Квадрат, не как геометрическая фигура, а как штора черного цвета.
За этой шторой – все что угодно. Все зависит от нашего воображения.
Там может быть тьма, но может быть и свет.
За черным квадратом есть право выбора, остается только протянуть руку и распахнуть завесу тайны.
Гурвиц Л.В.
Часть первая. Футурофобия
Период первый – Санта-Барбара
Глава 1
Противно дышать. Воздух пронизан запахом рвоты. Совсем недавно меня перевели в обычную палату и, конечно же, накормили. Да, здесь редко прибираются. Приходится сидеть в этом зловонии.
– Тридцать седьмой, просыпайся. Время приема лекарств, – голос прозвучал возле самого уха.
Просыпаться? Я никогда не был точно уверен: когда сплю, а когда бодрствую. Объективная реальность не существует для меня. Только бесконечная череда событий, на которые я могу или не могу повлиять. Как правило, я был всецело бессилен. Как правило, я часами напролет гадил под себя кровавым бульоном, истекал слюной и соплями. Чуть реже – пытался содрать с себя кожу в попытках заглушить неугомонные голоса в голове.
Открыл глаза. Рядом стояла Леночка, медсестра. На ее морщинистом смуглом пролетарском лице застыло осуждающее выражение. Стоит отметить, буфера у нее что надо… Притормози, окаянный. Вот до чего людей дурка доводит! Надо гнать эти мысли прочь, я же не геронтофил какой-нибудь. Она почти на пенсии. А вот лекарство придется принять, если откажусь – электрошок.
– Молодец. Только не дергайся, сейчас я тебя освобожу.
Леночка наклонилась и начала ослаблять пояса. Вскоре я получил немного свободы и смог приподняться с кровати. Обычно меня не привязывают, подобная практика – удел «особо буйных». Случается, я перестаю контролировать свои действия, наблюдаю за происходящим, словно сквозь иллюминатор. Подобно аватару в чужом теле. Вчера был именно такой эксцесс.
– Ты идешь? Или будешь опять сопротивляться, буйчик?
Я знаю, это она не со зла. Она вообще нормальная старушка, хотя временами крайне строга ко мне. А так у нас полная синергия. Однако лекарства я не любил, вкус у них отвратный. Придется соглашаться, а то вместо таблеток получу порцию живительного электрошока. Киваю.
Я встал, осмотрелся. Со вчерашнего дня моя палата ничуть не изменилась: заблеванные стены, разбитый унитаз и маленькая койка в углу. Весьма «жизнеутверждающий» пейзаж. Взгляд зацепился за парочку свеженарисованных каракулей на пожелтевшем кафеле: первая – заштрихованный квадрат в круге, вторая – непропорционально высокий человек с лицом ворона в плаще, туфлях и шляпе-цилиндре. Это не мое.
Мы вышли в коридор. Черниговская областная психоневрологическая больница, комплекс №2. Так называется данное учреждение, однако местные зовут его просто – Санта-Барбара. Я «пересидел» большинство местных старожил, всех здешних пациков знаю в лицо. В целом это достаточно мирное место: персонал не замечен за немотивированным насилием, а большинство пациентов вполне вменяемо. Некоторые обладали нешуточными навыками игры в шахматы – всегда можно было с интересом скоротать вечерок-другой. Что касалось самого здания, то комплекс с достроенными этажами находился в предаварийном состоянии и был готов, как мне показалось, развалиться пополам в любую секунду.
Мы направляемся в пункт выдачи лекарств в зиплоках. В зиплоках. Порой мне кажется, что зиплоки – самое зловещее изобретение человечества. Более опасное, чем СПИД или атомная бомба. Презираю их не меньше, чем таблетки. Но врачам нужно подчиняться, ибо гнев их страшен. За мой некороткий срок я прибегал к различным формам неповиновения, но никогда это добром не заканчивалось. Хотя Леночка – надежная спутница, не даст меня обиду.
Наверное, уже пришли – стало слишком шумно. Протираю глаза. Вижу друзей, вон там Наполеон, а за тем столиком сидит Микки Маус. Если пройти еще дальше, трудно не заметить телепузиков. А куда подевался Пылесос? Ах, забыл, он в изоляторе – слишком усердно всасывал. Леночка за рукав тащит меня к «кассе»:
– Пациент №37, двойная доза. Этот гаденыш не принял вчера лекарства.
– Вот, держи.
Леночке выдали два пакетика и стакан с водой. Она передала все это добро мне:
– Только воду не разлей.
Пусть не обманывает, я-то знаю – это водка. Взяв лекарства, ваш покорный слуга присел за ближайший столик, к Микки Маусу. Ритуал употребления спиртных напитков требует устойчивого положения в пространстве.
– Ну как жизнь, Микки?
– Плуто куда-то убежал. Выпьем?
– Твое здоровье.
Мы выпили, закусили таблетками. Вкус пилюлек заставил меня призадуматься над смыслом жизни – у меня никогда не получалось их проглотить, поэтому приходится жевать. Знаете выражение «моча съела говно»? Добавьте туда немного сладковатой горчицы, и получится «блюдо», находящееся сейчас у меня во рту. Черт, какие же они отвратительные!
– Что ты говоришь, Плут пропал?
– Его зовут Плуто! Не называй его так, – вены на мышином лбу вздулись.
– Ладно, угомонись. Сейчас доктора услышат, и получишь дозу.
Нервным стал Микки Маус в последнее время. Пропажа Плута совсем свела его с ума. Я еще раз посмотрел на бедолагу и кинул в рот оставшиеся таблетки. Мерзость. Я привстал и тут же сел за другой советский лакированный столик – за ним расположился Наполеон. Кстати, у него синдром Наполеона. А вообще он нормальный, такой же, как и все мы.
– Наполеон, как дела? – мне всегда приходилось начинать разговор первым.
– Никак не могу захватить Российскую империю, блин, – он опустил голову.
– Тебе помочь? Могу прислать на подмогу дивизию гренадеров.
– Спасибо, как-нибудь сам справлюсь.
Думаю, у него все получится. Мне самому эти империи не нравятся. Единственная империя, имеющая право на существование – Галактическая Империя из «Звездных Войн». Только сейчас заметил, что пакетик куда-то делся. Черт. Наверное, я его опять нечаянно съел. За спиной, подобно буре, разразился Леночкин голос:
– Тридцать седьмой, почему сидим? Марш в камеру!
Я поднялся из-за стола и закрыл руками глаза. Так лучше. Пусть Леночка ведет меня обратно. В Санта-Барбаре хорошая логистика, маршруты простые и безопасные. Чтобы добраться куда-либо требуется не больше пяти минут. Уютный городок. Куда практичней, чем ежедневно простаивать час в пробке, добираясь до душного офиса. Предполагаю, что мы уже на месте. Вот только не хочется опять возвращаться в свою заблеванную палату. Здесь воздух свежее.
– Заходи, чего встал?
Я сделал неуверенный шаг вперед. За спиной громко захлопнулась дверь. Опять наедине с шизой. Зато скоро обед. Я открыл глаза и умостился пятой точкой на кровать.
Высокочастотный свист в ушах. Меня душат собственные внутренности, я жадно хватаю ртом протухший воздух. Ладони оледенели. Что-то врется наружу. Будто мое тело пытается выблевать внутренности целиком. Будто Blu-ray и Blue Water сражаются не на жизнь, а на смерть.
Нечем, во мне даже желудочного сока нет. Прошло. Но наверняка снова повторится. Что со мной происходит? Я заражен русским роком? Это ведь не смертельно, да? Нужно попытаться заснуть.
Глава 2
Я настолько жалок, что даже уснуть не способен! Блять! Открываю глаза. Однако. Это не похоже на мою VIP-ложу. Нужно ли показать табличку «сарказм»? Просторное здание, всюду снуют люди, но это не Санта-Барбара. Я стою, но почему? Я же лежал! В руке – автоматическое оружие, похожее на модифицированную M16. На плечах – 15-килограммовый бронежилет.
Нет, я действительно сплю. Кто же я теперь? Слышу перешептывания за спиной:
– Кэп сегодня явно не в духе.
Я обернулся. Передо мной по стойке смирно стоял ССОшник в стильном противогазе, за ним еще несколько таких же бравых вояк:
– Ждем указаний сверху, – лениво произнес второй, сидящий на полу в позе лотоса.
– Сраные бюрократы.
– Код 8-12. Эвакуация не требуется. Вход возможен, полагаю, проблемы маловероятны. Остальные скоро будут.
– Тогда ждем.
Я – плохой актер. Но куда более плохой спецназовец. Этих ребят тщательно отбирали, тренировали в джунглях, обучали способам выживания… А я что? Я что? А я обосраться могу, если надо. Нужно добыть больше информации, иначе это плохо кончится. Рефлекторно посмотрел наверх – крыша стеклянная. Скорее всего, очередной ТЦ, выполненный в стиле деконструктивизма. Потребляди прогуливаются, как ни в чем не бывало, даже не реагируют на наше присутствие. Вероятно, здесь это обычное дело.
– Остальные прибыли, готовы к спуску, – заявил один из ССОшников.
– Тогда спускаемся, – одобрил встающий с пола.
Вот только куда? ССОшники дружно сгруппировались-развернулись, я побрел вслед за ними. Мы подошли к громадным защитно-герметическим дверям. ССОшник приложил палец к цифровой панели рядом. Бронедверь нехотя отворилась. «Спускаемся»? Наверное, это лифт. Мы зашли. Всего шестеро, у каждого оружие, килограммы экипировки. Что там внизу? И спросить, блин, не могу. ССОшник вновь приложился к одной из подсвеченных кнопок на панели – кабина, изрядно дребезжа, двинулась вниз.
Ждем… Ждем… Ждем… Некогда расслабленные армейцы не проронили ни слова, теперь от них веяло какой-то просто нечеловеческой сосредоточенностью. Уже минуту едем. Мы отправляемся в ад? Очень надеюсь, что нет. Резкая скрипучая остановка, двери распахнулись. Пожалуй, ад расположен чуточку глубже.
– Авось нигилизатор в этот раз не понадобится, – неожиданно оживился новоиспеченный коллега.
Бойцы взялись за «эмки», и один за другим стали выходить из лифта. Я, естественно, последний. Черт его знает, что там впереди. А впереди то ли рукотворная пещера, то ли наспех сколоченный бункер с разбросанными по земле ошметками строительного мусора. Густейшая пыль в воздухе. Трудно дышать. Стекла противогаза почти мгновенно запотели. Может, стоит его снять?
– Это плохая идея, – полушепотом сказал один из ССОшников, когда заметил, что я потянулся к защелке противогаза. Все повернулись и ошалевши уставились на меня:
– Согласно анализу, в воздухе летальная концентрация сероводорода.
– Очень душно в противогазе, – несколько обескуражено ответил я, фиксируя «намордник».
Здесь довольно темно. Один из ССОшников включил фонарик, прикрепленный к винтовке. Все последовали его примеру. Я тоже включил, дабы не выделяться. Потрескавшиеся стены, пол, в котором можно загрузнуть, токсичный воздух – что это, черт возьми, за место такое? И ключевой вопрос: зачем мы здесь? Ладно, будем продвигаться по «сюжету». Это такой фильм, который можно посмотреть только один раз – нельзя терять подобной возможности.
Прошли еще вперед – три двери. Однако мой взгляд привлекли не они, а испачканный землей и, вероятно, кровью бумажный поп-арт постер с единственной читаемой надписью «Феномены, выход есть! Этот Ноев ковчег был построен специально для вас…». Дальнейшее чтение было крайне затруднительным из-за грязи и помятостей.
– Придется разделиться.
– Да, группами по двое. Ты со мной, – показал на одного из ССОшников наугад, – ты с ним, а ты с ним.
Блин, я даже не знаю, как их зовут. Что же, будем импровизировать. Как говорится, налево пойдешь…
– Мы идем прямо. Вы – в ту, что слева, вы – в последнюю.
– Окей, – ответили в один голос ССОшники.
Поворачиваю ручку слегка обгорелой двери, захожу. ССОшник проходит вслед за мной. Дверь тут же сама по себе захлопнулась, прямо как в дешевых триллерах. Приведения – вряд ли, автоматизация – наверняка. Обстановка здесь была не менее удручающей. Поверхности, до которых доставал свет фонарика, были искусно, что говорится, с фантазией, измазаны кровью. Будто поработал опытный левел-дизайнер из Capcom. Я повернулся и осмотрел напарника. Не вижу его глаз, но, похоже, он не первый раз сталкивается с подобным.
– Напомни, какова наша задача?
– Устранение очередной аномалии согласно протоколу ПАМВ-11-2Б.
Супер. Теперь вопросов еще больше. Мы идем дальше, такое ощущение, что этот туннель даже не думает заканчиваться. Интересно, что там у остальных? И что это за «очередная аномалия»? Я хотел сделать шаг вперед, но волнообразный техногенный шум заставил меня остановиться:
– Ты слышишь этот звук?
– А, помехи… Они всегда возникают возле аномалий, это все знают. Бессонница? У меня тоже. Говорят, из-за недосыпа возможны нарушения памяти.
– Бессонница, – промямлил я.
Я посмотрел на автомат. Надо снять с предохранителя. Снял. Уроки обращения с огнестрелом из прошлых снов оказались сейчас как нельзя кстати. Мы прошли еще немного вперед.
– Дальше лучше не идти. Альфа-2, Альфа-3, прием.
– Шшшшшшш, – громкий шум донесся из его рации.
– Альфа-2, Альфа-3, повтори еще раз, помехи. Прием.
– Шшшшшшш…
– Черт. Нас тренировали обезвреживать террористов, а не блядские аномалии. Как поступим?
Это тот момент, когда в роли оставаться нет смысла. Я не знаю, что такое аномалия и насколько она опасна. Возможно, это незнание будет стоить мне жизни.
– Я не тот, кем ты меня считаешь. Быстро выкладывай, что такое аномалия! – прокричал я, дрожащими руками целясь в лицо ССОшнику.
– Что ты несешь?.. – он замолк на секунду. – Черт, в брифинге не было ни слова о том, что аномалия берет под контроль речевой аппарат.
– Это трудно объяснить, но внутри твоего сослуживца находится другой человек. Этот человек – я.
– Нет такого протокола, – ССОшник почесал затылок.
– Просто расскажи мне, что здесь, черт возьми, происходит?!
ССОшник съехал на пол, опершись о стену спиной, и ответно навел на меня дуло автомата. Он что-то хотел сказать, но неожиданно замигал свет, и наши фонарики в один момент вышли из строя. Помехи стали навязчивей. Вокруг меня воцарился непроглядный мрак. Прошла буквально секунда, и мой фонарик снова заработал. Но ССОшник исчез, его автомат остался лежать на полу. Даже если бы его утащила местная версия Чужого, он бы наверняка успел сделать пару очередей, или хотя бы вскрикнуть. Ничего из вышеперечисленного не произошло. Это и есть аномалия?
Я еще раз посветил по сторонам и попытался трезво оценить обстановку. Не получилось. Ничего не понимаю, человек, который секунду назад был рядом со мной, исчез в мгновение ока. А вариантов у меня не так уж и много. Есть два стула. На одном аномалии точены, на другом санитары дрочены. Но топтаться на месте – не менее глупо. Нужно попытаться выбраться на поверхность.
По субъективным ощущениям, иду около десяти минут в обратном направлении. А спасительной двери все нет. Возможно, мне показалось, но окружающая обстановка изменилась. Аномалия искажает пространство, наверное. Шум стал громче. Почему? Ведь я иду в сторону от аномалии. Или прямо к ней…
Я обернулся. Позади меня – окровавленная стена из необработанного бетона с небольшими вкраплениями мышечных волокон и, видимо, кожи. Некоторые участки органических наслоений тревожно подрагивают, вздуваются, попутно выплескивая темно-красную кашицу на поверхность. Я же только что здесь прошел! Аномалия. На самом деле, не обязательно пытаться это как-то объяснить. Хоть аномалия, хоть квантовое искажение поля, хоть Свинка Пеппа! Путь теперь только один – вперед. Продолжаю идти. Кажется, я начинаю понимать суть данного явления. Она, Свинка Пеппа, вызывает у людей галлюцинации или трансформирует реальность или нечто среднее. Возможно. Почему я не проверил, вдруг стена была иллюзией? Но куда тогда делся мой «напарник»? Это тоже был обман зрения? Инфернальные радиопомехи уже невозможно слушать – выключил рацию. Прошел еще вперед и увидел… дверь? Значит, я шел в правильном направлении? Вхожу без стука.
Невыносимый гул сменило не менее невыносимое попискивание. Это уже точно не помехи – рацию я выключил. А где остальные две двери? Это не то место! Похоже на очень грязный общественный туалет в лучших традициях СССР. К счастью, видел такие только на фотографиях. Я посветил по сторонам – действительно туалет. Вот толчки, вот говно.
Откуда же исходит столь мерзкий аудиоряд? Я посветил на пол. Страшно изувеченное тело, а под ним внушительная лужа кровищи. Когда я говорю «страшно изувеченное», то подразумеваю повреждения, от вида которых впечатлительные беременные дети, вероятно, могут упасть в обморок: кости переломаны во многих местах, мышцы и некоторые внутренности наружу, многочисленные рваные раны, будто втыкали стрелы, а потом небрежно извлекали их. Голова трупа аккуратно опущена в унитаз. Очевидная работа психопата. Но, возможно, это снова галлюцинация.
Глава 3
Просмотр «фильма» окончен. Я дома. Даже и не знаю, что лучше? Быть унылым невольником относительной безопасности здесь или героически побеждать кровожадных чудищ, попутно спасая и трахая принцесс там? Наверное, там. Интригующий сценарий, качественный саспенс. Хотя основная причина, конечно же, в том, что в Санта-Барбаре мне светит трахнуть разве что собственную подушку.
Предполагаю, что в конце киносеанса была запланирована моя «героическая» кончина. Хотя если разум автономен, значит, меня не могут убить там. Надеюсь. Надежда. На что мне надеяться? На лучшую жизнь? Я – псих. Куда лучше? Интересно, что происходит за пределами Санта-Барбары? Я не был там порядка десяти лет. Или чуть меньше. Совсем потерял счет времени. Нам не рассказывают, что творится за стенами желтого дома. Наверное, лучше и не знать.
– Привет, давно не виделись.
– Давно.
– Ну и где ты сегодня очутился?
– Точно не знаю… бункер под огромным ТЦ. ССОшники, аномалии.
– Ты сам как аномалия.
– Расскажи лучше что-нибудь о себе, – я был единственным, кто пытался наладить коммуникацию нашего сюрреалистичного тандема.
– Ну, меня зовут… Живу в тебе. Мне 25 лет. Достаточно?
– Почему ты не называешь своего имени?
– Я не знаю своего имени. У меня его нет, но ты можешь называть меня как угодно.
– Петросян. Пойдет?
– Нормально. А что это значит?
– Не знаю.
Второй пассажир. Делю с ним это тело с рождения. Скорее всего, у меня просто острая шизофрения. Вообще в последнее время происходят странные вещи. Эти странные ощущения. Иногда мне кажется, что я могу видеть будущее. Или это только совпадения? Сейчас в палату заглянет Леночка. Скрипнула дверь. Можно даже не открывать глаза, я знаю – это она:
– Время приема лекарств.
– Это должна была сказать я. Опять балуешься, буйчик?
Я промолчал.
– Принесла тебе лекарства. Я получила распоряжение не выпускать тебя наружу.
Продолжаю молчать.
– Пей, – почти командным тоном произнесла медсестра.
Я протер глаза, и взял зиплок с таблетками, который она протянула мне. Взял стакан с водой.
– Только вначале таблетки, а потом вода, не наоборот.
Я закинул драже в рот и запил водой. Удивительно, но таблетки прошли нормально – Леночка творит чудеса, будто Иисус Христос. Я отдал ей стакан и опять закрыл глаза. Дверь захлопнулась. Поудобнее умостился на койке. Свободен только там…
…По ту сторону реальности. Не важно, где я окажусь – здесь все равно лучше, чем в маленькой затхлой клетке. Открываю глаза. Плюшевые игрушки. Много, они повсюду. Наверное, я попал в детский сад. Кто же я? Ребенок или воспитатель? Я посмотрел на руки, на свою одежду – на мне белый халат. Окей. Врач из меня тоже никудышный.
Прошел в соседнюю комнату. Повсюду кровати, наверное, здесь спят дети. Не будем им мешать. Но… здесь нет никаких детей. Подошел к одной из кроватей, на ней лежал розовый блокнотик со стразами. Возможно, здесь я найду хоть что-то. Начал листать блокнот: рисунки… рисунки… видно, рисовал ребенок. Но они какого-то странного содержания. Вот на одной из страниц: нарисован человек, но у него три руки, снизу подписано «Денис». На других страницах тоже странные фигуры, и под каждой из них написано имя. Есть предположение, что это каталог современных рэперов, но не буду торопиться с выводами. Я положил блокнот обратно на кровать.
Крадусь аки Солид Снейк вдоль аккуратно застеленных кроватей. Они все пусты, здесь нет никого. Только сейчас я заметил, что в казарме заколочены окна, свет идет от люминесцентных ламп. Поняв, что здесь делать нечего, я вернулся в «стартовую» комнату.
Наверное, я был прав насчет того, что это какое-то детское учреждение. Для чего тогда столько игрушек? Слоники, собачки, котики… Кроме того, они такие няшные. Мяу. Так и хотеться потискать. Зашел в другую комнату. Слабое освещение, почти ничего не видно. Нащупал на стене выключатель, клац. Посреди просторной продолговатой комнаты с высокими потолками стояло громадное цилиндрическое устройство, увешанное со всех сторон, будто новогодней гирляндой, всевозможными оптическими проводами. «Cable porn», так это называют? Аналогично, окна в помещении забиты. Вижу еще дверь в самом конце. Но что это за механизм? Для чего он? Думаю, лучше его не трогать.
Прошмыгнул мимо аппарата, и зашел в очередную дверь. Снова включил свет. Рабочий кабинет, наверное. Ряды открытых шкафов с бумажными архивами, роскошный стол из дорогого дерева, и аккуратно сложенные канцелярские принадлежности на нем. Нынче бумага задействована исключительно в нелегальной или секретной деятельности, когда нельзя допустить, чтобы данные утекли в Сеть. Только архивы чего? Подошел ближе к шкафу. В груде разных папок с бумагами я рассмотрел довольно толстую книженцию. На корешке написано: «Фотографии». А снизу мелким шрифтом: «Ведется с 2110 г». Я в будущем!
Открываю книгу. Первая страница – фотографии детей. Голые дети. Много голых детей. А что на следующей странице? Переворачиваю – то же самое. Наверное, это офис педофила? А может этот педофил – я? Под фотографиями что-то написано, вот под этой, например: «Диагноз: монголизм III уровня (лишние 12 пар хромосом)». А так бывает? На фотографии мальчик, лет 13-ти, на вид вполне здоровый. На другой фотографии стоит несколько девочек, тоже голых. Руки и ноги у них вывернуты в обратную сторону. Как они стоят? Что тут написано: «Три сестры: Маша, Аня, Катя. Диагноз: монголизм II уровня (лишнее 7 пар хромосом)».
Адский шум, который мне приходилось слышать прежде, пронзил мою голову. Я резко закрыл альбом и бросил его в сторону. Я слышал такое в бункере. Аномалия? Но это же совсем другой сон! Не могу идентифицировать источник этого кошмара. Такое ощущение, что он копошится прямо у меня в извилинах. Окружение начало искажаться, краски поплыли. У меня подкосились ноги – я еле стоял. В итоге не удержался и рухнул на пол. Шум все громче. Голова переполняется болью…
Я проснулся? Этот ужасный галдеж прекратился. Однако мой матрас значительно тверже обычного и… мокрее. Снова обоссался?! Открываю глаза: лежу плашмя посреди кабинета сраного врача-педобира. С недавнего времени кабинет порядком видоизменился. Стены покрылись ржавчиной, хотя это больше похоже на выцветшую засохшую кровь, а пол залит неведомой маслянистой жидкостью. Я попытался встать, но с первого раза не получилось. Ноги не хотели меня слушаться, точнее, хотели, но не могли. Неужели прослушивание русского рока имеет настолько серьезные побочные эффекты?
Попытался опять встать – в этот раз у меня получилось. Я еле поднялся и прислонился к багряной стене. Как-то прополз в дверь. То, что окружение изменилось – это я правильно подметил. Вместо гигантской машины в полу образовалась огромная дыра, прям дырища. С потолка свисали человеческие руки, ноги, головы, завернутые в прозрачные целлофановые пакеты. Сделав всего пару десятков шагов вдоль стены, меня ошарашил неистовый визг. Сравнение с резаной свиньей, пожалуй, довольно банальное, но именно так это и звучало. За моей спиной нарисовалась девочка лет 15-ти с короткими русыми волосами, полностью обнаженная. У той не было ног, она стояла на руках. Девочка опять открыла пасть, и издала этот ужасный душераздирающий звук. Я совсем растерялся. Фройляйн стояла и пырилась на меня, и внезапно… вцепилась зубами мне в ляжку. Я попытался сбросить инвалидку, но та крепко держалась зубами.
Как истинный джентльмен, я не бью женщин. Но как истинный боевой феминист, я бью женщин. Раздвоение личности – удобная штука, знаете ли. Я замахнулся (прим. в целях самообороны) и вполсилы заехал кулаком девочке по голове. Но она не отпускала, даже наоборот – еще сильнее стиснула зубы. Еще раз ударил – не помогло. В отчаянии я сунул руку в карман халата, и что-то нащупал. Скальпель! Кто носит в кармане скальпель? Скальпеленосец? Неважно. Я воткнул скальпель девочке в глазное яблоко – то смачно брызнуло. Она немного расцепила зубы. Я дернул за скальпель и замахнулся еще раз, но не попал, лишь черкнул ей по уху.
Раздался очередной малоприятный и тревожный звук, и девочка-ивалидка почему-то отпустила меня. Я толкнул ее ногой, и та кабанчиком покатилась в пропасть. Как водится, этот звук не предвещал ничего хорошего. В тот же момент из комнаты с кавайными игрушками хлынули толпы некавайных детей. Они были невыносимо уродливы. Их тела деформировались в реальном времени, из-под кожи сочилась липкая рыжеватая субстанция, лица отсутствовали как явление. Разнообразие флуктуаций поражало воображение: у одних были гипертрофированы части тел, у других – кожа покрыта огромными волдырями и наростами, у третьих – внутренности вовсе не являлись внутренностями. Наверное, истошный крик был своеобразным сигналом тревоги. Укусив меня, девочка дожидалась подмогу. Честно говоря, я такой себе эксперт по части иерархического устройства общины «детей-мутантов».
Расклад явно не в мою пользу. В шахматах подобную ситуацию называют «анальное изнасилование тройным фалоимитатором». Я бы сиганул в окно аки Джеймс Бонд, но окна-то заколочены. Омерзительный двухметровый младенец передвигался крайне медленно и неуклюже, но другие более мелкие «юниты» в ограниченном пространстве представляли реальную угрозу. Думай, думай… Я в помещении с огромной дырой в полу, один шаг вправо и я провалюсь. Впереди толпа разъяренных детей, а возвращаться назад нет смысла. Бороться с детьми бесполезно – они одолевают численностью. Попытаться прорваться к выходу, но ЧТО меня ждет там? Дать отпор? Если прыгну вниз – умру? Ведь боль здесь так реальна. Выхода нет – дети близко. Я прыгаю…
После серии громких щелчков, стена напротив меня разлетелась вдребезги. Дети застыли и посмотрели в ту сторону. В помещение зашло несколько людей в черных герметичных экзоскелетах с автоматическим оружием наперевес. Один из них нацелился на детей и хотел открыть огонь, но другой поднял руку и что-то пробубнил – я не услышал, что именно. Тот опустил автомат. Третий из них достал таинственный прибор, напоминающий дозиметр, что-то нажал, и комната покрылась ярко-голубым сиянием. Когда свет исчез, окружение стало прежним: огромная машина по центру, стены белого цвета, а не красного, только дыра в стене и куча измельченного бетона внесли некоторые изменения в интерьер. Дети исчезли. «Подрывники» направились в мою сторону…
Я скатился с кровати и больно ударился плечом. Реальность, почему ты так жестока? Раньше единственной отрадой был тот, загадочный, мир. Но сейчас он стал настолько реален, как реальность, даже хуже.
Я ужасно себя чувствовал, и у меня, ко всему прочему, болела нога. Открыл глаза: кровать залита кровью, моя правая конечность тоже. Я откатил штанину и увидел очень глубокий укус. Похоже, поработал американский питбультерьер или ротвейлер. Но откуда здесь взяться собаке? Раньше, когда я получал ранения во сне, они «дублировались» сюда. Я старался избегать опасных ситуаций, поэтому последние несколько лет такого не случалось. Но что мне делать с этой раной? Надо бы позвать санитаров, однако те справедливо предположат, что я сам себя покусал. Или лучше умереть от потери крови?!
Я встал и принялся кулаками колотить дверь, кричать что-то нечленораздельное. Долго ждать не пришлось – за дверью послышались увесистые шаги. Я отошел и смирно сел на койку. В палату вошла Леночка и два здоровенных безэмоциональных амбала. Их взор пал на окровавленную кровать, потом на меня:
– Что здесь произошло? – спросила Леночка.
– Не знаю, это не я, – голосом провинившегося ребенка ответил я.
Леночка повернулась лицом к двум быкам и что-то нашептала им. Один из них достал авто-шприц и стал медленно подходить ко мне.
– Нет! Вы неправильно все поняли! Это не!..
Один из них заломил мне руки. А другой приставил шприц к шее. Щелчок, и я возвращаюсь в Страну чудес.