Моим родным, которые всегда верили
Пролог
Скромность, рассудительность. Светлые понятия. Добродетели людей чести. Но умное слово не прикроет от стрелы. Вежливый взгляд не остановит подонка, что через мгновение выпустит тебе кишки. Этикета пусть придерживаются жители цивилизованных земель. Там, где есть законы и правила. Но боюсь, таким не прожить здесь и до полудня.
Третий стоял напротив. Дыхание вздымало его грудь. Руки сжимали старую алебарду. Души двоих, которые напали первыми, были, наверное, на полпути в Теневую долину. Словно тряпичное неподалеку валялось тело без головы. Второму вояке пришлось отрубить обе руки. Тоже этикет. Дикие места на то и дикие, потому как не прощают ошибок. И если решил промышлять разбоем, то уж изволь брать во внимание все риски. И риск нарваться на мастера меча. На жестокого, жутко психованного, но с виду напоминающего скорее травника, мастера меча.
Влажная трава была плохой опорой. Зная это, Саймон взглянул на противника, который двигался особенно аккуратно, чтобы ненароком не свалиться и не примкнуть к своим уже мертвым дружкам. Не совсем обычный разбойник. Его выдавали положение ног и плеч. Будто заученная стойка. Такого не увидишь в грязных проулках. Или в таких вот страшных местах мрачного континента. Стало быть – дезертир. Солдат, осужденный за мародёрство и сбежавший, предварительно перерезав горло охраннику. Или кадет, уставший от голода и холода казарм, и решивший богатеть за счет освоенных в академии навыков. Навыков убивать.
– Хватит! – Саймон поднял меч на уровне глаз соперника. – Рано или поздно ты найдешь свою смерть. Но не сегодня. Послушай, отступи или рядом ляжешь. – Клинок теперь указывал на страшные «труды», на то, что раньше было человеком.
– Таких как ты убивать – мой долг! – с яростью прокричал разбойник. Агрессия должна была скрыть внутренний страх. – И ты никогда…
Никогда никто не узнает концовку фразы. Саймон рубанул по лицу, резко, с силой. Мгновение длилось долго. Струя устремилась вниз по груди, по руке и дальше закапала на мокрую траву. Удар тела о землю и агония. Танец смерти. Смотреть дальше не было смысла. Всё кончено.
Ещё одна зарубка. На сердце?! На мрачной истории разрозненных королевств, погрязших в муках бесконечных войн.
Смерть или перерождение? Никто не знает. Всё равно мы бредём в пустоте, оставаясь одни.
Ветер принёс прохладу. В путь! Чтобы успеть к переменам. Будущее уже врывается. Дикие земли, именуемые в королевствах Свободными, это давно осознали. Но большие города только начинают чувствовать неизбежное.
Грустная песня ветра…
Глава 1
Солнце начало свой путь к горизонту. Гульс стоял на каменной террасе древнего амфитеатра. Светлые волосы обрамляли жесткое лицо. Высокий, широкоплечий, сухого телосложения. Он источал силу. Мимолетный взгляд безошибочно мог распознать в нем воина. Мастер меча смотрел на городок, в котором вырос.
Городок назывался Спелобор. Никакое другое название не прижилось бы этому месту. О фруктах и овощах Спелобора хвалебная молва гуляла по всей округе. В окружении фруктовых деревьев городок представал взору путника во всей красе. Сады и огороды утопали в зелени. Дома под красной черепицей. Каменные дорожки, по которым бегали дети и неспешно шагали взрослые. Здесь было тепло и сытно. Островок покоя и надёжности. Последняя война изрядно навредила этому краю. Но не настолько, чтобы люди не смогли восстановить былое величие, привнеся что-то новое, своё. Фермеры передавали знания от отца к сыну. Эти трудолюбивые люди хотели мира себе и своим потомкам. Дело спорится, если видеть цель. Жизнь очень проста. Нужно лишь выкинуть всю шелуху, оставляя по-настоящему важное.
Членов городского совета ещё не было. Гульс пришёл пораньше. Подумать, еще раз всё взвесить. Хотя он уже знал наперёд какое решение будет принято. Сейчас он был спокоен. Как и вчера, когда сидел на своём балконе, смотрел на сады, попивая терпкий квас. В таком месте люди забывали про ужасы, творившиеся вокруг. Вид внушал безмятежность. Именно в этот момент прибыл герольд с королевским письмом. Письмо было знаком. Цилиндры из черного металла. Они рассылались, когда умирал король, случались природные бедствия или начиналась война. Произошло что-то серьёзное. Он поприветствовал столичного рыцаря, скрывая внутри непонятную для себя тревогу.
Гульс был городским главой. Пять лет назад он сменил своего отца. Мудрый Гирл перебрался в Бриглирию. Тамошняя знать пригласила его обучать знаниям детей благородных семейств. Гирл с удовольствием согласился, ведь он любил книги и знания, что они хранят. В душе он был счастлив, теперь его наследник будет править родным Спелобором.
Тот день навсегда вклинился в память. Гульс прибежал с тренировки. Ему еще предстояло отправиться патрулировать окрестности Спелобора. Войдя в гостиную, он почувствовал что-то неладное. Отец сидел в кресле, томик в кожаном переплете покоился на его коленях. Паленья потрескивали в камине.
– Сын, – уставшие глаза отца просияли, – есть разговор.
– Отец, с удовольствием, но, может быть, подождем до ужина. Мне надо ехать… Уже готовят лошадей…
– Нет, присядь, – голос отца не допускал возражений.
Положив тренировочные клинки на столик у двери, Гульс занял свободное кресло. Потная рубашка неприятно облепила спину, натирала шею. Сойдет, можно потерпеть. Лишь бы разговор не затянулся. Гульс подумал, откуда у человека, чьи родители, казалось бы, всю жизнь окружали его заботой, внутри, где-то очень глубоко, может затаиться если и не страх, то что-то пугающее перед ними, перед их оценкой или неодобрением.
И отец начал разговор. В последнее время они редко говорили по душам. Гирл без утайки поведал всё сыну.
– Решено, – произнес он в завершении. – Через пару дней я отправляюсь в дорогу. Не стоит откладывать. Совет утвердил тебя. Я не сомневался. Никто не против. Береги наш городок. Люди любят тебя, сын, – сказал отец и просто продолжил читать свою книгу.
Вот так и закончился разговор, положивший начало его новой жизни.
В тот миг Гульс испытал двойственные чувства. Он не видел себя главой города, но и посвящать всю свою жизнь воинской службе тоже не входило в его планы. А как все начиналось. Оглядываясь назад, в прошлое, даже и не верится уже. Будто история другой жизни. Чужой жизни.
Гирла знал весь Торбург. Знали как мудрого человека, как справедливого главу города. Даже свирепые слеподумцы прислушивались к нему. Но Гульс хотел сам заслужить к себе уважение. Старался всегда оправдывать отцовское доверие. Задатки мечника открылись в нем ещё в раннем возрасте. Он посвящал себя изнурительным тренировкам. И со временем из «сына Гирла» он превратился в лучшего воина Спелобора, а затем и всего королевства Торбург. Он стал третьим человеком в истории королевств, кому удалось подряд выиграть все главные турниры родного Торбурга и дружественной Бриглирии. Теперь Гульс понимал, что каждое решение отца, каждое его наставление, советы и подсказки, иногда даже давление, были этапами четко выверенного плана. Гульсу нужно было пройти обучение в военной академии Палморта, лучшей академии Стальной Цепи. После чего молодого и амбициозного юношу назначили командиром охраны родного городка. Растить урожай – дело фермеров. Но его еще надо было продавать, доставлять в города и веси. Так что, без охраны не могло обойтись даже такое умиротворённое местечко как Спелобор. Отвечая за охрану города, он часто выезжал за пределы своих земель, сопровождая продовольственные караваны. Теперь оставался лишь один шаг. Яркий штрих в жизнеописании прославленного мечника. И этим шагом стала карательная экспедиция, посланная королем Нулом против закрытого города Рутбайзерга. Гульс принял в ней самое непосредственное участие. Наравне с лучшими воинами Стальной Цепи. Никогда и ни с кем Гульс не обсуждал подробности той экспедиции. Люди шептались, что зарекомендовал он себя безжалостным воином. Несмотря на это, молодой человек стал любимцем народа, а слава о нём вышла далеко за пределы Торбурга.
Обрывки памяти. Лишь тени, что обнимают наше прошлое, заставляя совершать ошибки в настоящем.
Отмеряя шагами арену амфитеатра, Гульс заметил, как приближаются двое. Кнод, командир охраны и Висла, городской казначей.
– Ну наконец-то! – в голосе Гульса звучали ноты раздражения.
– Простите, я был на учениях, – старый отважный Кнод был особенно забавным в минуты смущения. – Новобранцы, криворукие олухи, меч толком держать не умеют. А тут еще про собрание сказали. Я, стало быть, думал успеваю…
– Ничего страшного, Кнод, – уже с улыбкой сказал Гульс, – Просто я сам рано пришёл и надеялся, что верный соратник моего отца составит мне компанию.
– Что-то стряслось? – проскрипел Висла. Его маленькие глазки сверкали нетерпением. Если бы не способности в монетном деле, Гульс давно бы освободил его от занимаемой должности, избавившись от неприятного общества этого скользкого типа.
– Почти, – Гульс взял паузу. – В общем так!
И Гульс рассказал им о королевском письме. Зная наперёд, что они примут его решение.
Вечер стремительно окрашивался красным. Тут, на самом краю Спелобора, в амфитеатре, Гульс бывал весьма редко. Заливистый колокол оповестил об окончании рабочего дня. Мягкий ветерок принес запах спелых груш. Давненько ему не было так хорошо. И так грустно. Когда ты близок к потере чего-либо, то начинаешь смотреть на привычные вещи совершенно другими глазами.
Широкие огороды. Сады, в которых днями напролет суетливо работают люди. Еще раз прозвенел колокол и люди пошли по домам. Где-то мелодично зазвучала веселая флейта. Наверное, уже накрываются длинные столы прямо под кронами деревьев. Жители занимаются домашними делами. Кто-то устраивается под широкими навесами, зазывая соседей к себе на ужин. Какой-то малый привез из Сарката диковинный барабан, который теперь звучал удивительно легко и навевал приятные образы из прочитанных в детстве сказок.
В амфитеатре остались две фигуры.
– Кнод, как там новобранцы? Нам можно спать спокойно? – в голосе Гульса сквозил сарказм, добрый, душевный.
– Думаю да. Хотя, откровения ради стоит заметить, до бойцов им далековато еще, – ответил старый воин.
– Меня ведь научил мечом владеть, а?! Значит и их научишь, – Гульс говорил с улыбкой, вспомнив каждодневные тренировки с Кнодом.
– Ты сам был идеальным бойцом, с самого рождения. Я лишь показал тебе как пользоваться этим даром, – Кнод говорил прямо, наедине они могли говорить как близкие друзья. – Ну, ничего страшного, городок наш в сохранности удержим. Не к войне ведь готовим?!
– Кто знает, друг мой. Кто знает…