Гнет рождает возмущение, возмущение вызывает меры, последние, в свою очередь, увеличивают опасность восстания….
….Обычное русское лукавство; закон обнародован и ему повинуются… на бумаге. Этого правительству довольно.
Богатые здесь не сограждане бедных.
Маркиз де Кюстин «Россия 1839 года».
Вводная глава или первое предисловие.
I
Милостивый друг, прежде чем вы окунетесь в абсурдный мир данного произведения, хочу вас искренне предостеречь. Упредить, что оно представляет собой этакое философское размышление. Абстрактную аллегорию, в которой я позволил себе представить то, на что бы походила действительность, если узаконить в ней алчные стремления предпринимателей, реализовать все их мечты, предав некоторым из них статус закона. Если дать силу всем несуразнейшим проектам законодателей. Если воплотить нелепые половые педофилистические фантазии социальных работников, доведя их до абсолютного абсурда лишенного всякого здравого смысла. Если исполнить чаянья церкви и повесить ценник на бога. А для пущего безумия приукрасить перечисленное приторно медовой гнилью; интернета, теле эфира, и теперешних кумиров. И разумеется облачить в моральное извращение моды…. А после вывернуть на изнанку…. Не любопытно ли во что после всего этого превратиться наша с вами реальность?
Вот только при пристальном рассмотрении, вдруг с ужасом понимаю, что этот мой гипотетический бред не так уж далек от теперешней уже существующей действительности. Даже более того, в иной раз постыдно копируя, пародируя ее, сливается с ней на столько что не отличить.
Наверное, быть может, это от того что слишком многое позаимствовано из контекста моей собственной биографии, и жизни тех с кем меня сводила судьба. Я всего на всего лишь изменил имена, а описанный сцены и факты имеют место быть, и не коим образом не являются выдумкой. Как бы при этом дико, пугающе и отвратительно не выглядели….
Единственно еще страшит меня лишь то, что как бы не оказался мой гипотетический бред пророчеством….
А еще просил казак
Правды для народа.
Будет правда на земле -
Будет и свобода.
Казачья молитва.
Второе предисловие.
I
Окончив в две тысячи восьмом году педагогический университет, я покинул его кафедру с амбициозной решимостью пойти по учительской стезе. Мною владело неистовое воодушевление, жажда преподавательства, с единственной целью наполнить чистые непорочные детские души знанием родной истории. Обуреваемый сим порывом я для начала отправился в Районный Отдел Народного Образования (РОНО). Там мне дали примерный список нуждающихся в учителях школ и благословили на хорошее дело. Увы, более ничем помочь они не могли, так как волею гения нашего министерства образования набором педагогического состава школы ведал исключительно ее директор. Которому специалист со студенческой скамьи даром не нужен. Они, руководители учебных заведений, хотят видеть в своем штате человека со стажем, опытом, квалификацией.
Кстати это же касается и детей. К примеру, дочери моей знакомой предложили убраться из школы «по-хорошему» сразу после восьмого или девятого класса. Поскольку ребенок не является круглой отличницей и существует риск не сдачи экзамена ЕГЭ. Что может здорово подпортить показатели школы и премиальные ее начальства. Вот для красивой статистики они и избавляются от слабых учеников . Слава министерству образования! Министерству образования слава!
Тем не менее. После продолжительных мытарств я таки нашел школу готовую принять к себе педагога не обзаведшегося еще категорией и прочим. Правда, только путь от дому до места работы занимал два с лишним часа. Для жителей Петербурга наверняка знакомо на каком отдалении расположен от Колпино проспект Большевиков. С чем еще можно было смириться. В конце концов, к занятиям ведь возможно подготовиться и по дороге, на коленке в метро.
Однако белокурая, очаровательная милейшая женщина из бухгалтерии печально уведомила:
– Первый год, покуда не наработаете стаж ваша заработная плата, молодой человек, будет составлять восемь тысяч рублей. – Ее пальцы постучали по кнопкам калькулятора. – После же всех налоговых и прочих вычетов это будет семь тысяч восемь рублей. Без копеек. Безусловно, через год у вас будет прибавка, но она очень маленькая. Признаться именно по этой причине от нас уволился ваш предшественник. Так же, как и вы после института. Проработал у нас год, а потом нашел не связанную с учительской деятельность приносящую достойный доход. Конечно сожалел очень. Говорил, что был бы рад иногда в свободное время преподавать, безвозмездно.
Выслушав откровение бухгалтерши, я должен сознаться, что вынужден был призадуматься. Ибо с одной стороны мне по-прежнему крайне хотелось преподавать, в то время как с другой, существовала жесткая материальная необходимость. В результате тягостных колебаний мною было все же принято решение обождав годик, попытать удачи в преддверии следующего учебного года. Вдруг появится вакансия по ближе к дому. А ежели повезет то и в моем районе.
Ну а дабы были покамест средства к существованию, я временно на период зимы устроился грузчиком на склад косметики.
Помню, как принес и положил на стол перед матерью первую свою зарплату в двадцать одну тысячу рублей. Что ровнялось трем учительским окладам.
Как же мне обидно стало от этого. Обидно до рвоты. До дрожи в скулах. До боли в кулак сжимающихся пальцев. До ненависти к тому членососу, что сидит в кресле министра образования. До желания размозжить хлебало тупому, и глубоко до ануса любимому президенту коленной кочергой…. Настолько мне было нестерпимо обидно. Так как получалось, что все пять лет обучения зря и не нужен я вовсе как специалист своему государству.
Не буду говорить, что я так и не устроился по своей профессии. Поскольку прошествии года, точно так же как и в предыдущий раз, мои поиски оказались напрасны. Вновь впустую пробегал по кабинетам околачивая двери. И как следствие вынужден был вернуться обратно на склады. Однако таких как я, увы, не мало….
Я со многими такими же имел удовольствие познакомится в процессе работы в одном строительном гипермаркете. Где был охранником историк, в отделе светильников продавцом социальный педагог, в отделе сыпучих материалов промоутером учитель биологии…..
Вероятно, по этому у нас в нынешнее время так туго с образованием, что люди коим в пору преподавать вкалывают невесть где. Что вместо того чтобы обогащать детские души знанием они таскают мешки, впаривают хлам, пугают мелких воришек, и глушат порой озлобленность водкой….
Но будьте покойны и верьте, что скоро подымет мохнатое знамя ее высочество повелительница крыс….
….И праведный гнев становится маршем
Голодных и злых…..
Группа «Louna» Время Х
Утро в крысином раю.
I
– Доброе утро всем кто нас смотрит! – Из динамиков загоревшегося синим светом встроенного в стену микроплазменного телеэкрана, раздался восторженный голос молодой женщины. – Сегодня пятнадцатое августа две тысячи семьдесят девятого года, шесть часов утра.
Алексей с трудом разлепил склеившиеся ото сна веки и тупо уставился глазами на проекцию экрана. На ней отображалась белокурая стройная ведущая в шелковом красном костюме в компании высокого широкоплечего мужчины в зеленом пиджаке и вельветовом в синюю крапинку галстуке. Радужно улыбаясь, они начали, чередуясь рассказывать о последних выявленных учеными тенденциях в тяжелой работе менеджеров. Оказывается как показали новейшие исследования они очень страдали от онемения ягодиц. Болезнь назвали «sitting ass». Но Алексею отчего-то были глубоко безразличны факты этих удивительных открытий. Он просто ужасно устал, и ему безумно хотелось выспаться. Тем не менее, усилием воли мужчина заставил себя подняться.
Маленькая комната размером три на четыре метра, в которой помещались только двуспальная кровать, телевизор, компьютерный стол и комод, тонула в черном полумраке. Ибо плотно задернутые шторы на единственном окне не пропускали слабых утренних лучей восходящего солнца.
Широко зевнув, Алексей сунул ноги в старые тапки и, как был в одной майке и длинных семейных трусах вышел на кухню. Там уже вовсю кипел электрический чайник, а на индукционной плите жарилась яичница с луком и соевыми сосисками. Супруга в засаленном темном переднике поверх длинного пестрого цветастого халата, поддевая пластиковой лопаткой, раскладывала ее по белоснежным тарелкам.
– Ты как раз вовремя! – Беря в руки вилку и кусочек черного хлеба, произнес сидящий за столом отец.
Он был уже очень стар и разменял седьмой десяток, но был на удивление еще крепок и деятелен.
– Доброе утро пап. – Кивнул ему Алексей и скрылся в уборной.
Когда же справив нужду, он возвратился обратно на кухню, то на его тарелке уже дымилась горячая яичница. Пока он поглощал ее, нанизывая куски на вилку и подчищая тарелку кусочком хлеба, супружница Ольга налила ему кипяток в чашку с растворимым кофе.
– Давай может, завтра сходим в церковь. – Промолвила она, ставя перед ним кофе. – Я уже не помню, когда в последний раз в церкви была. Да и вообще мы и так редко куда с тобой ходим.
Не отрываясь от завтрака и продолжая жевать, мужчина согласно кивнул:
– Я как раз еще с аванса на прошлой неделе приберег семьсот пятьдесят рублей. Так что сможем взять с собой дочку.
– Ну не думаю, что Света будет особенно этому рада.
– Ей уже исполнилось четырнадцать. – Поддакнул пожилой седовласый глава семьи, неспешно помешивая ложечкой чай. – Небось, целыми днями только и грезит что о мальчиках.
– Об учебе пусть лучше грезит. – Недовольным голосом проговорил Алексей. – Ее классный руководитель говорит, что она очень способная. Может получиться выучить ее на менеджера или на секретаря. Тогда хотя бы она поживет по-человечески….. в достатке…..
– Кстати говоря, об учебе! – Внезапно вспомнив, воскликнула женщина. – Свете катастрофически необходим новый Лайфон .
– А со старым то, что не так? – Искренне удивился Алексей.
– На новом Lifeon wc 5 более совершенная камера для селфи. – Пояснила Ольга. – Ей это нужно для селфиведения.
Отец Алексея Николай Егорович расправил в руках вчерашний недочитанный номер газеты:
– Мой родитель мне рассказывал, что во времена его детства приходилось учиться значительно сложнее. – Как бы, между прочим, заметил пожилой мужчина. – Им приходилось изучать химию, физику, историю, географию, литературу и еще кучу всяких никчемных предметов.
– Да уж! – Покачала головой Ольга. – Хорошо, что хоть теперь наших детей этим не мучают. Ведь в самом деле какой прок может быть от предметов знания давно минувших событий. Куда гораздо важнее то, что действительно пригодиться им в жизни, что научит общению в социальных сетях, что расскажет о сексуальных взаимоотношениях, подготовит к тонкостям корпоративного этикета. Вот наш младший, умничка, обучился вычислению и печатанию , и устроился на конвейер…..
В этот момент, лязгнув притвором замка, наружная дверь крохотной прихожей отварилась, и в нее грузно ввалился подросток тринадцати лет. Стащив с себя просаленную куртку и прочую изрядно испачканную одежду, мальчик свалил ее в угол под прибитой к стене вешалкой.
Выглянув из кухни, Ольга ему ласково улыбнулась:
– Доброе утро сынок.
Устало, с изнуренным видом повернув голову, Сергей, надевая домашние тренировочные штаны, ответил матери тем же приветствием.
– Как отработал смену сынок? – Уступая место за столом сыну, осведомился Алексей, когда тот вошел в предел кухни.
– Как всегда сломалась конвейерная лента, из-за чего наша бригада не выполнила норму на двести семьдесят единиц. – Отмахнулся Сергей.
Мальчик открыл холодильник и, достав из него початую запотевшую бутылку водки, налил себе грамм сто пятьдесят в отцовскую чашку из-под кофе. Выдохнув, он опрокинул содержимое внутрь себя. Противная, горькая, мерзко пахнущая техническим спиртом жидкость, обожгла гортань подростка. Отчего тот скривился изрядно морщась. Но эту неприятную особенность дешевой бормотухи компенсировало сразу же воцарившаяся в голове легкость.
– Ну, разве так можно пить на пустой желудок! – Возмутилась мать, суетливо разжигая огонь под стоящей на газовой плите железной кастрюлей с почерневшими от нагара боками. – Подожди, я тебе супа немного подогрею!
Тем временем Сергей положил на край стола сверток из мятых денежных купюр:
– Здесь пять тысяч. Нам за июль выдали.
– Ты себе оставил?
– Да. – Кивнул подросток. – И на проезд и на погулять, кое что.
– Молодец! – Быстро прибрав деньги в карман халата, Ольга поцеловала сына в макушку, взъерошив русые сальные волосы.
II
Предприятие, на котором трудился Алексей, носило гордое название «ООО Интернационал Продакшин Корпорэйшн Энтерпрайзест» и располагалось в зоне промышленных складов по адресу Калинина тридцать девять. Хотя полуразрушенные обветшалые каменные сараи бывшего кирпичного завода трудно назвать складами. Слишком уж малопригодны были они для хранения чего либо, в силу вечно протекающей крыши и рушащихся стен.
Систему складов обносил местами перекосившийся и просевший кирпичный забор, норовящий со дня на день рухнуть. Сразу за его воротами раскинулась небольшая парковка, перед величественным двух этажным великолепно отремонтированным зданием офиса. Там сидели менеджеры. Так сказать элита, опора и основа фирмы. Те, кто в поте лица трудились перед компьютерными мониторами, под прохладным кондиционером рискуя заболеть страшным недугом «sitting ass».
Алексей же относился в компании к рангу неблагодарной челяди трудившейся на свежем воздухе под прямыми лучами палящего солнца, в пыли и грязи таская мешки со шпаклевкой, штукатуркой и цементом. Да и вообще прочий строительный материал.
Возле въездных ворот Алексея встретил худощавый осунувшийся молодой человек лет двадцати пяти. Как старший смены он всегда приходил всегда раньше других.
– Сегодня мы без водителя, поэтому на погрузчике будешь ты. – Сухо произнес он после обмена приветствиями.
– А с Димой то что? – Удивился Алексей.
– Его жена у себя на работе в гипермаркете из продуктов предназначенных к вывозу на свалку просроченный йогурт взяла для ребенка и попалась. – Прокашлявшись, старший смены сплюнул на асфальт кровавую мокроту.– Вчера он позвонил мне, поздно вечером сказал, что поедет на судебное слушанье.
– Уже так быстро? – Поразился Алексей.
– Да сейчас судебная система работает с невероятной скоростью. – Бесспорно, констатировал в ответ молодой мужчина.
– И сколько ей грозит Андрей Александрович?
– Дима говорит, что прокуратура требует шести лет заключения.
– Но у нее же грудной ребенок!
– Готово постановление об его отправке в сиротский приют.
– Но Дмитрий ведь вполне может позаботиться о ребенке!
Андрей Александрович криво усмехнулся:
– Всем наплевать и на Дмитрия и на его ребенка и на его жену. Все хотят красивых показателей и цифр. Полиция заодно с судом докажут что не напрасно едят свой хлеб упрятав понапрасну за решётку человека. А социальные службы поставят очередную галочку разлучив семью. И у всех будут показатели работы. А то, что от показателей не добром, а искалеченными судьбами смердит это уже другой вопрос.
– Как бы Дмитрий после такого не запил.
– А что ему еще остается ? – Старший смены снова закашлялся.
Алексей сочувственно посмотрел на него. Он давно уже замечал, как тот сильно похудел и осунулся за последние полгода. А тут еще прибавившаяся к его ужасному кашлю отхаркивающаяся кровь.
– Тебе бы показаться врачу Андрей Александрович. – Участливо промолвил Алексей.
– Я был уже у фтизиатра.
– И что он?
– Говорит что у меня туберкулез. – Криво усмехнулся с горечью мужчина.
– Ну, а лечение назначил?
– Выписал мне таблетки Рифомпицин и Этамбутол. – Андрей Александрович вынул из кармана потертой грязной спецовки две пластинки с красно-оранжевыми и белыми таблетками. – Предлагал еще и уколы Тубазида, но я отказался, поскольку медсестра берет за процедуру пятьсот рублей.
– Я слышал, что туберкулез лечат в специальных диспансерах.
– Это было раньше. – Убрав лекарства обратно в карман комбинезона, старший смены обреченно покачал головой. – Сейчас диспансеры закрыты в целях экономии государственных средств.
Почем нынче жизнь на эшафоте?
По червонцу за срубленную голову!
I
Предприниматель и генеральный директор «ООО Интернационал Продакшин Корпорэйшн Энтерпрайзест» Мирослав Максимович проснулся ближе к полудню, разбуженный теплым прикосновением прокравшегося сквозь щель меж плотно задернутых штор, ярким солнечным бликом. К неудовольствию Мирослава Максимовича он светил ему прямо в лицо, жутко тем раздражая.
Рядом с ним на широкой, устланной шелковыми, кремового цвета, простынями постели, посапывая прехорошенькими носиками, спали две девушки семнадцати и девятнадцати лет. Их юные изящные нагие тела нежно льнули друг к другу, сплетаясь длинными стройными ногами. И все тот же пресловутый солнечный блик, так бесцеремонно разбудивший мужчину, по касательной, бесстыдно поигрывал на их бледно-розовых сосочках венчающих овалы упругих великолепных грудок.
Лениво посмотрев на них с равнодушием пресытившегося кота Мирослав Максимович медленно поднялся с ложа. В голове сильно шумело, отдавая тупой болью в области затылка. Виной чему было страшное похмелье после вчерашнего продолжительного кутежа, когда он завалился в престижный ночной клуб, куда его затащили эти весьма милые девочки Аня и Наташа, которые сейчас так сладко спали в его постели.
Они обе сожительствовали с ним всего чуть более года, не взирая на существенную разницу в возрасте. Ибо Мирославу Максимовичу было уже как никак шестьдесят два года. Тем не менее девочки находились при нем на полном статусе содержанок. И обуславливалось это ни тем что девушек прельщала зрелость мужчины, его обрамленная седыми с висков седыми волосами проплешина, сексуальность его морщин, или нависающий над короткими ножками объемистый живот. А тем что их прельщала его платежеспособность. То что он их постоянно одаривал дорогими нарядами, украшениями, катал на красивых машинах роскошные рестораны и модные клубы, где поил импортным шампанским и почивал деликатесами. Однако это все до последней потраченной копейки девушки старательно и добросовестно отрабатывали своими юными телами, ротиками да промежностями. Конечно, проститутки, скорее всего, обходились бы делопроизводитель значительно дешевле, но в конечном итоге содержанка ведь тоже профессия.
Ступая по мягкому ворсистому ковру переваливающейся неуверенной поступью, Мирослав Максимович медленно пересек комнату подойдя к небольшому не большому стоящему у стены буфетному шкафчику. Отворив его стеклянные дверцы, он налил себе в стакан превосходного американского виски тридцатилетней выдержки по десять тысяч рублей за бутылку.
Затем пробормотав себе под нос:
– Господи прими за лекарство! – Единым махом проглотил поместившуюся в стакан красно-коричневую жидкость до капли, отправив ее себе в глотку.
Алкоголь приятно вискозным теплом опалил нутро. В голове наступило желанное прояснение, хотя боль и осталась. А ощущение во рту, будто там нагадила свора кошек усилилось.
Посетовав в нецензурной форме на отсутствие закуски, Мирослав Максимович повернувшись к окну, распахнул плотные пологи штор. Впущенный им в альков спальни, дневной свет тут же разметав серость полумрака озарил всю вычурную помпезность убранства. Устилающие пол великолепные турецкие ковры, выстроившуюся вдоль стен превосходную меблировку из исландского красного дерева , жидкоплазматический изогнутый экран с функцией 286zg4k , выложенный из итальянского мраморного кирпича камин, инкрустированный французским малахитом …
Тем временем Мирослав Максимович накинув легкий бархатный халат цвета бычьей крови, вышел на просторный балкон. С его высоты третьего этажа открывался безупречный вид на владения. Так перед домом раскидывалась громадная лужайка с цветочной аллеей, фонтаном и площадкой для вертомобиля. Слева хозяйственные постройки. Справа озеро с пришвартованным у причала Proto-катером. На его дальнем берегу виднелись руины покинутого поселка. Люди ушли из него после того как предприниматель приобрел в собственность озеро и часть дороги соединяющей поселок с городом. Естественно запретив жителям пользоваться ими. Ибо владельцу неприятно видеть еще кого-то на своей собственности…..
Как забавно они митинговали, взывали, требовали, просили…. Но что они могли в сущности сделать когда представители власти куплены, проданы и затем снова куплены. А полиция, блюдя закон тех, кто платит лишь и годна за тем, чтоб усмирять босоту.
Подле одной из клумб упомянутой аллеи, усердно копошился сгорбившийся человек в застиранной синей спецовке.
– Хорошо работаешь Василий! – Крикнул ему с балкона предприниматель.
Отложив в сторону садовый инструмент, трудившийся в клумбе мужчина, поднялся с колен и, отряхнувшись приветственно поклонился:
– Добрый день Мирослав Максимович. – На круглом щуплом лице работника отобразилась благоговейная улыбка. – Стараюсь.
– Может тогда уж за старания тебе заработную плату повысить?
– Спасибо за доброту вашу, но помилуйте Мирослав Максимович. Ну, куда мне убогому такие деньжищи. Что делать я с ними стану? Вам они для дела нужнее.
Рискнул бы он ответить по-другому? Вряд ли. Да его бы в момент уволили. А так пусть скупой оклад в пятнадцать тысяч, за то от хозяйской кухни перепадает. А стало быть, и не голодно! А то, что периодически с собачьим дерьмом смешивают, так видимо так должно быть. Главное что в сытости.
Умасленный же правильным ответом холопа предприниматель возвратился в опочивальню. Старшая из девушек, белокурая Наташа, к тому моменту уже проснулась и стояла обнаженная посреди комнаты разглядывая бутылку с виски. Ту самую, из которой наливал себе мужчина.
– Настоящий американский виски. Изготовлено на Украине. – Прочла она этикетку и, посмотрев на возвратившегося с балкона мужчину спросила. – А где эта Украина?
– Глупенькая. – Улыбнулся тот приобнимая ее за тонкую гибкую талию. – Ну если написано, что напиток американский значит это где-то в Америке. Скорее всего какой ни будь город.