Пролог
У подножия горы Бесов, где берёт своё начало один из притоков реки Улс, двое охотников наткнулись на раненого человека. Он был без сознания. На сухом морщинистом лице виднелись многочисленные ссадины и кровоподтёки. Кисти рук были в порезах и кровоточили. Плотно облегающий костюм серебристого цвета был покрыт сплошь мелкими пузырями и напоминал чешую крупной рыбины. Рядом с раненым лежал предмет серебристого цвета необычной формы. Внешний вид этого предмета имел форму цилиндра, зауженного к середине с обеих сторон, с едва приметными пупырышками по всей поверхности. В математике такую фигуру называют гиперболоидом. Никаких щелей на корпусе, которые указывали бы на разъём, не было видно. Предмет можно было принять за обыкновенную болванку, грубо отлитую из олова.
– Откуда появился здесь этот мужик? – почему-то шёпотом произнёс Виктор Варсегов – старший охотник, шедший впереди, и с опаской оглянулся по сторонам. Он снял с плеча ружьё, взял его наизготовку.
То же самое проделал второй охотник, Валерий Кудымов.
Постояв с минуту и не уловив ничего подозрительного, они подошли вплотную к распростёртому телу.
– Как думаешь, он живой? – спросил Кудымов.
Старший охотник промолчал, глядя на неожиданную находку, потом опустился на корточки и наклонился над раненым. Положил палец на сонную артерию, прощупал пульс.
– Вроде не окочурился, слава Богу, – ответил он.
– И что теперь с ним делать? – Кудымов озабоченно поскрёб затылок.
– Для начала отнесём в охотничью избушку, – с уверенностью изрёк Варсегов. – Потом видно будет, как с ним поступить. Может, оклемается скоро, поведает нам о чём-нибудь.
– И то верно, – согласился с напарником Кудымов.
Охотники смастерили из веток носилки, положили на них раненого и отнесли к охотничьей избушке. Там они промыли ему раны и перевязали.
Вскоре раненый пришёл в себя. Увидев перед собой незнакомых людей, спросил:
– Вы… кто? Где я?
– Мы охотники, подобрали тебя неподалёку от нашей избушки. Как ты здесь очутился?
На лице раненого скользнула вымученная усмешка, он прохрипел:
– Из преисподней, мужики. Мне срочно нужно в город… иначе могу не успеть. У меня очень важное сообщение для науки… для правительства…
– Тебе в самый раз лежать и не брыкаться, – назидательно проговорил Кудымов. – Наука не зверь, никуда не убежит. И правительство не разбежится по домам. Скажи-ка лучше нам, как тебя звать?
– Егор… Егор Васильевич Ермаков, учёный…
– Вот и лежи, Егор Васильевич, набирайся сил, покуда раны твои не покроются коростой. Всё равно здесь нет ни связи, ни транспорта. Одна тайга вокруг. До Золотанки по реке будет километров пятьдесят, а от неё до Красновишерска ещё полторы сотни по дороге. Так-то вот, Егор Васильевич.
– А где моя капсула? – внезапно спохватился раненый. – Рядом со мной лежал серебристый предмет. Где он?
– Не беспокойся, твоё добро мы подобрали, – успокоил учёного Варсегов. – Только странная какая-то твоя капсула. Цельная, ни донышка, ни крышки, будто слиток какой. И удивительно лёгкий, словно пустой внутри.
– Она, что, очень ценная, эта капсула, коли ты о ней так беспокоишься? – спросил учёного Валерий с насмешкой.
– Эта штуковина не имеет цены, – с трудом выговорил раненый. – Это капсула разума. Только я могу объяснить учёным, что представляет собой этот ларчик, и как он открывается…
Ермаков закрыл глаза и замолчал. Было похоже, он вновь потерял сознание.
– Я знаю, откуда появился здесь этот человек, – неожиданно заявил Кудымов.
– И откуда же? – с удивлением спросил его напарник.
– Он один из тех людей, которые бесследно пропали в пещере под горой Бесов три года назад.
– Ты думаешь, ему удалось прожить под землёй столько времени без воды и пищи? – не поверил Виктор. – Это невозможно. К тому же, гора Бесов в полусотне километров отсюда.
– Эту полусотню километров мужик прошагал под землёй за три года, – ничуть не смутившись, заявил Валерий. – Старики сказывают, будто все горы нашего края соединены между собой подземными ходами.
– А чем он питался под землёй всё это время? – с сомнением задал вопрос Варсегов.
– Спроси его, когда очнётся, если тебе очень интересно. В пещерах полно змей, мышей, лягушек. К тому же, он мог питаться мясом своих погибших напарников. А что? Жить захочешь – собственное дерьмо пустишь по второму кругу переработки!
– Может, так всё оно и было, – неуверенно проговорил старший охотник. – Только трудно поверить в такое. Всем известно, что учёные – хлипкие интеллигенты. Без пищи и опытного проводника они бы уже через неделю ноги протянули.
– Ладно, Витя, не будем гадать, как ему удалось выжить, – сказал Кудымов. – Не нашего это ума дело. Я думаю, этого учёного нужно отвезти в Золотанку, иначе он умрёт у нас на руках. Мне лично вовсе не хочется брать грех на душу.
В это время раненый пошевелился и открыл глаза.
– Мужики…отвезите меня в город, – тихо проговорил он. – У меня действительно дело… государственной важности… Время не ждёт… могу умереть… вы можете совершить большую ошибку…
Раненый умолк и закрыл глаза.
– Какую ошибку? – спросил Варсегов.
Учёный, не открывая глаз, пояснил:
– Великая тайна, которой я обладаю… уйдёт со мной в могилу…
Охотники переглянулись, Варсегов согласно кивнул головой.
Ранним утром следующего дня их моторная лодка с раненым на борту отчалила от берега.
Во второй половине дня охотники передали Ермакова сельскому фельдшеру и рассказали о своей находке участковому полицейскому. Тот составил протокол, охотники расписались под своими показаниями и передали ему загадочную капсулу. Капитан позвонил в район, сообщил о случившемся.
Через день прилетел вертолёт. Из него вышли люди в штатском, погрузили носилки с раненым, забрали загадочную капсулу и улетели.
Глава 1
Подполковник Ермаков служил в секретном отделе одной из воинских частей Минобороны и был уволен в запас несколько лет назад.
Отставка произошла неожиданно.
Его жена умудрилась сблизиться с сотрудником американского посольства. Через несколько месяцев она подала на развод и укатила с возлюбленным в Америку.
Органы безопасности усмотрели в этом событии некую связь с секретными разработками, которыми занималась группа Ермакова. Была проведена тщательная проверка на предмет возможной утечки секретной информации.
Офицеры с Лубянки были почему-то уверены, что подполковник Ермаков успел передать бывшей жене результаты последних исследований. И вообще, весь этот бракоразводный процесс есть не что иное, как хорошо спланированная акция ЦРУ.
В ходе следствия никаких фактов в подтверждение выдвигаемой версии ФСБ обнаружить не удалось, однако, для подстраховки, Ермакова уволили из вооружённых сил в связи с утратой доверия и неблагонадёжностью.
В армию Ермаков попал случайно.
Во время учёбы в институте с ним произошло знаковое событие, которое круто изменило его планы на будущее.
Он трудился в стройотряде, была его очередь дежурства на кухне.
Помыв посуду после ужина, Егор отправился лесной тропинкой в барак.
Время было позднее, он включил фонарик и стал подсвечивать себе под ноги. Тихонько насвистывая под нос, дошагал до поляны. Кругом стояла какая-то подозрительно-странная тишина. Даже птицы умолкли.
Внезапно свободное от деревьев пространство осветилось ослепительно ярким светом.
Егор невольно поднял голову вверх и замер, поражённый зрелищем. Прямо над ним в воздухе висел светящийся абажур, похожий на большой уличный фонарь послевоенных лет.
Повисев около десяти секунд, он, словно падая, резко опустился метров на десять, и вновь остановился. Потом, будто подвижный светильник, подвешенный на спиральном проводе, опустился ещё ниже. Словно кто-то невидимый периодически дёргал за этот провод, пытаясь приблизить освещение, чтобы лучше разглядеть остановившегося на поляне человека.
Когда «фонарь» упал в очередной раз, Егор вдруг осознал, что это «нечто» имеет большие размеры, действительно может опуститься на поляну и раздавить его в лепёшку, однако отбежать в сторону он был не в состоянии. Даже сдвинуться с места у него не получалось. Тело стало ватным и не слушалось, голова вдруг закружилась, стало трудно дышать. Ноги подкосились, Егор упал и больше он уже ничего не осознавал.
Очнулся почему-то на краю поляны, хотя чётко помнил, что потерял сознание, стоя посредине. Загадочного светильника в небе уже не было.
Егор поднялся, голова слегка гудела. Было темно, он принялся шарить в траве, пытаясь отыскать фонарик. Потом сообразил, что искать следует в том месте, где у него подкосились ноги.
Фонарик действительно остался лежать посреди поляны. Не успел Егор сделать несколько шагов, как фонарик обнаружился, самопроизвольно включившись. Подняв его, Егор обратил внимание, что кнопка на корпусе находилась в положении «включено». Но почему тогда фонарик отключался?
Не найдя вразумительного объяснения, медленно пошагал к бараку.
Он умолчал о том, что с ним приключилось и лёг спать.
Со временем происшествие притупилось в памяти, а затем и вовсе улетучилось из головы.
О нём он вспомнил спустя полгода, когда с ним начали происходить странные вещи. Егор стал видеть ежедневно необычные сны – они носили чисто технический характер. Ему виделись сложные электрические схемы, конструкции необычных приборов и диковинного оборудования.
Егор завёл тетрадь, стал записывать и зарисовывать всю полученную информацию без исключения. Делал это сразу после пробуждения, пока все символы с особой отчётливостью стояли перед глазами. Он не знал пока их физического смысла, но где-то глубоко в подсознании пульсировала мысль, что эти записи ему пригодятся в дальнейшем.
Несколько раз снился тот загадочный «фонарь», который завис над ним прошедшим летом. Как будто шло некое пояснение, откуда исходят эти странные сновидения.
Но и это было ещё не всё. Через некоторое время ему совершенно неожиданно стало сниться внутреннее строение головного мозга человека. Он совершенно отчётливо видел большие полушария, извилины и борозды. Мозг, словно наглядное пособие, раскрывался перед его взором под разными углами, демонстрируя все происходящие процессы.
Егор, никогда прежде не читавший о строении мозга, хорошо понимал работу этого чрезвычайно сложного механизма. Он видел, как в таламусе собираются импульсы от всех органов чувств, как потом осуществляется первичный анализ и синтез. Видел энергетические излучения, входящие и исходящие из эпифиза.
Это, почему-то заинтересовало его больше всего. Будто тот, кто формировал его сны, специально сконцентрировал на эпифизе особое внимание.
Так продолжалось вплоть до окончания института. Всё это время Егор тщательно скрывал от однокурсников свои необычные сновидения. Он опасался, что они расценят это явление, как «съезд с катушек», и его персона может стать посмешищем институтского масштаба. Но и жить, не предполагая, что может произойти с его психикой в ближайшее будущее, Егору не хотелось.
После зимней сессии ему случайно удалось побывать в Москве.
В столице Егор отважился сходить на приём к известному психиатру. Ермаков был уверен, что о посещении клиники не узнает ни одна живая душа из близкого окружения, поскольку Москва находится на большом удалении от родного города. Да и кому нужен пациент с Урала, чтобы акцентировать на нём внимание?
Егор рассказал врачу всё, что с ним происходит. Утаил лишь о загадочном светящемся объекте, с чего, собственно, всё и началось.
Седовласый врач отнёсся с большим пониманием и уделил феномену Егора достаточно много времени. Он надел на голову пациента «шлем» с многочисленными датчиками и принялся тщательно изучать показания приборов.
Закончив обследование, врач сказал:
– Никаких отклонений, молодой человек, я, увы, не обнаружил. Вы вполне здоровы. Однако, можно предположить, что у вас сильная биоэнергетика. Вероятно, в этом-то и кроется феноменальность работы вашего мозга.
Врач внимательно посмотрел на Егора и после небольшой паузы добавил:
– К сожалению, в этой области медицины ещё очень много тёмных пятен. Поэтому, мой вам совет, Егор Васильевич: живите спокойно и воспринимайте свои сны, как обычное явление. Вдруг они когда-нибудь пригодятся вам? Увидел же Менделеев свою таблицу во сне и стал великим учёным. Думаю, вы не будете огорчены, если вашу фамилию узнает весь мир?
И всё же поездка в Москву не осталась незамеченной.
Когда пришло время выбирать работу по распределению, в общежитие к Егору пришёл незнакомец в штатском. Он показал Егору своё удостоверение полковника военного ведомства и предложил поговорить о работе после окончания института.
В комнате они были одни.
– Я возглавляю специальное управление министерства обороны, – сообщил полковник. – Совсем недавно у нас создан отдел по изучению сознания человека и его влиянию на физические процессы.
Полковник замолчал, продолжая внимательно следить за реакцией Егора.
– Вы хотите предложить мне пойти на военную службу? – спросил Егор, усмехнувшись.
– Вы очень догадливы, Егор Васильевич. Предлагаю вам послужить на благо Отчизны.
– Но я – физик, изучение сознания человека не мой профиль, – возразил Ермаков.
– Не совсем так, как вы думаете, Егор Васильевич. Военная наука вкладывает в понятие «сознание» иной смысл, нежели это делает медицина. – Полковник на секунду задумался, потом неожиданно спросил:
– Вам не приходилось слышать о психологическом оружии?
– Доводилось.
– Вот вам ответ на ваш вопрос, – московский гость впервые улыбнулся. – Вас ожидает очень увлекательная, интересная работа. К тому же, мы приглашаем к себе только избранных.
– Интересно, чем же это я выделился среди прочих выпускников? – удивился Егор.
– А вы не догадываетесь?
– Нет.
– Вы обладаете экстрасенсорными способностями. Вам снятся загадочные сны, не так ли?
– Но… откуда вам известно об этом?
– Это не суть важно, – полковник позволил себе улыбнуться повторно. На этот раз его улыбка показалась Ермакову более естественной и доброжелательной.
– Главное, вы тот человек, который нам нужен. Соглашайтесь, Егор Васильевич, не пожалеете. У вас будет очень хорошая зарплата, московская прописка.
– Мне нужно подумать, – ответил Егор.
– Подумайте. Я буду в вашем городе ещё два дня. Послезавтра моя командировка заканчивается, я возвращаюсь в Москву. Вот вам мой телефон.
Егор позвонил Круглову на следующий день и дал согласие.
В первых числах июня он защитил диплом на «отлично».
Через две недели ему вручили повестку из военкомата. Явившись в комиссариат, он ознакомился с приказом о присвоении ему звания «лейтенант».
Так Егор Ермаков стал сотрудником секретной военной лаборатории, располагавшейся в одном из подмосковных городков.
Полковник Круглов оказался прав: исследовательская работа действительно была интересной и увлекательной.
Двадцать лет он занимался исследованиями электромагнитных излучений. Ставил опыты, изучал воздействие полей различной напряжённости на живые организмы, влияние излучений различных частот на работу головного мозга, работал над созданием приборов по использованию психической энергии человека в военных целях. Дослужился до звания подполковника и возглавил лабораторию. За эти годы ему удалось далеко продвинуться в области изучения психической энергии человека. Он изобрёл уникальный импульсно-волновой миотрон с широким диапазоном воздействия, отличающийся от зарубежных аналогов миниатюрными размерами.
Прибор был опробован на заключённых и получил хорошую оценку. Результат превзошёл все ожидания. Рецидивисты-бунтари принимали позу эмбриона и лежали недвижимыми около получаса.
Спустя некоторое время Ермакову удалось сконструировать генератор, работающий на сверхвысоких частотах. Излучение генератора модулировалось голосом. Человек, задействованный в эксперименте, слышал «голос» в голове на большом удалении от генератора. Это был настоящий прорыв в науке.
Занимаясь исследовательской работой, Ермаков часто сталкивался с физическими парадоксами, научное объяснение которым не находил. Неожиданно для себя он увлёкся расшифровкой аномальных явлений. Всё чаще стал задумываться о природе НЛО, о параллельных мирах и иных цивилизациях. Летние отпуска проводил в аномальных зонах на Урале, выслеживал появление загадочных светящихся шаров, проводил замеры электромагнитных излучений.
На службе любые отклонения от утверждённой тематики не приветствовались, и Егор занялся исследованиями в домашних условиях. Одна из комнат его трехкомнатной квартиры в срочном порядке была переоборудована под исследовательскую лабораторию. В ней Ермаков мог позволить себе самые фантастические опыты. Из списанных узлов старых приборов и различных деталей, приобретённых за свой счёт, ему удалось сконструировать такие испытательные стенды, которых не существовало ни в одном научно-исследовательском центре. Вот здесь-то и пригодились записи его загадочных сновидений двадцатипятилетней давности. Егор начал понимать их предназначение и физический смысл. Он с головой ушёл в работу, чувствуя, что приблизился совсем близко к раскрытию тайны связи подсознания человека с информационным полем Вселенной. Но сделать открытия помешал развод с женой. Под сильным натиском начальника спецуправления он вынужден был подать рапорт на увольнение.
Чтобы избавиться от пристального внимания спецслужб Егор принял решение покинуть столицу. Он продал квартиру и переехал жить в Пермь. Приборы и оборудование прихватил с собой.
Глава 2
С Михаилом Корчёмкиным Егора Ермакова связывала давняя дружба. Они вместе учились в институте, проживали в одной комнате в общежитии.
После окончания института Миша остался работать на кафедре и к моменту возвращения Егора в Пермь уже имел учёную степень, руководил факультетом.
С юности их объединяло желание разгадать тайну «Горы бесов». По одной из легенд местных жителей под горой поселились всемогущие бесы. Прорыв под ней некий тоннель, они периодически выбирались на поверхность «на огненных лодках» – светящихся шарах.
Гора, как магнит, многие годы притягивала к себе друзей своей таинственностью. Особый интерес вызывали светящиеся шары, которые исчезали в её недрах.
При первом посещении загадочного места Ермаков и Корчёмкин ограничились визуальными наблюдениями и замерами параметров магнитного поля и электромагнитных излучений. Однако, их манила вершина горы, куда «ныряли» светящиеся шары. Друзья задались целью изучить эту таинственную гору от верхней точки до неведомых глубин. В них была уверенность, что под горой существует полое пространство, нужно лишь найти замаскированный вход.
При этом оба осознавали, что предстоящая экспедиция требует тщательной подготовки.
После того, как Ермаков вышел в отставку и переехал жить в Пермь, он пригласил друга на новоселье.
Узнав истинные причины отставки, Корчёмкин предложил Ермакову работу у себя на кафедре – у него освободилась должность начальника физической лаборатории.
Отставной офицер согласился, не раздумывая. Все приборы и испытательные стенды, которые он привёз с собой из Москвы, сразу перекочевали в институтскую лабораторию. Теперь Ермаков был свободен в творческом поиске, и у него, наконец-то, появилась реальная возможность продолжить прерванные исследования.
– Егор, ты ещё не передумал нырнуть в преисподнюю? – спросил Корчёмкин, потягивая из бокала коньяк.
– Никак нет, Миша, – ответил Егор по-военному. – Я хочу не просто увидеть эти загадочные летательные объекты вблизи, но и попытаться изучить их природу. Однако для решения такой задачи мы с тобой пока не готовы.
– И когда же мы созреем? – с насмешкой спросил Корчёмкин. – Через сотню лет? Тогда, когда наши души переселятся в другие тела?
– Не ёрничай, Миша. Всё произойдёт совсем скоро. Ты же учёный и должен понимать, что мы не можем пренебрегать защитой от гуманоида. Не выйдем же мы, чёрт возьми, на встречу с ним, держа в руках каменный нож.
– И ты всерьёз веришь, что летающими объектами управляют гуманоиды?
– А кто же ещё? – пожал плечами Ермаков. – Во всяком случае, ты сам видел: и светящиеся шары, и дисколёты ведут себя так, будто ими управляет разумные существа.
– Либо сам объект является какой-то разумной субстанцией, – быстро подхватил Корчёмкин.
– Возможно и так, хотя на этот счёт у меня есть большие сомнения. В любом случае, это не природное явление, а искусственно созданный объект.
– Несомненно. Я полностью согласен с тобой. – Корчёмкин на миг задумался, потом спросил:
– И сколько времени тебе потребуется на всё про всё?
– Пока я не отработаю все свои гипотезы до конца – на горе нам делать нечего.
– И много у тебя этих гипотез, о которых я не имею ни малейшего представления? – Корчёмкин с укором посмотрел на Егора. – И можно ли тебя называть после этого настоящим другом?
– Видишь ли, Миша, – с растяжкой заговорил Ермаков, потирая ладони, – за три года, прошедшие после нашей последней экспедиции на гору Бесов, мне удалось расшифровать большую часть своих загадочных сновидений. Сейчас я стою, как мне кажется, на пороге невероятных открытий в области высокочастотных излучений. Не сомневаюсь, что совсем скоро мне удастся раскрыть тайну многих аномальных явлений.
– Как я понимаю, экспедиция в таинственное подземелье тебе нужна для подтверждения своих гипотез? – догадался Корчёмкин.
– Совершенно верно. А для этого мне необходимо закончить изготовление компактных приборов, без которых наша экспедиция будет бессмысленной.
– Разве недостаточно тех, которые имеются сегодня в распоряжении науки? – поинтересовался Корчёмкин. На его лице проступило крайнее удивление. – Ты только скажи, какие нам потребуются, и я их срочно приобрету для нужд кафедры.
– Нет, Миша, – усмехнулся Ермаков. – Те приборы, которыми располагает твоя продвинутая кафедра – примитив.
– Вот как! Тогда скажи мне: что ты вообще собрался измерять? – с вызовом спросил Корчёмкин, обидевшись на слова друга. – Зафиксировать то, не зная, что?
– Отчего же? – невозмутимо отозвался Егор. – У меня есть чёткое представление тех задач, которые предстоит решить. – Он замолчал и застывшим взглядом уставился на друга. Потом пояснил:
– В начале девяностых годов прекратилось финансирование исследовательской работы нашей лаборатории, – продолжил Ермаков после небольшой паузы. – Все мы думали, что её вскоре закроют. Сидели без дела ровно год. Я не смог прозябать в четырёх стенах и принялся изучать материалы известной тебе программы «Сетка». Проштудировал все показания очевидцев наблюдения НЛО. Проанализировал состояние людей, подвергшихся воздействию со стороны этих неизвестных объектов.
– Ничуть не сомневаюсь, что ты при этом педантично классифицировал все явления, включая эмоции несчастных людей, – вставил Корчёмкин, наливая в фужеры очередную порцию коньяка.
– Естественно, – подтвердил Егор. – Без этого невозможно строить какие-либо гипотезы.
– И что?
– Наметил перечень вопросов, на которые следовало получить ответы. Потом занялся теоретическим обоснованием. Так родились гипотезы. Часть из них я уже подтвердил экспериментально, остальные предполагаю подтвердить в ходе экспедиции.
– Ты, Егор, излагаешь всё как-то обтекаемо и туманно. Я не услышал от тебя ни одной конкретной детали. Неужели ты всё ещё продолжаешь держать свои разработки в секрете?
Ермаков откинулся на спинку кресла, скрестил ладони на затылке. Потом, расплывшись в улыбке, умиротворённо проговорил:
– Никаких секретов от тебя, Миша, у меня нет. Просто ещё рано говорить об открытиях. Мы их сделаем вместе. Но ради удовлетворения любопытства, которое плещется на твоём лице, готов кое-чем поделиться.
– Сделай одолжение, мой друг, расскажи о своих прорывах в бездне непознанного.
Ермаков задумался на несколько секунд, улыбка сошла с его лица. Потом, почему-то понизив голос, заговорил:
– Я могу объяснить взаимосвязь природы вещества и поля.
– Тема, над которой бьются сейчас все физики мира? – взволнованно спросил Корчёмкин.
– Вот именно. Как оказалось, двадцать лет назад я увидел во сне теорию единого поля. Теорию, которая объединяет слабые и электромагнитные взаимодействия. Я целый год возился с расшифровкой символов, которые занёс в тетрадь по памяти.
– И каков результат?
– О-о! Я получил неожиданные знания о так называемых эфирных хромосомах мира. Оказывается, ими нашпиговано всё пространство, включая организм человека. Соединяя их между собой, можно вытянуть цепь до любого источника энергии в космическом пространстве. Это неиссякаемый источник.
– Как я понимаю, это те самые «стринги», о которых заговорили учёные в последние годы?
– Да. Но самое удивительное заключается в том, что во всех этих таинственных процессах участвует некая материальная субстанция – химический элемент, которого нет в системе Менделеева. В моих записях он именуется как «вселениум». Элемент без атомного веса.
– Элемент-призрак с порядковым номером ноль?
– Вот-вот, он самый. Обнаружился, наконец.
Корчёмкин внимательно посмотрел на Ермакова и неожиданно спросил:
– Твои упреждающие знания – это, конечно, здорово. Но какое отношение они имеют к нашей экспедиции?
– Самое непосредственное. Если летающими объектами управляют представители иной цивилизации, стало быть, они владеют технологией использования энергии через цепи «эфирных хромосом». Кроме того, им известны все секреты единого поля, они научились им управлять. Видимо, гуманоиды манипулируют кварками так же просто, как мы научились управлять пока лишь атомами. В тетради есть зарисованная кварковая структура, образованная посредством этих загадочных эфирных хромосом. Непонятен только механизм запуска продольных колебаний таких цепей. Если наша экспедиция позволит раскрыть этот секрет, у нас появится возможность сделать умопомрачительный рывок в техническом развитии.
Корчёмкин поёрзал на стуле, потом встал и прошёлся по комнате. Всё, что он услышал от друга, взволновало его и казалось фантастическим. Он снова сел и, уставившись на Егора, спросил:
– Как ты собираешься подтвердить свои умозаключения?
– Об этом нам расскажут сами представители иной цивилизации.
– Расскажут? Но … как?
– Очень просто. Мы попробуем зафиксировать те частоты, на которых происходит мыслительный процесс гуманоидов. А потом запустим в работу изобретённый мною генератор. Если гуманоиды обладают аналогичной биологической программой, что и человек, у нас есть способ парализации их разума. Мы сделаем гуманоидов послушными и разговорчивыми. Генератор будет воздействовать на них, как искусственный гипнотизёр. Мы выведаем у них всё, что нам захочется. Так-то вот, мой друг Миша.
– Невероятно! – воскликнул Корчёмкин и на его лице проступил страх, будто ему предстояло вступить в неравную схватку с гуманоидами.
– А если это будет биологический робот?
– Излучения генератора вызовут сбой в его программе. В таком случае мы даже сможем захватить его с собой, как «языка».
– У тебя запредельно смелые планы, Егор, – неодобрительно высказался Корчёмкин. – Не опрометчиво ли бросать вызов представителям иной цивилизации, не зная её технических и физических возможностей? Может, вполне достаточно ограничиться визуальным наблюдением? Выполнить замеры всех излучений, сделать определённые выводы и уже потом, в следующей экспедиции, применить элементы насилия?
– Никак, струсил, Миша? – усмехнулся Ермаков. – Если боишься – я пойду один. Решай, времени у нас достаточно.
– Никогда я не был трусом, – задетый подковыркой друга за живое, с обидой в голосе возразил Корчёмкин. – Просто привык принимать взвешенные решения. Это ты у нас авантюрист по жизни, за что и страдаешь очень часто.
– Может быть, и страдаю, но никогда не сожалею о своих поступках, – с гордостью изрёк Ермаков.
Друзья допили коньяк, Корчёмкин засобирался домой. Оба были навеселе. Ермаков решил проводить друга до остановки троллейбуса. От подъезда его дома до Комсомольской площади было пятнадцать минут ходьбы.
– Вот ты назвал меня авантюристом, – нетрезвым голосом проговорил Егор на улице. – Назвал, да?
– Ну, назвал. И правильно сделал. Потому что привык говорить правду в лицо. А ты что? Обиделся на меня? Ну, извини друг, – Корчёмкин громко икнул, его качнуло. Проходящие мимо девчонки резво отскочили в сторону и, посмотрев на подвыпивших седовласых мужчин интеллигентного вида, тут же прыснули от смеха.
– Тогда усвой для себя: если бы я не был авантюристом – мне бы не удалось достичь тех высот, о которых ты, Миша, даже не догадываешься, – Ермаков резко остановился и, взяв друга за рукава, притянул его к себе вплотную.
– Ты знаешь, сколько экспериментов я провёл на себе родимом, прежде чем достиг этих высот? – шёпотом спросил он, прошипев, будто потревоженная змея.
– Откуда ж мне знать? – испуганно произнёс Корчёмкин. – Ты ни разу не обмолвился об этом.
– Бесчисленное количество, Миша, – Егор, не мигая, смотрел в глаза друга. – Скажи: а я могу полностью тебе доверять?
– Несомненно, дружище, ведь я единственный человек, который знает о тебе всё. К тому же, у тебя была возможность убедиться не раз, как я умею хранить тайну.
– Тогда слушай сюда, – Ермаков потянул друга за угол дома, словно опасался, что проходящие мимо них люди могут подслушать его сообщение.
– Ну? – проговорил Корчёмкин тихо, освобождаясь от цепких рук Егора. – О каких экспериментах ты хотел рассказать?
Ермаков вначале огляделся по сторонам, потом выпалил:
– Я подвергал свой эпифиз точечному воздействию электромагнитных волн различных частот. И, наконец, достиг невероятного результата.
– Ты говоришь так, будто положил на лопатки самого Энштейна, – вяло произнёс Корчёмкин и в очередной раз икнул.
– Можно сказать и так, – в глазах Ермакова на секунду сверкнул блеск одержимости. – Опытным путём мне удалось подобрать такую частоту излучения, при которой электроны в эпифизе принимают состояние покоя, а потом начинают вращаться вокруг атомов в противоположном направлении.
– Бред. Полный бред, – заплетающимся языком пробормотал Корчёмин. – Всё, что существует во Вселенной – галактики, звёзды, планеты и элементарные частицы, – всё вращается в одном направлении с момента создания. И никакая сила не в состоянии заставить их вращаться в противоположном направлении.
– В записях моих давних снов есть рисунки, на которых изображено вращение каких-то частиц. Сбоку поставлена стрелка двухстороннего вращения. Я уверен, что это и есть принцип перехода в другое измерение, – заявил Ермаков. – В этом измерении все величины имеют равное, но противоположное значение.
– Это всего лишь твоя гипотеза.
– Нет, Миша, это реальность. Дело в том, что я успел побывать в другом измерении. Я видел совершенно другой мир.