Донские рассказы. Судьба человека. Они сражались за Родину

Было что-то величественное и трогательное в медленном движении разбитого полка, в мерной поступи людей, измученных боями, жарой, бессонными ночами и долгими переходами, но готовых снова, в любую минуту, развернуться и снова принять бой.Работа над романом велась Шолоховым в три этапа: в 1942—1944, 1949 и 1969 годах. «Они сражались за Родину» представляет собой не полное произведение, а сборник отдельных его глав, попавших в печать. Незадолго до смерти писатель сжёг рукопись. Но и этих отрывков достаточно, чтобы прочувствовать атмосферу военного времени и чувства людей. 1942 году. Полк обороняет переправу через Дон. В бою за хутор Старый Ильмень от полка остается 117 человек. Бойцы отступают. Их путь лежит через степь. Увидев небольшой хутор, где уцелела полковая кухня, мучимые жарой и жаждой, красноармейцы останавливаются на привал.Читатель знакомится со Стрельцовым, Лопахиным и Звягинцевым. Шолохов раскрывает внутренний мир героев, их отношение к войне, поражениям Советской Армии, потерям. Но разговоры солдат не только о войне. Николая Стрельцова, агронома, бросила жена, оставив двоих маленьких детей… Комбайнер Иван Звягинцев сетует на то, что его жена увлеклась дамскими романами, вместо того чтобы книги про трактор читать.Сколько раз, бывало, просил: «Возьми, Настасья, прочитай про трактор. Очень завлекательная книжка, с рисунками, с чертежами. Тебе надо это знать, ты же прицепщиком работаешь».Женщина требует от мужа «высоких чувств» и письма ему на фронт про любовь на четырех страницах пишет, где называет его то «цыпой», то «котиком». Совсем сдурела.)В это время шахтёр Пётр Лопахин ругается с полковым поваром из-за невкусной каши, не приправленной солью… Лопахин решает раздобыть соль… Разговор со старой казачкой, жесткие слова обвинения, упреки солдатам.– А ты не знаешь, за что? – сурово спросила старуха. – Бесстыжие твои глаза. Куда идете? За Дон поспешаете? А воевать кто за вас будет? Может, нам, старухам, прикажете ружья брать да оборонять вас от немца? Третьи сутки через хутор войско идет, нагляделись на вас вволюшку! А народ на кого бросаете? Ни стыда у вас, ни совести, у проклятых, нету! Когда это бывало, чтобы супротивник до наших мест доходил? Сроду не было, сколько на свете живу, а не помню! По утрам уж слышно, как на заходней стороне пушки ревут. Соли вам захотелось? Чтоб вас на том свете солили, да не пересаливали! Не дам! Ступай отсюдова!..Просто и правдиво воспроизводится фронтовой быт…Великолепные описания природы… Контраст красоты и смерти…Убитый юный пулеметчик упал между цветущих подсолнухов…"Может быть, это было красиво, но на войне внешняя красота выглядит кощунственно…"Привал длится недолго. Вновь слышится гул артиллерийской стрельбы. Полк поднят по тревоге, бойцы заняли оборону и приготовились стоять насмерть…Страшно? Страшно! Ведь никому не хочется умирать…В 1942 году состоялась встреча Шолохова со Сталиным. Сталин посоветовал создать роман, в котором бы «правдиво и ярко… были изображены и герои солдаты, и гениальные полководцы, участники нынешней страшной войны…».В 1951 году Шолохов признается, что «образ великого полководца не получается»…Героизм лишен внешне блестящего проявления и предстает перед нами в обыденности и повседневности быта и боев. Героическое не в отдельных ярких подвигах, вся фронтовая жизнь – подвиг.Сильное эмоциональное воздействие производят батальные эпизоды. Когда страшно. Когда не знаешь, что будет дальше… Жуткий грохот, гарь и удушливая вонь взрывчатки… Синее небо и ярко-желтые подсолнухи…Осталось 27 бойцов. Воины сохранили полковое знамя.Пусть враг временно торжествует, но победа будет за нами!.. Вы принесете ваше знамя в Германию! … Спасибо вам, солдаты!

Удержались ли нашиТам, на Среднем Дону?Этот месяц был страшен.Было все на кону."Я убит подо Ржевом", А.Т. Твардовский, 1946Не умею (и не хочу учиться) писать спокойно о любимых книгах. «Они сражались за Родину» – одна из таких. Пожалуй, фильм я видел раньше, но все же я помню и первое прочтение, вдохновленное услышанным со сцены в школьной самодеятельности диалогом Лопахина и Лисиченко. Помню мало, только странное очарование этих страниц.Тогда, конечно, я не заметил этого места разрыва, столь видного сейчас, где Шолохов пытался сшить главы, написанные во время и сразу после войны, с эпизодами довоенной жизни Николая Стрельцова, в которых он пытался осмыслить и воспринять репрессии конца 30-х. Замысел автора понятен, но вышло топорно, поэтому, вероятно, Шолохов и сжег все остальное, что так и не увидело свет. Вероятно, в большом романе, трилогии, о которой он говорил, эти эпизоды срослись бы лучше, но замысел так и остался нереализованным.Поэтому не стоит скрывать, что подлинной жемчужиной являются именно военные главы, эти несколько дней лета 1942, когда остатки отступающего полка ведут сдерживающие бои, стараясь дать возможность другим частям Красной Армии отойти за Дон. Здесь видно то великое мастерство Шолохова, которое принесло ему заслуженную мировую славу – люди у него живые, настоящие, неплакатные. Прелесть, как часто бывает, в умело найденном равновесии между стоящим описанием боев, между умело вычерченной геометрией войны, бьющими в душу подробностями душевного напряжения и той разрядкой, которая наступает в передышках. Люди шутят, смеются, думают о женщинах, мечтают о микояновском пайке, забывая о том, что всего несколько часов назад вокруг кипел ад, что в воздухе еще слышен запах взрывчатки и мертвые немцы лежат в полусотне метров от линии обороны. Этот контраст между смертью в четырех шагах и юмором, живым, простым юмором одновременно и разителен, и удивительно по-человечески понятен.Шолохов подчеркнуто демократичен, он говорит о войне на уровне рядовых бойцов (и нескольких ефрейторов, старшины и двух-трех офицеров). Колхозный агроном, шахтер и комбайнер – вот его главные герои. Собственно, драматургия построена в целом-то не на боях, а на легкой, дружеской пикировке, на подколах, на умении и желании ответить товарищу. Сами диалоги прекрасны, они написаны таким настоящим, некнижным языком (хотя и без мата, который упоминается, но не цитируется, но и так все понятно), что я не могу не восхищаться (и не выписывать любимые цитаты). Это то самое умение переключать регистр от правильной литературной речи в описаниях, хоть и сдобренное диалектными словами, придающими речи Шолохова четкую географическую привязку, к живой человеческой речи, сложной, порой рваной, у каждого своей.Бондарчук снял фильм по этой книге буквально, вплоть до жестов, до кустика полыни и одернутой гимнастерки. В голове моей при чтении диалогов звучали голоса самого Бондарчука, Лапикова, Никулина и Тихонова (и того, кто озвучивал Шукшина). Фильм вышел ручной выделки, он неизменно производит на меня сильнейшее впечатление своей дотошной достоверностью, столь странной для этого условного искусства. Разводы пота на гимнастерках, мятые и поцарапанные каски, блики солнца на кончике штыка и на навершии знамени – такие сочные кинематографические детали, но Бондарчук все это взял из книги, там это прямо прописано. И тем не менее, так перенести, так прочувствовать нужно уметь.Да, это идеальный роман для неорелистичной манеры. Просто эпизоды из жизни людей, без зачина и финала, просто несколько дней лета 1942, без рассказа о неудачном наступлении на Харьков, без Сталинграда. Но все, что надо для понимания войны, для понимания как и за что сражались советские люди, здесь есть. P.S. У меня в который раз возникает мысль, что для советских романов о войне, что для Симонова, что для Шолохова, да и для других авторов, хорошо было бы выпустить визуальный справочник. Люди в тексте часто говорят о вещах, которые были частью их быта тогда и перестали быть столь близкими и понятными нам теперь. Что такое «шведский ключ», какой тягач помогает ремонтировать Звягинцев, как выглядела американская тушенка.P.P.S. Читал я в этот раз в отличном издании «Речи». Иллюстрации Реброва хороши, экспрессивны, однако выполнены после 1975 и испытали, как мне кажется, сильнейшее влияние фильма, такое сильное, что лица некоторых актеров вполне узнаваемы. Этот же художник делал иллюстрации в 1959, но их мне обнаружить на просторах сети не удалось. Иллюстрация Ю.П. Реброва

Про такие книги, безусловно, очень сложно писать. Их и читать-то можно с большим трудом – сердце кровью обливается…Вообще, я не любитель военной прозы. Но конкретно эту книгу и не назовешь типично военной. Тут столько чудесных описаний природы! Столько тонких психологических моментов в отношениях между мужчиной и женщиной! Особенно в начале книги, когда перед нами развертывается семейная драма, полная боли и сожаления. Невольно иногда и забываешь, что читаешь книгу о войне. И возможно, как раз наоборот, автор нам показывает, что несмотря на суровое военное время, на жуткое количество убитых, люди должны оставаться людьми. Должны любить себя, своих близких и природу, которая их окружает. Тут даже юмор проскальзывает! Потрясающе. И крайне рекомендую, кто еще не смотрел, глянуть экранизацию с Василием Шукшиным, Вячеславом Тихоновым, Юрием Никулиным и еще массой замечательных артистов.