еле процедила отходя от дурноты.

– Так каждый год в канун Хэллоуина такие же крали как ты к нам заглядывают и рассказывают разное. Чего мы только не узнали уже.

– Ясно, весело вам тут живётся, хотя бы раз в год. И не деточка я давно, пятый десяток уже.

– Это там тебе пятый десяток, а здесь – другое временное исчисление, и тебе тут не больше двадцати.

– Да? Круто! Хоть здесь омоложение, а то уже замучилась по косметологам ходить. А как у вас тут время течёт?

– Например, у нас шестьдесят шесть часов в сутках. И полночь – это не двадцать четыре часа, а тридцать три.

Я задумалась: «Какое–то смешение сказок и время тут необычно течёт, да и числа часов сами за себя говорят, то тёмная сила, то белая. Попала, так попала».

– Да нормально ты попала, не переживай, не съем я тебя, потанцуешь только и домой отправишься, – прошамкала Яга будто мои мысли прочитала, жуя поджаренный мухомор.

– Вы читаете мои мысли?

– Не всегда, только когда малёк перепью, хороша наливочка.

– А как вы время отсчитываете? Палочками или камешками? Или по солнцу?

– Ты что, деточка, совсем нас за первобытных считаешь? – И бабка достала из–под стола песочные часы длинной примерно в тридцать сантиметров, поставила на стол, демонстративно бахнув ими, – вот у нас и часики есть. Высыпался весь песочек, тридцать три часа и прошли. Вот видишь, сыпется? Чуток осталось, несколько часов и наступит полночь. Придёт Он, и вы встретитесь.

– А кто это Он? – волосы на голове снова зашевелились, как змеи у медузы Горгоны.

– Рано ещё тебе это знать. Станцевать вы должны – танец страсти под луной да над праздничным костром.

– Как это над костром?

– Летать вы будете, глупая.

– Ого! Как это летать? Может у вас тут и летают, но я не знаю как это делать, руками хлопать или ресницами, и метлы у меня нет.

– Ты же вся в феях. Они и поднимут тебя в воздух, не сомневайся.

– Какие феи? Где? – и я быстро стала осматривать себя со всех сторон.

– Не вертись, закружишь меня, вестибулярный аппарат уже не тот, что в молодости. Я вырву только что выпитую наливочку, а она приятно согревает все мои внутренние органы. Золотые точки на тебе – это феи. Только маленькие ещё, ждут, когда их нимфа лесная росой начнёт поливать, так они и вырастут.

Я опешила: «Весь этот золотой песок живой! Феи?» Тело и голова одновременно зачесались и мне начало казаться, что они, как блохи кусаются, и вредят.

– Не чухайся, повредишь фей, не принесут они тебя вреда, а наоборот исцелят.

– От чего исцелят? – и я начала перебирать в голове все свои многочисленные болезни: «Запоры, аллергия, бронхиты, геморрой, что же ещё? А – радикулит…»

– Хватит! Всё не исцелят, маленькие ещё.

– Вы и это прочли?

– И это, главное, паранойю твою исцелят, спать по ночам хорошо станешь.

– Ладно, а как это танец страсти? Я не могу с ним сексом заниматься, кто бы Он там не был, у меня есть муж, которому я верна.

– Ох, деточка, ну что ты всё переворачиваешь. Это у вас там только и думают все о сексе, а у нас о большой и чистой любви. Танец страсти, это такой волшебный танец пары Хеллоуина – короля и королевы, который возрождает всех нас, как старые деревья становятся сильными да молодыми, ещё на год. Мы смотрим на вас и питаемся вашими эмоциями счастья, предвкушения, очарования друг другом.

– Как вампиры питаетесь?

– Можно итак сказать, но вы от этого не пострадаете.

– Ага, большой и чистой любви, от которой Кики родилась.

– Кики – добрый ребёнок, и да, она родилась от большой и чистой любви. Я пожалела брошенное дитя и взяла к себе на воспитание. Не смотри, что она такая грязная, купаться не любит. Полгода назад купала её в лоханке, которую водяной подарил, так она так кряхтела и брыкалась, что перевернулась и залила мне всю избушку, теперь сырости много. Грибок расползся по полу, как гадкий плющ, вывести не могу.

– Ясно, тяжело вам с ней приходится, а я лишь бы после этого танца ноги унесла, так как мне новая Кики точно уже не по годам, и муж из дома выгонит.

– Ох, – покачала Яга головой, рассыпая отмершие волосы вокруг. – Пойду – ка я вздремну часок, другой, а то смерть подходит, надо отдохнуть перед возрождением, а там и Он прилетит.

– А мне что делать? – вскрикнула я, одновременно оглядывая молчаливых русалок и лесных нимф.