Яш Бхатия

– Вам не уйти! – успел прокричать герой, прежде чем Чандра рукой, обратившейся в тигриную лапу, полоснула его по лицу.

***

На него начнется охота. Яш прекрасно это понимал, лежа на голых камнях с прикладом огнестрела у щеки. Прошла еще неделя с того момента, когда ему с Чандрой удалось вырваться из западни, устроенной подлым Кираном. Абхей воззвал к Авалокитешвара, чтобы тот смилостивился над доблестным Кумакуном, и бог милосердия отозвался на его мольбы и всех тех, кто собрался у храма Дьяуса. А потом началась настоящая охота!

Наблюдая за древесными сороками, которые взмывали над изумрудными кронами деревьев, Яш, тем не менее, осенил себя знаками Брахмы и Ханумана: он еще верил в богов и в их милосердие, хотя и знал, насколько они бывают жестоки.

От слов произносимых молитв потерявшее прежнюю жизнерадостность лицо Яша разглаживалось. Он уже не походил на того человека, который, отпуская стрелу за стрелой, забирал жизни стражников, но и не был тем, кто, страшась взглянуть смерти в глаза, трясся от ужаса на излучине реки, когда Кумакун, спрыгнув со своей огненной колесницы, обнажил смертоносный клинок. Он был уже совсем другим.

С последним произнесенным словом молитвы сикх достал из кожаного, испещренного древними письменами футляра радхуш, вгляделся вдаль. Там, за кронами вековых деревьев, лежал город Бринхам. Несколько сотен крестьянских домов и хижин смыкались вокруг богатых кварталов и великолепного храмового комплекса, посвященного Дьяусу, богу дневного неба. Каждое утро с вершины этого храма, расправив золотые крылья, взлетал в небесную высь Джатаю в образе ястреба. А следом за ним появлялся знаменитый герой Киран на своей огненной колеснице. Яш видел его через прицел огнестрела, видел, как он парил на своей огненной колеснице, взрезая небесную высь.

Прикрыв глаза, он вспомнил о своей семье, о жене и детях, о сестре, которую больше никогда не увидит и не пожелает ей доброго утра, и о Чандре, которая была проклята так же, как и он сам, по милости великодушных богов.

Выстрел!