Полет орлицы

В романе были использованы работы историков: Р. Амбелена, Р. Перну, В. Райцеса, В. Тропейко, М. Нечитайлова, П. Эйрла, Ф. Де Кленшана, Ж. Ж. Руа, А. Монстреле, П. Тиссе, а также монография Рене Анжуйского «Книга турниров» и другие исторические и литературные источники.

© ООО «Издательство «Вече», 2015

© Агалаков Д. В., 2007

* * *

Часть первая. Чудесный поход

«Всем казалось великим чудом, что она так славно сидит на лошади. И в самом деле, она держалась очень величественно, не хуже любого воина, и с таким знанием дела, точно с молодых лет участвовала в сражениях».

Из «Дневника осады Орлеана»

«До появления Жанны Девы двести англичан гнали восемьсот, а то и тысячу французов. Но с тысяча четыреста двадцать девятого года те же англичане были загнаны в свои крепости, где нашли убежища, и более не осмеливались выходить оттуда».

Граф Жан Дюнуа,

Орлеанский Бастард

1

Войско пришло 29 апреля, с юга-запада, со стороны Блуа. Под огромным апрельским небом, чистым и звенящим, оно остановилось в одном лье от крепости Турель, деревянной бастилии, ее прикрывающей, и форта св. Августина, стоявших на берегу Луары. Издалека войско казалось серым и плотным, как осиный рой – затаившийся, злой, готовый к яростному и беспощадному бою.

Только что Вильяма Гласдейла, командующего гарнизоном Турели, оторвали от бумаг, и теперь он, в льняной рубахе, перехваченной на талии широким кожаным поясом, жадно всматривался вдаль. Несколько дней назад английские командиры во главе с графом Суффолком, командующим осадой Орлеана, собрались на военный совет. Они говорили о том, что необходимо просить лорда Бедфорда прислать подкрепление. От этого зависело взятие Орлеана. Теперь же Гласдейл смотрел на дальние холмы, волнами подходившие к Луаре, и не верил своим глазам.

Вместо одного войска пришло другое.

Если что всегда и хотелось иметь Вильяму Гласдейлу кроме власти, денег и земель, так это глаза, зоркие, как у сокола, способного с бреющего полета разглядеть муравья. Мечта любого полководца! Но пронзи его взгляд пространство сейчас, картина бы открылась англичанину, стоявшему на башне Турели в проеме бойницы, малоприятная…

Он увидел бы тех, кто пришел за его жизнью. Ему открылись бы сомкнутые ряды из семи тысяч воинов, пеших и конных, с мечами и копьями, в броне, не менее жадно смотревших в его сторону. Он разглядел бы целую когорту священников с хоругвями и большой обоз с продовольствием для осажденных. И еще – пушки. Подробно рассмотрел бы, сколько их. А было их много!..

Уже отзвучал набат англичан, когда за их спинами, за Луарой, громыхнул другой набат – далекий, мощный. Гласдейл не смог удержаться – он оглянулся. Это пел осажденный город – пел Орлеан. Город поднимался призраком за спиной англичан. Призраком из камня. Так Орлеан встречал тех, кого ждал, в кого верил, на кого надеялся.

– Дьявол, – тихо проговорил английский капитан, – неужто они выполнили свое обещание?

– Обещание – какое? – спросил подоспевший старший офицер.

Гласдейл грозно взглянул на подчиненного.

– Вы… об этой девчонке, сэр?

– Да, я об этой девчонке, об их Девственнице. Она пришла, черт бы ее подрал. Как и обещала в своих грязных посланиях! Пришла!..

Английский капитан сжал кулаки. Как и его спешно собиравшаяся свита, он смотрел вперед…

Ему бы соколиные глаза! Тогда бы он увидел многое, и в первую очередь – группу всадников впереди войска…

…Полтора десятка рыцарей, облаченных в дорогие доспехи, выкованные у лучших оружейников Франции, сдерживали сильных боевых коней. Они держали тяжелые шлемы в руках, весенний ветер трепал их короткие волосы. Рыцари были красивы, величавы, отважны. И они не боялись смерти.

Их имена знала вся Франция. И Англия тоже.

На холме, в одном лье от английской крепости, искали боя те немногие капитаны, что отважились защищать французскую корону в самое тяжелое для нее время. Все они были молоды и желали победить.

Это был принц крови герцог Алансонский, Жан, потомственный Капетинг-Валуа, двадцати двух лет, молодой рыцарь, двуручный меч которого жег ему руку. Но принц только недавно выбрался из английского плена, дав слово, что не поднимет оружия против англичан, пока не выплатит выкуп целиком. Он мог всего лишь командовать армией короля. А как ему хотелось лично отомстить своим врагам! Это был барон Жиль де Рэ, обостренная чувственность и жестокость которого уже легли заметным отпечатком на его утонченное и смелое лицо. С ним рядом сидел в седле отважный Жан Потон де Ксентрай, двадцати семи лет, и его боевой товарищ – Этьен де Виньоль по прозвищу Ла Ир, гасконский капитан, отчаянный рубака, широкий в кости, могучий и беспощадный к врагам, как волк-одиночка, вышедший на охоту. Между собой рыцари звали Ла Ира «стариком» – ведь ему уже исполнилось тридцать девять лет! Это были знатные рыцари, братья Жак де Шабанн Ла Паллис, двадцати семи лет, и Антуан де Шабанн-Даммартен, двадцати лет.

Здесь не хватало только одного капитана королевского войска – Жана, Орлеанского Бастарда, сына Людовика Орлеанского, прозванного при дворе Карла Валуа «красавчиком».

Ему предстояло встретить войско у стен Орлеана…

Все они, на боевых конях, состояли в свите еще одного рыцаря. Необычного рыцаря. Их полководца. Женщины. Предводительницы. Девушки в кроваво-алой тунике поверх серебристого, сверкающего доспеха, с коротко стриженными черными волосами. На первый взгляд она бы сошла и за юношу, но все же черты выдавали ее. Она казалась юной Артемидой, богиней-охотницей, но не той, что со своей кавалькадой, в окружении лучниц, устремлялась за диким вепрем по лесам счастливой Греции. Этой Артемиде выпала куда более суровая доля. Ей предстояло победить или умереть. Увы, в отличие от богини-охотницы она не была бессмертной. И ее вепрь на деле выходил куда страшнее! Он легко мог разорвать ее клыками. Если на что она и могла рассчитывать, так это на внезапность, ловкость и отвагу. Конечно, удачу. И главное – на Божью помощь.

Все они, стоявшие под боевым знаменем своего полководца, были молоды. Отчаянно молоды для тех, кто взялся небольшой ватагой спасать свою истекавшую кровью страну. Но они верили в свою фортуну. Не могли не верить в нее. Слишком долго она водила их за нос, уходила из рук.

Они улыбались весеннему дню, влажному от близкой реки воздуху, и с презрением смотрели на врага.

Перед ними стояла хорошо укрепленная крепость моста – Турель, отобранная у французов в начале осени прошлого года, деревянная бастилия перед Турелью и форт св. Августина. Укрепления выстроились друг за другом, почти гуськом, этакие три слона, готовые к бою. И уже за ними, за синей в ясный весенний день лентой Луары и островами, в синеватой дымке возвышались мощные стены Орлеана. И точно глас, идущий с самого неба, по всей округе звучали колокола. Это говорили с ними, рыцарями, пришедшими сюда под белым знаменем, усыпанным золотыми лилиями, церкви осажденного Орлеана. Говорили защитники города, чьи силы были уже на исходе. Весь утренний эфир был пронизан, пусть и отдаленным, но ясным и сильным звоном.

– Красиво звучат эти колокола! – заметил гасконский капитан. – Клянусь всеми чертями в аду, они растрогали даже мое сердце! А ведь оно…

– Ла Ир! – вспыхнув, раздраженно окрикнула его девушка, и на то была основательная причина. – Тебе бы подрезать язык за такие слова!

– …а ведь оно, мое сердце, как кремень. Это известно всем, – все же договорил он. – Прости, Жанна, – Ла Ир переглянулся с другими рыцарями. – Сорвалось с языка. Он всегда, точно добрый охотничий пес, бежит впереди своего хозяина. Но и, как верный пес, при всех клыках, может вцепиться в любого, да еще как, будь он проклят! А дело охотника – мое дело – добить врага.

– А будешь проклинать свой язык – и Господь проклянет его. Вот когда откроешь рот, да в пустую! – Она язвительно усмехнулась. – Точь-в-точь, как рыба на берегу. Не то чтобы добрый охотничий пес, Ла Ир, а самый последний, драный, и тот не позавидует тебе.

Рыцари улыбались. Ксентрай засмеялся. Ла Ир хотел отговориться, но не успел.

– Шутки прочь, – обернулась к рыцарям Жанна. – Мне говорили, что мы немедленно атакуем англичан, как только увидим их бастилии, а не будем ходить вокруг да около, – в ее голосе звучала досада. – Но Орлеан на той стороне! И главные их бастилии – там! Почему же мы здесь? Давайте же возьмем штурмом эти! – они кивнула на «трех слонов». – Чего же мы медлим? Я чувствую, как проклятые годоны дрожат за этими стенами! И лорд Суффолк – один из них!

Она чувствовала себя обманутой. Успев узнать при дворе норов девушки, капитаны решили утаить от нее некоторые тонкости похода. Жанна, человек неопытный в военном деле, была уверена, что, едва увидев бастионы англичан, французы немедленно бросятся в битву. О термине «обходной маневр» она бы и слышать не пожелала!

– Так решил Орлеанский Бастард, а ему виднее, – со знанием дела сказал Ла Ир. – Он знает в округе каждую пядь земли.

– Орлеанский Бастард! – воскликнула Жанна. – Виднее всех – Царю Небесному! А Он велел мне поразить графа Суффолка и лорда Талбота, едва я увижу стены их крепостей!

– Ты еще успеешь это сделать, Жанна, – вступился за товарища рассудительный Ксентрай. – Нам нужно поддержать Орлеан. Город ждет встречи с тобой.

Герцог Алансонский, лошадь которого захрапела, натянул поводья. Взор его вновь обратился к насторожившейся Турели, и принц разом стал серьезным.

– Дело решенное, Жанна. Не будем понапрасну терять время – впереди еще два лье пути!

Девушка гордо подняла голову – ее оскорбили те, кому она доверяла. Оскорбили недоверием, осторожностью…

– Они уходят, милорд, – не веря своим глазам, быстро взглянув на Гласдейла, сказал офицер. – Уходят…

– Я вижу. Они отказались от нападения на нас и переправы в этих местах. А может быть, и не хотели этого делать. Они пройдут выше, чтобы там перейти Луару…

Гласдейл не сводил глаз с войска противника, чьи ряды, далеко на холмах за рекой, придя в движение, медленно, едва заметно двинулись вверх по реке. Будучи опытным командиром, он прекрасно понимал, французы перешли бы Луару и внизу, под Орлеаном, в Блуа, но тогда бы им пришлось оставить позади себя Божанси и Менг с английскими гарнизонами. А спустя всего ничего оказаться перед лицом английских укреплений на том же, правом, берегу реки. Западные подступы к Орлеану уже почти год охраняли четыре английских форта – Сен-Лоран, Лондон, Руан и Париж, построенные во время длительной осады города. Все они были связаны между собой траншеями и укреплениями, тем самым представляя для противника грозный заслон. Французы все же могли бы попытаться обойти цепь крепостей и подойти к Орлеану с севера. Но за это время они, англичане, выставили бы не только крупные отряды из Менга, Божанси и четырех фортов, но из Турели, форта Сен-Лу и других небольших крепостей, окружавших Орлеан с юга и юга-востока. И тем самым французы легко бы оказались в западне, из которой им трудно было бы выбраться.

– У девчонки хорошие советчики, – уверено сказал Гласдейл, следя за войском противника. – Она пеняет не только на Господа Бога. Уверен, вокруг нее собралась вся буржская свора. Идти вверх по течению – к Шасси, это идея Орлеанского Бастарда и его молодцов.

Гласдейл усмехнулся. Никто не донимал последнее время англичан так, как Орлеанский Бастард!

А тем временем, войско, только что, на холмах, под ярким весенним небом, походившее на осиный рой, и впрямь уходило. Оно медленно потянулось вверх по реке.

– Они обойдут Сен-Жан-Ле-Блан и станут переправляться через Луару так, чтобы подойти к Орлеану с востока. Вот что, Бэнклиф…

– Да, сэр?

Тень, окутавшая лицо Вильяма Гласдейла, никак не хотела покидать его.

– Во-первых, нужно немедленно сообщить обо всем графу Суффолку – сейчас же. Во-вторых, послать гонцов в Сен-Жан-Ле-Блан и Сен-Лу… И еще…

Офицер ждал, но Гласдейл так больше и не произнес ни слова.

– Мы могли бы собрать войско на том берегу, – проявил инициативу Бэнклиф. – Взять солдат из форта Сен-Лу и встать у них на пути.

– Могли бы, – усмехнулся Гласдейл. – Но у нас не хватит для этого времени. Пока соберется наше войско – из каждой крепости, даже если Суффолк и пойдет на это, французы переправятся через Луару и возьмут Сен-Лу. Разнесут его в щепы. И построят свои ряды так, чтобы оставить у нас за спиной Орлеан. Его гарнизон невелик, но увидев такую поддержку, они воспрянут духом. Терять им все равно нечего. Еще два-три месяца – им пришлось бы поднять крылышки вверх. Черт! – Покачав головой, он кивнул на холмы за Луарой, где двигалось войско противника. – Чтобы противостоять французам, необходимо собрать по три четверти наших людей из каждой крепости. Но в случае поражения мы поставим под удар все наши укрепления, а с ними – победы за целый год, за что Бедфорд от имени короля разжалует нас в простые сержанты. – Он отрицательно покачал головой. – Я знаю Орлеанского Бастарда, он только и ждет нашей ошибки, чтобы отомстить за Рувре! Давно ждет… – Широкой ладонью Гласдейл ударил о камень бойницы. – Еще бы две тысячи солдат, о которых мы просили у лорда Бедфорда, лучше всего – лучников, мы бы встретили буржских вояк с превеликим удовольствием! В любое время дня и ночи!

Гласдейл прошелся вдоль бойниц. Офицеры, стоявшие за его спиной, ждали распоряжения. Гласдейл взглянул на старшего офицера.

– Вот что, Бэнклиф, готовьте лодки, я сам поеду к Суффолку. И поживее!

2

Они двигались вдоль Луары. День выдался ветреный, рваные, но скученные облака тесными рядами шли на юго-запад. Колонна священников, держа в руках хоругви с изображениями святых, не слишком сильными голосами пели «Даруй, Бог, победу!» Впереди, в авангарде, ехала нетерпеливая рыцарская конница. Несколько значков начальников отрядов бойко смотрелись над головами. За рыцарями ехали оруженосцы. Далее лошади тащили мортиры, огромный обоз. Пехота и лучники замыкали шествие. Серая гусеница буржского воинства растянулась на пол-лье, не менее.

Слева уже остался форт Сен-Жан-Ле-Блан, расположившийся на берегу Луары, напротив острова Иль-о-Туаль. Верно, из-за его стен сейчас с трепетом наблюдали англичане за торжественным шествием воинства, подкрепленного священным гимном.

Так они прошли еще несколько миль, пока не увидели впереди небольшой конный отряд, рысью идущий к ним навстречу.

– Ого! – воскликнул Алансон. – Да это Орлеанский Бастард! Как и обещал!

Жанна взглянула на своих рыцарей – лица мужчин сияли. Их друг и товарищ, уже пустив коня в галоп, стремительно приближался к ним.

И впрямь – красавчик, он был закован в дорогой черный доспех. Орлеанский Бастард улыбнулся своим приятелям – они давно не виделись, но взгляд его приковывала девушка. Его вид – всеобщего любимца, победителя и главаря, и конечно, дамского угодника – вызвал в Жанне легкую досаду.

– Так это вы – Орлеанский Бастард? – спросила Жанна, выезжая вперед.

– Да, это я, и рад вашему приезду, Дама Жанна.

– И это была ваша идея – пройти с этой стороны реки, а не напасть на англичан сразу, на том берегу?

– Честно признаюсь, да, – перехватив взгляды нескольких друзей, ответил он. Тон девушки озадачил его – он не ожидал такого напора, тем более – допроса. – Меня поддержали и другие капитаны.

– Да будет вам известно, что, каким бы вы ни были мудрым, лучше слушать советы Господа Бога!

– Впредь так и будем поступать, – доброжелательно улыбнулся Орлеанский Бастард. – Вот что, господа, я хотел бы попросить вас отъехать со мной во-он в тот лесок! – Бастард кивнул на ближайшую зеленеющую рощицу. – Жанна, прошу вас!

Послали за маршалом де Буссаком, что ехал рядом с повозкой канцлера Реньо де Шартра позади рыцарской конницы. Отряд капитанов, оставив оруженосцев и рыцарей-вассалов, которые следовали за ними в большом количестве, сорвался с места и, пришпорив коней, быстро стал уходить от берега Луары.

Через несколько минут они были на месте. К ним подъезжал и маршал де Буссак.

– Что за таинственность, Жан? – спросил у Орлеанского Бастарда герцог Алансонский. – Мы точно заговорщики…

– Так оно и есть, – улыбнулся он. – Я наблюдал за вами с той стороны – армия на марше заставила меня отказаться от прежнего плана. Переправа войска в этом месте затруднит нашу задачу, а то и сорвет вовсе. – Он читал на лицах соратников недоумение. – Если мы сейчас будем переплавлять обоз, лошадей и артиллерию, на это уйдут дни. У нас нет серьезных плотов для этого. Пока будем их строить, пройдет время. Проклятые англичане могут обойти Орлеан, соединиться с отрядом из Сен-Лу, рискнуть и напасть на нас. Талбот пошлет гонцов в каждый форт, соберет войско, они будут осыпать нас стрелами, а если догадаются подтянуть и артиллерию, то устроят на берегу нам чистилище. А гарнизон Орлеана слишком мал, чтобы помогать нам.

Ла Ир хмуро кивнул:

– Ты прав, друг мой. Орлеан нам помочь не сможет, черт нас раздери…

Это было неожиданностью для всех. Но только Жанна усмехнулась:

– Браво, Бастард!

– Что тут смешного, Дама Жанна? – спросил Орлеанский Бастард.

Но девушка смотрела не на него – на Ла Ира:

– «Ему виднее! – он знает в округе каждую пядь земли!» – передразнила Жанна недавние слова гасконского бретера. Орлеанский Бастард нахмурился – о чем говорит его резвая сестренка? Но она продолжала: – Если бы мы сразу пошли по той стороне, Суффолк и Талбот уже умоляли бы нас о пощаде! – Жанна едва сдерживала разволновавшегося коня. – Обманщики сами стали жертвами своего обмана! Это я о вас, доблестные капитаны!

Рыцари осуждали горячность девушки, но никто не сказал ей это в лицо – ее реакция была предсказуема.

– Каков же твой план, дружище? – спросил Алансон.

– Мы с Дамой Жанной, пятьюстами солдатами и частью обоза переправимся на тот берег, – четко сказал Орлеанский Бастард: как видно, он уже по дороге продумал этот шаг. – А вы вернетесь в Блуа, по каменному мосту перейдете Луару и двинетесь тем берегом. Но вы не пойдете лоб в лоб на бастилии англичан, а обойдете их стороной и войдете в Орлеан через Бургундские ворота. Англичане не посмеют напасть на вас – силы неравны. Да и мы выйдем навстречу.

– Пожалуй, ты прав, – кивнул Ксентрай. – Это – единственный выход.

– А вы спросили меня?! – с вызовом бросила Жанна. – Я не позволю вот так запросто решать свою судьбу! И я не оставлю армию! Она верит в меня! Если мы не перейдем Луару здесь, я пойду с армией…

– Послушайте, милая Дама Жанна, – заговорил Орлеанский Бастард. Кажется, он уже понял, что с появлением этой девушки легкой жизни ему теперь не видать. – Вы не столько нужны мне, хотя я всем сердцем готов полюбить вас, сколько нужны городу. Для орлеанцев вы одна, как целая армия! Смилуйтесь над жителями города, что любят и верят в вас!

Жанна неожиданно сдалась – глупо было сопротивляться стольким опытным воинам, чей авторитет так высок. А ей только еще предстояло показать себя, чтобы заслужить доверие и уважение.

– Но Ла Ира мы возьмем с собой, – скупо улыбнулась девушка. – Он распускает армию своей бранью – пусть будет при мне.

Под общие одобрительные усмешки Этьен де Виньоль крякнул, а Жиль де Рэ успокоил ее:

– А я, со своей стороны, буду заботиться о том, чтобы армия хранила чистоту ваших заветов. – Он положил руку в железной перчатке на кирасу – там, где было сердце. – Клянусь вам, Жанна!

Приказ по армии разнесся мгновенно. Было отобрано пятьсот самых лучших солдат – всадников и пехотинцев. Всей громаде войска, хоть и надоело часами напролет топать вдоль реки, пришлось повернуть на Блуа. Но это лучше, решили многие офицеры, чем долгая переправа на виду у англичан.

Ветер был сильный и переменчивый в тот день, его порывы то и дело заставляли лодочников решать, как им быть. Сейчас ветер гнал густую рябь по Луаре от Шесси – в строну Солони. Но едва Жанна ступила на борт шаланды, как ветер переменился и стал попутным, точно говорил: «Добро пожаловать, я к вашим услугам!»

Сама Жанна не обратила на это внимание – ее мысли занимала скорая встреча с городом, о котором она столько слышала и считала родным для себя, но Орлеанский Бастард рассмеялся:

– Хорошее начало! – Он переглянулся с Ла Иром. – Она и впрямь – волшебница!

Лодочники из Шесси, наслышанные о Деве, смотрели на нее, как на святую.

…И вот они уже плыли по весенней воде мимо зеленеющих, поросших молодыми ивами островов – вот они обогнули Бурдон, проплыли между гигантскими островами Бычий и Верхний.

А вот и берег. В пол-лье поднимался небольшой городок Шесси…

В пятницу 29 апреля, поздним вечером, сверкая серебристым панцирем, Жанна торжественно въехала на белом коне через Бургундские ворота в Орлеан. Быстро темнело, и ее сопровождало факельное шествие. Впереди шли священники с хоругвями. Протяжно ныли волынки шотландского полка, играя марш Роберта Брюса. По правую руку от Жанны ехал Орлеанский Бастард в черном доспехе, на роскошно убранной лошади, по левую – знаменосец Баск. За Жанной следовали Ла Ир, Жан де Новелонпон и Бертран де Пуланжи, оруженосец Жан д’Олон и ее братья – Жак и Пьер д’Арки, прочие многочисленные рыцари, оруженосцы, герольды и пажи.

Звенели колокола, восторженно гудела толпа, исстрадавшаяся за долгие месяцы от изнурительной осады и все свои надежды возлагавшая на грядущую Деву. Пышная свита Жанны вдохновляла орлеанцев – они верили в близкие перемены. Точно сам ее приезд уже казался избавлением от ненавистных англичан. И Жанна понимала – она не могла обмануть ожидания этих людей. Не имела на это право. Скорее она погибла бы, чем позволила себе нарушить клятву. Только борьба – до последней капли крови, а лучше – до полной победы.

Один из факельщиков неловким движением запалил краешек знамени, толпа замерла, но Жанна, сразу оценив ситуацию, повернула коня и ухватила рукой в железной перчатке край штандарта. Огонь был потушен мгновенно.

Толпа облегченно выдохнула – да эта Жанна не промах! Как она ловка, не растерялась, другие офицеры и сообразить не успели, что случилось… «Жанна, Дева Жанна!» – дружно выкрикивали горожане. – «Спаси Орлеан! И благослови тебя Господь!»

Жанна в окружении свиты проследовала от Бургундских ворот до Ренарских, к дому одного из самых богатых и уважаемых граждан города – главного казначея герцогства Жака де Буше. Того самого, который время от времени переплывал Ла-Манш, дабы отчитаться в Лондоне перед своим сеньором, Карлом Орлеанским, сколько средств потрачено на войну и сколько получено налогов с герцогских земель. И все это время, пока Жанна ехала по улицам, толпа только нарастала и гудела еще сильнее.

У дверей своего дома главный казначей Орлеана низко поклонился и сказал:

– Добро пожаловать, Дама Жанна, благородная принцесса! Прошу оказать мне честь быть гостьей в моем доме! – и слуги закрыли дверь, а толпа все не унималась…

Девушка отужинала в кругу своих друзей и приготовилась ко сну. Ей хотелось поскорее укрыться ото всех, перевести дух. У нее ныло под ложечкой – ведь не святая же она в самом деле? Справится ли? Но то же продолжалось и ночью – под окнами Жака де Буше мелькали факелы, распевались песни и слышался гул не одной сотни голосов…

Утром Жанна почувствовала себя бодрой и готовой действовать. Сон вылечил ее – сомнения ушли. Все внутри кипело. Жанна хотела штурмовать бастилии англичан немедленно, но узнала, что битва откладывается.

– Почему мы медлим, Бастард? – гневно спросила она у сводного брата.

– Мы ждем нашу армию, Жанна, – ответит тот.

Он больше не хотел терпеть поражений – он был сыт ими по горло. Второго «Рувре» он просто не пережил бы!

Сердце подсказывало Жанне, что капитан прав, но терять время даром она не хотела. Приказав д’Олону следовать за ней, девушка потребовала опустить подъемный мост. Она выехала из Ренарских ворот в поле и устремилась к позициям противника под белым флагом.

– Жанна! – окрикивал ее д’Олон, – не подходи близко!

Но рвали копыта землю, билось на утреннем ветру белое знамя, усыпанное золотыми лилиями, и Господь и его ангелы были на нем…

Девушка остановилась в двухстах шагах от бастилии Сен-Лоран, построенной графом Суффолком и лордом Талботом вокруг церкви.

– Англичане! – что есть силы закричала она. – Заклинаю вас именем Божьим, уходите в вашу страну! Оставьте город Орлеан! Я готова заключить с вами мир, если вы признаете мою правоту и вернете Франции столько, сколько отняли у нее, пока она была в вашей власти!

Изумленные офицеры и солдаты графа Суффолка все теснее обступали стену. Вот диво! – это же та девчонка, о которой столько болтали орлеанцы! Которую с таким нетерпением ждали…

– Англичане! – продолжала Жанна. – Хотите вы того или нет, а вам придется уйти! Иначе вы погибнете – все! Решайте же!

Но не только англичане разглядывали ее – храбростью Жанны восторгались и орлеанцы, смотревшие на свою героиню с крепостной стены у Ренарских ворот.

У англичан нашелся тот, кто решил ответить Деве. Это был нормандец де Грэнвиль – перебежчик из французского войска.

– Эй ты, девка! Уж не хочешь ли ты, чтобы мы сдались женщине? У французов больше нет мужчин, они прикрываются юбками! Нечестивые сводники! Трусы!

Англичане заулюлюкали и загоготали. Но стрелять они не посмели – белый флаг Жанны с золотым рисунком, едва ли заметным на расстоянии, остановил их.

Жанна вернулась в город – она чувствовала поражение. Как ей хотелось, чтобы от одного ее голоса дрогнули если не стены бастилии, то хотя бы сердца этих негодяев!

Вечером Жанна выехала через южные ворота – ворота моста. С тем же знаменем, в сопровождении того же д’Олон.

Она проскакала по мосту через Луару несколько пролетов и спешилась в бастионе, на островке Бель-Круа. Дальше мост обрывался – два пролета уже давно были взорваны, чтобы нарушить коммуникацию между Турелью, доставшейся англичанам, и Орлеаном.

Жанна вскарабкалась на бастион, держа знамя в руках. Она была совсем рядом от врага – меткий выстрел мог бы легко поразить ее.

– Гласдейл! – крикнула она. – Я послана Богом, чтобы изгнать англичан из Франции! Не перечьте Царю Небесному – сдайтесь на мою милость! И тогда вы все уцелеете! Прошу вас, послушайтесь меня! Не принимайте другого решения! Королевство Франция никогда не будет принадлежать вам!

На крепостной стене Турели, в окружении своих офицеров, негодовал лорд Гласдейл. Ему уже передали, как Дева требовала от графа Суффолка сдачи Сен-Лорана, разъезжая перед крепостью с белым флагом. Теперь она добралась и до него! Она была перед ним, как на ладони. В сверкающем на вечернем солнце доспехе, с короткой стрижкой черных волос. Под белым флагом, на котором были различимы золотые вкрапления и читались какие-то фигуры, когда ветер ударял в полотнище. А главное – она ничего не боялась!

– Гласдейл! – кричала она. – Если вы повинуетесь мне – я помилую вас! По воле Бога, сына Святой Девы Марии, Франция принадлежит только одному человеку – королю Карлу Валуа, истинному наследнику престола!

– Черт, мне это надоело! – Он был вне себя от наглости девчонки. – Убирайся прочь, арманьякская шлюха! – сжимая кулаки, заревел полководец в сторону бастиона на островке Бель-Круа. – Ведьма! Я сожгу тебя, если поймаю!

Уже немолодой Гласдейл тяжело дышал – эта девка разволновала его. Она говорила с ним так, точно судьба его решена! А солдаты уже готовы были поддержать своего командира: «Проваливай в деревню – к своим коровам! – кричали они. – Арманьякская ведьма!»

Вильям Гласдейл ушел со стены первым – уверенность этой девчонки неприятно поразила его. И еще – ее бесстрашие…

А Жанна, направив коня к воротам Турели, плакала – давилась слезами. Ее оскорбили – мерзко, гнусно. И вновь не послушались! Она остановила коня недалеко от ворот, Жан д’Олон прикрыл ее. И только когда на лице девушки высохли слезы, она въехала в город.

Время переговоров заканчивалось – голос мира не был услышан, чуда не произошло. Наступало время битв…

Орлеанцы так сильно хотели видеть свою Деву – днем и ночью, что желание это стало необузданной страстью. Первого мая хватило небольшого слуха, что ее нет в городе, и в дом Жака де Буше уже забарабанили десятки кулаков.

Жанне пришлось, взяв небольшой эскорт, колесить по улицам Орлеана. На горожан это действовало гипнотически – они поражались ее статью, посадкой наездницы, роскошным убранством то белого коня, то черного, блеском лат, которые ослепительно горели на солнце, красотой девушки.

Она была их героиней – смелой, прекрасной, юной…

В тот же день Орлеанский Бастард с пятьюстами конниками уехал навстречу войску, двигавшемуся из Блуа. Его не было второго и третьего мая. Жанна волновалась. А если англичане набрались смелости и напали на армию? И если фортуна оказалась на стороне врага?

Но этого не случилось. Армия успешно прошла мимо Божанси и Менга, достигла вражеских бастионов, что окружали Орлеан с запада, и на глазах у англичан, засевших в восточном бастионе Сен-Лу, подошла к Бургундским воротам.

Город вздохнул спокойно.

Но чуть раньше, 4 мая, в Орлеан со своим отрядом вернулся Орлеанский Бастард.

Жанна обедала в доме де Буше, когда ее запыхавшийся интендант распахнул дверь:

– Жанна, вернулся Бастард, он велел передать тебе, что на помощь англичанам идет с войском и обозом продовольствия Фастольф! Они уже вблизи Жанвиля!

Жак де Буше и его супруга переглянулись – это известие было скверным, очень скверным!

Жанна выбежала из дома, и уже через минуту мчалась в ставку Орлеанского Бастарда.

– Бастард! Послушай, Бастард! – выкрикнула она, врываясь к нему, только что севшему обедать. – Я говорила – со штурмом бастилий англичан медлить нельзя! Если Фастольф успеет раньше нас – будет худо!

– Время еще есть, – возразил капитан, пригубливая вино, – Жанвиль в тридцати лье от Орлеана. – Он кивнул на стол. – Составишь мне компанию?

– И вот что, Бастард, – не слушая его, горячо продолжала Жанна, – именем Божьим повелеваю тебе сразу же сообщить мне, как только Фастольф будет близко от нас. Не сносить тебе головы, если я об этом не буду знать вовремя!

– Можешь не сомневаться, Жанна, – принимаясь за жареную рыбу и овощи, улыбнулся Орлеанский Бастард, – ты узнаешь об этом первая.

3

«Проснись, Жанна! – издалека, нарастая, доходил до нее гулкий тяжелый голос. – Проснись! Вставай! Твой враг ждет тебя!»

Она рывком села на постели, плохо соображая, что с ней и где она. Орлеан, дом Жака де Буше… С улицы доносились взволнованные голоса, кто-то рыдал. Голос! – это он разбудил ее! Жанна вскочила с постели, выглянула в окно. Что-то было не так! Она вбежала в соседнюю комнату, смежную, где расположился Жан д’Олон, ее оруженосец. Криком она разбудила его – он вскочил как ошпаренный.

– Что? Что случилось?!