Амок

На втором фото убитым был тоже мужчина, он сидел на коленях с опущенной шеей на одну сторону, в сочетании с затемневшей запекшейся кровью. Так-с…

Я крутил фотографии, перебирая их между собой, рассматривая детали одежды убитых, вглядываясь в их лица, закрытые глаза, неестественные позы, висящие головы, безжизненные открытые рты.

Макс перебирал документы, смотря на меня искоса, потом облизывая палец, перелистывал их снова и снова. Я протянул Максу фотографии с каменным лицом.

– Держи, когда они были убиты? Какой промежуток между убийствами?

– Первое убийство было сделано 13 сентября в ночь на 14 сентября, второе ровно через неделю.

– То есть 20?

– Да, ровно через неделю, время разное, оба не работали, обычные приезжие, регистрации не имели, что думаешь?

– Местные разборки?

– С отрезанием головы? Зачем так извращенно? Макс ухмыльнулся.

– Местные извращенные разборки. Я вытянул у Макса из папки бумаги и заинтересованно стал их листать.

– Послушай, про помощь я имел ввиду твой профессиональный взгляд, забери папку и все изучи, как будут мысли, я буду ждать. Я думаю, что это не просто «извращенное убийство ради разборок». Макс заглянул мне в глаза, выжидающе гипнотизируя меня своими пронзительными глазами, он нахмурил брови и встал в привычную стойку «полицейского на допросе».

– Я возьму, мне нужно прочитать все, что там у тебя есть.

Макс одобрительно кивнул, похлопав меня по плечу.

– Вот это другое дело, узнаю своего Джонни.

Забрав у Макса папку я кивнул, настроенный на долгий вечер в компании с папкой и виски.

– Я не буду выводить тебя из запоя каждое утро, мне нужна твоя трезвая голова, поэтому возвращайся к жизни, созвонимся завтра, дело срочное, к тому же тебе тоже нужно отвлечься.

– Ты прав, давай вечером ко мне? Может посидим как раньше, переберем возможные варианты?

– Джон, я не могу, поэтому и прошу тебя помочь мне, у меня куча не раскрытых дел.

–Понял, брат, я наберу тебе.

Мы постояли еще десять минут, напряженности между нами никогда не было, после моего приезда из Сирии, Макс даже стал чаще ко мне приходить даже со своим загруженным рабочим графиком, спрашивал о моем самочувствии, предлагал работу и просил помощи в раскрытии дел, в чем, как считал Макс, мне не было равных. С Максом мы распрощались, я побродил еще немного вдоль парка и пошел в сторону дома.

Домой я брёл, не шел, а брёл, медленно всматриваясь в небо, я вспоминал какое небо я видел, после того, как мы передислоцировались в Сирию, смотрел ли я на него в Пальмире и хотел ли смотреть. Не смотрел, я смотрел только на свои руки, слышал только свои уши, был беспощаден и жесток, только так я смог выжить, смог спасти своих ребят. Я смотрел в небо лишь однажды, когда Арам чуть не отрезал мне голову.

Я мотнул головой, чтобы выбросить нахлынувшие воспоминания из головы, боль опять прорезала мои виски.

Домой я пришел отвлеченный и настроенный на помощь, бросив папку в коридоре на стол, я стянул кроссовки, из папки выскочила фотография и приземлилась на пол. Это был второй труп, который сидел на коленях в неестественной позе и смотрел на меня полузакрытыми полупустыми глазами смерти. Я поморщился и поднял фотографию, впихнув ее в папку, но потом достал и присмотрелся. Возле ног мужчины лежал перекошенный скомканный шемаг. Я вытащил вторую фотографию, но ничего нового не увидел, решив изучить материалы, положил ее обратно и побрел на кухню.