Блуждающая душа.
Глава 1
Сознание пришло вспышкой боли в затылке. Перед, закрытыми глазами мелькали звёздочки, голова дико кружилась. Подняла тяжелые веки. В двадцати сантиметрах от лица, серый камень. Руки подняты вверх, и опустить их нет никакой возможности. Я нахожусь в каменном колодце, таком узком, что и дышать полной грудью не получается, и двинуться нельзя. А под ногами не чувствуется опоры. В общем кажется застряла.
Как я попала сюда? Попыталась, напрячь память, и с ужасом поняла, что ничего не помню. То есть абсолютно ничего. Кто я, где я, даже имени своего. От напряжения зашумело в ушах, затошнило, а затылок очередной раз за пульсировал вспышками боли. Открыла рот и попыталась позвать на помощь. Из горла вырвался стон и нечто похожее на жалобное мычание. Подвигала кистями рук, попыталась ощупать онемевшими от долгого нахождения в неестественном положении пальцами стены колодца. Не сразу, но всё же почувствовала камень холодный, шершавый, но обработанный, значит дело рук человеческих. Пошевелила единственное, чем можно было шевелить кроме кистей рук и ступней ног – языком. Создалось впечатление что им я вообще никогда не пользовалась. Стало, по-настоящему, страшно, ведь даже позвать, кого ни будь на помощь я не смогу. Попыталась, опершись о стенки колодца подтянуться, бесполезно. Была ли причина в том, что для этого движения надо задействовать плечи, сейчас плотно зажатые каменными тисками, или в том, что просто не чувствовала мышц не знаю. Некоторое время безуспешно пыталась сдвинуть тело, хоть на миллиметр, всё было напрасно. Стены держали крепко.
Принялась двигать языком. Провела им по внутренней стороне щёк, по верхним и нижним зубам. Свернула в трубочку, как учат маленьких детей логопеды, повторила несколько раз, и поняла, что неимоверно устала. Зато мои труды были вознаграждены, следующие звуки, которые удалось извлечь из непослушного рта более-менее походили на слово. Ещё несколько минут я вновь и вновь повторяла: «помогите», стараясь не обращать внимания, на пульсацию в затылке. Видимо зря. В конце концов, очередная вспышка боли отправила меня в темноту забытья. Очнулась в том же положении, почти ничего не изменилось, только язык болел как будто скороговорку повторяла не меньше сотни раз. Я вновь поворочала языком и неимоверно растягивая звуки выдавила из себя: «по-мо-ги-те». Получилось!
Окрылённая удачей набрала в грудь воздуха, столько сколько позволял тесный колодец и закричала. Крика не получилось, вернее он получился совсем не громким и хриплым. Но всё же это была хоть и маленькая, но победа. Я кричала, уже понимая, что меня никто не слышит. Вокруг царила мёртвая тишина, только нарастающий гул в моей собственной голове да пульсирующая боль в затылке. Я уже потеряла счёт времени, несколько раз проваливалась в темноту, выныривала из неё и снова кричала. Очнувшись очередной раз, почувствовала, как щиплет глаза от осознания бесполезности моих усилий. Вообще то я не рёва, но понимание своей страшной участи заставило всхлипнуть и почувствовать, как обжигая щёки потекли бессильные слёзы. Дав себе несколько минут выплакаться, привела мысли в порядок. Принялась обдумывать своё незавидное положение, в голове возникла мудрёная фраза: «Из каждой безвыходной ситуации существует как минимум пять выходов». Какие выходы есть сейчас у меня? Один я испробовала – кричать, не работает. Другой расслабиться и помереть тихо не напрягаясь, н-да, не хотелось бы. Третий – поднапрячься и всё-таки выбраться, цепляясь… это вряд ли, тела совсем не чувствую. Четвёртый… на этом я застряла и ушибленная голова, видимо, не выдержав напряженной мыслительной деятельности, снова погрузила меня в темноту. Когда очнулась, и собралась уже было продолжить искать выход, до моего слуха донёсся какой-то звук. То, что это могут быть крысы в тот момент даже не подумала. Я, что было сил закричала, и разумеется, снова потеряла сознание.
Сознание вернулось от резкой боли в плечевых суставах, видимо мои руки, наконец, опустили. По щекам тихонько хлопали. Казалось, болела каждая клеточка многострадального тела. Язык отказался двигаться, и я застонала. Где-то над головой раздался облегчённый выдох:
– Слава Матери Всеблагой, – мужской хрипловатый голос.
Я сделала усилие и открыла глаза, только своего спасителя разглядеть не успела. Меня уже подняли на руки, и куда-то несли по тёмному каменному коридору. Над головой мужчины висел едва святившийся шарик, величиной с мячик для тенниса. Он двигался как привязанный и время от времени в его неярком свете были видны серые стены, в некоторых местах покрытые чёрной плесенью. Святящийся шарик… хм, может это свет от фонарика, тогда как то неправильно я его вижу. Странно это всё, но пусть его, сейчас главное я не буду медленно умирать в тесном каменном колодце, зажатая холодным безразличным камнем.
Мужчина шел вперёд, уверенным шагом. Снизу я не могла рассмотреть лицо, жаль, но надеюсь, у меня будет возможность поблагодарить его. Закрыла глаза, сейчас было всё равно, что меня ждёт, главное я жива, а остальное… посмотрим.
– Госпожа! Капитан, она жива? – резкий женский вскрик отозвался в затылке очередной болезненной вспышкой и заставил поморщиться, – капитан, где вы нашли её?
– В, заброшенной части левого крыла, в сливном колодце. Ума не приложу, как она сумела дойти туда, да ещё и провалиться, – мужчина продолжал идти, лишь слегка замедлив шаг.
– В, заброшенной части? – задумчиво переспросила девушка, – но это невозможно. Капитан, вы же сами видели, госпожа и со мной-то уставала очень быстро, когда мы ходили по коридору около комнаты. Она не могла самостоятельно уйти так далеко.
– Не знаю, Мариша. Главный интендант замка уверял меня, что его люди обшарили каждый закуток, ещё вчера. Может они не подумали обыскать заброшенные коридоры. Я и сам -то случайно там оказался, иногда срезаю по потайному ходу, когда посты обхожу. Он как раз около того коридора, где тупик с колодцем выходит, вот я и услышал: «помогите», ещё подумал кого сюда могло занести? Чуть дара речи не лишился, когда леди Лавилию вытащил.
– Капитан, – девушка всё же не поспевая за размашистым шагом мужчины то и дело бегом догоняла его, это было понятно по торопливому стуку ее каблучков, – не могли вы слышать леди. Моя госпожа и говорить то не может, только мычит иногда.
– Да знаю я, сам в недоумении, меня, наверное, Матерь Всеблагая звала, чтоб помочь немощной смог. Я и потом, когда достал не слышал больше не слова, только стонала она сильно, бедняжка.
Со стороны послышался тихий всхлип.
– Ты не плач, девочка, нашлась твоя госпожа, живая и здорова, – мужчина вздохнул, – ну во всяком случае не хуже, чем была. Ты дверь то открой, я её на кровать положу.
Каблучки легко протопали вперёд, раздался щелчок замка и не громкий скрип двери. Я забыла, как дышать, как это не умею разговаривать, только мычу? Да язык был тяжёлый и не поворотливый, но я списывала всё на долгое заточение в тесках колодца… в задумчивости, снова пошевелила языком.
Моё тело аккуратно положили на что-то мягкое. Я открыла глаза и наконец увидела капитана. Здоровый, с широким разворотом плеч с грубыми чертами лица как будто вырубленными из камня, сразу видно воин. Но глаза его с такой нежностью смотрели на девушку, стоявшую рядом со мной, а на губах играла смущённая улыбка.
– Ты это,– он запнулся, и несмело попросил,– выйди вечером из комнаты.
Девушка, стоявшая ко мне спиной, отрицательно закачала головой, и мужчина торопясь продолжил:
– Да не спеши отказываться, никуда мы не пойдём у дверей постоим, поговорим просто, – он с затаённой мольбой заглядывал в её лицо.
– Простите, капитан, не к чему это кто вы и, кто я… – тяжело вздохнув девушка опустила голову, – вы если не трудно лекаря позовите, госпожу осмотреть надо.
– Позову, а вечером всё же выходи, я приду.
Дверь снова скрипнула, закрываясь за капитаном, щёлкнул замок. Мариша вновь тяжело вздохнула и повернулась лицом, смахнула покатившуюся по щеке слезу и подняла на меня красивые ореховые глаза. Девушка имела довольно привлекательную внешность. Правильные черты лица, пухлые чувственные губы, миндалевидные глаза, на смуглом лице. Локон чёрных волос, виднеющийся из-под белого чепца. Высокая грудь, и вообще очень ладная фигура, наряженная в серое платье с белым передником.
Она охнула, встретившись со мной взглядом и покачнулась, опершись спиной о дверь.
– Госпожа, – тихо прошептала, не отрывая от меня взгляда, потом мотнула головой, резко отстранилась от опоры и чуть не бегом подлетела ко мне, – госпожа, – повторила громче, нащупывая мою руку.
Я улыбнулась ей и чуть сжала пальцы девушки:
– Мариша, – мой хриплый шепот заставил её губы растянуться в счастливой улыбке, а глаза наполниться слезами, – голова, затылок…– я выдохнула и закрыла глаза.
Лёгкие пальцы девушки заскользили по волосам и вскоре нащупали больное место, я поморщилась, с трудом удержавшись от стона.
– Госпожа, вас ударили! – воскликнула девушка, отчего в голове опять зазвенело.
– Тихо, – прошептала, – не говори никому… нельзя… -договорить не успела.
Темнота вновь поглотила меня. Губы почувствовали вожделенную влагу, я приоткрыла рот, позволяя влаге смочить пересохшее горло. Услышала облегчённый выдох девушки. Меня приподняли, и я сделала наконец полноценный глоток. Теперь чувствовала себя на много лучше. Открыла глаза.
– Леди Лавилия, как вы себя чувствуете? – Мариша с тревогой всматривалась в моё лицо.
– Хорошо, – прошептала и скользнула взглядом по комнате.
Серые каменные стены, небольшое зарешодчатое оконце, камин с потрескивающими в нём дровами, небольшой стол, один край которого заставлен всевозможными склянками с разного цвета жидкостями. Табуретка с тазом и кувшином, видимо для умывания. Пара стульев, сундук в углу, ну и та кровать, на которой я сейчас лежала. Мрачненько так. Вот оказывается, как живут леди. Судя по ощущениям, меня обмыли и переодели.
– Лекарь приходил, пощупал руки и ноги, сказал, что всё с вами нормально. Я о шишке ему говорить не стала, но может стоило…– девушка, оставив меня принялась что-то разводить в металлической кружке, – может примочки какие-то нужны.
Я подняла руку, чтобы ощупать самой пострадавший участок. Поняла, что мои мышцы по плотности представляют густой кисель. Но всё же пальцы нащупали здоровенную шишку.
– Холодный компресс надо, – хрипло прошептала.
Девушка обернулась и охнула.
– И поесть бы ещё, слабость…– продолжила я, возвращая руку на одеяло.
– Поесть?! – девушка обрадовалась, да, конечно, я сбегаю сейчас на кухню, только вот давайте сначала лекарство выпьем, – она присела возле меня с металлической кружкой, в которой что-то разводила.
– А, для чего оно? – я попыталась подняться, но сил не хватило.
Мариша поддержала мою спину помогая приподняться:
– Господин Кунс делает специально для вас, вы все четыре года пьёте его для поддержания сил. Он и сейчас сказал, напоить вас первым делом как очнётесь, а то вы больше суток его не принимали, – к моим губам прислонился холодный край кружки.
Я отклонилась, не спеша пить, что-то останавливало меня. Странный этот лекарь, другой бы сидел у кровати своей пациентки, пока не очнулась бы, а этот распоряжения дал и ушел. Судя по разговору, я больше суток провела в том злощасном колодце, а лекарь утверждает, что всё нормально. Да у меня элементарно после такого приключения как минимум обезвоживание должно быть. И осмотр этот… и лекарство… четыре года… Ох, как-то всё это…
– Постой, – попросила я девушку, – лучше чистой воды дай, пить хочется.
– Но господин Кунс…– Мариша встретила мой хмурый взгляд и потупилась, – да леди.
Мне дали напиться вдоволь, и дышать сразу стало легче. Теперь я решилась задать вопрос, который меня беспокоил.
– Скажи, Мариша, а лекарь голову даже не щупал?
Девушка закусила губу:
– Когда он уходил я спросила, не будет ли он осматривать голову госпожи, а он сказал, что вашей голове хуже быть просто не может.
– Вот, значит, как, – в задумчивости протянула я.
– Он царапины на руках у вас смазал и ушел, – кивнула девушка, – я на кухню пойду, – она подхватила небольшую корзинку и быстро ушла, щёлкнув напоследок замком.
Я задумалась. Странно и непонятно, буквально всё, что происходит вокруг меня. Лекарь, даже после подсказки служанки не стал осматривать голову, тогда как врач должен в первую очередь осмотреть именно её. Стоп. Откуда я это знаю? Что-то такое бродило в моей голове…
Мои размышления прервали нежданные визитёры. Тихо щёлкнул замок, скрипнули двери. В комнату вошли, судя по шагам двое. Я не шевелилась и вообще старалась ничем не привлекать внимания.
– Ну, что вы теперь думаете, господин Кунс? По-прежнему считаете, что я поторопился? – раздался чуть подрагивающий от волнения мужской голос.
– Считаю, мой метод хоть и требует много времени, но зато гарантирует результат. А вы переполошили охрану, своими необдуманными действиями. Хорошо в замке только один лекарь, а её служанка ничего не соображает.
– Всё бы получилось, но никто не мог знать, что этот капитан найдёт нашу проблему раньше времени, ещё бы два, три дня… – разочарованный вздох.
– Не расстраивайтесь, – на столе принялись двигать склянки, – к счастью вы не убили её, хоть и приложили знатно. Но позвольте спросить, как вы собирались всё свалить на девчонку, она же предана своей госпоже как собака. Ладно, сейчас уже не важно. Организм пациентки подготовлен, сегодня я немного изменил состав «поддерживающего» зелья,– многозначительный хмык, дающий понять собеседнику, как именно должно подействовать «поддерживающее» снадобье,– нам останется потерпеть не больше месяца…
– Ещё целый месяц?
– Быстрая кончина вызовет подозрение у его величества, он хоть и не любит свою жену, но если заподозрит, не сносить нам головы.
– Нам?
– А, вы думаете, если меня схватят и расспросят основательно я не скажу, кто платил мне за смерть королевы? Виконт, вам стоит беречь мою жизнь лучше, чем собственную.
– Но месяц, – уже не так возмущённо проговорил виконт, – Касирания чуть не в каждом письме угрожает раскрыть наш заговор. Я предлагал вам сразу избавиться от этой служанки. Если бы не она леди уже давно оставила бы этот мир. Это же надо водить госпожу по коридору, что бы не было застоя в крови. Почему вы не запретили ей?
– Это бы выглядело подозрительно. Барон Борис, можете уверить свою дочь, королева освободит своё место в течении этого месяца. Её служанка уже скормила своей госпоже первую порцию улучшенного зелья. Сердце даже здорового человека вряд ли сможет выдержать такое «лечение», а уж её то… Никакие хождения по коридору не помогут, даже, пожалуй, усугубят положение. Положитесь на мой многолетний опыт.
В дверь негромко стукнули, и раздался ещё один негромкий голос:
– Пора господа, служанка может вернуться в любой момент.
–Скажите, господин Кунс, а откуда у вас ключ от комнаты королевы? – шаги направились в сторону выхода.
– Это ключ от моей лаборатории, просто подходит к этому замку, – услышала я, прежде чем дверь снова скрипнула.
Визитёры ушли, а я ещё несколько минут не могла прийти в себя, от услышанного. Из короткого разговора этих людей поняла, что являюсь… королевой. Ох, разве это может быть правдой? Я – королева, муж, то есть король меня не любит. Лекарь медленно травит. Барон, как его там, Борис ударил меня по голове и запихал в тот колодец, где я едва не распрощалась с жизнью, причём медленно и мучительно. Он же платит лекарю за хм… «лечение». Здесь есть ещё кто-то поддерживающий барона. И на закуску есть некая дама с нетерпением ожидающая моей кончины. Интересно это все «приятные» новости или мне стоит ожидать чего-то ещё? Неужели единственная сочувствующая мне душа – это моя служанка. Ничего себе ситуация. Дверь вновь открылась и вошла Мариша. Я встретила её улыбкой, она то же улыбнулась, прошла к столу водрузила на него корзинку и вдруг заплакала, закрывая рукавом глаза. Я подалась к девушке, но максимум на что меня хватило, это приподняться, на дрожащем от усилия локте.
– Мариша, – позвала, с тревогой глядя на девушку.
Она отняла от лица руку, и бросилась ко мне, обнимая колени прямо через одеяло. Уткнувшись в него лицом, зарыдала:
– Госпожа, – прорывалось сквозь всхлипы, – это чудо, я уже и не надеялась…
Я откинулась на подушки и нащупав подрагивающее плечо успокаивающе поглаживала. Через несколько минут девушке удалось успокоиться. Она в последний раз всхлипнула и утерев лицо принялась наливать из принесённого с собой чугунка, белёсую жидкость в железную миску.
– Что это? – спросила, наблюдая за её действиями.
– Овсяный отар, лекарь сказал… – девушка запнулась, перевела взгляд на стоявшую рядом кружку с так и не выпитой мною отравой, – леди, я забыла про снадобье…
– Помоги мне поесть, а потом мы с тобой поговорим, – сказала, твёрдо глядя в глаза девушки.
Говорить было по-прежнему сложно, звуки растягивались в самых неожиданных местах и не будь я так напугана, наверное, даже посмеялась над собственной речью, однако в данный момент было вовсе не до смеха. Мне помогли сесть, Мариша ловко передвинула моё тельце ближе к изголовью кровати и принялась кормить. Я было хотела сама взять ложку, но она выпала из ослабленных пальцев. В меня влили что-то похожее на кисель, на вкус, напоминающий клейстер. Но всё же это была тёплая еда и внутри стало приятно. После служанка взяла кружку и присела возле меня.
– Нет, – твёрдо заявила я и качнула головой, – то что приносит лекарь я употреблять больше не буду, но тебе это придётся скрывать. Мариша, – я тепло посмотрела на дёрнувшуюся было девушку, – я кое-что узнала, весьма неприятное для нас обоих.
Глаза начали слипаться, ничего удивительного, такие испытания для моего тела и психики. В дверь тихо постучали. Девушка неловко заёрзала, бросила вороватый взгляд на дверь. Я улыбнулась:
– Иди, – сказала одними губами, – только никому ничего не говори.
Мне помогли лечь, приложили к затылку мокрую тряпку. Мариша вышла, но дверь не затворила, оставив щель. За сегодняшний день я устала неимоверно, завтра поговорю с девушкой, и обдумаю странности, происходящие со мной. Затылок приятно холодило, и я заснула под негромкий разговор Мариши и капитана. Успев подумать напоследок, что даже не знаю, как его зовут.
Глава 2
В полной темноте стояла клетка, а изнутри об прутья билось какое-то существо. Казалось, это была птица, даже кое где виднелись перья, только залитые кровью. А она продолжала отчаянно налетать на прутья, всё больше разбиваясь об безразличное железо. Я протянула руку:
– Ты убиваешь себя, не надо!
Птица замерла и посмотрела на меня. Открыла клюв и задрала голову вверх, из её глаза выкатилась слеза. Что-то внутри меня сжалось от непередаваемой тоски.
– Я выпущу тебя, – мои руки коснулись прутьев, и они растаяли.
Птица радостно крикнула, а в следующий момент она вдруг стала белоснежной. Белые перья покрывали её лёгкие крылья. Она словно выросла, сделалась, пожалуй, даже больше меня. Шагнув ко мне склонила голову. Я провела по её шее:
– Ты свободна!
Взмах крыльями, и она ушла ввысь, оставив мне на прощанье белое пёрышко. А передо мной возникла серая каменная стена.
– Леди Лавилия, – меня тронули за плечо.
Я распахнула глаза и облегчённо вздохнула, это только сон. Сегодня чувствовала себя на много лучше, тряпка на затылке была мокрая, значит девушка регулярно мочила её. Это хорошо, боль уже не такая сильная, наверное, благодаря её стараниям. Улыбнулась Марише. Она тихонько всхлипнула, я вопросительно посмотрела на неё:
– Леди я перестала надеяться, когда ни будь увидеть разум в ваших глазах.
Она вновь напоила меня простой водой и накормила вчерашним киселём. Безропотно проглотила предложенное и заметила, что не плохо бы мясного бульона отведать. Потом поведала о вчерашних визитёрах, и о разговоре, невольно подслушанном мною. С каждым новым словом глаза девушки округлялись всё больше, а лицо стало совсем бледным.
– Теперь ты понимаешь, почему надо скрывать изменение в моём состоянии? – девушка понятливо кивнула, а я продолжила, – Мариша, я ничего не помню. То есть абсолютно ничего, даже кажется, имя своё услышала впервые. Не могла бы ты рассказать мне кто я и откуда, в общем, всю мою жизнь вплоть до момента, когда меня нашел капитан.
Девушка согласно кивнула, наверное, ей и самой хотелось поговорить. Боги знают сколько времени она за мной ухаживает, безвольно, молчаливой блаженной… Взяв какое-то рукоделие Мариша устроилась на стуле с высокой спинкой возле моей кровати. Я с интересом разглядывала клубки разноцветной пряжи в маленькой корзинке, и несколько нитей, тянувшихся к уже почти готовому шерстяному носку, в руках девушки. Захотелось, тоже взять в руки спицы… Леди… интересно, я умею взять? Почему бы и нет, чем-то леди надо заниматься долгими скучными вечерами, особенно когда мужу нет никакого дела до жены. Спицы замелькали в проворных руках Маришы.
– Вы, леди Лавилия Санболина из рода Дархов. Родились на западе Мурии в маленьком городе Усон. Род ваш был знатен и предан короне. Но за последние несколько десятилетий обнищал, благодаря пристрастию второго мужа вашей бабушки к азартным играм. Ваш отец Марвел стал вдовцом, когда его жена Асилия умерла от родовой горячки, оставив ему в наследство двух дочерей. Вы леди, родились второй и никогда не отличались особенным здоровьем, но, как и ваша сестра росли жизнерадостным ребёнком. Впервые я увидела вас, когда вам было по семь лет, а мне уже двенадцать. Вашему отцу меня подарили купцы, в благодарность за протекцию самому королю. Урбан восьмой, наш кроль благоволил к вашему роду, с вашим отцом у него были отношения похожие на дружбу. В своё время, когда Урбан только взошел на престол в одной из войн которые тогда, то и дело вспыхивали у границ государства ваш отец, леди, закрыл собой короля от вражеской стрелы. В то время лорд Мавер был уже женат, и его любимая жена вскорости обещала подарить ему двух ребятишек. Король распираемый благодарными чувствами поклялся, что если у лорда появиться дочь, то его сын, которому на тот момент было уже пять лет возьмёт себе в жены наследницу прославленного рода Дархов.
–Постой, – остановила я речь девушки, – Мариша, разве ты рабыня?
– Была, моя госпожа. Я родом из Авельских южных степей, на моей родине рабство не порицается, и бывает, что продают даже родные. Так получилось и со мной. У меня была очень хорошая, но большая семья. Два года подряд в степи стояла сушь, наших животных пришлось забивать, потому что кормить было не чем. Средств, вырученных с продажи мяса хватило не на долго. В семье я была самая старшая, и много чего умела по хозяйству. Тут подвернулись эти купцы и предложили за меня хорошую цену,– девушка вздохнула расправляя узелок на нитке, подняла глаза и увидела моё нахмуренное лицо,– вы не подумайте, торговцы меня не обижали, да и в вашей семье мне было хорошо. Но рабство в Мурии не приветствуется, а потому мне сразу выдали вольную. Но я осталась в доме вашего отца, я сама пожелала этого.
Когда вам было по десять лет вы, с вашей сестрой играли в саду, а я присматривала за вами, и собирала яблоки сидя на дереве. Вы леди, полезли ко мне, я конечно должна была вас остановить, но даже подумать не могла, что случиться что-то серьёзное. Вы упали и стукнулись головой. Потеряли сознание, а когда через три дня пришли в себя… Леди Лавилия, я проплакала всю ночь, когда увидела ваш бессмысленный взгляд. Лорд Мавер приглашал лучших целителей и магов, а я стала ухаживать за вами, – Мариша вновь тихонько вздохнула, так прошло ещё восемь лет. Ваша сестра умерла, упав с лошади, когда вам с ней было по восемнадцать. Через год лорд слёг с коричневой сыпью. Король, узнав о случившимся отправил своего сына Унара свататься к вам, чтобы выполнить клятву, данную вашему отцу когда-то. Принц не знал, что случилось с вами, но увидев вас, разумеется, воспротивился воли отца. Говорят, он тогда повздорил с отцом и отправился на войну с варварами, на севере. Тем временем ваш батюшка скончался. Близких родственников у вас не осталось, только я и долги за услуги лекарей. Имение пришлось продать, и у нас остались средства, для покупки небольшого домика в пригороде Зании, столицы Мурии. Да ещё небольшой капитал на проживание. Я, конечно, зарабатывала, вышивала и стирала людям, но получалось совсем немного, и наши накопления таяли как весенний снег. Из похода вернулся принц Унар, я слышала городские сплетни о нём как о повесе и бабнике. Так прошло почти два года. Король серьёзно заболел, говорят, что невыполненные клятвы губят, может это и правда, не знаю, да только нас нашли слуги короля. Да вы, наверное, не помните, трон передаётся только наследнику, уже состоящему в браке. Король слабел всё больше и вынужден был приказать сыну, единственному наследнику короны, жениться. Так Унар взял вас в жены, ритуал был совершен в храме Матери Всеблагой. На следующий день принц короновался, и короновал вас, а ещё через день вас отправили в этот замок, разумеется я поехала с вами. Здесь сразу же к вам был приставлен лекарь, господин Кунс, говорят по протекции молодого короля. С тех пор прошло четыре года.
– Я так понимаю, брак не был концумирован. Да и сюда меня заперли дожидаться моей смерти, – заключила я, обводя взглядом свою серую комнатушку, – почему было сразу не убить.
– Ваш муж не может причинить вам вред. Вы связаны ритуалом единения перед лицом Матери Всеблагой. На вашем предплечье три браслета, такие же, как и на руке его величества. Они связывают жизнь, смерть и души двоих. Если один из супругов умирает браслеты, отвечающие за жизнь и душу супруга обычно спадают. Остаётся только этот, чёрный отвечающий за смерть. В таком случае можно жениться или выйти замуж вторично, но браслет останется до конца жизни.
Я рассмотрела браслеты, тонкие, не имеющие замка, они сидели как приклеенные к коже, чёрный, который упоминала девушка, желтый, и белый.
–Понятно, значит мы с тобой в этой тюрьме уже четыре года. Меня ненавидит собственный муж. Борон Борис со своей дочерью не могут дождаться моей смерти, а лекарь, господин Кунс потихоньку травит, – заключила я.
– Барон, конечно, не любит вас, но не думала, что, когда ни будь решится навредить.
– Уже решился. Моя головная боль, это его работа. Вчера они с лекарем приходили в эту комнату, я так понимаю, чтобы взглянуть на меня.
– Но это невозможно, я всегда закрываю двери на ключ.
– Кунс сказал, что ключ от его лаборатории подходит и к этой комнате. Я много чего интересного услышала вчера. Они обсуждали не таясь, как быстрее убить меня, в полной уверенности, что я ничего не понимаю.
– Леди, я не знала про замок,– девушка, порывисто вздохнула, было понятно, что услышанное не укладывалось у неё в голове. Мотнула головой, – надо попросить плотника сменить его.
– Нет, -отозвалась я резко, и поморщилась, от звука собственного голоса, -Мариша, надо подумать, как использовать то, что мы узнали. И менять замок сейчас, это вызвать ненужные подозрения. А то что этот ключ подходит к двери лаборатории очень даже не плохо, мне бы действительно не помешало что ни будь восстанавливающее, да и примочки для шишки.
–Леди, – Мариша закусила губу, – я кое-что знаю о травах. Ещё у вас в поместье меня учила одна старушка- травница. И, теперь у нас есть ключ от лаборатории…– она, прикрыла рот пальцами, кажется, и сама испугалось собственной смелости.
– Не смей даже думать, пробраться туда, если тебя схватят или просто заподозрят, ты и дня не проживёшь. Да и мне после этого не долго останется… чувствую себя слабым котёнком… А так у нас есть месяц, – я задумалась, успею ли я восстановить достаточно тело, чтобы сбежать из своего узилища, – Жаль, что в этом замке только ты да капитан мне сочувствуют. А капитану вообще можно довериться? – возникла мысль что можно устроить свой заговор, только я совсем не знаю капитана.
– Я вообще боюсь кому ни будь довериться. Он конечно хороший, справедливый, но…
– Ладно если считаешь, что лучше ему ничего не знать, может ты и права.
– Но леди Лавилия, вам необходимо быстрей встать на ноги! – девушка беспомощно развела руками,– но как… вы столько лет… – Мариша шмыгнула носом, с трудом справляясь со слезами, которые уже чувствовались в её голосе.
Я потрогала свою многострадальную голову, шишка стала меньше и мягче, но всё равно болела:
– Скажи, а лекарь приходит каждый день?
– Нет, первое время приходил каждый день, а теперь раз в неделю, ну или если позову, – она покосилась на мои пальцы, которые во время разговора, я разминала, – Леди, а что вы делаете?
Улыбнулась, проследив за её взглядом:
– Руки чешутся, то же за спицы взяться.
– Но вы же не умеете! – увидела мой нахмуренный взгляд, – вообще то в богатых семьях принято обучать рукоделию дочерей, но в детстве, вы не отличались особой усидчивостью, а потом… – она не стала продолжать, опустив взгляд.
– Мариша, – решила я отвлечь её от грустных мыслей, – а ты массаж делать умеешь? Кажется, что мои мышцы атрофировались совсем. Знаешь, я, когда в том колодце очнулась удивилась почему язык не ворочается, – прикусила губу заметив, как девушка ещё ниже опустила голову, утешила, блин.
– Мариш, – тихо позвала, – ты не в чём не виновата, не козни себя. За те годы что ты ухаживала за мной я ноги тебе целовать должна.
– Что вы такое говорите! – вскинулась девушка, – я простая рабыня и не должна была позволять вам…– она споткнулась о мою улыбку.
– Ты свободна, могла уйти в любой момент, и забыть обо мне как о страшном сне, но осталась, заменила мне сестру.
В голове вспышкой промелькнул давешний сон. Клетка, а потом прекрасная белая птица.
– Вы слишком добры ко мне, госпожа.
– Прошу тебя называй меня Лавилией какая я тебе госпожа.
– Так нельзя – же!
– Наедине можно, и даже нужно. Так что там с массажем?
– Я умею, меня учил лекарь из Усона, говорил, что это необходимо что б кровь не застаивалась, – она с готовностью поднялась, но тут же села на стул, растерянно глядя на меня, – а господин Кунс запретил. Матерь Всеблагая, как же я сразу не поняла, чего он добивается. Пойду на кухню налью вам мясного бульона и жира возьму для массажа. А вы поспите пока, вон глаза какие усталые.
Она отлила в кружку зелья и отворив окно выплеснула его на улицу. Тряпку с моей головы убрала, а мокрую подушку перевернула сухой стороной, укрыла и заботливо подоткнула одеяло. Я действительно устала, а потому моментально провалилась в сон.
Проснулась от скрипа отворяющейся двери. Глаза открывать не стала, это не были лёгкие шаги Мариши, скорее мужские, тяжелые, и я знала кому они принадлежат. Кунс прошел мимо кровати, погремел пузырьками на столе, удовлетворённо вздохнул: «Хорошо», и вышел, заперев за собой дверь. Разумеется, заснуть я больше не смогла. Сердце тревожно колотилось в груди. Девушка, наверное, просто не знала, что употребление зелий, контролируется. Лекарь приходит сюда, когда её нет и проверяет выполняются и его распоряжения. Сегодня он удовлетворён. Всё-таки какая умница моя служанка. Служанка? Внутри меня всё противилось этому определению. Девушка больше тринадцати лет ухаживала за потерявшей разум по сути чужой женщиной. К стати, интересно как же это случилось что разум вернулся? Неужели потому что ударили по голове? Я не слышала, что бы могло произойти такое, вот наоборот сколько угодно. И даже если это случилось у меня должен был остаться интеллект десятилетнего ребёнка, коим я была на момент травмы, а я чувствую себя взрослой женщиной. Затылок резко кольнуло, и я поморщилась.