1
Рус проснулся перед рассветом. По старой воинской привычке замер, прислушиваясь и старательно притворяясь спящим. Потом вспомнил, что этого уже не надо и неторопливо открыл глаза.
В открытом окошке было еще темно – только-только начало светать.
Юноша мягко выбрался из под руки безмятежно спящей Феодоры, теплой и такой по-домашнему уютной. Невольно промелькнуло в голове – он у себя дома, в городище, у них с Феодорой свой отгороженный угол в избе, и он вот также рано просыпается, а она, тепленькая, лежит на его плече! Аж сердце защемило странной истомой!
Тряхнув головой, чтобы прогнать прочь абсолютно нереальные видения – Феодора ну никак не вписывалась в избу! – он осторожно выбрался из под покрывала, поверх которого ночью, когда совсем уж похолодало, накидал все имеющиеся у них плащи, и один из которых он тут же накинул на себя, ежась от холода.
Босыми ногами быстро протопал по холодным доскам к двери, испытывая острую нужду – ночью горшком они так и не воспользовались.
Только взялся за засов, как вдруг услышал скрип чьей-то двери. Явно – капитана – больше ведь некому. Уверенные шаги решительно протопали мимо их каюты, направляясь в гальюн.
Рус терпеливо подождал. Лезть в кубрик и далеко и неудобно. А здесь – совсем рядом. К тому же, кроме капитана, туда больше некому заглянуть.
Дождался, когда капитан выйдет на палубу, и только после этого тихо выбрался в темный равномерно покачивающийся коридорчик и посетил тесный туалет. Облегчился, придерживаясь за стенку и тупо глядя в отверстие внизу на еле видимые буруны.
Вернулся в темную каюту. Открыл ставни, впуская свежий воздух и зарождающуюся зарю. Посмотрел на спящую девушку, лежащую на животе и тщательно прикрытую покрывалом и плащами.
Ночью, конечно, в темноте все девушки загадочно-прекрасны, а при свете дня их блеск меркнет. Но Феодора, как понял Рус еще в порту, не относилась к их числу и с утренним светом ее красота расцветала еще сильнее.
Время от времени поглядывая на спящую девушку он быстренько переоделся. И даже надел свои сапожки. Поверх туники снова накинул теплый плащ.
Потом вышел на прохладную покачивающуюся палубу.
Свежий утренний ветер гнал многочисленные облака над головой. Сам корабль то приподнимался, то неторопливо ухая вниз, зарывался носом в широкие волны, брызгами окатывая палубу. Розовеющий восток медленно боролся с сумерками. Но не смотря на то, что свет неумолимо побеждал тьму, все равно было как-то неуютно и тревожно.
Рус приветливо кивнул матросу, что стоял у руля, закутанный в плащ и просторный капюшон, потом помахал тому, что торчал на вершине мачты и, возможно высматривал пиратов, помахал негру, направлющемуся на корму с отхожим ведром, а также помахал Хориву, который развел в глиняной чаше огонь и пристраивал решетку. Матросам было скучно, а тут хоть какое-то разнообразие появилось, и они радостно махали в ответ.
Потом Рус энергично умылся, плескаясь водой из бочки, что стояла возле мачты.
Потом он, все еще придерживаясь от качки за леера и канаты, подошел к Хориву. Присел у мангала.
Хорив подогревал над огнем лепешки. Горячее прохладным утром – самое-то, – подумал Рус.
– Помощь нужна? – спросил он, невольно протягивая руки к огню.
Хорив только отрицательно покачал головой, равнодушно-сонно переворачивая лепешки на решетке.
– Твоя вышла, – вдруг произнес кок с легкой завистью.
И Рус тот час обернулся.
Феодора, ежившись и тщательно кутаясь в плащ, стояла возле дверей инсулы. Потом она неторопливо подошла к правому бортику, равнодушно глядя на близкий берег, еле различимый в сумраке.
– Давай, что готово, – произнес юноша, протягивая обе ладони в сторону Хорива.
Кашевар, отмахиваясь от мух, выхватил из стопки на палубе две деревянные тарелки. Протянул их Русу, который тут же их взял в обе руки. Потом Хорив скинул на них с решетки по две лепешки в каждую тарелку, потом положил по продолговатому куску мягкого белого сыра, потом достал из мешка два глиняных кувшинчика. Держа их за горлышки, застыл с протянутой рукой.
Рус озадаченно посмотрел на тарелки в своих руках.
– Ну, быстрее! – нетерпеливо поторопил его Хорив. – Лепешки подгорят. Сам их будешь есть.
И Рус, решительно поднявшись, тут же положил одну тарелку на другую, схватил кувшинчики и быстренько направился к бочке, стараясь успеть, пока судно неторопливо приподнималось – обе руки у юноши были заняты и он побоялся, что если корабль вдруг начнет падать на волне, ухватиться он ни за что не сможет.
Здесь, у мачты Рус быстренько положил тарелки на крышку соседней бочки – она была с яблоками, сейчас уже наполовину пустая. Утопил один из кувшинчиков в бочке с водой. Дождался, когда бульканье прекратится. Взял верхнюю тарелку из стопки и направился к Феодоре, чувствуя себя на палубе уже немного увереннее.
– Рано вышла, – прошептал ей Рус, протягивая кувшинчик и тарелку.
Девушка равнодушно взяла вкусно-пахнущий хлебец, аккуратно, боясь обжечь губы, надкусила. А Рус направился к бочке за своим завтраком.
Наполнив свой кувшинчик холодной водой, Рус неторопливо вернулся к девушке, специально стараясь при качке не хвататься за предметы, и к его радости у него что-то уже начало получаться.
Встал рядом с девушкой, держа в одной руке деревянную тарелку, а в другой – кувшинчик. Колени он слегка согнул и теперь, когда корабль падал вниз или поднимался вверх, юноша только слегка приседал.
Они равнодушно смотрели на берег, на еле видимое в утреннем сумраке селение, и молча жевали горячие лепешки, заедая их мягким сочным сыром и запивая холодной водой, разбавленной вином.
Оба были еще сонные, оба кутались в плащи, оба зевали, и говорить им совершенно не хотелось.
Серый сумрак, окутавший мир, казался неприветливым и откровенно враждебным. И Рус поймал себя на мысли, что если бы сейчас на них напало гигантское морское чудовище, он бы этому совершенно не удивился.
Вдруг солнце стремительно вылетело из-за горизонта, мгновенной вспышкой окрасив весь мир в яркие добрые тона.
Рус непроизвольно вздрогнул, замерев с откушенной горячей лепешкой.
Яркие лучи, отражаясь от синего-синего моря, ласково погладили маленькие белые бурунчики, вздернутые мелкой волной, и мягко рассыпались по всей поверхности Средиземного моря, весело убегая в бесконечную даль.
Солнце быстро нагревало палубу, но плащи снимать пока что не хотелось.
Откусив сыр и запив его холодной водой, Рус неторопливо пережевывал свой завтрак, лениво глядя на далекий берег.
А там, вдали, виднелись жилые здания и невысокий деревянный маячок – они явно проплывали мимо какого-то порта.
– Сейчас поедим, – меланхолично произнесла Феодора, медленно прожевывая лепешку, – и я тебе дам.
Рус только пожал плечами, откусывая очередной кусок – лепешка оказалась довольно плотной и так просто не поддавалась.
Вдруг с крыши далекого маяка замахали разноцветными тряпками.
Сердце Руса тут же сжалось – явно сигналят их кораблю – не к добру это. Но юноша на всякий случай огладел все море – других кораблей видно не было.
Негр, торчащий в вороньем гнезде, тут же что-то громко прокричал вниз.
На мостик неспешно выбрался капитан. Лениво посмотрел на берег, потом – на небо, на длинную тряпичную полоску, привязанную к верхушке мачты. И когда махание прекратилось, он хрипло выдавил из себя отрывистую команду. И рулевой тут же принялся поворачивать к берегу. А выскочившие из кубрика матросы быстренько передвинули перекладину паруса, изменив его угол относительно корабля.
Глядя на то, как берег принялся стремительно приближаться, сердце юноши сжалось в нехорошем предчувствии. И он, побледнев и поджав губы, неторопливо, без суеты, как и подобает воину перед его последней битвой, прошествовал в каюту и собрал все имеющиеся ножи и кинжалы.
Закрыв глаза и задумавшись, как он будет орудовать всем этим оружием – а надо будет все проделать достаточно быстро, ведь там тоже не дураки, – юноша также неторопливо скинул плащ, подвязал на своей груди пояс, оставшийся от бандитов. Аккуратно подсунул под него пару кинжалов – слева и справа. Примерился руками, как бы выхватывая их. Слегка передвинул левый кинжал. Снова примерился. Удовлетворенно кивнул. Подсунул оставшееся оружие под пояс на талии, снова примерился. Потом, удовлетворенный, накинул еще один плащ на руку – мол, сойдет за заботу о госпоже.
И, удовлетворенный, все-также неторопливо направился к выходу – с очень бледным, но спокойным лицом. Юноша приготовился к смерти, и единственное, о чем он думал – унести с собой, в темный мир, как можно больше вражеских воинов – Перун должен это зачесть.
Задержавшись возле двери, Рус как можно небрежнее посмотрела на берег. Там уже хорошо были видны портовые сооружения и насыпной вал, защищающий порт от волн, оставляя только узкий проход.
Между тем, корабль приблизился почти к самому входу в порт.
Новая команда капитана и матросы быстро спустили парус, отвязав снизу веревки и быстро подтянув его к верхней перекладине.
Корабль тут же замедлил ход.
Хорив кинул за борт моток с грузом – второй конец которой был привязан к крепежному канату – чтобы не потерять. Выждал немного. Потом принялся неторопливо вытаскивать веревку обратно, вслух подсчитывая узлы на ней.
– Восемь! – крикнул он капитану, сириец кивнул, и негр с египтянином тут же принялись энергично вращать какое-то деревянное колесо, и якорь принялся медленно опускаться вниз.
И корабль вскоре замер в неподвижности.
Рус встал рядом с Феодорой и девушка с легким удивлением посмотрела на юношу. Заметила его бледность, абсолютно немигающий взгляд, напряженность. Задумчиво посмотрела на его руку со вторым плащом – они ведь оба уже были в плащах! Потом посмотрела на лодку. Все поняла, но ничего не сказала. Решительно повернулась в сторону мостика.
– Зачем? – небрежно, но достаточно громко поинтересовалась она у капитана.
Тот посмотрел вниз, на палубу.
– Груза для меня нет – только пассажиры, – недовольно ответил сириец. – Примем их здесь – погода позволяет. А то за вход в порт и за выход надо платить.
И Феодора в тревоге посмотрела на Руса.
– Вроде это только пассажиры, – тактично заметила она, оборачиваясь к юноше. – Тебе не о чем беспокоиться.
И Рус только пожал плечами.
Между тем легкий ветерок взбивал небольшие буруны и чуть заметно покачивал замерший корабль. Матрос с мачты помахал разноцветными флажками, явно что-то передавая на берег. И вскоре к ним из гавани направилась шлюпка.
2
Решительно орудуя многочисленными веслами, шлюпка, подпрыгивая на волнах, уверенно шла к судну. Она была набита людьми и многочисленным скарбом и Рус заволновался еще сильнее, старательно вглядываясь и выискивая вооруженных воинов.
– А вот и обещанные пассажиры, – тихо произнесла Феодора, надкусывая сыр и запивая его водой.
Ее глаза хищно заблестели в утреннем сумраке. Девушка была готова к бою и Рус тут же невольно успокоился. Чему быть, того не миновать, уже более равнодушно пожал он плечами.
– Интересно, кто они такие? – в задумчивости пробормотала Феодора, глядя на приближающуюся лодку.
– Кто бы там ни был, – пробормотал Рус, – надо ко всем относиться с недоверием.
Будет довольно тоскливо, если там в лодке, едут и за мной, грустно подумал он и вдруг решительно приобнял тонкую девичью талию. Хоть что-то приятное перед смертью! Девушка не шелохнулась, хотя чуть заметно вздрогнула. Она по-прежнему внимательно смотрела на берег, на плывущий к ним баркас на восемь весел, груженный скарбом и пассажирами.
Между тем его рука с талии девушки опустилась ниже, погладила по отдельности обе ее твердые ягодицы. А потом крепко, с силой, сжала ее правую половинку. Феодора невольно слабо охнула, но снова не дернулась, по-прежнему глядя на берег, на приближающуюся лодку.
Между тем стало уже хорошо видно, что воинов на ней нет – только матросы на веслах, рулевой, небольшая кучка гражданских и внушительная гора багажа посередине. И Рус вздохнул с огромным облегчением, быстро убирая руку, и на душе у него стало как-то сразу легко, весело и непринужденно!
Съедаемые сильнейшим любопытством, Феодора и Рус внимательно рассматривали приближающихся. Но из-за багажа и суетившихся матросов самих пассажиров было трудно разглядеть, а тем более понять – кто же из них убийца?
Упругие волны, многократно отражая солнечный свет, ласково накатывались на борт приближающейся большой восьмивесельной шлюпки.
Наконец юноша разглядел – пассажиров было четверо.
– Ну и кто из них? – тихо прошептала Феодора, неотрывно глядя на приближающуюся лодку. – Народ совсем невинный, кроме мужчины с воинской выправкой.
Рус покачал головой.
– Задача убийцы – как можно ближе подобраться к своей жертве, – также тихо произнес он. – А для этого убийца должен выглядеть совершенно неопасным. И он не должен никого собой настораживать.
Девушка только пожала плечами, внимательно вглядываясь в тех, кто плыл в лодке.
– Наверное, достаточно будет узнать, кто из пассажиров решил поехать в самый последний момент и мы вычислим убийцу, – наконец сообразил Рус. – Ты при случае поинтересуйся у них.
Девушка в задумчивости кивнула. Она, не мигая, пристально, словно кобра, рассматривала пассажиров.
Впрочем лодка приблизилась вполне достаточно, чтобы можно было разглядеть каждого. Рус еще более облегченно выдохнул – за багажом также никто из центурионов не прятался!
Но тут же Рус напрягся – а вдруг нападение на Феодору произойдет сразу же?! Например, пассажир поднялся на палубу, споткнулся и якобы случайно упал на девушку?
Старясь быть беспечным он, правой рукой, той, на которой висел плащ, медленно и незаметно вытащил один из кинжалов, укрывая его в складках материи, и попутно прикидывая, как можно будет легко и быстро метнуть его.
Вот шлюпка приблизилась вплотную к кораблю. Рулевой, перекрикиваясь с Хоривом на непонятном Русу языке, немного поманеврировал, завел лодку с подветренной стороны – туда, где борт судна закрывал ее от ветра, поэтому и море там было гораздо спокойнее.
Двое матросов подняли сходни, занесли за борт, наклонили их к воде, закрепив в специальных пазах. Потом скинули за борт веревки с привязанными к ним мешками. Ловко орудуя длинными шестами с крючьями на концах прижали лодку к мешкам и к сходням.
Двое гребцов крепко ухватились за сходни, чтобы и корабль и лодка качались одновременно.
Еще двое матросов в шлюпке потянули за сброшенные им веревки и лодка, с борта которой также свешивались многочисленные кожаные свертки, вплотную прижалась к судну, оказавшись носовой частью у самого трапа.
– Опять эта белая тварь с холодными руками, – вдруг услышал Рус тихий голос. Резко обернулся. Неподалеку от него стоял матрос-грек, напряженно всматриваясь в приблизившуюся лодку. Губы его кривились, а ноздри хищно раздувались. Потом он посмотрел на Руса и недобро оскалился – половина зубов у него явно отсутствовала.
Наверное, этим своим оскалом он старается испугать своих врагов, равнодушно подумал Рус, отворачиваясь.
В шлюпке первым из пассажиров встал с лавочки мужчина в простом кожаном плаще, но с явной воинской выправкой. Легко и небрежно пробрался к носу шлюпки и по сходням быстро поднялся на корабль, даже не касаясь борта судна.
Спрыгнув на палубу, весело огляделся и безошибочно выделил капитана, впрочем больше косясь на яркую пассажирку.
– Приветствую вас, – обратился он к этим двум, бодро хлопая себя правым кулаком по левой груди. – Я – Фемел, виноторговец.
И Рус мысленно окрестил его Воином.
– Я – Марон, – степенно назвался капитан, слегка поклонившись. – Позволь представить тебе Феодору Константинопольскую.
От Руса не укрылось, что виноторговец-воин чуть заметно вздрогнул при этом имени.
– Восхищен вашей красотой, – быстро пробормотал он, поклонившись чуть ниже, чем положено, в каком-то странном смущении глядя на Феодору.
И Рус придвинулся к ней поближе, крепче сжимая кинжал под плащом, и готовый на любой резкий выпад мужчины ответить еще более быстрым ударом.
Но, по-прежнему смущенный мужчина, шагнул в сторонку, освобождая трап – так как по нему неторопливо, с остановками, придерживаясь за борт судна, принялся подниматься следующий пассажир.
– Капитан, – между тем произнес Воин, – я хотел, чтобы сундук с красной ручкой занесли в каюту, а остальные вещи разместили в трюме.
Сириец степенно кивнул, глядя на второго пассажира.
На этот раз это был худощавый, сгорбленный служитель церкви – судя по его плащу.
– Я – духовник Стилиан, – сухо кивнул он, ступая на палубу и ни к кому конкретно не обращаясь.
И Рус тот час мысленно окрестил его Серым Плащом.
Сириец также сухо назвал себя и Феодору, на которую, впрочем, вновь прибывший взглянул с явным интересом, но быстро отвернулся со скучающим видом.
Теперь Рус держал уже двоих мужчин в поле зрения и был готов тут же среагировать на любые их резкие движения.
Впрочем, к виноторговцу мягко подошел египтянин и вежливым жестом позвал его за собой, увлекая в надстройку.
В это время снизу, от воды, раздался недовольный женский возглас.
– Крепче держите, бараны! – возмущалась с трудом поднимающаяся женщина. Явно аристократка.
Одной рукой она держалась за руки поднявшихся двух гребцов, а второй суетливо цеплялась за гладкий борт.
– Не видите что ли? Я сейчас упаду! – недовольно процедила она, когда руки гребцов уже не могли дотянуться до нее. И двое других гребцов тут же протянули ей свои весла – ручками вперед. А капитан свесился через леер, протягивая руку.
Женщина брезгливо посмотрела и на то и на другое, помедлив, ухватилась за ладонь капитана и кое-как поднялась на борт.
Благодарить капитана она не стала, брезгливо оглядев и его самого и равнодушно поглядывающую на нее Феодору.
И Рус тут же окрестил ее матроной.
– Где моя каюта? – безошибочно вперилась она в сирийца. – Я устала и хочу прилечь.
– Госпожа, я Марон, – вежливо произнес сириец. – Потерпите немного, сейчас освободится матрос и вас проводит.
Египтянин в это время только что подошел к духовнику.
– А вы что? – с вызовом произнесла аристократка. – Вы же не заняты?
– К вашему сведению я капитан этого судна, а ней лакей, – вежливо улыбнулся он очень уж ядовитой улыбкой. – И если вам не нравится мое обслуживание, шлюпка еще у борта, и вы можете спокойно вернуться обратно и дождаться другого судна.
Но матрона только фыркнула, поворачиваясь к капитану спиной. Всем своим видом выражая крайнее недовольство, она подошла к лееру и принялась внимательно наблюдать за своим багажом.
Впрочем, почти тут же за дамой торопливо поднялась худенькая девочка. Почти девушка. Испуганно посмотрев на торчащих на палубе любопытных матросов, она, быстро юркнув в сторону, попыталась спрятаться за свою госпожу. Столкнулась со взглядом Руса и смутилась еще больше, потупив глаза.
Неожиданно возникший египтянин, коротко кивнул матроне и молча направился в сторону надстройки. Матрона, громко фыркнув, тем не менее степенно последовала за ним.
– Дора – проследи за моим багажом! – коротко бросила она, даже не обернувшись к служанке.
Феодора задумчиво посмотрела на двери надстройки, скрывшие за собой матрону.
– А ты уверен, что один из них – мой убийца? – тихо спросила она.
Русу показалось, что девушка ждет именно отрицательного ответа. Она явно и не верила ему, и боялась – а вдруг правда!
Юноша покачал головой.
– Я – воин, – не стал он ее обманывать. – И охотник. И как охотник, выслеживающий дичь, я тебе отвечу – за тобой явно идет охота. Ты вот скажи мне – почему?
– Да откуда я знаю?! – в отчаянии воскликнула она. – Да и вряд ли ты прав.
Рус пожал плечами.
Девушка посмотрела на суетящихся вокруг них матросов, разносящих по каютам багаж.
– Уйдем отсюда, – кивнула Феодора.
Они перебрались на нос корабля. Здесь было пусто и Феодора, не удержавшись, ухватилась за леер, и с восторгом смотрела вперед, в бескрайнее море, которое уверенно рассекал их корабль, своим острым носом разрезая бесконечную водную гладь пополам и оставляя за кормой две расходящихся линии бурунов. Рус, плюхнувшись на сетку, протянутую к бушприту, и покачиваясь, словно в гамаке, посмотрел вверх, на Феодору.
– Ну и кто по твоему из них мой убийца? – поинтересовалась девушка, легко свесившись с леера вниз, и ее тугие груди тут же натянули ее плащ, тщательно обрисовав свое присутствие.
И свой вопрос она задала уже более спокойно – ведь ярко светит солнце, весело летают чайки, кругом тихо и жизнь на самом деле – прекрасна!
– По идее – самый неприметный, – пожал плечами Рус.
– Да они все – неприметные! – фыркнула девушка. – Кроме разве что этой громкоголосой бабы.
– Не скажи, – возразил Рус. – Возможно, это тоже неприметность. Мы видим только то, что нам суют под нос и поэтому не видим совсем другого… Обыкновенная охотничья хитрость.
Он вопросительно посмотрел на Феодору – правильно ли она поняла его плохой греческий?
– Надо как-то узнать у них, кто решился на поездку в самый последний момент, – добавил он, напоминая.
Феодора подумала и кивнула.
– Я этим займусь.
Кивнул и Рус – слуги с вопросами к господам не пристают.
Какое-то время Феодора смотрели в сторону выгружаемого багажа. Рус невольно посмотрел в ту же сторону.
– Это вещи господина Фемела! – кричали гребцы из лодки, цепляя сундук к крюку лебедки.
Подняли. Развернули балку, опустили сундук на палубу. Капитан посмотрел на ручку.
– Это – в трюм, – сказал он и двое матросов – негр и Хорив, подтащили сундук к широкому грузовому люку (пока еще тщательно закрытому).
– А это – священника! – донеслось снизу.
Рус хорошо видел, как служанка, стоя неподалеку, внимательно наблюдала за багажом, подрагивая на ветру и крепко держась за один из канатов, который крепил мачту – все лучше, чем шаткие леера.
– Это снова Фемела!
Феодора снова повернулась к юноше.
– Ну и по твоему как убийца меня убьет? – насмешливо поинтересовалась она, впрочем невольно побледнев.
Занятый своими мыслями Рус не обратил внимания на ее бледность, полностью сосредоточившись на вопросе.
– Лучше всего, конечно – ночью, – ответил он, глядя на суету матросов. – Но ночью ты у капитана, а потом я тебя сторожу. Так что остается какая-либо неожиданность днем – ты случайно поперхнулась, либо съела что-либо несвежее, либо случайно упала за борт, пока никто этого не видел, либо еще что.
– Но ведь, если ты все время будешь рядом… – с надеждой произнесла Феодора.
– От яда это не спасет, – задумчиво произнес Рус. Потом посмотрел на девушку и тут же спохватился. – Впрочем… Что-нибудь придумаю.
Мимо них прошел египтянин, держа на широком деревянном подносе три более мелких тарелки, наполненных сыром и хлебом. В другой руке он держал три кувшинчика. Ловко скрылся в надстройке – Рус так и не понял, как тот умудрился открыть дверь – ведь обе руки были заняты?!
– В общем, ни к чему мы не пришли, – поморщилась Феодора.
– Выходит так, – вздохнул Рус. – Мы мало еще знаем о них. Не за что пока зацепиться.
– А мне все-таки виноторговец кажется сильно подозрительным, – совсем тихо произнесла она, мелко подрагивая, словно в лихорадке и задумчиво поглядывая на видневшийся вдали берег. – Он такой… – замялась Феодора, подбирая слова, а потом вдруг посмотрела на Руса. – Что-то от всех этих волнений мне вдруг снова захотелось тебе дать, – тихо предложила она. – А потом – продолжим.
– Пойдем, – согласился он, чувствуя, как от ее слов, а особенно от ее интонации и взгляда, у него все принялся стремительно напрягаться, и он невольно прикрылся вторым плащом от посторонних глаз.
Он ведь был мужчина, воин и трахать женщин являлось его прямой обязанностью, от которой он не мог увильнуть, как бы ему этого не хотелось.