Пролог
Мраморный Двор Трисфолда был хорош всем. Остальной город рос спонтанно, безо всякой логики в его устройстве. Центром его стала твердыня первого короля Ултара. Точнее, пояс из грубых валунов, который от неё остался к 708 году от Звездоявления. Веками Трисфолд покрывался неровными наростами кварталов, новыми лестницами и пристанями, угловатыми башнями поместий очередного баронета, выбившегося в знать.
Лишь Мраморному Двору придали подобие изящества. Его улицы – широкие, ровные проспекты – рассекали ряды утопающих в зелени особняков. Шесть главных дорог сходились у округлой площади, где летом шелестел фонтан. Украшенный синим мрамором с берегов Годаранского моря, он питался водами Трисфолдской бухты, что шумела в паре сотен саженей.
Двор стал детищем герцога Эльвера, деда нынешнего правителя Трисфолда. Должно быть, убеждать он умел, раз король Латидар распотрошил казну и выдал половину того, что ушло на Мраморный Двор.
Касилиам Броспего любил этот район, притаившийся среди высоких сосен на востоке города. Северной оконечностью Двор прилегал к новым трисфолдским пристаням, так что самое ценное имущество семьи всегда было под рукой. Вот только имущества этого становилось всё меньше с тех пор, как Броспего вернулись из Басселя. Две последние луны усекли флотилию Касилиама больше, чем наполовину.
– Господин Броспего, – сухой, долговязый инспектор в сером плаще с пряжкой портового надзора едва заметно качнул головой. – Накладную, пожалуйста.
Касилиам фыркнул и протянул инспектору промокший от зимней сырости свиток.
Кажется, его звали Гнард. Судя по виду, было ему лет сорок. К такому возрасту Касилиам вовсю водил полные дорогого скарба корабли от Гаргароса до Нодемара. Отец тогда уже одряхлел до такой степени, что не мог выходить на пристань, когда разгуливался северный ветер. Где бы был Эллар Броспего, не предложи его сын заняться морской торговлей?
Короли уже давно отдали флот – со всеми его расходами – на откуп тем, чьи карманы были немногим менее глубоки, чем казна Летары. До чего же это было удобно: драгоценные титулаты могли не переживать за расходы на строительство и ремонт судов, ведь всё делали безземельные, пусть и богатые, владельцы. Но, случись нужда, короли и графы по первому требованию получали крепкие, просмоленные корабли без единой дыры в белоснежных парусах.
Даже при таких возможностях Эллар Броспего до последнего гонял чахлые караваны в Междуречье. Так бы оно и продолжалось, не будь подле него Касилиама. И не закрой война с Нодемаром безопасный путь на восток.
– Двадцать пудов меди, – бубнил Гнард, уткнувшись в свиток. – Подскажите, господин Броспего, в Гаргаросе нынче медь не добывают?
– Причём тут это? – Касилиам фыркнул.
Мокрый снег летел прямо в лицо и застревал в бороде. Ещё чуть-чуть – и свиток в руках Гнарда развалится от сырости.
– Просто пытаюсь понять, зачем гаргароссцам везти медь аж из Трисфолда, – инспектор бросил прищуренный взгляд в сторону Касилиама.
– Звезде одной известно, – судовладелец убрал вымокшую чёлку со лба. – Вы закончили? Или опять пойдёте ящики вскрывать?
– Если вопросов больше не возникнет, то и вскрывать ничего не придётся, – Гнард облизал покрытые трещинами губы. – Так, шесть ящиков рыбацких гарпунов…
Касилиам взвыл под стать ветру и отвернулся от погружённого в накладную инспектора. Для него это было в новинку. Раньше, когда добрая треть трисфолдских судов ходила от его имени, никто не осмеливался вчитываться в накладные дальше того места, где стояла фамилия Броспего. Даже будь его трюмы забиты головами летарцев или похабными листовками в адрес короля, инспекторы бы так же пожелали доброго плавания морякам и поспешили прочь с сырой пристани.
Но тот Касилиам уже давно умер, пусть его промёрзшая оболочка ещё дышала этим воздухом, пахнущим солью и древесиной. Из Басселя вернулся некто иной. Выглядел и говорил он так же, как старый господин Броспего. Носил ту же одежду, укрывался от зимних ветров в том же мраморном доме.
Он не умер в привычном понимании этого слова – лишь в глазах столичной знати. Но этого было достаточно. В Трисфолде куда опаснее было утратить благоволение вельмож, чем получить кинжал в сердце.
Одинокая слезинка щекотала уголок правого глаза Касилиама. Наверное, надуло ветром. Он незаметно провёл широким рукавом, отороченным серым мехом, по лицу. Взгляд Броспего зацепился за стройный двухпалубный корабль, пришвартованный в полусотне саженей от унылой пристани, которую на сей раз выделил ему старший по трисфолдскому мореходству.
Три высокие мачты из грохтской сосны, сорок мест для вёсельников. Трюм, способный вместить целый полк со всем скарбом и лошадьми. «Летарский Волнолов» долго оставался гордостью семьи Броспего. Её флагманом. Но когда за душой Касилиама не осталось почти ничего, то избавиться пришлось и от этого красавца.
– Нравится корабль? – в голосе Гнарда прорезалось нечто, подобное ехидству. – Господин Алибар весь светится, как Звездой озарило, когда мы его в плавание отправляем.
– Это судно, – только и ответил Касилиам сквозь вставший поперёк горла ком.
Инспектору порта положено было знать разницу. И не положено язвить самому Касилиаму Броспего.
Пытка холодом и дождём продлилась почти весь день. Даже стойкие шаадамарцы – те немногие, кого Касилиам отныне мог себе позволить – принялись постукивать зубами. Четверо не самых рослых наёмников сопроводили его к экипажу. Ещё столько же дежурило в дворе семейного особняка Броспего. Купчишек с рынков средней паршивости порой охраняли лучше.
Повозка скрипела на поворотах и громыхала на каждой кочке, пусть дороги Мраморного Города вполне могли соперничать и с мостовой Гордого Утёса, которую каждый день топтал сам король Агустур.
Извозчик остановил лошадей так резко, что Касилиам сполз с сидения. Даже не подумал подать руку, пока последний выбирался из его развалюхи: лишь косо выглянул с козел, кивнул и тронул экипаж прочь от особняка. Касилиам тихо ругнулся. И чего он ждал за такое скромное жалование?
Обычно дом Броспего встречал его жаром восьми очагов и тёплым светом сквозь стёкла, заказанные из мастерской Анора. Даже по меркам Мраморного Города Касилиама было впору ругать за расточительность.
Но сейчас жила лишь левая часть дома. Когда начала пустеть просторная поленница на заднем дворе, пришлось отказаться от пяти очагов. Пламя теплилось в главной гостиной, где ещё по осени к Лейне сваталась семья, что правила Трисфолдом от имени короля. Тепло было и на кухне, покуда там трудились немногие оставшиеся в доме слуги. Очаг в спальне Касилиама и Витарии разжигали лишь незадолго до того, как отойти ко сну. Жаль, что сон в последние луны приходил неохотно – даром, что времени на него добавилось изрядно.
– Господин Броспего, – приветствовала его кивком Гальдейна.
Эта сухопарая женщина с суровым лицом застала ещё отца Касилиама. Она же и осталась одной из немногих, кто продолжил служить семье, о чьём падении судачил уже весь Трисфолд.
– Здравствуй, – Касилиам позволил себе мимолётную улыбку. – Где мой сын?
– У себя, господин, – ответила Гальдейна. Её лицо выражало эмоции реже, чем замерзало Большое Северное море.
Касилиам взмыл вверх по главной лестнице и лишь на её вершине остановился, чтобы перевести дух. Живот и шея покрылись потом даже от такого короткого подъема. Броспего усмехнулся. Когда столы и погреба его дома заполнились настоящим мясом, а не тощими куропатками, он вмиг перестал быть сухим, поджарым мужчиной. Но теперь, пусть былое изобилие и забывалось вместе со вкусом ягнятины и лимонов, тело его не желало расставаться с накопленным за сытые годы весом.
– Вадмар! – гаркнул Касилиам, опустив кулак на дверь комнаты сына. – Вадмар!
Скрипнули петли и отворилась узкая щель, в которой возникло косматое лицо Вадмара Броспего. Борода отросла клочками – длиннее на щеках и над губой, но короче на подбородке. Волосы у него были темнее, чем у сестры. Они завивались в тугие петли, ниспадая на выпуклый лоб. Карие глаза обрамляли сизоватые мешки.
И так выглядит тот, кому суждено продолжить род Броспего? Нет. Так выглядит тот, кому король закрыл дорогу в Гордую Гвардию, едва разнеслась весть о том, что юноша угодил в тюрьму герцога Содагара.
– Чего тебе? – Вадмар едва шевелил языком.
– Ты опять из дома не выходил? – спросил Касилиам и надавил на приоткрытую дверь. – Вадмар, чтоб тебя! Что ты тут устроил? Бордель!
Спальня сына напоминала кладовую захудалой корчмы в Нодемарском Союзе. Одежда была разбросана по всему полу, бельё сползло с покрытой пятнами перины. А вокруг кровати, словно крепостная стена, тянулись ряды пустых бутылок и кубков. Скисшее вино смешалось в воздухе с запахом пота и мочи.
– Позорище! – гаркнул Касилиам. – Если бы тебя кто увидел…
– Ух ты, и что же тогда случится? – Вадмар икнул. – Неужто в Гвардию не возьмут?
– Чтоб тебя… Да если бы я так сдавался после каждой трудности… Если бы твой дед…
– Да-да, пап, – сын лениво отмахнулся. – Ты всегда одно и то же говоришь. Отвали.
– Вадмар!
Крик не помог. Наследник Броспего грохнул дверью и заскрежетал всеми засовами сразу. А их было три на двери каждой из спален – Мраморный Двор был хорош многим, но для рисковых головорезов он был тем же, чем стала Далёкая Звезда для альдеваррцев. Маяком, ведущим к новым богатствам.
– Папа.
Лейна подошла к нему сбоку и тихо заговорила, но Касилиам всё равно подпрыгнул от испуга. В отличие от брата, девушка не знала, что такое «вызывающее поведение». Её не выгоняли из таверны на краю Мраморного Двора в охапку с пьяными дружками. Молодые люди из местной знати не жаловались на её назойливые ухаживания. Лейна всегда оставалась любезной и учтивой. Любой разговор она начинала с аккуратного поклона, а заканчивала благодарностью за интересную беседу.
И чего ради? Ничто из этого не помешало трисфолдским змеям прошипеть гадости о ней, о её похищении и обо всём, что случилось с девушкой, пока та была в руках негодяев из Басселя. Разумеется, сыну герцога Вальтехала опороченная жена ни к чему. Разумеется.
– Папа, ты слышишь? – Лейна положила руку на взмокшее плечо отца.
– Прости, доча, – Касилиам вымучил улыбку. – День был длинный.
– Извини, что дёргаю. Но тебя в кабинете ждёт гость. Говорит, что из Басселя.
– Чего?
Холодное спокойствие объяло Касилиама, как случалось перед всяким приёмом. Сколь бы паршиво он себя ни чувствовал, на переговоры всегда являлся непоколебимый господин Броспего. Суровый, но понятливый. Уверенный и мудрый. Он выпрямил ноющую спину, утёр лицо тыльной стороной ладони, окинул взглядом свои ноги. Слой грязи проглотил его ботинки, а брызги добрались даже до колен. Наверняка, и отросшие волосы растрепались от такого ветра. Такой вид испортит любые переговоры.
С другой стороны, неведомый гость был из Басселя. Прогнившей, тоскливой дыры меж рек и холмов центральной Летары. Должно быть, один из их дешёвых торговцев, которые не видели ничего крупнее шестивёсельной лохани для спуска по реке. От вида «Летарского Волнолова» такие и в обморок могли упасть ненароком.
Но сейчас Касилиам будет рад и такому гостю. Хоть кому-то, кто напомнит о былой славе его рода.
– Подожди, Лейна, – окликнул Броспего удаляющуюся дочь. – Какой ещё гость? Гальдейна ничего мне о нём не сказала.
– Сама не знаю, откуда он появился, – Лейна пожала плечами с лёгкой улыбкой. – Но мужчина весьма приятный, хоть и скрытный. Говорит только, что хочет поделиться новостями о каком-то общем деле, которое у вас было в Басселе.
Касилиам отпустил дочь и бросился к кабинету, сокрытому в дальнем конце второго этажа. Неужели подлец-следопыт вспомнил об их уговоре? От него не было и короткой весточки с тех пор, как он отбыл в Бассель. Броспего было решил, что и последняя ниточка к отмщению сгинула вместе с надеждой на то, чтобы очистить имя семьи.
Но это был не он. В кабинете, разглядывая портрет Эллара Броспего в позолоченной раме, ждал не Каддар Бреккский. Гостем оказался высокий господин с ониксовыми прядями, тщательно уложенными к затылку. Из-под тяжёлого дорожного плаща выглядывал ворот чёрно-белого камзола, а с бледного запястья свисал серебряный браслет с тонким плетением. Отчего-то этот гость напомнил Касилиаму ворону. Ворону знакомую, но имя её ускользало от хватки разума.
– Господин Броспего, – гость улыбнулся во весь рот, но глаза его остались неподвижны. – Весьма рад новой встрече.
– Взаимно, – задумчиво произнёс Касилиам после отрывистого кивка. – Не сочтите за грубость, но не помню, чтобы у меня на сегодня была назначена беседа с кем-либо.
– Насколько мне известно, встречи у вас нынче редки, – господин из Басселя занял кресло перед письменным столом, не дожидаясь приглашения. – Вот, как же оно бывает-то. Сегодня ты в благодати и свете: с тобой хотят дружить, сватаются к твоим детям, зовут на торжественные вечера. А завтра – ничего. Ты изгой, и золото твоё – даже будь его больше, чем в закромах Гордого Утёса – тоже не значит ничего, если нет титула, способного его защитить. Жалко. Очень жалко.
– Опять же, не сочтите за грубость, но пора бы вам уже представиться, – не спуская глаз с гостя, Касилиам занял своё высокое кресло. Обитый кожей ящериц из далёких южных земель памятник былому величию.
– Вижу, так вы меня и не узнали, – господин из Басселя протянул жилистую ладонь через бордовую столешницу. – Моё имя – Амаус. Мы с вами виделись в Басселе, ещё по осени…
– Точно, – вспомнил Касилиам, пусть и старался избавиться от образов тех паршивых дней. – Вы советник герцога Содагара.
– Угу, – Амаус кивнул. – Есть у меня такое увлечение, вы правы.
Броспего вонзил ногти в скрипучие подлокотники. Его подбородок затрясся, задёргался и рот. Реши он запретить в своём доме брань, первым в списке дурных слов будет «Бассель». А герцог Содагар олицетворял этот гнилой городишко.
– И что же Его Светлости понадобилось от меня? – выцедил Касилиам по слову.
– Его Светлости – полагаю, что ничего, – Амаус откинулся на высокую спинку. Почти разлёгся в кресле, будто бы сидел в собственном кабинете. – При мне нет депеши или охраны. Я не назначал с вами встреч. Можно сделать вывод, что прибыл я с личным визитом, от собственного имени.
– Ближе к делу, господин Амаус.
– Терпение, господин Броспего. Я знаю, как плохо идут у вас дела в последние луны, – советник Содагара изобразил задумчивость аки дешёвый бродячий лицедей. – Поползли мерзкие, низменные слухи о ваших злоключениях в нашем городе. О том, как ваш сын угодил в тюрьму, например. Хотя, если бы кто-то спросил моё мнение, его единственное преступление в том, что он тронул имущество не того человека. Жаль, что вас не предупредили до приезда в Бассель, но у нас задеть барона Хамаранта – преступление похуже того, чтобы опорочить герцога.
– Пожалуйста, господин Амаус, ближе к делу, – настаивал Касилиам.
– И вновь, господин Броспего, проявите терпение. Я очень долго готовил свою речь и теперь мне обидно, что вы не хотите её дослушать, – сказал Амаус уже жёстче. – Но не так обидно, как обвинения, что звучат в сторону леди Лейны. О том, что её похитили и подлым образом опорочили. Сделали негодной для брака с таким знатным молодым человеком, как Виллен из дома Кардарон. Хотя, могу вас уверить, её и пальцем не тронули в нашем городе. Уж простите за двусмысленность.
– Вам-то откуда знать?
Касилиам скрежетнул зубами. Молва о Вадмаре его злила, но она хотя бы зиждилась на правде. Младший Броспего часто вёл себя паршиво даже среди тех, кого раздражать не стоило. Но вот слухи о Лейне ранили Касилиама куда сильнее. Самое страшное было в том, что малая часть его разума была готова в них поверить, пусть сама дочурка и отрицала их. Но зерно сомнений держалось в мыслях отца крепче любого сорняка.
– Господин Броспего, – вкрадчиво проговорил Амаус и коснулся руки Касилиама. – Всё это – высочайшая несправедливость по отношению к вам. Я всегда восхищался такими людьми. Всё состояние вашей семьи, этот дом – ваша заслуга. Вы работали умом, иногда – хитростью. Ваш отец не был титулатом. Вы не родились в посеребрённой колыбельке под защитой громких титулов предков. А теперь они у вас всё отбирают. Судно за судном, договор за договором. Ведь вы и домом-то своим не владеете, так? Завтра король проснётся в дурном настроении и отберёт его просто потому, что в Анорской Правде написано, будто он может так поступать…
– Вы уж простите меня, господин Амаус, – Броспего одёрнул руку, чтобы избавиться от холодного касания гостя. – Запасы моего терпения обычно равняются запасам моих богатств. Сами понимаете, что осталось немного. Попрошу перейти к делу.
– Дела таковы, господин Броспего, что вы более не вписываетесь в представление ваших господ об этом мире, – Амаус вдруг раскрыл глаза шире прежнего. В его тёмных зрачках Касилиаму мерещились искры. – Благая весть в том, что их мироустройство не вечно. Семьсот восемь лет от Звездоявления – достаточный срок для того, чтобы понять, насколько неправильное общество мы построили на Большой Земле. Лебезили перед титулами, отказывались от знаний, которых боялись. Повторили то, из-за чего умер Альдеварр. Из-за чего возвысился такой мусор, как годаранцы.
– Чего вы от меня ждёте?! – вспылил Касилиам и грохнул ладонями по столу. – Да, это несправедливо. Ко мне, к моим детям! Спасибо, что так живо напомнили мне обо всём!
– Дорогой Касилиам, я просто даю вам знать, что Земли меняются, – Амаус сощурился и поднёс ладонь ко лбу. – Вот и в Басселе произошло немыслимое всего-то пару дней назад. Нападение на самый центр города. Нападение чужеродного существа из чистой Мглы. Тысячи горожан погибли. Сотни достойных солдат пали. Даже верховного жреца мы лишились.
– Что за вздор?
Касилиам ругнулся. Уж насколько он был далёк от Басселя и его забот, весть о гибели верховного жреца Летары донеслась бы и до него. С другой стороны, пара дней – совсем небольшой срок для того, чтобы вести добрались до самого Трисфолда. Подозрительно малый…
– Разве можно было такое представить? – Амаус вздохнул. – Такой удар, в самое сердце Летары.
– Мне вам посочувствовать?
– Отнюдь.
– Тогда что вы предлагаете? Вы ведь именно предлагаете, так? Пытаетесь уговорить меня на какую-то авантюру, как мелкий торгаш, которому нужны от меня вложения в его дело.
– Я просто хочу, чтобы вы занялись тем, что у вас так хорошо получилось в своё время, – Амаус улыбнулся и ничуть не обиделся на «мелкого торгаша». – Выстроить такую сеть, чтобы быстро и безопасно доставлять определённые грузы тем, кто больше их достоин. Не вызывая лишних вопросов до поры до времени.
– Тогда вы промахнулись, господин Амаус, какую контрабанду вы бы ни хотели через меня возить, – Касилиам горько вздохнул. – Я за две луны потерял половину судов. Лучшую половину. Теперь каждый вшивый инспектор портового надзора даже гальюны мои проверяет.
– Сколько бы судов они у вас ни забрали, знания – ваши и ваших капитанов – не отнять никому. А щедрые вознаграждения лишь помогут вам их вспомнить.
– Первый же инспектор зарубит наши дела на корню.
– Портовый надзор мы возьмём на себя. Благо, возможности такие имеются.
– У Басселя? Возможности в порту Трисфолда?
– Я уже сказал, что пришёл не от имени Басселя.
– Вы очень многое сказали, господин Амаус. Очень многое. Но пока – это не более, чем слова.
– Я знаю, что вы за человек, господин Броспего. И я готов мириться с любыми вашими сомнениями. Я понимаю, что подавить их смогут лишь твёрдые, тяжёлые доказательства в виде золота. И они будут у вас на руках уже очень скоро.
Касилиам открыл ближайшую тумбу и протянул руку за вином, но не нашёл его на привычном месте. Вадмар добрался и до последних закромов отца.
– Я попрошу вас не торопиться с отказом, пока мы всё не опробуем на деле. Безопасность вашей семье я гарантирую, – Амаус встал и расправил полы плаща. – Раз уж старый мир вас отвергает, поскорее заслужите себе место в новом. Ради ваших детей. Ради вашей сестры. Ради вашей супруги и ради самого себя.
Касилиам промолчал. Он впился зубами в нижнюю губу и кусал, пока не ощутил на языке железный привкус крови. А советник Содагара учтиво поклонился и направился к выходу. Броспего окликнул его в тот момент, когда ладонь Амауса легла на дверную ручку.
– Один вопрос мне не даёт покоя, – проговорил Касилиам. – Побоище в Басселе… Вы его своими глазами видели?
– Разумеется, – Амаус чуть склонил голову. – Такие дела нужно контролировать лично. Вы, как человек деловой, меня поймёте.
– Вы сказали, что прошло два дня. Как вы успели побывать там и уже оказаться в Трисфолде? Раз я даже не слышал о смерти верховного жреца, то и гонцы ещё в пути.
– Господин Броспего, – гость повернул ручку и потянул дверь на себя. – Как я сказал, Чёрный Восход способен на многое.
И он ушёл. Шаги Амауса растворились в эхе коридора, а Касилиам всё сидел в своём кресле.
В одном нежданный гость был прав. Старый порядок отверг семью Броспего, схватившись за малейшее на то основание. Касилиам успел вкусить той жизни, которой был достоин, и оттого терять её стало ещё больнее. А каково же было Лейне и Вадмару? Каково было Витарии? Ради этого они целыми лунами жили без мужа и отца, терпели его срывы и просиживали долгие званые приёмы, на которые и идти-то не хотели?
В кабинете стало жарко. Касилиам распахнул ставни, высунул голову из окна и взглянул на тихий квартал, утопающий в вечернем сумраке. Обычно его окружали густые заросли и высокие деревья, но зимой листва с них опадала. Так он лучше видел яркие, тёплые огни соседних особняков. А ещё дальше, на фоне темнеющего неба, ещё проявлялись строгие черты замка Кардарон.
Мраморный город был хорош всем. Но он всё ещё оставался Трисфолдом.