000
ОтложитьЧитал
Часть вторая
Глава 1
Я прекрасно помню тот день, когда город потрясло известие о свидании Лауры и Александра. К нам как раз приехали наши дорогие родственники, и мы были несказанно рады этому событию.
Родители сказали мне, что я должна заниматься своим кузеном, и нас сразу же отправили погулять в сад, чтоб мы не слишком мешали взрослым сплетням.
– Ты знаешь, – сказал мне в саду мой семнадцатилетний кузен Чарли, – а тебя не зря назвали в честь твоей бабки Розмарин.
– Это почему? – так и быть, обратила я внимание на своего кузена Чарли.
– Ты становишься такой же прекрасной, как и она, – вдохновенно сказал он мне.
– И какое отношение это имеет к тебе лично? – спросила я его свысока, хотя он был выше меня на две головы.
Но моего кузена Чарли не так-то просто было чем-то смутить. Он был на целых два года старше меня и сам мог смутить своим поведением кого захочешь.
В нашем саду, например, было полно старинных обнаженных статуй. И мой кузен вальяжно обнял за талию одну из них.
И сделано это было с такой наглостью и небрежностью, что даже статуя, как мне показалось, была крайне смущена.
– Это имеет ко мне самое прямое отношение, – гнусаво сказал мне мой самоуверенный кузен, – ведь я женюсь на тебе года через три.
И он со знанием дела провел пальцем по животу обнаженной статуи. Чарли был уже совсем большой, почти взрослый, и ему просто полагалось так вызывающе себя вести.
– Да будет тебе известно, – сказала я ему тогда, – что мое сердце навек принадлежит другому.
– Но он наверняка не обращает на тебя никакого внимания, – улыбнулся мой несносный кузен Чарли.
– Еще как обращает, – сказала я и густо покраснела.
Я всегда чувствую, когда краснею.
– Ну, – спокойно сказал мой наглый кузен, – все равно тебе еще рано об этом думать, ты еще мало что в этом понимаешь.
– Это я-то мало что понимаю? – заорала я на своего несносного кузена, – да я с самого детства только о нем и думаю!
– С самого детства? – расхохотался мой дерзкий кузен Чарли, – ну тогда это тем более не серьезно.
И тогда я не вынесла больше этого разговора и ушла от своего противного кузена Чарли и его маленькой сестренки, которая во время всего разговора, как выяснилось, стояла за кустом позади нас и внимательно подслушивала каждое наше слово.
И большая тоска была у меня в сердце, и мне было совсем не до своих глупых кузенов.
Ведь мне было известно, что Александр вот уже целых два дня, как приехал в наш город после столь долгого своего отсутствия, а мне все еще не представился случай попасться ему на глаза.
Еще совсем маленькими девочками мы бегали на другой конец города только для того, чтобы лишний раз посмотреть на Александра.
И однажды мы попались на глаза самому сэру Валентино.
– О, Александр, – сказал сэр Валентино, указывая на нас пальцем, – выбирай невесту.
Мы были очень смущены, нам было лет по десять. Мы и самим себе не могли признаться в том, что ходим на этот конец города только для того, чтобы посмотреть на самого идеального молодого человека на земле.
И Александр сказал тогда сэру Валентино:
– Мне еще рано об этом думать, а им – тем более.
Но испорченный сэр Валентино так совершенно не считал.
– А я не сказал бы, что им еще рано об этом думать, – сказал сэр Валентино, – ты думаешь, что они тут делают? Я, например, больше чем уверен, что они не зря тащились сюда через весь город. Они пришли посмотреть на тебя.
Я готова была провалиться на месте от смущения.
– Мы просто проходили мимо! – вспыхнула я.
Сэр Валентино радостно закивал головой.
– Ну да, да, – сказал сэр Валентино, – так я вам и поверил, но ничего, я вас прекрасно понимаю, так как я в вашем возрасте тоже был таким же стеснительным.
– Думаю, это было лет двести тому назад, – сказала ему я.
Сэр Валентино расхохотался.
– Ну почему же лет двести, – сказал он, – вот доживешь до моих лет, тогда приходи, поговорим об относительности времени.
– Вряд ли я доживу до ваших лет, – сказала я.
И сэр Валентино опять расхохотался.
– А ты мне нравишься, – сказал он тогда, – вот эту и выбираем, – сказал он, повернувшись к Александру, – тем более что кого-либо красивее в нашем городе мы все равно не найдем.
Александр ничего не ответил.
Я поняла, что ему вся эта история с моей красотой была совершенно безразлична. И тогда я опять сильно покраснела.
– Решено, – сказал сэр Валентино, – как тебя зовут? – обратился он ко мне.
– Розмарин, – сказала я.
– Как-как? – растерянно переспросил сэр Валентино, – Розмари?
– Нет, – тихо сказала я, – Розмарин, как цветок.
Сэр Валентино совсем растерялся.
– Вот это да, – сказал сэр Валентино, – вот это история. Вот эту и выбираем, – еще раз рассеянно показал он на меня.
Помню, как обиделись тогда на меня все мои подруги, и больше к особняку сэра Валентино Джонсона мы не приходили.
Да и Александр после этого уехал надолго из нашего города. Говорили, что он выполняет распоряжения сэра Валентино в Европе. Ведь Александр работал на сэра Валентино точно так же, как и все остальные его контрактные работники.
Еще помню, что во время всех наших походов к особняку сэра Валентино с нами никогда не было Лауры Бенито.
Она никогда не разделяла наших взглядов. Ни на жизнь, ни на идеального Александра.
И тут вдруг я узнаю, что Александр наконец-то приезжает в наш город. И тут же наша угловатая Лаура Бенито попадает прямо ему в объятия.
Да мало того, Александр проводит всю ночь в наручниках. И только для того, чтобы поддержать Лауру и передать ее душевное состояние лично в руки любящего братика Грега Бенито.
Вообще-то все это только укрепило мои мысли о благородстве Александра. И о том, что он действительно самый лучший человек на земле.
Но почему – Лаура, почему она?
Почему я сразу же, как только он въехал в наш город, тут же не свалилась без чувств под колеса его роскошного автомобиля? Не в прямом смысле, конечно, а в фигуральном.
Словом, все это было ужасно.
А тут еще это известие, которое потрясло весь наш город.
Я как раз сбежала от кузена и проводила время у двух своих ненормальных бабок в их самых лучших комнатах в доме. Короче, я как раз учила двух своих бабок танцевать твист, они собирались станцевать его при луне, чтобы перепугать к черту всех наших домочадцев, когда в доме зазвонил телефон.
В лучших своих чувствах я подбежала к телефону, надеясь, что на меня сейчас свалится какое-нибудь неотложное дело, которое поможет мне сбежать из дома, от таких далеких мне здешних радостей и забот. Меня всегда тяготил мой дом, с большим удовольствием я проводила свое время вне его ограды.
И я подбежала к телефону и схватила трубку. Но лучше бы я этого и не делала.
– Розмарин, это ты? – сказала мне одна из моих ближайших подруг.
Я поудобнее уселась около телефона.
– Да, это я, – радостно сказала я, – ну что, что у тебя интересного?
– О, – сказала мне моя ближайшая подруга, – интересней просто и не бывает.
– Говори скорей, – в нетерпении заверещала я, – я слушаю, куда мы идем?!
– Да хотя бы и на пристань, – сказала мне моя ближайшая подруга. И голос ее как-то странно задрожал.
– На пристань? – удивилась я, – но что там такого происходит?
– О, – сказала мне моя ближайшая подруга, – если бы ты знала, что там происходит, если бы ты знала, что там происходит!
И тут она разрыдалась в голос, и больше я не смогла добиться от нее ни слова.
Тогда я пожала плечами, положила телефонную трубку и стала показывать своим ненормальным бабкам следующее танцевальное движение, которое они тут же быстренько подхватили.
Но тут снова зазвонил телефон, и я снова радостно схватила трубку.
Это была другая моя ближайшая подруга.
– Розмарин, – трагическим голосом сказала мне она, – ты уже в курсе того, что происходит в городе?
– Нет, – сказала я и приготовилась внимательно выслушать, что же там у них все-таки происходит.
Но подруга только сказала мне:
– Какая ты счастливая, что еще ничего не знаешь.
И, представляете, тоже положила трубку.
– Ну что? – сказали мне две мои бабки, – получается у нас это движение?
Но мне было уже глубоко не до них. Я села около телефона и решила сидеть там хоть до конца света, но все-таки узнать, что же такое творится в городе.
И когда вновь зазвонил телефон, я, даже не поинтересовавшись, кто там, заорала:
– Так что же там у вас, черт возьми, происходит?!
И тут я это услышала.
– Александр встречается с Лаурой Бенито, – сказала мне в телефонную трубку очередная моя ближайшая подруга.
И тоже разрыдалась.
Я все еще надеялась, что все они ошибаются и что все вовсе не так ужасно. Я все еще надеялась на это.
Ведь мало кто в городе думал, что если Александр обратит на кого-то свое внимание и если уж он полюбит кого-то, то это будет только один раз и навеки.
И я все еще на что-то надеялась, когда кинулась во двор нашего дома, села в отцовскую машину и помчалась через весь город на пристань. Мимо меня проносилось много всевозможных машин.
И каково же было мое удивление, когда всех их, в конце концов, я увидела тоже на нашей пристани.
Я даже не могла подъехать поближе к причалу, столько здесь было любителей поглазеть на чужое счастье. Тогда я попыталась выехать обратно, но это у меня тоже уже не получилось.
Так как и позади меня уже образовалось несусветное скопище машин.
Я в сердцах ударила по рулю. Но выхода не было, мне пришлось смириться с положением, в которое я попала, потому что дверцы моей машины тоже уже не открывались, и мне оставалось только затихнуть и ждать.
Я нашла в машине старую отцовскую шляпу, которая досталась ему еще от деда, и нахлобучила ее посильнее на глаза. Чтоб никто не увидел, что такую благополучную девушку, как я, тоже взволновало известие, потрясшее весь наш город.
И меня бы никто и никогда так и не узнал, если бы не мой ненормальный дед, муж одной из моих ненормальных бабок.
– Розмарин! – стал орать он на всю пристань. – Я знаю, что ты тоже здесь! Розмарин, отзовись, и я уведу тебя отсюда!
Я сидела тихо-тихо и молила Бога, чтобы мой дед не узнал меня по отцовской машине. Но он, в конце концов, узнал меня по своей шляпе.
Он выбил у отцовской машины заднее стекло, ведь выйти из машины теперь можно было только так, просунул свою ненормальную голову в кабину машины и сказал:
– Эй ты, шляпа, вылезай.
И я вылезла из машины через заднее стекло, и мой ненормальный дед увел меня оттуда.
Он увел меня в свою рыбацкую хижину, где в тиши, независимости и природной благодати коротал свои оставшиеся годы. И я лежала на какой-то соломе, служившей деду кроватью, и глотала свои горючие слезы.
И так и не видела возвращения Лауры и Александра с их первого в жизни свидания.
Сам же мой ненормальный дед, как и вся эта любознательная толпа на берегу, тоже вышел понаблюдать, как Грег Бенито забирал свою сестру прямо с катера вертолетом.
Ведь ни она, ни Александр никогда бы не пробились ни к себе домой, ни даже к своим машинам. Сквозь все это несусветное скопище матушек, тетушек и нянюшек, а также всех их девиц на выданье со всеми их холодными примочками и нюхательными солями, которые им никогда уже не помогут.
Потому что сердце самого шикарного молодого человека на земле отныне принадлежало тоненькой, темноволосой и угловатой девчушке, даже назвать симпатичной которую можно было с большой натяжкой.
– Все, – сказал мой дед, вернувшись ко мне в хижину, – кино окончилось. Вы житья им в этом городе не дадите.
– Ты не понимаешь! – закричала я на своего давным-давно выжившего из ума деда. – Ты совсем ничего не понимаешь!
– Я понимаю, – спокойно сказал мой дед, – я все понимаю, – повторил он. – Я понимаю, что в этом городе нет ни одной девушки, которая бы не мечтала выйти замуж за Александра.
К вечеру меня нашел мой отец. Ему сказали, что его машина стоит разбитая на пристани, так он вычислил, где сейчас находится его безутешная дочь.
Народ потихоньку разошелся по своим домам. И, я уверена, что добрая половина женского населения в нашем городе сейчас лежала в своих спаленках практически без чувств.
У моего отца хватило ума ни о чем не разговаривать со мной по дороге домой. И, тем более, не читать мне какие-либо проповеди о смысле жизни и о том, что наши желания никогда не совпадают с действительностью.
Он просто поддерживающе поглядывал на меня в зеркало заднего вида и своим добрым взглядом показывал, что у меня еще не все потеряно и что вот он, например, еще точно есть у меня.
Это меня не очень-то утешало, люди не совсем любят довольствоваться тем, что есть, им всегда подавай нечто большее. И по возможности такое нереальное, чтобы можно было безрадостно волочить по этой жизни свое вдребезги разбитое сердце и быть счастливым именно от этого.
И в этом подходе к собственной жизни я тоже мало отличалась от всех остальных людей.
Когда отец привез меня домой, кузен Чарли важно прохаживался перед нашим домом и насвистывал себе под нос какую-то свою очередную похабную мелодию. Да и все наши домочадцы тут же радостно выбежали на улицу, чтобы непременно посмотреть на чужое горе во всей его красе.
Я гордо вышла из машины.
– Я ездила проведать нашего дедушку, – сказала я всем этим людям, страждущим всемирного неблагополучия.
– Ты передала ему от нас привет? – хором спросили меня две мои ненормальные бабки, высунувшись по пояс из окон своих девичьих светелок.
Думаю, они уже давным-давно позабыли, чей он все-таки муж, а чей – просто родственник.
– Конечно, бабушки, – сказала я им и поскорее убежала в дом, чтобы больше не видеть наглой ухмылки одного человека, возомнившего, что года через три он женится на мне.
На следующий день было событие не меньшей важности, чем второй мировой потоп. А именно: у Лауры и Александра было второе в их жизни свидание.
Они встречались на мысе, принадлежавшем сэру Валентино, а это находится почти в шестидесяти милях от города, и прилетели они туда на вертолете Александра.
Я видела фотографии этой их встречи. Два беззащитных человека сидели рядом на скалистом мысе, и руки их едва касались друг друга, и взгляды их едва встречались друг с другом.
И лишь иногда Александр чуть касался своей рукой подбородка Лауры и поворачивал ее лицо к себе. Чтобы всмотреться в ее глаза и понять, что все-таки с ними происходит.
Но уже в следующее мгновение Лаура вспыхивала и отворачивалась. И лишь тень улыбки и счастья озаряла то ее, то его лицо.
Большей же частью Лаура и Александр просто смотрели на океан и о чем-то говорили. Вокруг них были розовые скалы, и эти скалы казались продолжением солнца.
И только здесь, среди этой тихой и надежной природы, эти двое людей были спокойны и защищены.
Над Лаурой и Александром кружились вертолеты, в которых сидели те люди, которым удалось эти вертолеты арендовать или просто выклянчить их у своих соседей.
И все свидание Лауры и Александра тщательно фотографировалось на пленку. Чтобы потом весь город, затаив дыхание, проследил, как далеко зашли их отношения.
Еще через день у Лауры был день рождения. И Грег выписал специально для нее из Европы роскошный автомобиль, который он упаковал в разноцветную оберточную бумагу и перевязал огромным розовым бантом.
И оркестр с самого раннего утра запел под окнами Лауры «С днем рожденья тебя», и пел он эту песенку целый битый час до тех пор, пока до всех не дошло, что никакой Лауры нет в ее комнате и в помине.
Грег вбежал в ее комнату и медленно опустился на нерасправленную холодную кровать. Потом Грег схватил телефон и набрал номер особняка сэра Валентино.
– Сэр Валентино, это Грег, – сказал Грег в трубку.
Сэр Валентино ничуть не удивился.
– А, Грег, – сказал сэр Валентино, – ну что, нет Лауры дома?
– Нет, – сказал Грег.
– Ага, – сказал сэр Валентино, – и Александра тоже нет.
– И что вы намерены делать? – спросил Грег.
– Не знаю, – сказал сэр Валентино, – а ты?
– Я тоже не знаю, – сказал Грег.
– Странно, – удивился сэр Валентино, – а я-то думал, что ты все на свете знаешь.
– То же самое я думал о вас, – сказал Грег.
И они помолчали, покурили на разных концах города каждый свою сигару и положили трубки. Потому что говорить-то им по большому счету было, в общем-то, не о чем.
Это было раннее утро, и город потихоньку просыпался, потягивался, умывался, пил свой утренний кофе с молоком и узнавал последние сплетни. И, думаю, что к обеду в городе не было ни одного любознательного человека, который бы не был в курсе того, что сегодня Лаура и Александр сбежали из этого города.
И Грег, и сэр Валентино весь день тоскливо бродили по своим громаднейшим и роскошнейшим особнякам в полном одиночестве. А в городских клубах принимались ставки на то, что каждый из них в данной ситуации предпримет.
Все, конечно, ставили на молодого и импульсивного Грега Бенито. Все были просто уверены, что он тут же кинется в погоню за своей маленькой сестрой, а сэр Валентино, ввиду вполне уже самостоятельного возраста своего воспитанника, наверняка отнесется к его решению с должным уважением и пониманием.
И только мой дед, старый Николас Фарли, придя как-то в один из таких клубов, поставил все свои туманные сбережения против всех на то, что житья Лауре и Александру не даст как раз-таки благодушный сэр Валентино.
– Я ставлю все свои сбережения на то, – сказал народу мой дед, – что сэр Валентино испортит им всю их молодую жизнь.
– Ха-ха-ха, – расхохотался народ, – откуда у тебя сбережения, старик Фарли?
– Через пару дней я выиграю, – сказал мой дед, старый Николас Фарли, – и тогда мне не придется отвечать на все ваши глупые вопросы.
И мой дед гордо развернулся и ушел в свою рыбацкую хижину на берегу его любимого могучего и прекрасного океана. И ему было глубоко наплевать на то, сколько еще народу за его спиной покрутят ему вслед у виска пальцем.
А народ веселился и развлекался, ходил на работу и кутил в ресторанах. Женская половина населения припудривала свои распухшие от обиды носы, а мужская, как обычно, сочиняла достойные предлоги для того, чтобы удрать на весь вечер из своих домов.
Жизнь продолжалась дальше, и первый день без Лауры и Александра уже казался городу обычным и ничем не выдающимся днем. За исключением того, что одной неразрешимой проблемой и головной болью у города теперь будет меньше.
Ведь уже не надо будет всей толпой куда-то бежать, выпучив глаза. За кем-то наблюдать и кого-то фотографировать.
Потому что все теперь прекрасно обойдется и без них.
И никто не знал, что Грег подошел в этот день к портрету Лауры, висевшему в ее пустой комнате, и сказал ей:
– Держись, моя девочка, это только самое начало.
И Грег залпом выпил то, что налил до этого в свой большой фужер.
Сэр же Валентино тоже весь день провел в романтическом настроении. Он сидел в своем любимом кресле у своего любимого окна, курил свои любимые сигары и смотрел на свой любимый позолоченный телефон.
Он сидел так целый битый день. Прерываясь, конечно, только на еду, питье и другие незначительные нужды. А особо важными делами не занимался и никаких распоряжений по работе никому не давал. И это было из ряда вон выходящим.
Ведь у сэра Валентино обычно на каждый день было запланировано столько важных дел и забот, что многочисленным работникам сэра Валентино скучать не приходилось практически никогда.
Словом, сэр Валентино взял у самого себя маленький выходной и проводил его тихо, мирно и не спеша. И лишь к ночи зазвонил его любимый позолоченный телефон.
Но сэр Валентино еще немного помедлил, прежде чем взять трубку.
Глава 2
Лаура и Александр полдня ехали на роскошной машине Александра, а полдня летели на самолете, отправив машину багажом.
Они ехали туда, где от всего мира намеревались скрыть все то, что и сами-то еще толком не осознавали. Но почему-то они были уверены, что такое место и правда существует на земле.
В машине Лаура ела жареную кукурузу, что-то говорила, смеялась, слушала музыку и хваталась за руль, когда считала это необходимым. Александр тогда накрывал своей огромной ладонью ее маленькую руку и держал ее в своей ладони долго-долго.
Иногда Александр поворачивался к Лауре и убирал у нее челку со лба. Тогда Лаура опускала глаза или делала вид, что увидела за окном что-то безумно интересное.
Иногда она кормила его кукурузой, и он смеялся, а солнце заливало машину, и дальняя, долгая дорога была у них впереди.
У них не было будущего. По крайней мере, они о нем наверняка даже не задумывались.
Но зато у них было настоящее, которое как раз и стоило того, чтобы больше уже ни о чем не думать.
В самолете Александр смотрел на Лауру, сидевшую рядом с ним, и на оранжевое солнце у самого горизонта и думал, что вот это и есть тот самый момент, до которого он и мечтал дожить.
Словом, у них было настоящее, но кто ж знал, что за него еще надо будет заплатить.
К вечеру Лаура и Александр добрались до гостиницы, им надо было восстановить силы и прийти в себя. В гостиницу они приехали на машине, которая благополучно прибыла тем же рейсом, что и они.
Александр заполнил карточки, и носильщик отнес их немногочисленные вещи в люкс на последнем этаже. Лауру Александр тоже отправил наверх, а сам остался внизу у телефона.
Он снял трубку и набрал нужный ему номер по памяти. В трубке очень долго шли длинные гудки, но Александр прекрасно знал, что тот, кому он звонит, сейчас сидит у телефона.
Наконец-то трубку взяли.
– Я слушаю тебя, Александр, – сказал сэр Валентино на другом конце земли.
– Добрый вечер, сэр Валентино, – сказал Александр.
Сэр Валентино немного помедлил, а потом тоже сказал:
– Добрый вечер, Александр.
– Я хочу уведомить вас, – сказал Александр, – что я не буду больше на вас работать.
– А что случилось, сынок? – прикинулся идиотом добропорядочный сэр Валентино.
– Так сложились обстоятельства, – ответил Александр.
– Не все так просто, Александр, – сказал сэр Валентино на другом конце земли.
– Что вы имеете в виду? – не понял Александр.
– Тебе осталось доработать на меня еще три года, – сказал сэр Валентино.
– Я думал, что ваши правила на меня не совсем распространяются, – сказал Александр.
– Тебе принадлежит особое положение в моем сердце, Александр, – сказал ему сэр Валентино, – но не на работе.
– Что вы хотите сказать? – спросил Александр.
– То, что я не отпускаю тебя, – сказал сэр Валентино, – ты же знаешь мои правила.
Александр помолчал.
– Я не совсем уверен, что правильно понимаю вас, сэр, – сказал Александр.
– Нет, Александр, ты понимаешь меня абсолютно правильно, – сказал сэр Валентино, – у меня еще много заданий для тебя в Европе, и никто лучше тебя с ними не справится.
– Я отказываюсь выполнять ваши распоряжения, – сказал Александр.
– Ну а тогда ты и сам знаешь, чем тебе это грозит, – сказал добрый сэр Валентино, – не думаю, что тебе хотелось бы видеть этот мир из-за зарешеченного окна тюремной камеры. Ты извини меня, Александр, но я не могу сделать для тебя такую поблажку, тогда от меня разбегутся все мои люди, а мне еще жить и жить на этом свете, и дел у меня здесь еще полным-полно.
Сэр Валентино замолчал и стал слушать, что же ему скажет Александр, но Александр тоже молчал.
– Так что я даю тебе двадцать четыре часа и ни минутой больше, – докончил мысль сэр Валентино, – для того, чтобы ты вернулся.
И сэр Валентино еще немного помолчал, но Александр так больше ничего ему и не сказал.
Тогда сэр Валентино первый повесил трубку на свой любимый позолоченный телефон.
– Ты же прекрасно знал, Александр, – сказал сэр Валентино, наклонившись над телефоном, – что по контракту ты должен был отработать на меня полные десять лет, зачем ты так со мной поступаешь? А теперь я буду вынужден собрать на тебя досье и посадить тебя в тюрьму, а мне очень не хотелось бы этого делать, но таковы мои правила, ты же знал об этом. И я не могу для тебя ничего сделать, ведь тебе осталось доработать на меня каких-то три года, и твоя личная жизнь сможет подождать.
И после такой глобальной очистки совести сэру Валентино стало намного легче, и он спокойно пошел спать. И спал он сегодня очень хорошо, и снилось ему, что жизнь удивительна и прекрасна, и он присутствует на каком-то хорошем празднике и один ест большой и вкусный торт.
Александр тоже положил трубку на телефон, но еще долго не мог сдвинуться с места.
Он вдруг вспомнил, как они с Лаурой катались на катере по океану. Они зашли в открытый океан, туда, где маленькие дельфины выпрыгивали рядом с бортом, и Лауре непременно надо было потрогать хоть одного из них рукой.
И она так сильно перегнулась через борт, что чуть было не свалилась в океан. Александр схватил ее, и это было первое в их жизни объятие.
Но Лаура так смутилась и закрыла лицо руками, что ему оставалось только прижать ее к своему сердцу крепко-крепко, чтобы хоть немного успокоить.
А потом катер сбился с управления, и Александр бросился к рычагам и рулю, и больше он так и не смог подойти близко-близко к Лауре. Вы будете смеяться, господа, но у него не нашлось для этого достойного предлога.
Александр тряхнул головой.
Перед ним был телефон, по которому он только что услышал свой приговор. И это было невероятно, но это было действительно так.
И до того места в Европе, где он должен был выполнять дальнейшие распоряжения сэра Валентино, было как раз двадцать четыре часа. И ни минутой больше.
А прямо над головой у Александра, несколькими этажами выше, была комната, где его ждала Лаура, и к ней надо было еще суметь подняться и как-то ей все это объяснить.
Лаура видела в окно, что Александр вышел из гостиницы, вынул из кармана плаща сигареты и закурил. Она несколько удивилась этому, ведь он прекрасно мог покурить и здесь, в номере.
А погода на улице была просто отвратительная. Гроза, которая спешила за их самолетом и которая была иногда видна в иллюминатор, догнала наконец-то их в городе, и теперь на улице моросил мелкий дождь.
И Лаура даже не догадывалась, насколько это было символично.
Потом Лаура видела в окно, что Александр вошел в гостиницу. Но она не видела, что он не стал подниматься к ней наверх, а остался внизу и попросил у портье ручку и бумагу и очень долго стоял и о чем-то думал, но так ничего и не написал.
Потом она видела, что он опять вышел из гостиницы и выкурил на улице еще несколько сигарет. Потом он опять вошел в гостиницу, и Лаура подумала, что вот сейчас он наверняка придет, но он опять стоял с ручкой и листком бумаги… и опять ничего не смог написать.
А потом Александр вышел из гостиницы, сел в свой роскошный автомобиль и уехал.
В номер к Лауре принесли ужин на двоих, как они и заказывали раньше, и вездесущий работник гостиницы сообщил Лауре, что ее спутник куда-то только что уехал.
– Да я знаю, – улыбнулась ему Лаура, – он сейчас приедет.
– Извините, – сказал тогда вездесущий работник гостиницы и вышел из номера.
Лаура ждала Александра всю ночь.
К утру она позвонила портье и попросила его подняться к ней в номер. Через несколько минут портье был у нее.
– Я прошу вас принести записку, которую оставил мне тот человек, что приехал со мной вчера вечером, – сказала Лаура.
– Но тот человек не оставлял вам никакой записки, – сказал портье.
– Этого не может быть, – сказала Лаура.
– Но это действительно так, – сказал портье.
– Вы, вероятно, плохо справляетесь со своими обязанностями, – сказала Лаура, – если умудрились потерять записку, которой просто не могло не быть.
– Да, тот человек попросил у меня вчера листок бумаги и ручку, и несколько раз он действительно собирался что-то написать, я это видел, – сказал портье, – но он так ничего и не написал, это я тоже очень хорошо заметил.
Лаура опустила голову и несколько секунд молчала.
– Большое спасибо, извините, – через некоторое время сказала она.
– Не желаете ли еще чего-нибудь? – услужливо спросил портье.
– Нет, – сказала Лаура, – больше ничего.
Портье вышел из ее номера, а Лаура села на огромную двуспальную кровать и впервые в своей жизни закурила.
Этот же самый портье вышел на работу только через день. И ему сообщили, что девушка из шикарного номера люкс на последнем этаже не только никуда не выходила из своего номера, но и не заказывала к себе в номер никакой еды.
И портье поднялся к ней в номер и постучал. Ему никто не ответил.
Тогда портье повернул ручку и увидел, что дверь не заперта.
– Простите, – сказал он, открывая дверь, – но вы не отвечали, и я подумал, не случилось ли у вас что?
Он вошел в номер и увидел, что девушка, которую он поселил сюда три дня назад, сидит на огромной двуспальной кровати и курит сигарету. Около кровати стояло несколько пепельниц, доверху заполненных окурками.
Девушка выглядела неплохо, за исключением того, что она была слишком бледна, и того, что она была еще совсем ребенком.
Портье немного помедлил, а потом сделал еще один шаг и повторил:
– Простите меня, но я подумал, не случилось ли у вас что?
Только тут Лаура его заметила, хотя он стоял перед ней вот уже несколько минут.
Лаура подняла на него глаза и сказала:
– Ну что, – сказала она, – научить тебя целоваться?
Портье был несколько удивлен, но через некоторое время он сел на кровать рядом с Лаурой.
В тот же день, но уже к вечеру Лауру нашел Грег. Он вошел в ее номер и увидел, что она сидит на кровати и курит. Она была очень бледна, но глаза ее были сухими.
Лаура увидела Грега и сказала:
– Домой я не поеду.
Грег подошел к ней и обнял ее.
– Хорошо, Лаура, как скажешь, я все сделаю, что ты хочешь, все-все, обещаю тебе, – сказал Грег, – даже если за это мне придется сесть в тюрьму.
– Ты же этого больше всего на свете боишься, – сказала ему Лаура.
– Уже не боюсь, – сказал Грег, – все, больше не боюсь.
И только тут Лаура впервые за эти дни разрыдалась. Грег прижал ее к себе и гладил по голове.
– Ну хочешь, я убью его? – спросил Грег.
– Что ты, Грег, – сказала Лаура, – разве это мне поможет?
И дождь за окном, ливший все эти три дня, уже, кажется, собирался заканчиваться. И на небе уже округлялись большие яркие звезды, которые говорили о том, что теперь на земле будет снова хорошая погода.