Корпорация «Здоровье» – 3

Часть 1

В зале главной лаборатории горел приглушенный свет дежурных ламп, и стояла тишина. Входя в помещение с подносом в руках, Антон Токарев не сразу обратил внимание на бассейн. Уткнулся носом во вкусный запах кофе, исходящий от двух стаканов. Взял для себя и брата Виталия. Но тот ещё спал в комнате отдыха. Придёт к началу рабочего дня. Антон являлся пораньше.

Токарев уже сделал шаг к рабочему терминалу и боковым зрением заметил здоровую фигуру на бортике. От неожиданности чуть не выронил поднос, но разглядев, что Парацельс сидит в темноте лаборатории не один, выдохнул:

– Чёрт, Паша!..

Подлесный расположился на полу перед своим другом. Сидел, сложив ноги по-турецки, спиной к выходу.

Антон подошёл к терминалу, поставил поднос и нажал кнопку на сенсорном мониторе. Центральное освещение вспыхнуло, вместе с пробуждением системы.

Свет озарил фигуру Парацельса, сидящего на бортике со всем своим богатством. Толстые мышечные придатки, напоминающие щупальца с гусеничными сегментами, выходящие из его ног, развалились на полу метра на четыре во все стороны. Гусеничные ножки с округлой подошвой и колючими крючками покрывали всю внутреннюю часть придатков. Но их было плохо видно из-за плотного покрова волосков, сейчас чрезмерно пушистых. Высохли, пока Парацельс сидел на суше. И сейчас чуть колыхались от потока воздуха климат контроля лаборатории.

Часть всего этого хозяйства, – длинных придатков, оставалась за спиной Парацельса и плавала в бассейне. Было видно, как эти отростки его тела двигаются петлями, действительно напоминая движения щупалец осьминога. Но и всё же наибольшее сходство придатки имели с телом гусеницы, и на суше Парацельс пользовался ими для движения по поверхностям. Двигался, не извиваясь ими, как змея, а плавно рассекал тут по лаборатории, чуть колыхаясь…

Конечно, когда Павел рядом.

Антон продолжал наблюдать молча. Хотя в последнее время такая картина случалась всё чаще, по-прежнему было очень интересно.

Каждая бороздка, в местах соединения сегментов на мощном человеческом теле Парацельса и внешних мышечных придатках, плавно переливалась красным сиянием. Казалось, он весь насквозь прошит красными сверкающими нитями. Биолюминесценция Парацельса в красном спектре производила, конечно, неповторимое впечатление. Павел шутил, что его необычный друг похож на демона из ада.

Сейчас Парацельс сидел наклонясь, поставив локти на бёдра, и направив взгляд на Подлесного. Взгляда как такового, конечно, не было. Чтобы не пугать пустыми глазницами, Парацельс теперь имитировал веки, и они были опущены. Он будто закрыл глаза. И выставил вперёд руки с длинными пальцами, с кончиков которых тянулись тонкие нервные волокна. Они опутывали голову Павла, и было видно, что концы волокон вошли глубоко в уши. Антон знал, что нервы Парацельса сейчас в лобных долях мозга.

Подлесный внезапно приоткрыл глаза, чуть повернулся к Антону, глядя на него из-под ресниц.

– Извини, – произнёс Токарев.

Павел мягко улыбнулся, не ответил. Токарев набрался смелости, подошёл к нему, присел в метре на корточки, наблюдая процесс общения.

– Вы всю ночь тут? – спросил Антон.

– Ага, – тихо ответил Павел.

– О чём болтает? – Токарев кивнул на Парацельса.

– Рассказывает, как хочет жить.

Павел говорил медленно. Пока в его мозг идёт электрический поток с информацией от Парацельса, лучше не делать резких движений. Даже губами. Может случайно ударить током, как электрический скат.

– Ты раньше так часто его не будил, – покачал головой Антон.

Парацельс редко поднимался из своего комфортного жилища. И до последнего времени было именно так. Но за прошедшие недели Павел неожиданно всё изменил. Теперь и сам не вылезал из лаборатории, и Парацельса подолгу не отпускал.

– Сколько можно отдыхать? – насмешливо ответил Подлесный Антону.

– Ясно, – вздохнул Токарев, наблюдая тонкое красное свечение в нервных волокнах.

Парацельс подключился к слуховой системе человека. Так что у Павла должно быть ощущение, что он слышит голос.

Подлесный рассказывал им, как это – общаться с Парацельсом. Утверждал, что он говорит почти как человек, ничем особо не отличается. Но это, по словам Павла. Больше никто никогда не входил в прямой контакт. Потому что это довольно опасное занятие.

Помимо высокой электрической мощности организма Парацельса, довольно большая часть его клеток являлась независимо агрессивными. Он же не цельный организм, а их содружество. Именно агрессивные колонии были причиной, по которой никому, кроме Павла, действительно не стоило касаться самого Парацельса и растущих из него побегов. Эти длинные, до десятков метров, части своего тела, он успешно сбрасывал, дойдя до требуемого объёма. Оставался только сам – главный корень, свёрнутый в широкую человеческую фигуру, довольно точно повторяющую внешний вид хомо сапиенса. Но с двенадцатью сегментированными придатками-щупальцами, распределёнными по двум человеческим ногам от колен.

– Ну как он настроен? – спросил Антон.

– Хочет свободы, – усмехнулся Павел. – Плавать, где хочет, говорить с кем хочет…

– Э, нет, – Токарев засмеялся. – Со вторым пусть подождёт. Народ к такому не готов.

Павел кивнул с улыбкой:

– Я ему так и сказал.

Антон окинул Парацельса глазами, и тот повернул к нему голову. Токарев сделал глубокий вдох. Рядом с этим существом само собой приходило понимание того, насколько низко опустилось место человека в пищевой цепочке с его пробуждением.

Антон точно знал, что Парацельс может съесть его за пару секунд целиком. Поглотить его тело и немедленно разделить на миллиарды фрагментов внутри себя, равно, как может сделать это и снаружи. У этого существа нет органов пищеварения. Питаются его клетки. Нужно лишь микро касание тонкого отростка тела Парацельса, чтобы передать колонию клеток на кожу человека. И это конец истории человека.

Это существо, в отличие от сделанных из него организмов-симбионтов, получивших его удивительные восстановительные возможности, – доисторический хищник совершено другого мира. Люди для него – чужие, заселившие его дом, но отлично пригодные в пищу.

Осознание всего этого конечно заставляло бояться Парацельса.

Это только Павел мог вот так спокойно сидеть с ним, чуть ли не в обнимку, и болтать за жизнь. Но без Подлесного никто не рискнул бы беспокоить его особого друга. Да о нём и не знал никто до последнего времени, кроме Токаревых и Вечкановой.

– Ну, давайте, отвлекать не буду, – Антон собрался было отойти, но Павел повёл головой в сторону: – Да мы всё уже. Всё обсудили.

В ответ на его движение нервные волокна выползли из ушей, и потянулись обратно к пальцам Парацельса, оборачиваясь вокруг них.

– С чем у тебя кофе? – спросил Павел, поднимаясь с пола.

– Э, я на тебя не брал, – в шутку возмутился Токарев. – Ладно, Виталькино отдам. Будешь ему должен.

– Без проблем, – засмеялся Павел.

Парацельс проводил поворотом головы отходящих от него людей. Наблюдал, как они подошли к столу, расположились в креслах и разговаривают.

Антон обратил на это внимание:

– Слушай, а он сегодня заинтересован больше чем обычно.

Токарев поглядывал на красную фигуру, восседающую словно статуя. Принимая облик человека, Парацельс копировал только часть движений. Дыхание в этот список не входило. Грудная клетка и живот оставались неподвижными. Как есть статуя. Иногда головой только крутит.

– Ну… – Павел поднёс стакан к губам, подул на кофе в раздумьях, – я, в общем, решил, что ему стоит поучаствовать.

– В чём? – Антон сделал глоток.

– Да я… – Подлесный вернул стакан на стол, и не сразу продолжил мысль.

Токарев следил за выражением его лица. Павел был в напряжении сегодня.

– Короче, думал, вывезу… – наконец произнёс он. – Но что-то мне кажется, сам не справляюсь.

Подлесный поймал себя на мысли, что когда-то диагностировал такую же проблему у Тимурова. Слава тоже взваливал на себя всё, пока его не придавило этим грузом. Павел начал его понимать.

Антон искренне засмеялся:

– Паш, у тебя аналитиков и советников в разных сферах человек триста, наверное, если всех посчитать. Нагрузи народ.

– И так под завязку нагружены, – отрицательно покачал головой Подлесный. – Задач слишком много.

Двери лаборатории внезапно открылись. На пороге появился Игорь Маланин, увидел Павла:

– Я тебя ищу, Павел Александрович.

Подлесный махнул ему рукой:

– Сюда иди.

Парни из охраны главного зала лаборатории тоже заглянули. Увидели Парацельса на бортике, с интересом оглядели его. Маланин, шагая к Павлу, отметил:

– А чего это сегодня?

Он кивнул на мощную красную фигуру:

– Обычно же спит там у себя внизу.

Павел усмехнулся, сделал наконец глоток кофе:

– Ну, это я его обычно прошу. Спать, ни во что не вмешиваться, ничего не делать. А сегодня сказал ему, чтобы присоединялся. Он – за.

Маланин, подойдя, свёл брови вопросительно:

– В смысле?

– В смысле присоединялся к нам, – невозмутимо ответил Подлесный.

Игорь наклонил голову, стоял так секунду и наконец расхохотался:

– Тимурову сказать, что у нас новый оперативник?

– Не-ет, – Павел так явно скривил лицо, что заставил смеяться охранников у дверей. – Христа ради, Тимурову ничего не говори. Он мне мозг вынесет. Сразу и напрочь.

Маланин согласно кивнул и добавил:

– Я вообще по другому вопросу. Тебе звонят. С «Екатерины».

Антон повернулся к мониторам:

– Ага, сейчас.

Он ввёл пароль, вошёл в систему. Звонок с узла связи филиала перебросили на лабораторию, но пока оператора не было на месте, протокол безопасности не пускал входящий вызов. А сейчас на мониторе замигал значок.

Антон бросил взгляд на Павла. Тот кивнул:

– Давай.

На экране возникло лицо капитана круизного лайнера корпорации «Императрица Екатерина» – Анатолия Нагаева. Звонил с мостика. За обзорным окном от пола до потолка за его спиной раскинулся солнечный океанский пейзаж: голубое небо и сверкающие волны. Но шума двигателей слышно не было. Судно лежало в дрейфе.

– Павел Александрович, Игорь, Антон, – Нагаев поприветствовал всех, кого увидел.

– Да, Анатолий, что у вас? – Павел повернул кресло к мониторам.

– Главный инженер «Атлантии» вот у меня, – ответил капитан, и повернул камеру на Петра Колесникова. – Есть проблемы.

Подлесный нахмурился, но кивнул:

– Пётр Алексеевич, чем не обрадуете?

Колесников покачал головой:

– Павел Александрович, я вам обещал за неделю закончить. Но теперь могу сказать, что мы не управимся. Самое раннее, «Атлантия» будет готова через две недели, а чтобы быть полностью уверенными, я бы добавил и третью. Можем, конечно, ускориться…

– Нет, нет, нет, – Павел сразу покачал головой, – не надо. Делайте, как положено. Время ещё есть. И ошибиться нам нельзя. Ни в чём.

Колесников утвердительно кивнул:

– Хорошо. Три недели тогда.

– Что конкретно не готово? – спросил Павел.

– Система эвакуационного сброса бассейна с «Екатерины» не отлажена, и приёмный отсек на «Атлантии». В остальном всё чётко. Тест реактора и системы управления сделали. «Атлантия» сгоняла на Северную базу и обратно.

– Ага, – вступил Нагаев. – Прямо под носом у атлантической группировки прошла. В миле от эсминца. Вернулась два часа назад. Пристыковалась автоматически. Даже ничего не пришлось корректировать. Просто наблюдали. Так что в этом проблем нет.

– Уже хорошо, – кивнул Подлесный. – Считай, на восемьдесят процентов готовы.

– Ну, на семьдесят пять, – Колесников, хоть и уменьшил процент готовности, но был уверен: – Всё доделаем, Павел Александрович.

– Молодцы, – похвалил Подлесный. – Анатолий, остальное нормально?

– Всё отлично, – подтвердил Нагаев.

Антон подождал, пока попрощаются, и закончил звонок.

На мгновения установилась тишина, пока Павел сидел в размышлениях, но внезапно в держателе на его запястье завибрировал смартфон. Подлесный нажал ответить и раздался бодрый голос Тимурова:

– Павел, по спецбортам для Ереван-Баку.

– Говори, – ответил Подлесный.

Тимуров с Юлей сейчас был в аэропорту Монровии. Отправляли грузовые самолёты с оборудованием и машинами для следующей большой полевой операции.

– Всё, птички отправлены. Ереван и Баку готовы к приёму, – говорил Слава. – Мы следующим рейсом завтра в двенадцать. Пока едем с Юлей назад на базу.

Павел не успел вставить слова, Тимуров без перерыва спросил:

– Ты не передумал?

– Нет, – усмехнулся Павел.

– Я тебе обязан сказать: не рискуй. Хоть ты и не слушаешь. Мы справимся без тебя.

Подлесный покачал головой:

– Тимуров, только твоих советов мне не хватало.

– Это не совет, – резко ответил Слава. – Это просьба. Тебе Маланин то же самое скажет.

– Уже сказал, – подал голос Игорь.

– Всё. Все успокоились, – спокойно приказал Павел. – Тимуров, дай трубку Юле.

Через мгновение та ответила:

– Да?

– Зайди в лабораторию, как приедешь, – сказал Павел. – В главный зал.

– В главный зал? – возникла пауза, пока Вечканова понимала, к кому её приглашает Павел.

– Юля, не настаиваю, – произнёс Подлесный. – Это только твоё решение. Просто передаю приглашение.

Вечканова не сразу ответила, но через секунду подтвердила:

– Ладно, я приду.

Юля нажала отбой и связь прервалась.

Павел думал какое-то время, глядя на Парацельса. Взаимовыгодное сотрудничество называется так, потому что предусматривает взаимную выгоду. И раз он так много получил от Парацельса и, в общем-то, продолжает брать, то и на просьбы самого Парацельса придётся ответить.

Павел озвучил Юле одно из его желаний. Вечкановой оно не понравилось. Ни суть желания, ни тот факт, что его исполнение придётся скрыть от Тимурова. Слава не позволил бы его реализации. Но Парацельс, теперь мало спящий и много бодрствующий, напоминал о своих желаниях с завидным постоянством. И Павел всё-таки говорил об этом Юле.

Подлесный наконец поднялся с кресла и кивнул Маланину:

– Ладно, за работу. Антоха, спасибо тебе за кофе.

Токарев хмыкнул:

– Вернёшь.

Подлесный, усмехаясь, шагнул к выходу.

– А-а-а? – вопросительный возглас Токарева остановил его, заставил обернуться и засмеяться.

Антон показывал пальцем на Парацельса. Статуя человека так и сидела на бортике, не сделав ни одного движения за это время. Но лицо было направлено на Павла. Парацельс слушал всё, о чём сейчас говорилось.

– Ну чего «а», пусть посидит, подумает, – пожал плечами Павел.

– Э-э-э, Паша… в кабинет его тогда забери с собой.

Парни из охраны лаборатории не поддержали эту идею:

– Нет, нет, пусть остаётся. Интересно же.

– Интересно им, – Антон скептически взглянул на парней. – Это вам интересно, пока вы его в деле не видели.

– А ты видел?

– Я-то да, – хмыкнул Антон. – Знаете сколько ему нужно, чтобы вас убить, всех троих? Одна секунда. Ровно. Вот прямо на том месте, где стоите.

Парни засмеялись:

– А он чего, дурак? На фиг ему это?

Павел внимательно слушал разговор. В очередной раз понял, что всё-таки был не прав, так долго оставляя на потом вопрос социализации Парацельса. Надо было начать гораздо раньше. И людей к нему приучать. Если он собирается когда-нибудь расстаться с Парацельсом и отпустить его на волю, то навыки общения понадобятся всем. От этого в конечном итоге зависит безопасность обоих видов.

Пока о Парацельсе знало очень небольшое количество сотрудников. Оба Токаревых работали с ним с самого начала, ещё со времён «Востока-1». Юле Павел рассказал, после того, как забрал её с арабо-европейской войны. Охране лаборатории показал его буквально две недели назад.

Отдельный разговор – Игорь Маланин. Павел время от времени использовал возможности Парацельса по управлению симбионтами. Сразу по ряду причин. Видеть этого супер хищника в деле – зрелище не для слабонервных. Это раз. А испытать страх рядом с ним – это риск для жизни. И два – некоторые этапы плана Павел хотел сохранить в полной секретности. Как, например, то, что он в действительности сделал с оперативником ЦРУ Джеком Данте. Поэтому пришлось воспользоваться умениями Парацельса и в отношении Токаревых.

Парацельс мог вводить симбионтов в особое состояние, вроде сверхприятной стимуляции их нервной системы. При этом носители, пока симбионты нежились, погружались в транс. Получение информации продолжалось свободно, но мозг её не обрабатывал. Игорь видел Парацельса и помнил всё, что видел, но не осознавал смысла увиденного.

Павел это исправил. Показал Маланину Парацельса без стимуляции симбионта. Игорь принял достойно. Удивился в первый момент, чуток испугался, но вспомнил, что уже видел необычного друга Подлесного, осознал это, и сказал:

– Ну, лады, Павел Александрович, раз ты говоришь: работаем вместе, значит, работаем вместе.

Знакомство Парацельса с новыми людьми прошло гораздо проще. Подлесный разъяснил правила безопасности и запрет на общение без его личного разрешения. И пока, в общем-то, всё складывалось довольно спокойно.

– Дверь тогда не закрывай! – крикнул Антон вслед Павлу. – Я не хочу тут с ним один!

– Хорошо, – засмеялся Подлесный, выходя.

Голоса и шаги удалялись по второму залу лаборатории, а Токарев взглянул на Парацельса. Голова его наклонилась, следуя за Подлесным, и он провожал его до вторых дверей на противоположной стороне. Когда Павел зашёл в лифт и двери закрылись, Парацельс повернулся к Антону. Тот сидел, хмуро глядя в ответ.

– Цельс, ты давай только спокойно с нами, – произнёс Токарев.

На лице красного человека начала появляться улыбка. Плотно сомкнутые губы растянулись весьма широко.

Парни у дверей это отметили:

– Смотри, смотри, улыбается! Ничего себе!

Антон сморщился, почесал затылок, но всё-таки усмехнулся:

– Ну, ладно. Тяжёлый будет день.

* * *

Директор Управления разведки и контроля над вооружениями Уолтер Кроу вошёл в лабораторию биоинженерии. Сразу выхватил глазами доктора Райса, стоявшего в центре помещения, заставленного оборудованием и заполненного научными сотрудниками.

– Я так понял, у вас ажиотаж, доктор? – произнёс Кроу, подойдя.

Райс обернулся к сотруднику ЦРУ, кивнул:

– Есть повод.

И показал Уолтеру на установленный посередине, на виду у всей лаборатории, большой аквариум-бокс с очищенной водой, в которой что-то плавало. Кроу сощурился, разглядывая колечки тёмно-красного цвета, неподвижно лежащие в жидкости.

Доктор Райс шагнул к аквариуму, и Уолтер направился за ним. Подойдя, увидел загнутые тела лохматых гусениц, не более пяти сантиметров длинной. От каждого мелкого тельца исходили тонкие длинные ворсинки, безвольно колышущиеся в воде. Организмы производили впечатление мёртвых, и находились на середине высоты аквариума за счёт хирургических нитей, протянутых от стенки до стенки.

– А вот и они, – Кроу с интересом наклонился к стеклу. – Хорошо рассмотрели, доктор, во что вырастают эти малышки?

Райс усмехнулся. Все полученные данные – образцы и записи, полученные оперативником Данте и его группой в результате операции в Либерии, передали учёным вместе с бывшим сотрудником ЦРУ. Его сознание более не было полезным, но тело оказалось крайне востребованным.

– Эти ни во что не вырастут, – ответил на слова Уолтера доктор. – Организм, который пытались изъять из сотрудницы корпорации, судя по всему, абсолютно другой. Его первичный анализ, проведённый группой Данте на месте, это подтверждает. То, что носят в себе оперативники, на порядок отличается, и имеет совершенно другую функцию, нежели наши «гости».

– Неужели? – Кроу вполоборота взглянул на учёного. – Так у них есть разные подвиды? Интересно. Что ещё скажете?

Уолтер смотрел на доктора, щурясь.

– Что, тоже хотите спросить, не имеем ли мы дело с инопланетным организмом? – усмехнулся Райс.

Кроу поддержал его улыбку:

– Конечно хочу. Так всё-таки не пришелец?

– Нет, – покачал головой доктор. – Эти существа земные. Но сконструированы определённо по замыслу бога.

– Как и мы, – заметил Уолтер.

Райс задумался на мгновение.

– Пожалуй. Но после этого… – он кивнул на организмы, – мы больше не венец творения.

– Расскажите мне о них, – Кроу наклонился к стенке аквариума, разглядывая неподвижных гусениц.

– Мы полагаем, эти организмы являются частью чего-то большего, – ответил Райс. – Самое потрясающе в них не скорость роста клеток, как говорили наши коллеги при первом изучении образцов, а то, что у них имеется развитая нервная система.

– Это признак сознания? – Кроу с интересом взглянул на учёного.

– Это признак наличия мозга, – произнёс доктор. – Мы обнаружили узкоспециализированные электрически возбудимые клетки.

– Нейроны… – Кроу покачал головой. – Вот в этом?

– Эти фрагменты – это часть большого нейронного образования, супер мозга, если хотите на понятном языке, – объяснил Райс. – Скажем так, если бы можно было взять участок нервной сети человеческого мозга, и поместить его в кокон из супер выносливых клеток, наделённых всеми вариантами клеточной защиты и восстановления, то это выглядело бы вот так, – доктор показал на организмы в аквариуме.

– Понятно, – Кроу сощурился. – Они мертвы?

Учёный отрицательно покачал головой:

– Нет. Они живы. Но инертны. Это малообъяснимо. Находились в живом теле, но никак не взаимодействовали с ним. Мы сняли их с внутренних органов в целом виде. Они прицепились к стенкам сердца, печени и лёгких, но не питались, не вредили, ничего не делали. Мозг повреждён именно ими, но гораздо раньше. Эти организмы вырабатывают белковые комплименты, которые действуют, как мембраноатакующие комплексы: прокалывают клетку-мишень и уничтожают.

– Именно это сделано с мозгом Данте? – уточнил Кроу.

– Да, но они очень избирательны, – Райс размышлял над этим. – Такой организм мог уничтожить вообще всё. Мы увидели бы в черепе суп. Но этого не произошло. Существенно повреждено миндалевидное тело мозга и незначительно лобные доли. И на этом они остановились.

Кроу наконец отошёл от аквариума, но всего на пару шагов, и стоял задумавшись.

– Мне нужно чтобы вы выяснили, как они внедряют программу поведения своему носителю и контролируют её исполнение, – произнёс он.

Райс внезапно улыбнулся:

– Я вам прямо сейчас скажу.

– Серьёзно? – искренне удивился Кроу.

– Теперь, имея это, – Райс кивнул на гусениц, – мы поняли, что искать в мозгу остальных подопытных. А вместе с этим поняли и назначение этого организма. Несмотря на свою уникальность, он очень прост. И однозначно создан искусственно. В природе такого не могло возникнуть. Каждая из этих гусениц, – это собранные в единую устойчивую структуру вирус и клетки, которые им управляются. Можно сказать, что это специальное устройство для записи информации в геном других организмов. Конкретно эти три организма предназначены для изменения нервной системы человека, однако, с возможностью её уничтожения при неудачном изменении.

Кроу вопросительно вскинул бровь.

– В случае с Данте и другими подопытными, мы увидели изменения функции миндалевидного тела, отвечающего за агрессию и страх, – говорил доктор. – Эти вирусные организмы прописывают в нервной системе стимулирование ряда гормонов при активности миндалевидного тела. При этом также стимулируются и лобные доли. Если этого хватает, чтобы полностью успокоить носителя, то всё в порядке. Но если миндалевидное тело слишком активно, эти организмы проводят его частичную ликвидацию.

Кроу слушал с искренним интересом.

– И в итоге мы имеем то, что имеем, – подытожил он, вспомнив целый ряд моментов, связанных с неожиданным наступлением состояния счастья у людей, и задал наиболее важный вопрос:

– Доктор, сможете воссоздать их?

Наблюдая серьёзную заинтересованность в серых глазах директора Управления разведки и контроля над вооружениями, включая биологическое, Райс покачал головой:

– Имея эти образцы, создать биоструктуру возможно. Но, только из оригинального материала. А его мы воссоздать не можем. Мы даже не можем установить, кому он принадлежит.

Кроу задумался:

– Оригинальный материал, это то самое нейронное образование, фрагментами которого они являются?

– Именно, – подтвердил Райс.

Уолтер ещё думал. Сложились некоторые части мозаики. Хотя и невероятные по своей сути.

– Вы посмотрели запись допроса? – спросил Кроу.

– Я, кажется, знаю, о каком моменте вы спрашиваете, – доктор взял со стола планшет, нашёл файл видеозаписи допроса Джека Данте, нажал воспроизведение.

На экране, бывший оперативный сотрудник ЦРУ сидел за столом, глядя пустыми глазами в камеру. Губы двигались, шепча едва слышно:

– Это живое…

На заднем фоне раздался голос психиатра, помогавшего при допросе:

– Джек, что живое? Что вы видели? Расскажите нам.

Данте качал головой, щурил глаза, словно, пытаясь собраться с мыслями. Но в его состоянии это было не возможно. И через несколько секунд после попытки его губы внезапно разъехались в улыбке. Он успокоился. Снова расслабился, запрокинул голову и повис на стуле, мечтательно глядя в потолок.

– Джек, – позвал его врач, – поговорите со мной. Вы рассказывали мне о том, что с вами случилось. Что вы видели? Кого видели? Это живое? Что это такое?

– Да-а-а… – улыбаясь, как ребёнок, вытягивал губы Данте. – Большое…

– Какого цвета? – психиатр играл с повреждённым сознанием человека в детскую игру.

Нужно было дать зацепки, чтобы стимулировать воспоминания.

– Красного, – Джек ещё улыбался, но на лице медленно появлялось выражение ужаса.

– Живое, большое, и красное. Очень хорошо, Джек. А на что это похоже? Это животное?

– Нет… – Данте водил головой из стороны в сторону, – нет…

– Растение?

– Нет… не знаю…

Ужас всё больше искажал черты лица и внезапно, как по щелчку пальцев, все мышцы тела расслабились, словно получили укол миорелаксанта. Данте снова успокоился, заулыбался.

Райс остановил воспроизведение на этом моменте.

– Видели реакцию на вопрос о растении? – спросил Кроу. – Ответ «не знаю». Специалисты сказали, что Данте чётко отделил «это» от животного, но с растением может быть сходство. Поэтому он и не уверен.

– На что намекаете? – Райс взглянул на Уолтера.

Тот покачал головой:

– Пока ни на что. Только повторяю выводы психиатрической экспертизы. Но могу предположить, что Данте мог видеть то, из чего сделаны эти организмы. Он фактически находился в плену, в главном здании комплекса корпорации. И то, что он видел там – это что-то большое, красное и похожее на растение. Но поскольку корпорация позаботилась об уничтожении его мозга, сложно сказать, фантазия это, или действительно что-то настоящее.

Кроу задумался. Некоторые связи с полупонятным и бессмысленным рассказом Джека Данте наконец возникли.

– Доктор, если у вас будет оригинальный материал, – вернулся к этому вопросу Уолтер, – сможете создать организмы с другой программой поведения?

– Создать не проблема, у нас есть готовая модель, – Райс взглянул на гусениц в аквариуме, – генетическое конструирование по ней не займёт много времени.

– Прописать в них другие команды возможно? – уточнил Кроу. – Например, чтобы при определённом уровне гормонов человек не впал в счастье, а выстрелил себе в лицо?

– Да, такое возможно, – кивнул доктор.

– Отлично, – Уолтер хотел узнать именно это. – А что насчёт Руандовского вируса?

Райс усмехнулся:

– Эти организмы и вирус – одно и то же. Мы называем их симбионтами, исходя из функционального взаимодействия с организмом носителя, но по сути – это собранный конструктор из вируса и охраняющих его сверх мощных, живучих клеток.

– И это значит, что для производства вируса также необходим оригинальный материал? – уточнил Кроу.

– Верно, – подтвердил Райс.

– Доктор, мне нужно всё, о чём мы с вами говорили в электронном виде, – произнёс Уолтер. – Как быстро сможете подготовить?

Райс вынул из планшета флэш-карту и протянул директору управления ЦРУ:

– Всё здесь.

Уолтер удовлетворённо кивнул:

– Большое спасибо, доктор Райс.

* * *

Кроу покинул Эджвудский центр через пару минут. Машина ждала на парковке, чтобы отвести в аэропорт, где ждал частный борт для немедленного отлёта в Лэнгли. По дороге в штаб-квартиру ЦРУ Уолтер ещё раз внимательно изучал материалы. Он мог бы получить их в своём кабинете, но за шесть лет в должности, до сих пор не привык к сидячей работе. Привычки бывшего боевого офицера отдела спецопераций ЦРУ не позволяли верить только материалам. Уникальное биологическое оружие, неожиданно появившееся на горизонтах разведки, имеющее настолько потрясающие и перспективные характеристики, нужно было увидеть своими глазами. Чтобы точно знать, с чем в действительности имеешь дело.

Ради этого Уолтер не пожалел ночи, и лично слетал за восемь тысяч километров с дозаправкой самолёта, чтобы поговорить с руководителем химико-биологического центра Эджвуда.

Уолтер к своим пятидесяти годам, седине на тёмных волосах и первых лишних килограммах на по-прежнему крепком торсе, не растерял ни боевой, не оперативной хватки. И сейчас, анализ ситуации подсказывал ему, что оперативность – ключевой параметр, который требуется, чтобы ситуация не вышла из-под контроля. Они довольно долго не уделяли должного внимания деятельности хорошо известной корпорации «Здоровье», и едва не упустили у себя под носом такого мощного противника. Действовать в отношении этого игрока нужно было ещё вчера.

На протяжении трёх месяцев Кроу держал в курсе относительно всей информации, получаемой его Управлением, директора Национальной тайной службы ЦРУ Роберта Дейча. И запросил личную встречу с ним ещё накануне отлёта, уже примерно зная, с чем вернётся.

До настоящего момента специалисты управления, разумеется, полагали, что корпорация «Здоровье» использует в регионах своего вмешательства некие биологические и химические средства, но доказательств не было. Кроу и сам ещё несколько лет назад был уверен, что корпорация выступает прикрытием Федеральной службы безопасности России. На этом мнении были основаны действия всех управлений ЦРУ, так или иначе сталкивающихся в ходе работы с деятельностью этой организации в мире. Искали врага, так регулярно и так успешно разрушающего планы ЦРУ, за спиной корпорации. А оказалось, что смотрели врагу прямо в глаза и не видели.

У Кроу было десять часов, чтобы точно сформулировать все положения своего доклада директору Национальной тайной службы ЦРУ, так что когда он вошёл в его кабинет, уже не было никаких пробелов. Ни в определении возможностей использования нового биологического оружия, ни в списке задач, которые нужно было реализовать немедленно.

Разговор с Робертом Дейчем затянулся надолго. Кроу показывал ему материалы, переданные лабораторией. Полную видеозапись извлечения симбионтов из тела Джека Данте, их последующее исследование. Дейч смотрел в настенный экран своего кабинета очень внимательно, иногда хмуря брови и поджимая губы.

– Речь об установке нейронных связей с мозгом человека, – в некоторых моментах вступал Кроу, объясняя полученные данные. – Теперь нам ясно, каким образом корпорация выводила из игры целые военизированные формирования.