Приморский детектив

* * *

Все права защищены. Книга или любая ее часть не может быть скопирована, воспроизведена в электронной или механической форме, в виде фотокопии, записи в память ЭВМ, репродукции или каким-либо иным способом, а также использована в любой информационной системе без получения разрешения от издателя. Копирование, воспроизведение и иное использование книги или ее части без согласия издателя является незаконным и влечет уголовную, административную и гражданскую ответственность.

© Оформление. ООО «Издательство „Эксмо“», 2019

Наталья Александрова
Чайки над пляжем

Сазонов осторожно, стараясь не сильно шуметь, повернул шезлонг так, чтобы увеличить обзор, и принял самую расслабленную позу. Нет, все равно что-то не так. Ага, ветер так задувает, что не расслабишься. На улице середина мая, а ветрюган такой холодный, весна, называется. Хоть солнце светит, на пляж не выйти, ну, в нашем климате дело обычное, на Балтике часто так бывает.

Вчера у Сазонова мелькнула идиотская мысль попробовать войти в море. Все же, если живешь возле синего, с позволения сказать, моря, буквально на пляже, надо этим пользоваться. Он разделся, дошел до линии прибоя, отмеченной полоской водорослей, и даже сделал шаг в воду… но тут же выскочил, как ошпаренный. Вода была просто ледяная. Она обжигала, от нее перехватывало дыхание.

Однако сегодня все же нашелся смельчак, который не побоялся в эту воду войти. Точнее, нашлась. Худая высокая старуха, вчера приехавшая в санаторий, быстрыми шагами пересекла пляж, сбросила длинный темно-красный халат и решительно вошла в воду.

Сазонов ждал, что она тут же выскочит с оглушительным визгом – но этого не случилось: старуха бодро прошла по отмели, миновала торчащий из воды камень и окунулась в волны.

Сазонову от одного ее вида стало холодно. Он укутался в плед, любезно оставленный рядом с шезлонгом, и надел темные очки. Отсюда ему отлично видна почти вся территория, а его никто не заметит.

Ага, вон тот объект как раз вышел из процедурного корпуса. Остановился и вдруг поднял руку ладонью вверх, потом махнул два раза. Сазонов напрягся и вытянул шею – кажется, это то, что нужно.

– Вы опять не пошли на гидроаэробику! – прозвучал рядом высокий пронзительный голос.

Сазонов едва удержался, чтобы не вздрогнуть. Ну как это у нее получается – подкрадываться бесшумно! Вроде бы не пушинка, ходит вперевалку, топает иногда как слон, а вот поди ж ты…

Он не пошевелился в тщетной надежде, что она посчитает его спящим и деликатно уйдет. Ага, как же. Она плюхнулась на соседний шезлонг, который жалобно скрипнул под ее солидным весом, и тут же пихнула его в плечо.

– Так отчего вы не пошли на гидроаэробику? Я знаю, что вы не спите, не притворяйтесь!

– А? Что? – Сазонов снял темные очки. – Вот как раз задремал, а тут вы…

Он сразу же понял, что с ней можно не стесняться, намеков она не понимает, зато и не обижается.

– Не люблю бассейны, – соврал он, – у меня на запах хлорки аллергия. Глаза краснеют, и тело чешется. Прямо как будто чешуей покрываюсь… – нарочно добавил он.

Эта болтушка разнесет про его аллергию по всему санаторию, и возможно, это отпугнет от него кое-кого из слишком активных дам. Скучно в санатории, вечерами делать нечего, а тут мужчина молодой и одинокий, вот они и липнут. А ему не до них совсем, не для того он тут торчит, чтобы романы с дамочками не первой свежести заводить.

Он скосил глаза на свою соседку.

Да уж, про эту не подумаешь, что она на него глаз положила, уж очень несуразная. Носик пуговкой, глаза круглые, да еще подводит их, так что вообще на сову похожа. Рот сердечком накрашен, а волосы какого-то ультрарыжего цвета, придет же в голову так покраситься. Спереди зализаны, на затылке фига какая-то скручена, а на лобик узенький два локончика выпущены. Мать Сазонова, помнится, называла их «завлекушечки». Да уж, не женщина, а картина маслом.

Голос высокий, визгливый небось, когда кричит, одевается жутко. Сегодня, к примеру, на ней что-то пестро-клетчатое, в таком прикиде хорошо Рэмбо изображать, в джунглях не видно будет, попугаи за своего примут.

Сазонов поначалу хотел ее отвадить, да понял, что она может быть полезна: когда она с ним, то другие не лезут. А что болтает много, так можно не слушать. Просто отключиться.

И, справедливости ради, не только возле него она отирается, с разными людьми общается, так что иногда и отдохнуть от нее можно. Да только он-то не отдыхать сюда приехал, у него работа…

Сазонов отвернулся и посмотрел вниз. Его объект как раз сворачивал за процедурный корпус с самым подозрительным видом.

– На свидание побежал, – сообщила Марианна, перехватив, надо думать, его взгляд. Это плохо, подумал Сазонов, нужно за собой следить, не то объект может его раскрыть раньше времени.

– Какое свидание? – До него дошел смысл ее слов с заметным опозданием.

– У него тут любовница, – Марианна смотрела на него невозмутимыми круглыми глазами, не моргая, как сова.

– Какая еще любовница? – Сазонов отмахнулся. – Он же только вчера приехал!

– Она тоже приехала. Это Юлия.

Юлия была молодая и довольно интересная шатенка, которую привез вчера муж на дорогущей машине с охраной.

– Ну надо же… – протянул Сазонов. – Не верится как-то, она такая… а этот…

– Олег Кисин, – подсказала Марианна, – да, видок у него неказистый, однако любовь зла!

– А отчего же они так шифруются, муж-то уехал давно? – невольно спросил Сазонов.

Собственно, интереса у него не было никакого, если Марианна права, то этот самый Олег Кисин не его объект. Равно как и Юлия, хотя она тоже приехала вчера.

– А муж ее Лизавете денег дал, чтобы она его женушку тут контролировала, – сообщила Марианна и вытащила из кармана дешевую карамельку. – Будете?

– Да нет! – отмахнулся Сазонов.

Лизавета работала администратором, то есть сидела за стойкой в главном корпусе, кроме этого ее можно было встретить повсюду, и что самое удивительное, одновременно. И в бассейне, и в сауне, и на приеме у врача, и в столовой. Везде она успевала сунуть свой длинный, шевелящийся, как у крысы, нос. Иногда Сазонову казалось, что Лизавета не одна, что у нее есть несколько клонов.

– Вы точно знаете? – спросил Сазонов расстроенным голосом, выходит, зря он полдня высматривал этого Кисина.

– Ага, – невнятно ответила Марианна, запихнув в рот конфету, – я слыфала… я слышала, как они договаривались. Обычная услуга, Лизавета берет по-божески, тыщу рублей в день. Зато полный отчет предоставляет, все двадцать четыре часа в сутки – когда жена встала, что ела, куда ходила, с кем разговаривала… все записано и подсчитано. Так что шифруются голубки наши, вот, в процедурном корпусе после обеда никого не будет, так они там…

Сазонов утешил себя дежурной фразой, что отрицательный результат – это тоже результат, и пригласил Марианну в столовую. Дескать, пораньше пойдем, места удобные займем и так далее.

После обеда в санатории полагался тихий час, а потом Сазонов вышел из жилого корпуса, пошел по дорожке из серых гранитных плиток через дюну. На песке были видны следы чаек, словно клинописные письмена на каком-то давно забытом языке, но ветер на глазах заглаживал, зализывал их до полной неразборчивости, увеличивая сходство с древними письменами. Еще немного – и от этой клинописи ничего не останется. Сами чайки парили над пляжем, покачиваясь, купаясь в ветре, беззастенчиво нарушая законы физики.

Сазонов дошел до приземистого здания кафе, вошел внутрь, занял столик в самом углу, откуда можно было наблюдать за всеми, оставаясь при этом незаметным. К нему тут же подошла официантка Мила, остановилась, наклонив голову к плечу и накручивая локон на палец, спросила грудным чувственным голосом:

– Что для вас сделать?

Сазонов предпочел не заметить двусмысленности и проговорил намеренно сухо:

– Американо.

– Чего-нибудь в него добавить? – промурлыкала Мила, наклонившись так, чтобы вырез блузки оказался прямо перед его глазами.

Сазонов взглянул непонимающе, и она пояснила:

– Молока, сливок, корицы?

– Нет, спасибо, просто черный кофе.

Мила разочарованно вздохнула и удалилась.

Сазонов оглядел зал.

Кроме него в кафе присутствовала Нина Петровна – полноватая, ярко одетая дама лет пятидесяти с небольшим, выкрашенная в принципиальную блондинку. Рядом с ней сидела молодая женщина, очень на нее похожая, с озабоченным лицом.

Подошла Мила, поставила на столик перед Сазоновым кофе, промурлыкала:

– Еще что-нибудь?

Сазонов не успел ответить, потому что рядом с ним неизвестно откуда появилась Марианна, плюхнулась на свободный стул и произнесла своим резким высоким голосом:

– Больше ничего, Милочка!

В ее исполнении имя официантки прозвучало почти оскорбительно. Мила фыркнула, но прежде чем удалиться, сухо осведомилась:

– Вы-то заказывать что-нибудь будете?

– Мороженое… – выпалила Марианна и тут же нехотя добавила:

– Низкокалорийное.

– Сорбет? – уточнила Мила и наконец ушла.

Сазонов тяжело вздохнул и повернулся к Марианне. Сейчас ее волосы были собраны в сложную конструкцию на макушке и перехвачены широкой зеленой шелковой лентой. Сазонов подумал – и почему это все рыжие женщины уверены, что им идет зеленое? Впрочем, про эту и не скажешь, что хочет прихорошиться, такое впечатление, что одевается нарочно хуже некуда. Вот сейчас на ней какой-то бесформенный балахон цвета болотной тины, а на ногах розовые кроссовки, да еще никак со стразами… Ох, грехи наши тяжкие!..

Больше ничего подумать он не успел, потому что Марианна уставилась на его чашку совиными глазами и протянула:

– Так-так!

Сазонов усмехнулся:

– Надеюсь, вы не выдадите меня Ван Санычу?

Иваном Александровичем звали здешнего лечащего врача, и он строго-настрого запретил своим пациентам пить кофе. Дескать, мы тут вас лечим, а вы…

– Я никогда не стучу! – в голосе Марианны прозвучала обида. – Тем более на друзей!

– Если не пить кофе, – произнес Сазонов с тяжелым вздохом, – зачем тогда вообще жить?

– Ну, для этого могут быть разные причины… – взгляд Марианны затуманился.

Впрочем, она тут же собралась, пригнулась к Сазонову и зашептала с интимным придыханием:

– Вот, кстати, Нина Петровна… она явно не так проста, как кажется. Далеко не так проста!

– Кто? – удивленно переспросил Сазонов. – Нина Петровна?

– Именно! – Марианна выразительно замолчала, и Сазонов невольно взглянул на Нину Петровну и прислушался к ее разговору.

– Нет, я тебя не обманываю! – говорила та, обращаясь к дочери. – Мне действительно лучше!

Нина Петровна замолчала, словно ей не хватило воздуха, прижала руку к груди и страдальчески поморщилась.

– Мама, тебе плохо? – забеспокоилась дочь. – Может быть, позвать врача?

– Да нет, говорю же тебе, мне гораздо лучше! Я могу хоть завтра вернуться в город… тебе ведь очень трудно без моей помощи! Как ты управляешься с детьми?

– Прекрасно управляюсь! – отмахнулась от нее дочь. – Если понадобится, я позвоню Инессе…

– И что с ней не так? – вполголоса спросил Сазонов.

– Неужели неясно? – Марианна захлопала глазами, как сова из мультфильма. – Никакая она не сердечница!

– Да что вы говорите? – Сазонов скептически взглянул на Марианну. – Не может быть… ну как же… одышка и прочее… опять же лекарства сердечные постоянно принимает… и вообще – это же кардиологический санаторий!

– Это все напоказ! – прошипела Марианна. – Я проследила за ней. Когда ее никто не видел, она поднялась на четвертый этаж и даже не запыхалась! Да еще и напевала при этом!

– Напевала? – переспросил Сазонов, чтобы показать, что он слушает. – Что напевала?

– «Миллион алых роз» – представляете себе?

– Не представляю… – честно ответил Сазонов и снова посмотрел на Нину Петровну. Марианна что-то в него заронила, и ему теперь казалось, что в поведении женщины и правда есть что-то фальшивое, ненатуральное. Может быть, она и есть… объект? Да нет, ерунда! Такая тетка обычная, в возрасте уже…

– Вы скажете – а как же лекарства? – не унималась тем временем Марианна.

– Да, действительно… – Как раз в это время Нина Петровна вытряхнула на ладонь таблетку и забросила в рот.

– А вы видели, какого цвета у нее таблетки?

– Какого? – недоуменно переспросил Сазонов.

Марианна вытаращила круглые глаза, округлила рот и выдала страшным шепотом:

– Желтые!

– Ну, кажется, и правда желтые… – пробормотал Сазонов. – Ну и что с того?

– Как вы не понимаете! Вот вы принимаете сердечные лекарства – какого они цвета?

– Белые… – ответил Сазонов после недолгого размышления. Он понятия не имел, какой ответ правильный, и выдал тот, что показался ему наиболее вероятным. И кажется, угадал.

– Вот именно – белые! – прошипела Марианна. – Конечно, белые! Какие же еще?

– Но может, у нее какие-то другие?..

– Все сердечные таблетки белые! – безапелляционно проговорила Марианна.

– Вы уверены?

– Само собой! А желтые знаете какие?

– Понятия не имею.

– Так посмотрите! – Марианна вытащила из кармана прозрачный пузырек, до половины заполненный крупными желтыми пилюлями. – Похоже на ее лекарство?

– Очень похоже… – признал Сазонов. – Ну вот, видите… значит, желтые тоже бывают.

– Бывают, да только не те! – Марианна повернула пузырек другой стороной, так что Сазонову стало видно название – мультивитамины, и еще какие-то латинские буквы…

– Она насыпала витамины в пузырек от сердечного лекарства! – победным тоном прошептала Марианна.

– Ну и зачем все это? – недоуменно протянул Сазонов.

Он насторожился – ему в голову пришло вполне реальное объяснение. Хотя… нет, не похоже…

– А вы не понимаете? – Марианна снова округлила глаза и рот.

– Да где уж мне… – проворчал Сазонов.

– Да, действительно, – Марианна, похоже, не заметила в его голосе иронии, – вы – мужчина, вам такое трудно понять… она сюда приехала отдохнуть от домашней работы, от внуков, от семейных проблем… прямо сказать ей было неудобно, вот она и изображает сердечницу. А дочь ее еще и навещает – ну как же, бедная мамочка…

– Вы так думаете?

Сазонов больше не мог выносить непрерывную болтовню Марианны. Он взглянул на часы и ахнул:

– Ой, мне пора на процедуры… с вами, конечно, приятно поговорить, но все в этом мире кончается! – он поднялся из-за стола и быстро направился к выходу.

Марианна хотела вскочить и последовать за ним, но в это самое время Мила принесла ей креманку с мороженым. Марианна с сожалением взглянула вслед Сазонову, перевела взгляд на мороженое, вздохнула и осталась, решив, что синица в руке лучше любого журавля.

А Сазонов вышел на пляж и медленно пошел по нему.

Ветер стал еще сильнее. Чаек это, похоже, ничуть не беспокоило. Они плавали в воздухе, чуть пошевеливая крыльями. Вдруг одна из них резко устремилась вниз, к воде, чиркнула по поверхности и снова взмыла. В когтях у нее серебристо сверкнула рыбешка.

Выходит, эти чайки не просто плавают в воздухе – они охотятся.

Сазонов подумал, что и сам, как эти чайки, – с виду бездельничает, убивает время, а на самом деле следит за другими пациентами санатория, чтобы узнать того единственного, который…

Он вернулся к тому, что рассказала ему Марианна.

Нина Петровна – не тот человек, за кого себя выдает. Так, может, она и есть…

Нет, ерунда, этого не может быть. Марианна, заронив в него подозрения, сама же и выдала вполне логичное объяснение. Женщина устроилась в санаторий просто для того, чтобы вырваться из круга домашних дел и забот, передохнуть…

Нет, конечно, ее можно вычеркнуть из списка подозреваемых.

Итак, его список становится все короче, и будем надеяться, что это приближает его к разгадке.

Сазонов подошел к дощатому сарайчику, в котором, надо думать, хранились шезлонги и нехитрые орудия для уборки пляжа. Сейчас на двери сарая висел большой замок, в такую холодину на пляже не было ни души. Даже ненормальная моржиха Инна Михайловна купается только один раз в день, утром. Сазонов прислонился к двери, чтобы укрыться от ветра, и стал думать.

Значит, он точно знает, что его объект приехал в санаторий только вчера. Вчера сюда приехали шестеро, трое мужчин и три женщины. Он-то больше к мужчинам приглядывался, для его дела мужчины как-то больше подходят.

Итак, двоих, Кисина и эту красотку Юлию, можно исключить, в данном случае Марианна права. Хотя у него, Сазонова, в голове не укладывается, что Юлия в этом типе нашла. Какой-то он неказистый, незаметный, кисляй в общем. Вот именно, фамилии своей соответствует.

Далее, Нину Петровну, пожалуй, тоже можно исключить, опять-таки Марианна его убедила.

Остаются трое – двое мужчин и эта самая старуха, Инна Михайловна. Которую, разумеется, тоже можно исключить, поскольку бабка помешана на здоровом образе жизни, хочет прожить сто лет, а для этого истязает себя купаниями в ледяной воде и бегом по пересеченной местности. Опять же, мяса не ест, и даже чаю крепкого не пьет, как раз вчера на эту тему за ужином распиналась.

Итак, остаются двое подозреваемых мужского пола. Первый – Василий Керзун, на вид лет сорок пять, может, чуть больше, выглядит неважно – бледный, глаза бегают, за сердце часто хватается, вздрагивает от громких звуков. Может, и правда человек болен? А про второго Сазонов и не знает ничего. Видел вчера какого-то мужика, приехал он не на своей машине и не на автобусе, а на такси, оформлялся, когда все остальные на процедурах были. Надо бы на ресепшен посмотреть, кто такой, там ведь небось паспортные данные есть.

Ему не повезло, Лизавета сидела за стойкой. Тут же отиралась Марианна и тараторила что-то. Лизавета делала вид, что слушает, и даже кивала в нужных местах.

– Андрей Палыч! – высоким голосом закричала Марианна. – Вот мы с Лизаветой хотели у вас спросить…

Сазонов тут же перехватил взгляд Лизаветы, из которого явствовало, что она лично ничего от Сазонова не хочет, а хочет, чтобы все убрались с ресепшен, особенно Марианна.

– Чем могу помочь, девушки? – Сазонов изобразил приятную улыбку, но Марианна уже отвернулась от него и набросилась на проходившего мимо Кисина.

– Ой, Олежек, а куда это вы такой нарядный?

Кисин, стремившийся проскользнуть через холл как можно незаметнее, сделал вид, что не слышит, и убыстрил шаг. Лизавета тут же повернулась в его сторону и зашевелила длинным носом, став похожей на крысу.

– И куда это он так торопится? – задумчиво сказала Марианна. Лизавета сорвалась с места и побежала к выходу, Марианна устремилась за ней с грацией молодого бегемота.

Компьютер был включен, Сазонов без труда нашел список поступивших вчера отдыхающих и переснял его на свой телефон, после чего отправился к себе.

Вот они, голубчики, все тут в количестве шести штук. Второго подозреваемого звали Евгений Потапов.

Сазонов набрал один номер и, когда там ответили, попросил проверить этих двоих по всем известным базам. Заодно и Кисина, на всякий пожарный случай.

Ответ пришел быстро. На Потапова на первый взгляд ничего особенного не было, а вот Василий Керзун оказался темной личностью. То есть не Василий Керзун, а тот, кто себя за него выдавал. Потому что Сазонову прислали однозначный ответ, что Керзун Василий Леонидович, такого-то года рождения, уже несколько месяцев находится за границей, работает там по контракту. И возвращаться в ближайшее время не собирается.

Стало быть, вот он, его объект, по чужим документам в санаторий приехал. Подозрительно, конечно, однако Сазонов представил себе этого Керзуна. Худой, бледный, щеки ввалились, вздрагивает все время, по сторонам оглядывается, голову в плечи втягивает – словом, ведет себя так, что любой заметит – совесть у него нечиста. Неподходящий, в общем, тип для важного и опасного дела, никакой человек в здравом уме его не наймет.

Сазонов подождал еще немного, и тогда пришел ответ на расширенный поиск. Там говорилось, что Василий Керзун уехал за границу с женой и ребенком, а здесь из родственников у него осталась мать и двоюродный брат, Николай Симаков.

Сазонов посмотрел на фотографию и узнал его. Значит, вот так. Взял паспорт своего двоюродного брата. Очень умно. То есть глупость несусветная. Что-то тут не то.

За ужином он выбрал столик поближе к Керзуну. Тот сидел один, никакие дамы к нему не клеились, видно, не считали подходящим для легкого флирта. Сазонов, хотя и не был дамой, был с ними в этом вопросе согласен.

Кормили в санатории хорошо, к ужину подавался десерт, и возле столика Сазонова возникла Марианна, держа в руках блюдечко с куском кекса. Сегодня на ней был такой же длинный бесформенный балахон, как всегда, но не болотного цвета, а густо-зеленого, такой краской был выкрашен забор перед КПП, когда Сазонов давным-давно служил в армии. В ушах Марианны висели серьги, напоминающие перекрученную колючую проволоку. Не спросив разрешения, она плюхнулась на соседний стул и как обычно начала болтать.

– Нина Петровна поссорилась с дочерью, та пошла к врачу, чтобы выговорить ему, что ее мать плохо лечат, а он рассердился и сказал, что ее мамаша ничем не больна. Так и сказал – хоть сегодня в космос посылай. Был жуткий скандал, путевку-то они покупали за полную стоимость… вы не слушаете, вам неинтересно?

– Ага, – честно ответил Сазонов, – про Нину Петровну мне неинтересно.

Марианна поерзала на стуле, доела кекс и отхлебнула чая из чашки Сазонова. Затем нагнулась, поправляя пряжку на туфле, и зацепилась серьгой за поношенный и мятый джемпер Василия Керзуна, который допивал чай за соседним столиком.

– Ой! – заверещала Марианна. – Что делать?

Керзун вздрогнул и завертел головой, отчего серьга еще больше запуталась. Тогда он был вынужден нагнуться и освободить этот кусок скрученной проволоки.

– Василий… – проворковала Марианна, – вас ведь Васей зовут? Слушайте, у вас брата нету? Знавала я одного Керзуна… вроде бы вашего возраста… как же его звали-то… Ваня… Витя… Володя… помню, что на «В»… о, Вася! Точно, он Василий был, мы с ним… ой, так вы ведь тоже Василий?

– Это не я! – голос Керзуна, или кто он там на самом деле, сорвался почти на визг.

Он вскочил и побежал к выходу из столовой.

«Спугнула, дура такая!» – мысленно рявкнул Сазонов и пошел следом за Керзуном, стараясь идти не торопясь. Поужинал человек да и пошел себе прогуляться перед сном.

Керзуна он нашел на пляже, тот тряс дверь сарайчика, не замечая, что она заперта на висячий замок.

– Ну что, Николай? – спросил Сазонов, подойдя неслышно. – Раскрылся твой маскарад, так что живо признавайся во всем! Запираться бесполезно. Где она?

– Не… не знаю… – промямлил Николай дрожащим голосом, – я думал, это она вас послала…

– Кто? – насторожился Сазонов. – Кто она? Ты кого вообще имеешь в виду?

– Она, жена моя бывшая. И теща Ираида Вик… Вик…

– Да не икай ты, говори толком! – для убедительности Сазонов тряхнул этого рохлю как следует. И услышал следующее.

Николай Симаков был мужчина робкий и стеснительный, жил с мамой, женщиной властной, и привык во всем ей подчиняться. А потом мама умерла, и Николай несколько растерялся. Жил он теперь один в хорошей двухкомнатной квартире в центре. Потолки высокие, окна выходят на Фонтанку, как раз напротив цирка, так что летом даже слышно, как львы дрессированные рычат. Или тигры, кто их там разберет.

Короче, через несколько месяцев одинокой жизни Николай затосковал и оголодал, так что когда бывшая сослуживица познакомила его со своей подругой, он решился и сделал ей предложение, поскольку готовила подруга отлично и вообще поначалу проявила себя с самой положительной стороны.

Сазонов только вздохнул, зная уже, что было дальше.

Все было неплохо, пока не приехала из далекой провинции теща. Ей зять сразу не понравился, и она задумала от него избавиться. Но при разводе дочке бы ничего не обломилось, тогда теща решила его, Николая, посадить. А потом выписать из квартиры. В общем, пару раз она вызывала патруль, разорвав на себе халат и расцарапав лицо, потом отлупила дочь и свалила все на Николая. Его забрали и продержали в камере одну ночь, потом выпустили, потому что нашелся среди ментов приличный человек, который осмотрел руки Николая и тещи. У него-то руки чистые, а у тещи все в ссадинах, она голыми руками дочку и била. Тот мент сам был со своей тещей на ножах, оттого и помог.

Дело заводить не стали, жена заявление забрала. Но на Николая ночь в камере произвела такое неизгладимое впечатление, что он понял: второго раза просто не выдержит. А теща поклялась, что его посадит. Она, может, дочери родной не пожалеет, не баба, а терминатор.

В общем, он сбежал из собственной квартиры в чем есть и поселился у тетки. С работы пришлось уволиться, эти две ведьмы его и там нашли бы. Приходили они и к тетке, но не на ту напали, отбилась тетка, да еще сосед помог, бывший боксер, у него внешность впечатляющая. У тетки в собесе нашлась знакомая, она путевку в санаторий достала, вот он и поехал отсидеться.

– Что, так и будешь по чужому паспорту жить, от всех прятаться? – вздохнул Сазонов, понимая уже, что с этим Симаковым дохлый номер. Не его объект.

– Мне только до конца путевки, а потом с теткой в деревню поеду, у нее дом в Псковской области, там даль такая, никто не найдет. А в сентябре Василий вернется, у него адвокат знакомый есть…

«Ладно, – подумал Сазонов, – остался только Потапов».

После завтрака Сазонов следил за Потаповым. На первый взгляд ничего подозрительного Потапов не делал – прогулялся по пляжу, кинул камешек в сторону нахальных чаек, которые рвали друг у друга кусок тухлой рыбы, затем посмотрел на часы и пошел в сторону процедурного корпуса.

В холле никого из знакомых не было. Потапов свернул в коридор, ведущий к процедурным кабинетам. Сазонов выждал несколько секунд и последовал за ним. Но едва он зашел за угол, как на него налетела Инна Михайловна – та самая героическая старуха, которая не боялась входить в ледяную воду каждое утро.

На этот раз в ней не было ничего героического – лицо ее было покрыто красными пятнами, губы тряслись, в глазах плескалась паника.

– Пойдемте! – вскрикнула она, схватив Сазонова за руку. – Пойдемте со мной скорее!

– В чем дело? – Сазонов попытался вырвать руку, но Инна Михайловна вцепилась в него мертвой хваткой и тащила вниз, к полуоткрытой двери, за которой находилась сауна.

– Скорее! – лепетала она дрожащим голосом. – Кажется, он мертв… убит…

– Кто?! – переспросил Сазонов, хотя догадка у него уже мелькнула. Он перестал сопротивляться и бросился туда, куда волокла его перепуганная женщина.

В голове билась отчаянная мысль – он не уследил за Потаповым, того убили, и теперь операция сорвана…

– Он здесь… – бормотала Инна Михайловна, подталкивая Сазонова к двери. – Может быть, ему еще можно помочь… надо проверить пульс… я не решилась…

Сазонов подумал, что Инна Михайловна производит впечатление решительной женщины, не склонной к панике – но внешность бывает обманчивой. Они вошли в сауну. Внутри никого не было. Сазонов увидел несколько кабинок, одна из них была открыта, за дверью виднелась какая-то бесформенная груда.

– Здесь, здесь! – повторила Инна Михайловна.

Сазонов вошел в кабинку, наклонился. На деревянном полу действительно лежала какая-то груда, прикрытая махровым халатом. Сазонов сдернул этот халат, увидел под ним несколько смятых полотенец и в недоумении повернулся к женщине:

– Что за ерунда? Зачем вы меня сюда привели?

И успел увидеть ее лицо, на котором не было и тени паники – только холодное расчетливое торжество, а в следующую долю секунды она захлопнула дверь кабинки.

– Вы с ума сошли! – выкрикнул Сазонов, дернув дверь на себя. – Откройте сейчас же!

За дверью не было слышно ни звука.

Сазонов понял, что его провели, обставили, обвели вокруг пальца, как последнего лоха. Выходит, зря он подозревал Потапова, зря подозревал всех остальных – это Инна Михайловна, железная старуха, была тем самым объектом… и теперь она вывела его из игры…

Он бессильно застонал, подергал чертову дверь – но она даже не шелохнулась.

Звать на помощь?

Но это будет выглядеть глупо, нелепо, смешно… в конце концов, непрофессионально…

А, черт с ним! До того ли сейчас?

Сазонов принялся колотить в дверь кулаками, заорал что было мочи:

– Есть тут кто-нибудь? Откройте! Выпустите меня!

Но никто ему не открыл, никто не ответил. Единственным очевидным результатом его усилий было то, что по лицу и по шее обильно заструился пот.

Сазонов сбросил пиджак, расстегнул верхние пуговицы рубашки – но это не помогло, ему становилось жарче и жарче.

И тут он взглянул на градусник.

Чертов прибор показывал пятьдесят градусов. Еще бы ему не было жарко! Ну да, это же сауна…

Сазонов стянул рубашку, прилипавшую к телу, еще несколько раз ударил по двери и снова взглянул на градусник…

На нем было уже пятьдесят семь. И ртуть ползла все выше и выше. Медленно и неуклонно.

И тут до него дошла ужасная правда.

Подлая старуха не просто заперла его здесь – она еще включила сауну, чтобы изжарить его заживо…

Господи, это же надо так влипнуть!

Так, главное – не паниковать… в критической ситуации нет ничего хуже и опаснее паники.

В конце концов, это сауна, а не крематорий. В прежние времена Сазонов и сам любил попариться и доводил температуру в сауне до ста градусов, а то и больше…

Да, но при такой температуре он находился недолго, и он был спокоен. А тут дверь заперта, и ему придется провести здесь неизвестно сколько времени.

Сазонов не хотел смотреть на градусник – но глаза сами скользнули влево.

Шестьдесят четыре. И ртуть быстро ползет вверх.

Самое главное – успокоиться. Взять себя в руки. И опуститься как можно ниже – самый горячий воздух под потолком.

Сазонов сел на пол, скрестив ноги, как заправский йог, и стараясь дышать медленно и глубоко. Взгляд без разрешения, сам собой скользнул к градуснику.

Семьдесят два.

Без паники. Только без паники. Сюда непременно кто-нибудь зайдет… зайдет и выпустит его…

Да, но для этого нужно, чтобы его услышали.

Сазонов снова крикнул:

– Эй, кто-нибудь! Выпустите меня!

Собственный голос показался ему слабым, измученным, едва слышным.

Затравленный взгляд на градусник.

Восемьдесят четыре.

Дышать становилось все труднее, перед глазами заплясали цветные пятна, потом в глазах начало темнеть.

– Помогите!

Девяносто.

Сазонов лег на пол. Внизу воздух должен быть прохладнее – но он этого не почувствовал. Зато в голове мелькнула паническая мысль, что лежа он быстрее потеряет сознание, а тогда…

Было в его теперешнем положении и одно преимущество: снизу он не видел цифры на градуснике.

Нет, сдаваться нельзя. Он попытался снова сесть, но сил не было даже на это.

И тут за дверью послышался какой-то тихий, неуверенный, скребущийся звук.

Сазонов не поверил в него, подумал, что от жары и удушья начались галлюцинации. Но звук повторился, а потом раздался негромкий, неуверенный голос: