Книга зелёного камня

Руи не верил в легенды о какой-то мифической Тьме и мёртвом боге. Он понял, что должен был сделать, – его прельстила идея собрать мир воедино. С обретёнными познаниями в магии это казалось осуществимым.

Потратив ещё несколько лет на подготовку, девять магов создали магическую цепь из забытых мест силы, они побывали на каждом материке, каждом острове, звено за звеном делая цепь длиннее.

Когда заклинание было сплетено, а цепь замкнута, маги принялись перекачивать силу стихий в себя, чтобы затем перенаправить её к центру мира, постепенно укорачивая цепь, не нарушая её целостности.

Двенадцать дней ни один из магов не сходил со своего места, не сбивался с мысли. На тринадцатый день кольцо сомкнулось, все земли мира были собраны вместе, как в древней легенде, и Руи с остальными, обессилев, повалились ниц, не в силах пошевелиться.

Через какое-то время поднялись все, кроме одного. Так их и стало восемь. Восемь великих магов, воссоздавших Единый мир.

Да, это привело к чудовищным последствиям, огромным жертвам и разрушениям. Целые империи были стёрты за тринадцать дней. Войны вспыхнули с новой силой. Общее население мира сократилось в несколько раз. Хаос готов был поглотить новорождённый Единый мир. Но Восемь всеми силами сдерживали его. Они пропагандировали мир без войн, творя чудеса магии, показывая доселе неведомую мощь. В итоге и банемиды, и люди вынужденно склонились перед ними, не рискуя обнажать оружие друг на друга, тем более – на магов. И когда уже казалось, что цель Руи достигнута, пробудилась Тьма…

Она была реальной и практически непобедимой. Ничто и никто не мог её сдержать… Во всяком случае, так поначалу казалось.

Города истреблялись в одночасье. Кровь заливала Единый мир. И без того поредевшие народы стали резко сокращаться, рискуя исчезнуть навсегда.

Восемь решились на отчаянные меры – они сотворили великую магию, какую до них творил лишь Единый бог, если верить легендам. Они создали жизнь. Их первенец – огненный голем – был неудачным творением. Боль и страдания, сопутствовавшие его созиданию, стали его частью. Огненный человек мучился не переставая, постоянно пребывая в агонии. Последующие были созданы куда аккуратнее. Итого появилось на свет четверо големов – земляной, огненный, водный и воздушный.

Так как ни один из них не обладал собственной душой, Тьма не могла им навредить, но и они сами по себе были бесполезны против неё.

Каждый из созданных существ был связан нитью жизни с двумя магами, которые питали их своими силами. В свою очередь, маги черпали силу из недр Единого мира.

Отправив свои творения в самое сердце Тьмы, Восемь сумели изучить врага изнутри.

Древняя сила, намеревавшаяся поглотить саму жизнь, становилась сильнее и могущественнее за счёт душ и плоти, вбираемых ею.

Разумно предположив, что если лишить Тьму её составляющих, то она будет ослаблена и в конечном итоге низвержена, Восемь, используя стихийных големов, соорудили некий духовный коридор между собой и Тьмой, через который смогли вытянуть великое множество душ из её сердца. Маги поглотили их энергию, в итоге обретя подобие бессмертия и великую силу, но та, кто некогда противостояла самому Единому, так просто не могла проиграть.

Обнаружив коридор, Тьма нащупала обратную связь с магами, прежде чем была истощена полностью. В результате двое из Восьми погибли, земляной голем был уничтожен, но исход уже был предрешён. Лишившись своих страшных накоплений, Тьма предстала перед магами в своём истинном обличье – сгусток тёмной материи, постоянно пребывающий в хаосе, вселяющий панику одним своим видом. Но так как маги смотрели на врага глазами своих порождений, её парализующая власть не могла их коснуться.

Маги отчаянно перебирали заклинания, одно мощнее другого, но Тьма разрывала их все, пытаясь в свою очередь добраться до оставшихся храбрецов.

В конце концов, Руи с друзьями прибегли к хитрости – вместо того, чтобы пытаться уничтожить Тьму, они решили её преобразовать. Безумная мысль, но им это удалось. Они сумели остановить хаотическое движение Тьмы, обратив её в кристаллическую породу. Затем огромную чёрную скалу водяной голем вобрал в себя. Но гнев Тьмы был столь велик, что вода закипела, оставив от голема лишь тонкую оболочку. Воздушный вобрал в себя обоих. И этого оказалось достаточно, чтобы Тьма не смогла высвободиться. Отправив големов глубоко на дно океана, маги одержали победу.

Через многие годы из-за постоянного соприкосновения с Тьмой маги, связанные с водным големом, погибли. Двое же, связанных с воздушным, дожили до тех же времён, что и связанные с огненным. Но Тьма шептала им постоянно, все эти века. Адельберт и Руи слышали её голос непрерывно. Поэтому первый стёр себе разум, надеясь оборвать связь со своим творением, дабы не слышать более настойчивого шёпота врага всего живого.

Иннекони и Эннайя были хранителями огненного голема и стали самыми сильными из магов.

Связь со стихийным творением сильна настолько, что если умирал один из его хранителей, существо сходило с ума, но всё ещё могло управляться оставшимися. Если погибли оба, тогда голем погибал тоже. Был и обратный момент – если погибал голем, хранители умирали вместе с ним. Сотни веков эта магическая связь питала магов и их детищ, а души, отобранные у Тьмы, давали им силу.

Теперь осталось только двое магов – хранитель воздушного, стража Тьмы, и хранитель огненного, безумного изначально.

***

– Эннайя говорила мне ещё до того, как разум перестал ей исправно служить, что огненное создание имеет собственную очень сильную волю, по ошибке переданную ему магами. Последние столетия эта воля стала преобладать над муками и болью, разрывавшими его. Иннекони и Эннайя противостояли этой воле, как я – воле Тьмы. Видимо, Иннекони проиграл.

Какое-то время сохранялось молчание.

Тода и Рамилла всё ещё приходили в себя после заклинания Руи. Великий Магистр показал им всё, с чего начинался его Единый мир, дав возможность пережить свои эмоции. Они чувствовали страх и боль, его любовь к подруге и отчаяние от осознания бесконечности войн, ужас от встречи с Тьмой и триумф победы над ней, даже слышали её мерзкий шёпот, ощущали её волю.

– Как ты… Как ты справлялся со всем этим, отец? – юношу била слабая дрожь.

Великий Магистр, всегда выглядевший грозно из-за острого носа, кустистых бровей и пышной бороды, смотрел на мага с неожиданно добрым выражением лица.

– Так же, как и справишься ты, сын мой, – и предупредив реакцию того с ворохом вопросов, продолжил, – Эннайя изучала тебя. Она была особенной. Могла «читать» людей, их фон, так, как никто другой. И она была уверена в тебе. Твоих сил хватит на то, что даже мне непосильно.

Рамилла вскочила из-за стола. Её тоже забила дрожь.

– Это бесчеловечно! Вы не можете!

Тода непонимающе вертел головой, переводя взгляд то на отца, то на возлюбленную.

– Юное дитя, успокойся. Это ужасная, но необходимая мера.

– Мне кто-нибудь объяснит, Единый побери, из-за чего этот переполох? – Тода разом вскипел. Его злила проницательность Рамиллы, как и нещадящая последовательность отца.

– Тьму необходимо сдерживать, – Руи смотрел на сына. Его глаза источали печаль, – Иннекони хочет уничтожить меня, высвободив силы, способные смести всё живое с лица земли. Однако если установить связь между тобой и воздушным големом, сдерживающая печать не будет сломлена.

Рамилла плакала. Тода был тронут до глубины души её сочувствием. Юноша взял её ладонь. Он понимал всю важность того, что от него требовал отец, также осознавая всю опасность своего положения.

Поверить в то, что кто-либо способен убить Великого Магистра, было сложно, однако в памяти Тоды всё ещё пылал Кхарназ.

– Отец, эта Тьма…

– О, не бойся, сын, тебя она не касалась, поэтому её шёпот ты не будешь слышать, будешь испытывать лишь тревогу и смятение.

Юный маг воспрял духом. В нём появлялась уверенность в собственных силах.

– Тогда я согласен. Я хочу защитить свой мир от Тьмы. Но что нам делать с Иннекони и его безумным огненным питомцем?

Великий Магистр выглядел решительным и сильным.

– Эту проблему я решу сам, а вам следует отправиться к подножию Каменных пальцев, что в тридцати двух повозках отсюда. Всё необходимое снаряжение возьмите у эквиллов. Теперь оставьте меня, – и Руи закрыл глаза, погрузившись в свои мысли.

Тода поднялся со стула, Рамилла держала его руку. Они вышли из комнаты. Дверь тут же захлопнулась за их спинами.

Никто не нарушал молчания. Тем более сопровождавший молодых людей эквилл.

Оказавшись в своей комнате, Тода спросил девушку:

– Как ты?

Рамилла посмотрела на него с заботой и теплом, но было в её взгляде ещё что-то такое, отчего он почувствовал себя не в своей тарелке. Отпечаток смерти.

– Спасибо, нормально, если это возможно… А как ты? Ведь столько всего свалилось на тебя.

Он хотел было ей ответить, но к ним бесцеремонно вошли двое прислужников Руи с походными сумками в руках.

– Ваши вещи собраны. Следуйте за нами.

Тода и Рамилла переглянулись, пожали плечами и отчего-то засмеялись.

И это было прекрасно.

Вот только из глаз девушки текли слёзы.

***

Каменные пальцы – это горы на севере Единого мира. Интересное зрелище для ценителей природных красот. Вторые по высоте после Пика Льда, что царапал небеса к западу от Фризенхайра.

Между Аклайндом и целью их похода была только одна деревушка, похожая на все прочие – аккуратные домики, возделываемые поля, доброжелательные крестьяне.

Молодые маги погостили у одной семьи вилланов, в которой было семеро детей, чья уставшая мать светилась счастьем, несмотря на практически нищенское существование. Тода успел позавидовать каждому члену семейства. Ни один из них, начиная от двухлетнего мальчонки, с упоением шлёпающего рукой по луже рядом с домом, заканчивая уже седым и хмурым главой семейства с натруженными мозолистыми руками, не думал об участи мира, в котором живут. Дела насущные, постоянная борьба за выживание – вот и всё, что у них было. Ни магии, ни огненных людей, сжигающих города, ни Тьмы, пожирающей жизнь и разумы…

Юноша беспрестанно думал о предстоящем. Связь со стихийными големами сделала их создателей чуть ли не бессмертными. Сотни веков, тысячи лет… Готов ли он к подобной участи? Пережить всех, пережить Рамиллу?

В течение дня девушка старалась говорить о чём-то отвлечённом, будь то погода или какая-нибудь незначительная история из академической жизни. Они смеялись, держались за руки, Рамилла даже поцеловала его пару раз. Пусть только в щёку.

Но с наступлением ночи слёзы душили обоих, правда, они старались прятать их друг от друга.

Так и продолжалось их путешествие.

Несмотря на то что Каменные пальцы располагались ближе к Аклайнду, чем Кхарназ к Ллорднеру, добираться до них юноше со спутницей пришлось дольше. Видимо, сказывалось отсутствие желания достичь цели.

Однако повозка за повозкой оставались позади, пока они наконец не увидели вблизи огромные столпы, казалось, подпирающие небо. И да, они были похожи на длинные, узловатые пальцы банемида.

– Мы на месте, – юноша хотел сказать это твёрдо, но голос его подвёл.

Рамилла приободряюще обняла его за плечи.

– Твой отец сказал поискать тайный лаз в подземную залу у подножия четвёртого пальца.

Этого юный маг не слышал, но прекрасно понимал, что Руи успел пообщаться с Рамиллой с помощью мыслей.

До указанного пика пришлось идти ещё половину повозки. Лаз в подземелье они искали два дня. Хорошо, что эквиллы позаботились о достаточном на время путешествия количестве еды и воды. Хотя последнее даже такой маг, как Тода, сумел бы извлечь из воздуха, приложив определённые усилия.

Лестница, выдолбленная в скальной породе, была искусно спрятана за несколькими валунами. Найти её было возможно, только протиснувшись между ними. Рамилла пошутила, что мастер Рэймонн ни за что бы не отыскал тайный лаз из-за своего огромного пуза, но затем загрустила, ведь все в Академии были мертвы. Тода вспомнил, как вместе с остальными учениками подшучивал над ним, но тот ни разу не рассердился, принимая даже самые обидные шутки в свой адрес с широкой и доброй улыбкой.

«Была ли эта улыбка с ним, когда он оставался один? Или же ночами он заедал слёзы?»

Но уже не имело смысла думать об этом. Мастер Рэймонн, отдавший всю свою жизнь магическому искусству, был испепелён за одно ужасное мгновение.

Тода спускался по лестнице первым, Рамилла – следом через пару ступеней. Видимо, мастера, создававшие этот лаз, прибегли к магии, раз за столько лет, претерпев даже объединение мира, ступени были целы, не имели сколов и трещин, не крошились под ногами. Всё выглядело так, словно было создано вчера.

– Ещё десять ступеней вниз, и нужно будет остановиться… – голос девушки был напряжён.

Преодолев их, Тода замер.

– Но лестница ведёт дальше. Нам разве не следует идти далее?

– Великий Магистр Руи рассказал, что лестница служит для отвода глаз и выводит в лабиринт коридоров, не имеющих назначения, кроме как запутать недоброжелателей.

Девушка поравнялась с ним. Бегло окинув взглядом уходящую вниз лестницу, Рамилла посмотрела на юношу. В игривом свете факела её глаза блестели подобно далёким звёздам на чёрном небе глубокой ночью. Тода вновь ощутил укол любви, сладкий и болезненный, казалось, его сердце перегоняет не кровь, а песок – такая в нём возникла тяжесть.

– Ты такая красивая, – он слишком поздно осознал, что говорит это вслух.

Она улыбнулась ему и отвернулась к стене, начав ощупывать её руками.

– Где-то здесь… – не успела она договорить, как под её ладонью что-то щёлкнуло, и прямоугольная плита ушла внутрь стены, скрывшись за нею. С шумом часть стены ушла назад и в сторону, освободив проход.

– Иди первым.

Тода шагнул в проём, держа факел перед собой, и вмиг оказался в просторной комнате, потолок и стены которой свет от факела не мог достать.

Впереди стоял стол. Юноша направился к нему. Огромный и резной, из какой-то неизвестной породы дерева, этот стол оказался не простым предметом быта. Он представлял собой план помещения. На его столешнице была вырезана карта, изображавшая все тайные входы и выходы, все комнаты и лестницы, располагавшиеся в этом Пальце.

– Ого, да здесь целый лабиринт.

– Подожди, здесь должно быть ещё кое-что… – Рамилла ловко извлекла из своей поясной сумки маленький стеклянный шарик и положила его на стол.

– Он укажет, в какую сторону нам надо идти, или, может быть, отец сам сказал тебе? – Тода немного злился на Руи и свою спутницу за то, что те вели разговор на уровне мыслей прямо перед ним. С другой стороны, он злился и на себя, ведь умел бы и он читать мыслеплан…

Тем временем шарик, среагировав на его слова, начал крутиться и кататься по столу, всякий раз опасно приближаясь к самому краю того, пока наконец не замер на изображении маленькой комнаты в самой середине карты.

– Думаю, это ответ на твой вопрос.

Прежде чем последовать до заветной комнаты, внимательно изучив маршрут, молодые маги решили отдохнуть, перекусить и пообщаться.

Их разговор был на отвлечённые темы вновь, но каждый думал о предстоящем.

На поиск цели ушло немного времени, однако блуждание по тёмным и пыльным коридорам оказалось несколько утомительным.

Ни двери, ни какой-то защитной магии на входе в комнату не было. Дверной проём был занавешен простой циновкой.

Первым снова вошёл Тода. Рамилла, шагнув следом, дважды хлопнула в ладоши и произнесла пару магических слов. Тут же помещение озарилось по углам синим мерцанием.

– Чувствую себя лишним… – юноша затушил факел.

– Извини, – девушка приобняла его за плечи, – у тебя куда более важная миссия.

– Ну да, ну да…

Повернувшись к ней, Тода оказался лицом к лицу с девушкой, столь близко, что ощущал её дыхание.

– Спасибо тебе, Рамилла, без тебя я бы предпочёл сдаться и сбежать. Или спрятаться, не важно.

– Я не верю, – она смотрела ему прямо в глаза, держа свою руку на его плече, – ты сильный и честный, ты источаешь надёжность. И я, кажется, отвечаю взаимностью на твои чувства… – И не дав ему понять, что к чему, прильнула своими губами к его.

Это был поцелуй.

Настоящий поцелуй. Короткий, неуклюжий, но настоящий, первый поцелуй в его жизни. Подаренный ему той самой девушкой, которую он любил всем сердцем.

«Взаимностью?» – разум был словно в тумане.

Она отвернулась и прошла вглубь комнаты. Тода взял её за руку.

– Рамилла..

– Да, Тода, я знаю, но сейчас надо думать о деле, оно важнее нас…

– Д-да… Ты права…

И он последовал за ней.

***

Здесь было множество магических приспособлений, склянок и книг. В самом центре комнаты, на полу, была выведена пентаграмма, магическая печать, совершенно незнакомая ни Тоде, ни Рамилле.

– К помощи этой печати мы и должны прибегнуть.

Они принялись подготавливать составляющие для предстоящего ритуала, ориентируясь на список, запечатлённый в подсознании девушки магистром Руи.

Когда всё было готово, Тода ощутил сильное желание убежать прочь.

– Рамилла, мне действительно страшно.

– Мне тоже, Тода. Просто надо думать о цели, и страх отступит.

«Да, думать о цели…»

А какова цель? Связать себя с воздушным големом, чтобы сторожить Тьму всю оставшуюся жизнь, которая к тому же будет нескончаемо долгой… Да уж, это действительно отодвинет любой страх на задний план.

– Держи, – девушка протянула ему средних размеров шкатулку, – Великий Магистр Руи велел открыть её в самом конце заклинания.

Тода принял шкатулку и встал в центр печати. Рамилла была с внешней стороны, внутри защитного круга, очерченного ею, как велит ритуал.

Всё было готово.

Юноша поставил резную коробочку себе под ноги и принялся плести заклинание, повторяя за спутницей.

Один час сменялся другим. Тембр голосов молодых магов менялся с каждым новым словом. Ингредиенты то вспыхивали, то взмывали вверх, то обращались в пыль.

Воздух вокруг Тоды натянулся струнами, с трудом проникая ему в лёгкие. Он уже не мог слышать звук собственного голоса, не мог слышать ничего, кроме магических команд Рамиллы, которым он вторил.

Одна ошибка, какое-либо неверное слово – один из них расстаётся с жизнью, так как они сейчас взывали к силам, с которыми лучше не связываться.

Но выбора им не оставили.

Заклинание требовало продолжения, и они продолжали. Воздух трескался, рвался, взрывался и обновлялся. Ноги юного мага дрожали от напряжения, порываясь отказать ему в службе, однако, видя, что его возлюбленная всё ещё твёрдо стоит на своих ногах и с решительным видом плетёт узор магии, он и сам становился твёрже, прогоняя дрожь. Он не сдастся, не подведёт её, никогда.

Внезапно в его голову ворвался крик Рамиллы:

– Шкатулка! Сейчас!

Тода поднял ту над собой и откинул крышку. В одно мгновение всё скрылось в черноте.

Рамилла видела, как из шкатулки вырвался столб чёрного дыма и разом скрыл всё внутри печати. Она больше не видела юношу внутри урагана. Только со второго взгляда она поняла, что это не дым. Тьма бушевала внутри печати.

Девушка отчаянно пыталась нащупать разум Тоды, но слышала лишь тысячи криков и воплей, какофонию страдания и боли.

***

Сначала он решил, что ослеп. Потом из абсолютной темноты выплыл плачущий кровью человеческий лик и снова исчез. Страх и ужас буквально сковали юношу. Он услышал сотни голосов – ругань, проклятья, стоны, плач и безумный смех, почти неразделимые, но всё ещё различаемые.

Он оказался внутри Тьмы. Но как это произошло? Ведь её касаться ему не нужно было, только лишь связать себя с элементалем воздуха. И как, Единый раздери, Тьма оказалась в шкатулке?

«Что происходит?!» – Тода и не думал, что повторяет вопрос Рамиллы.

Внезапно его мысли стали будто расползаться, и он почувствовал, как его сердце сжимает невидимая сила, словно пытаясь раздавить.

В ужасе Тода собрал свою волю и принялся расчищать мыслеплан, чтобы удержать его целостность.

«Необходимо вернуть Тьму обратно, но как её уместить в шкатулку?»

И он решил попытаться ужать её до размеров камешка. Сосредоточившись, он направил всю свою концентрацию на решение этой безумной задачи, и нужные слова и действия сами всплыли у него в голове. Он не помнил, где слышал или видел подобное. Может, от отца, может, в Академии. Но теперь только лишь оно имело значение, ведь только от этого зависела его жизнь. И скорее всего – жизнь Рамиллы.

С переменным успехом шла его борьба с Тьмою из шкатулки. Голова трещала от боли, руки словно налились бронзой, а ноги давно уже его подвели, и стоял он на коленях, обливаясь потом и дрожа от напряжения, но продолжая творить заклятие, сорванным голосом выкрикивая необходимые фразы.

Казалось, Тьма непобедима.

Тода не знал, сколько времени он уже провёл внутри печати, но чувствовал, что ему предстоит ещё долгая борьба. Ставки слишком высоки, чтобы сдаваться. Однако он знал, что без Рамиллы за спиной предпочёл бы сдаться, лишь бы прекратить эту изнуряющую пытку. И если он не справится, ей предстоит в одиночку сдерживать эту мощь и пытаться закрыть печать. Великий Магистр Руи знал, что делает, когда направлял их на это задание. Любовь – сильнейший стимул к жизни и борьбе за неё.

Минула вечность… Или час? Никто из молодых магов не знал. Им некогда было отсчитывать мгновения.

В конце концов, Рамилла, сморгнув пот с ресниц, потеряла сознание. Такого никогда не ожидаешь, потому она повалилась вперёд, разбив нос о напольную плиту. Ей стоило огромных усилий сдерживать печать.

Очнулась она с криком, пытающимся вырваться из её груди, но уста издали только тихий хрип. Голова плыла, в глазах темнело и прыгали огоньки. Тело не подчинялось ей. Она попыталась поднять голову и посмотреть, что с Тодой, но не смогла. Слёзы потекли из её глаз, она не нашла им объяснения. Рамилла снова попробовала поднять голову; ей очень хотелось увидеть, что с любимым всё хорошо. Однако это усилие привело только к новой потери сознания…

Девушка вновь пришла в себя уже лёжа на спине. Что-то прохладное и мягкое касалось её лба. Открыв глаза, она встретила тёплый взгляд Тоды. Юноша держал у её лба кусочек влажной ткани.

– Мы справились, Рамилла, – он плакал. Она тоже заплакала.

Он поцеловал её в губы.

***

Они потеряли много сил и были вынуждены остаться внутри Пальца ещё на пару дней, чтобы восстановиться.

Большую часть времени они медитировали и спали. Радость от победы над Тьмой (хотя до конца ни один из них не был уверен, с чем они столкнулись) быстро сошла на нет, уступив место множеству новых вопросов, поднимать которые ни тому, ни другой не хотелось. Вместо этого в редкие моменты тех двух дней, когда молодые маги всё же говорили, темой их бесед были забавные истории из Академии.

В конце концов, набравшись сил, они отправились в обратный путь. Запечатанную в камень Тьму Тода запер обратно в шкатулку, и теперь она вновь покоилась в рюкзаке за его спиной. Он непременно хотел выяснить у отца, что всё это значит.

День сменялся ночью, и юноша был безмерно рад этому, ведь теперь Рамилла засыпала в его объятьях, укрываясь одним с ним походным одеялом. Ничего такого, просто сон, но для влюблённого юноши это было верхом блаженства.

Дорога назад заняла больше времени. Отчасти потому, что заклинание выкачало из них почти все силы, отчасти – путники не спешили назад. Им хорошо было в пути. Ведь то, что ожидало их впереди, здесь не довлело над ними.

Так или иначе, Аклайнд неминуемо становился ближе с каждым днём, как и предстоящая беседа с Великим Магистром.

– Волнуешься? – девушка смотрела на него с теплом и заботой.

– Да, конечно… Но сильнее всё же злость.

Девушка улыбнулась.

– Ну да, это не то, чего мы ожидали, всё-таки Тьма в шкатулке, а не обряд по привязке тебя к элементалю… Однако твой отец поступил мудро, не сказав нам.

Юноша даже споткнулся.

– Ты серьёзно?! Мы были на волосок от погибели!

– А если бы ты знал, что тебя ждёт схватка с этой жуткой силой, ты бы открыл шкатулку? – она взяла его за руку. – Был бы ты уверен тогда в своей победе? Я не говорю, что ты трус. Но я бы не смогла. У меня до сих пор душа дрожит от ужаса при воспоминании об этой мерзости… Но ты проявил такое мужество и такую волю, какие и требовались в той ситуации.

Тода смутился и направил взгляд в землю.

– Нашей.

– Что?

– Нашей победе, Рамилла. Я сражался не ради своей победы. Не ради собственной жизни. И не ради этого мира, будь он проклят.

– А ради чего тогда?

Он снова смотрел на неё.

– Не ради чего. Ради кого. Если бы я сдался, а у меня было очень сильное желание сделать это, что случилось бы с тобой?

– Я знаю. Именно поэтому, как мне кажется, Магистр Руи отправил меня с тобой.

– Мы обязательно спросим у него об этом, как вернёмся. Пойдём, уже темнеет.

– Угу.

И снова ночь шла на смену очередному дню в пути. На радость юноше. И Рамилле, ведь (хоть Тода этого не знал) она была счастлива засыпать в его тёплых и любящих объятиях.

Они добрались до Аклайнда через ещё пару дней. Тридцать две повозки показались им всеми пятьюдесятью. Путников встретил эквилл-прислужник, проводивший их в ту же самую комнату, где они были размещены в прошлый раз. Там для них уже был приготовлен обед, после которого юным магам было предложено отдохнуть. Утомлённые дорогой, они охотно согласились. Пусть Тода и сгорал от желания расстрелять отца вопросами, усталость и желание комфорта взяли верх над всем прочим.

Сытно отобедав и оказавшись в мягкой и тёплой постели, юноша практически провалился в сон.

– Это путешествие сблизило вас. Я рад.

Великий Магистр сидел рядом с постелью Тоды. Тот же открыл глаза, не до конца понимая смысл сказанного и своё местонахождение, но уже в следующее мгновение сон полностью отпустил его разум. Рядом с ним в его постели спала Рамилла, положив руку ему на грудь.

– Я усилил её сон. Она не сможет нас услышать. Эннайя не ошиблась в тебе, ты справился.

– Я был не один, если ты не знал.

Глянув на отца, он увидел в руках того ту самую шкатулку.

– Ты обманул меня. Обманул нас.

Тень улыбки скользнула по ветхому лицу старика.

– Не совсем так. Принцип заклинания одинаков, а вот цели – разные. Риск тот же самый.

Тода хотел спать, потому испытывать сейчас гнев он не мог. Только раздражение.

– И зачем?

– Для усиления магии.

– А как Тьма оказалась?..

–…В шкатулке? О, это не совсем она. Лишь её лоскут, – он мечтательно оглядел вещичку в своих руках, повертев её, будто держит впервые, – перед тем, как низвергнуть Тьму в пучину океана, я отхватил её часть и спрятал в магической ловушке. Мне хотелось изучить природу этой силы, однако всякая попытка приводила к противостоянию. И тогда я решил её преобразовать, дабы суметь использовать.

– Ты же один из сильнейших магов, почему не получилось?

Великий Магистр нахмурился.

– Я не обладаю достаточной мотивацией. К тому же, если прикоснёшься к Тьме, она прикасается к тебе, оставляя отпечаток на самой душе.

– Достаточной мотивацией? А разве спасения тысяч жизней недостаточно? – гнев начал просыпаться.

– Сын, ты, видимо, забыл, с кем разговариваешь, – старик поднялся. Гордый и величественный, – я ровесник этому миру, той его формы, которую Восемь придали ему по моей инициативе. Осознаёшь ли ты огромную пропасть между нами? Твои шестнадцать лет и мои тысяча? Как думаешь, прах скольких сыновей и дочерей я развеял по ветру? Мне безразличны люди этого мира. Мне безразлично почти что всё. Я испытываю определённые симпатии, но ничего действительно глубокого. Время высушило мою душу, моё сердце. Всё, что у меня есть и что я могу дать этому миру, – мой разум.

Да, Тода и не думал об этом. Как можно чем-либо дорожить, когда прожил столько?!

– Прости, отец… Я признаю, что молод и глуп, мне никогда не понять того, что тебя направляет и заставляет жить дальше по прошествии стольких лет. Но тебе важно было превратить содержимое шкатулки во что-то другое. Зачем?

– Я же уже ответил.

– Да-да, для усиления магии. Но в мире нет никого, кто может сравниться с тобой по силе магии. Твоя мощь неимоверна. В чём же истинная цель?

Великий Магистр блеснул глазами и улыбнулся.

– Я зашёл за шкатулкой. И попрощаться. Теперь спи, Тода.

Не успев возразить, юноша моментально уснул. Магия магистра была непреодолима.

Руи постоял какое-то время рядом с постелью, на которой беззащитно спали дети, глядя на них с холодным безразличием, а затем растаял в воздухе. Вместе со шкатулкой.

***

Тода видел сон. Мрачный и пугающий.

Он стоял посреди площади, вымощенной чёрными камнями, несущими смерть всему живому. Его рука сжимала тёмный кристалл, отливающий зелёным цветом, который он держал высоко над головой. Вторая рука чертила магический символ, ему неизвестный. Из одежды на нём была лишь набедренная повязка.

Оглядевшись, юноша с ужасом увидел, что площадь усыпана телами банемидов, а у его ног лежит человек в чёрной робе, длинные седые волосы которого разметались по земле вокруг головы.

Продолжая чертить символы, Тода стал распевать заклинание. Он не мог этому противостоять, слова сами вырвались наружу.

Что-то стало происходить. От каждого тела отделилась зеленоватая энергетическая сфера, и все, как одно, устремились к кристаллу. И от каждой исходил мысленный зов, либо крик, либо плач, либо ругань.

Тода не понимал слов, но знал, что его проклинают.

От тела у его ног тоже поднялся энергетический сгусток и понёсся вверх вслед за другими. Поравнявшись с головой юного мага, этот шар замер, противясь силе заклинания. Юноше пришлось напрячь свою волю, чтобы вновь заставить его двигаться.

«Молодец, сын, ты стал великим магом», – пронеслось у него в голове, после чего сфера исчезла в камне над его головой, отразившись бликом на его гранях.

Юноша опустил дрожащую от напряжения руку. Он смотрел на тело у своих ног.

Тода наклонился и перевернул лежащего на спину.

У его ног покоилось мёртвое тело Великого Магистра Руи…

– Тода, проснись! – тёплые, мягкие руки Рамиллы трясли его за плечи.

Молодой человек раскрыл глаза, пытаясь понять своё местоположение.

– Что это за жуткий кошмар? Он не отпускал тебя достаточно долго, словно ты был под действием заклятия. И эти ужасные картины, что я видела в нём… – она вздрогнула, затем прильнула к его груди, обвив шею руками. – Думаешь, то, что мы создали в Пальцах, способно на такое?

Он не ответил. Нельзя было знать наверняка, ведь то был всего лишь сон, пусть переживания в нём и были крайне реалистичны. Тода чувствовал, как довольно вибрировал кристалл, поглощая души, будто живое существо, наподобие жёлтобрюхого птицееда, паука-убийцы, который, поглощая жертву, дрожит от восторга, вызывая колыхания всей своей паутины.

Волна омерзения прошлась по нему. Юноше захотелось вытереть ту руку, которой во сне он держал над собой проклятый камень.

– Не знаю, всё это очень странно… – он обнял её в ответ.