Глава 1
Я затаилась среди ящиков с непонятной маркировкой. На лице маска, благодаря которой воздуха должно хватить минимум на два часа. Мне бы только дождаться старта, чтобы убраться с чертовой Лагерты, а уж потом я найду способ явить себя, незарегистрированного пассажира, пред светлыми очами команды.
Было холодно, и я подмерзала в нано–скафандре, не предназначенном для нахождения в грузовых отсеках. Да и сама я не была предназначена для грузовых отсеков. Избалованная с детства, я привыкла пользоваться всем, что имеет приставку люкс. Персональные кабины звездолетов, принадлежащих моей семье, путешествия по курортам системы Эйдор–Эп, доступной только очень богатым людям, новейшие достижения науки и техники, сберегающие молодость и здоровье. Все это было у меня. И надеюсь, будет, когда сообщу отцу, где нахожусь.
Сейчас же я забилась в угол склада и тряслась от страха. Боялась всего. Что меня обнаружат и высадят еще до взлета, найдут те, от кого сбежала, или вовсе не выберусь из отсека и задохнусь от нехватки кислорода. Я впервые оказалась в положении, когда решения приходится принимать самой. И как никогда остро ощущала одиночество и собственное бессилие.
Как? Как я могла попасть в столь жуткую ситуацию? Я – дочь видного политика, метящего в президентское кресло?
Наш клан всегда был на виду. Миллионеры, меценаты, лидеры чуть ли не в каждом секторе экономики. Несколько поколений Лерой упорно работали, чтобы однажды сделать одного из своих сынов главой Персероны. Так оно и произошло бы, если бы в семье не завелась паршивая овца. То есть я.
Я закрыла лицо руками. Грязные, они наверняка оставят след на маске, но мне было наплевать. Еще два часа, и она больше не понадобится. В голове всплывали обрывки фраз: мои на высокой ноте, а мужские – насмешливые, злые, бьющие наотмашь.
– Не думать! Не думать!
Я отогнала воспоминания. Не время.
Вздрогнула, когда двери склада открылись. Быстро переместилась в тень, но так, чтобы видеть, кто войдет. Въехала тележка в сопровождении двух роботов–грузчиков. Их длинные механические руки быстро перекидали тяжелые ящики. По маркировке поняла, что консервы. Еда. Значит, на звездолете есть люди.
Выдохнула, поскольку знала о самоуправляемом типе корабля, где командование отдано искусственному интеллекту. Мне бы тогда крупно не повезло – созданный человеком разум не нуждается в кислороде.
На склад я забралась по этой же причине: осмотрев его содержимое, можно было понять состав команды. Я видела спальные мешки, бутилированную воду, коробки с разовой посудой, средства гигиены и первой медицинской помощи. Последнее удивило больше всего. Полеты обычно проходили в штатном режиме, по себе знала. Последних пиратов разгромили лет десять назад. А тут целый контейнер перевязочных материалов. Создавалось впечатление, что звездолет отправляется в горячую точку, где идет война и много раненных.
Закрыв глаза, попыталась вспомнить, что слышала в новостях. Меня, человека, увлеченного историей искусства, не интересовали сообщения о политике и бесконечных проблемах окраинных планет. В голове вертелось слово «Крагнатум» – его чаще других упоминали в разговорах друзья отца, и оно поневоле въелось в память. Что–то о повстанцах, захвативших власть у себя на родине и возбудивших умы черни всей звездной системы. Я бы не хотела, чтобы Персерону разгромили вахи – вид отребья, живущий на нашей планете. Теперь я знаю о коварстве низших каст не понаслышке.
– Не думать! Не думать!
Погрузчик и роботы покинули склад. Двери медленно сомкнулись, щелкнул магнитный замок. Я дотронулась до браслета, болтающегося на запястье – последнего подарка моего «возлюбленного». Одна из функций сложного технического гаджета – подбор отмычек к стандартным замкам. С его помощью я собиралась покинуть мало подходящее для человека убежище. Мне повезло, что я сумела проникнуть на склад во время погрузочных работ. И сильно надеялась, что способностей моего ключа хватит выбраться отсюда до того, как кончится кислород. В принципе, для чего в грузовом отсеке использовать нестандартные замки? Только в том случае, если перевозчик занимается переброской контрабанды или оружия.
Завыла сирена и над дверью загорелась желтая лампа – предупреждение, что звездолет готов к старту. Если кто–то замешкался на складе, есть тридцать секунд, чтобы дать о себе знать. Я не воспользуюсь этой возможностью. Мне надо, чтобы корабль покинул планету.
– … двадцать восемь, двадцать девять, тридцать.
Вой сирены прекратился. Загорелась красная лампа.
Я скрипнула зубами. Это сигнал, что в склад не будет поступать кислород. Здесь живых организмов нет, и нет нужды тратить драгоценный ресурс. Потух свет. Я оказалась в полной темноте. Включив подсветку, посмотрела на часы. Они были на том же браслете, где располагался магнитный ключ. Пошел отсчет времени. Кислорода в маске осталось на полтора часа.
Корабль тряхнуло – он отцепился от стапелей и покинул стоянку.
– Прощай, Лагерта! – прошептала я. – Спасибо, что дала возможность выжить.
Я передернула плечами, вспоминая недолгий отрезок времени, что провела на четвертой по значимости планете в родной звездной системе. Основная ее проблема – разреженный воздух, поэтому без масок вне зданий нельзя находиться. В помещении все иначе – тут работало оборудование, снабжающее местное население кислородной смесью. Для того типа людей, к которому отношусь я, вполне терпимо, если не считать небольшой проблемы – специфической добавки, необходимой для жизнедеятельности аборигенов. На гостей она оказывала возбуждающее действие, переходящее в эйфорию.
Не зря эту планету считали центром низменных страстей. Здесь даже ярый приверженец строгих нравов через час начинал искать развлечений в многочисленных публичных домах, игорных заведениях и питейных притонах. Изготавливаемая на Лагерте шипучая сармака усиливала эффект, и попробовавший ее становился животным, желающим спариваться сутки подряд.
Да, именно для одного из таких человекообразных меня на Лагерту и привезли. Гризли Лероя желали унизить, продав его дочь искателю приключений за мелкую монету. Моя цена – один верлак. Да трусики на мне стоят дороже, чем челнок мерзавца, выкупившего «девку».
– Не думать! Не думать! – приказала я себе, не желая вспоминать, что во время сделки велась съемка: крупным планом квадратная монета с дыркой посередине – когда–то такую носили на шее рабы. Чтобы могущественный Лерой задохнулся от бессилия.
– Держись, папочка! Держись!
Наверняка видеоотчет о сделке уже пищал в его зумкоме.
Меня спиной придавило к ящику. Я уперлась ногами в соседний. Знала, что кипа не сдвинется, поддоны намертво привинчены к полу, но так удобнее было пережить перегрузку – корабль набирал скорость, чтобы вырваться из объятий Лагерты. Час и система стабилизируется.
Писк на часах предупредил, что кислорода осталось на тридцать минут. Пришла пора действовать. Я поднялась и, пошатываясь, побрела к раздвижным дверям. Не заметила, как заснула, и теперь была слегка дезориентирована. Лампочка на маске помогала мало, и я саданулась плечом о какой–то ящик. Скривилась от боли, но заставила себя двигаться дальше. Все потом.
Поднеся браслет к замку, ждала, когда ключ отщелкает последовательные комбинации подбора кода. Сильно удивилась, что звуки прекратились, но двери так и не распахнулись. Выходит, перевозчик все–таки заполнил склад чем–то запрещенным. Угораздило же меня попасть к контрабандисту.
Что ж, пришло время сдаваться громко. Еще десять минут и меня начнет корежить от нехватки кислорода. Я только приготовилась нажать аварийную кнопку, которая огласит корабль воем тревоги, как кодировка все же сработала, и двери тихо разъехались. Зажегся яркий свет, заставивший меня сощуриться.
– Ты права, Ия, здесь живой организм, – мужчина в форме с нашивками, свидетельствующими, что передо мной капитан корабля, обращался к кому–то невидимому. Незнакомец плечом подпирал стену и рассматривал меня с нескрываемым интересом. Руки сложены на груди, ноги перекрещены в расслабленной позе. Он не боялся неизвестного объекта.
– Уничтожить? – спросил мягкий женский голос. В нем слышалось любопытство.
– Подать кислородную смесь, это человек.
– Стоит ли ради одного? – теперь я слышала в речи, несущейся из динамиков, усмешку.
– Отключить всегда успеем, – успокоил Ию капитан.
Я застыла у дверей чуткой ланью. Было от чего волноваться. Ия и мужчина в форме не являлись людьми – они не нуждались в кислороде. А значит, на корабле я была единственным живым организмом. Но даже не это насторожило меня больше всего. Человеку свойственно самому принимать решения, в то время как искусственный разум подчиняется командам. Он действует по заданной программе и не отклонится от курса, пока не выполнит ее. Неизвестно, где находится кукловод, и как отреагирует на несанкционированное проникновение на судно, особенно, если оно загружено чем–то запретным.
– Следуйте за мной, – бросил капитан и направился вперед по длинному коридору.
Я выдохнула и переступила порог. Хорошо, что сразу не выкинул, мы как раз проходили мимо камеры, ведущей к грузовому шлюзу.
– Я хотела бы объясниться, пока ваш звездолет находится недалеко от Персероны, – я не теряла надежды, что смогу быстро оказаться дома. – Дело в том, что меня похитили, и отец выплатит большое вознаграждение вернувшему его дочь. Это могут быть очень большие деньги…
– Я не нуждаюсь в деньгах, – меня оборвали, не поворачивая головы.
Еще бы! Куклы никогда не нуждаются в деньгах, но вот их хозяин…
– Не могли бы вы передать мою просьбу главе вашей компании? Я уверена, семейству Лерой не откажут в такой маленькой услуге…
– Нет.
– Если не хотите отклоняться от маршрута, то вы могли бы связаться с моим отцом и указать ему ближайший пункт, где ваш корабль сделает остановку. Он пришлет туда звездолет. Вы должны знать, что Лерои весьма богаты, – я сглотнула слюну, сделавшуюся вязкой. Опустилась до того, что уговариваю кибернета.
– Нет.
Я уже поняла, что вижу перед собой высший класс кибер–созданий, напичканных такой силой, что человек рядом с ними кажется сущим ребенком. Под силой я подразумеваю целый комплекс уникальных способностей, как умственных, так и физических. Кибернеты не имеют живой плоти, в отличие от киборгов, все в них искусственное, но они настолько похожи на людей, что с первого взгляда невозможно определить, с кем имеешь дело – с машиной или человеком. Если бы не фраза о подаче кислородной смеси, я бы никогда не догадалась. И конечно же кибернетов создают привлекательными. Красивым всегда проще наладить отношения. Но этот почему–то отказывался идти на контакт.
– А вы что предлагаете? Может, у вас, как у кибернета, есть более дельные мысли?
– Есть, – он остановился и повернулся ко мне лицом. Карие глаза, чувственные губы, темно–русые волосы. Я бы могла влюбиться в такого, если бы он не был куклой. – Предлагаю на выбор…
– О, вы так любезны! – я воспрянула духом. У меня есть выбор, а это уже победа.
– … заткнуться или выйти в открытый космос. Иных решений нет.
Впервые слышала, чтобы кибернеты хамили. Им не закладывают в программу хамство или агрессию. Передо мной какой–то неправильный экземпляр. Или он оскорбился, что я назвала его машиной? Ладно, учтем, что эта кукла отличается повышенной чувствительностью.
– Уже можете снять маску, – он повернулся ко мне спиной и продолжил путь. – Воздуха для человека достаточно.
Что это было? Он только что намекнул на слабость человечества против машин? Или я уже придираюсь ко всему? Как же бесят подобные ситуации! Я признаю только одну власть надо мной – отца. А здесь Даной Лерой помыкает какое–то пусть мыслящее, но искусственное существо.
– Все же надеюсь, что вы уже связались со своим хозяином, и он примет верное решение, – вот тебе ответ, куколка.
– С мелкими нестандартными ситуациями мне по силам справиться самому.
– У меня не мелкая ситуация! – жар прилил к щекам.
– Еще слово и я открою шлюз.
Я тут же заткнулась.
Никто и никогда не узнает, что мое тело выкинули в космос. Хоть трассы, связывающие четыре основные планеты, насыщены звездолетами, мои останки могут никогда не обнаружить. Мусорщики, регулярно подбирающие неисправные объекты и их обломки, скапливающиеся на орбитах и основных маршрутах, перемелют меня в пыль.
– На корабле имеется лазарет? – не удержалась я. Мы шли мимо множества дверей, на одной из них я заметила единый во всех мирах знак скорой помощи – красный крест.
– Да. И операционная.
– Вы сами проводите операции? – я не сумела скрыть удивления. Что еще заложили в этого кибер–вундеркинда?
– Только мелкие. Для более сложных есть роботы–хирурги.
Капитан распахнул дверь с табличкой «операционная». Я думала кибернет желает продемонстрировать великолепно оборудованное помещение с парой столов и с висящими над ними щупальцами–манипуляторами, но он вдруг предложил опуститься на кушетку.
– Зачем? – я вытаращила глаза.
– Вы ранены.
Я оглядела себя, но ничего не увидела. В принципе, и не должна была. Нано–скафандр моментально заделывает любые повреждения на его поверхности. Он буквально выращивает ткань, идентичную той, из которой сделан.
– Раздевайтесь.
Я вспыхнула. Под скафандром на мне были только те самые дорогие трусы. Не нашлось времени одеться в свое, и я нацепила на себя то единственное, что гарантировало спасение тела от внешнего воздействия и радиации.
– Вы хотя бы отвернитесь…
– Разве вы не заметили, что я не человек?
Я дернула за клапан, и нано–кожа, присосавшаяся к телу, отлипла. Вытянула руку из рукава, но вторая застряла из–за магнитного браслета. Кибернет понял заминку и снял его с меня. Я же покраснела под его взглядом. Сидела обнаженная по пояс.
– Этого будет достаточно? – тихо спросила я.
– Нет. Раздевайтесь полностью, – капитан судна отвернулся к стеллажу с хирургическим инструментом. – Вас нужно осмотреть.
– Давайте хотя бы познакомимся, – я встала и потянула скафандр вниз. – Меня зовут Дана Лерой, я дочь Гризли Лероя – второго лица планеты после действующего президента Персероны.
– Я Вей Мат, капитан звездолета ЗС–11, кибернет класса люкс.
Я вздохнула. Я любила все с приставкой люкс.
– Ложитесь на стол.
– А на кушетке нельзя остаться? – я посмотрела на холодную поверхность хирургического стола.
– Я должен просканировать вас на предмет внутренних повреждений. Я вижу, вас били.
– Было дело, – кивнула я, перебираясь на стол. С его поверхности снялась тонкая пленка и запеленала меня будто ребенка. Я дернулась, не ожидая, что та накроет и лицо.
– Не пугайтесь, в диагностической мантии есть отверстия, не задохнетесь, – слегка раздраженный тон капитана, как ни странно, успокоил. Все–таки лучше иметь дело с кибернетом, умеющим изображать эмоции, чем с бездушной машиной.
Пленка странно себя вела – я чувствовала легкие прикосновения, будто живой человек проводил ладонью по моему телу то тут, то там. Однако. Такого оборудования я не видела даже в лучших клиниках звездного Эйдор–Эп. Одно это позволяло догадываться, почему капитан не прельстился выкупом семьи Лерой. Его хозяин сам богат.
– Внутренние повреждения отсутствуют, – выдал женский голос. Скорее всего, вторая Ия – эта говорила более сухо, как машина. – Рваная рана на плече. Требуется обработка.
– Я сам.
– Объект имел половой контакт. Биологический материал присутствует. Извлечь?
Надо мной выросла фигура капитана.
– Вы планируете беременность?
– Нет!!! – из–за туго сидящей пленки помотать головой не удалось.
– Извлечь и обработать, – отдал команду кибернет. – Рапорт о биологическом материале в оперативную память.
Я почувствовала, как сползла пленка, а стол поменял конфигурацию. Я лежала с раздвинутыми ногами.
– Готово, – отрапортовала система после недолгих манипуляций.
– Спасибо, Ия.
Все–таки она.
Я выдохнула. Мне повезло. Биологический материал при благоприятных условиях и моем неведении мог стать ребенком. От ублюдка.
Глава 2
Я села. Капитан обработал плечо, которым я саданулась об ящики, и прилепил пластырь. Тот к утру срастит рваные края раны.
– Шрама не будет, – известил Вей, собирая в кюветку обработочный материал.
Я не заметила, как сильно ранилась на складе, так как все еще находилась под воздействием шипучего напитка и воздуха Лагерты. Эйфория полностью сойдет только через сутки.
– Спасибо, вы очень любезны, – я поискала глазами хоть что–то, чем могла бы прикрыться.
Я сидела на столе совершенно обнаженная. Мне было неловко, а капитан так сильно походил на человека. Особенно сейчас, когда смотрел на меня сочувствующе и вместе с тем подбадривающе.
– Сейчас я врач, – понял он мое состояние.
– А когда вы станете капитаном, мне придется по–прежнему сверкать перед вами нагими телесами?
– Если это доставит вам удовольствие, – он не улыбался.
– А вам? Вам обнаженный человек доставляет удовольствие? Как у вас обстоят дела с сенсорами? – я нарывалась.
– Я не лишен чувства прекрасного, – ответил кибернет и в который раз заставил меня покраснеть.
Открыв мусоросборник, отправил туда мои скафандр, маску и трусики. Я даже не успела возразить. Щелкнув латексом хирургических перчаток, выкинул их следом.
– За той дверью дезинфицирующий душ. От вас нехорошо пахнет.
Дважды просить не пришлось. Я знала, кто оставил следы пота на моем теле, и от этого было еще хуже. Под горячими струями я сдирала с себя кожу. Плакала и сдирала.
Слезы помогли, мне сделалось легче. Вытерев полотенцем запотевшее зеркало, я осмотрела себя. После диагностической мантии следы побоев сделались бледными.
Мне бы только вернуться домой. Отец обязательно найдет мразь, и я даже боюсь представить, что он с ним сделает. Я умышленно не называла его по имени. Слишком больно.
Я сжала зубы и приблизила лицо к зеркалу. Обычно серые глаза сейчас на фоне красных век сделались ярко–бирюзовыми. Так всегда. Стоит поплакать и появляется необыкновенный цвет радужки.
Обмотавшись полотенцем, я покинула душевую. С мокрых волос капало. После душа воздух в операционной казался ледяным.
Капитан ждал меня. Подойдя к одному из шкафов, он достал униформу голубого цвета и нижнее белье – майку и трусы, которые подошли бы как мужчине, так и женщине.
– Вот, оденьтесь. Ничего другого предложить не могу.
Я посмотрела на размер. Двоечка. Капитан хорошо изучил фигуру своей гостьи. Или арестантки?
– Зачем же вы выкинули мою одежду? – я быстро расправила майку и нырнула в нее. Потом, пританцовывая на одной ноге, надела шортики.
– Скафандр пропитался запахом потной мужской особи. Его невозможно было бы очистить. Специфический запах леконца не поддается обработке.
Я скривилась.
– Тот паршивец, что купил меня за рабский верлак, нес меня на плече. Как трофей.
– Вас продали? – зрачки Вея расширились.
– Разве можно назвать верлак деньгами? Меня подарили. Еще при этом сняли видео, чтобы отцу было больнее.
– Гризли Лерою? Зачем все это?
– Чтобы он не баллотировался на место президента Персероны.
– Значит, политика.
Я кивнула, натягивая на себя штаны на резинке. Теплая рубашка и кеды завершили мой наряд.
– Как вам удалось сбежать? – капитан наблюдал за моими манипуляциями. Сейчас я пыталась собрать волосы в хвост.
Натуральные блондины на Персероне редкость, и я с особой тщательностью следила за своей шевелюрой. Как и за кожей, которую оберегала дорогими средствами, да и за всем остальным, как и положено девушке из высшего общества. А сейчас не могла даже нормально расчесаться. Не нашла редкого гребня, а та расческа, что лежала в комплекте с зубной щеткой, просто не справилась бы. Всего сутки вне дома, а я уже превратилась в неизвестно кого.
– Я опоила леконца шипучей сармакой. Попутно выяснила его роль в спектакле, устроенном похитителями. Кувалда, так он себя назвал, приехал искать жену. Хоть какую. Взял бы даже из борделя. А тут такая удача. На его родине женщины на вес золота. Этот грязный боров ни за что не отпустил бы меня. Щупал как корову, говорил, что я рожу ему не меньше пятерых детей, – я скривилась. – Черт, я даже название такого города не знаю. Что за Лекон?
– Лекон спутник планеты Верлакс. На нем находится небольшое поселение шахтеров, – пояснил Вей. – Добывают редкий минерал фелир. Живут под куполом, умирают рано.
– Чтобы я не сбежала, Кувалда надел на меня наручники, – я потянулась к пуговице, чтобы задрать рукав рубашки и показать следы, но капитан остановил меня.
– Не надо. Я видел. Это он оставил биологический материал?
– Нет, – я помотала головой. – Он меня не тронул. И не бил. Он берег меня как мать своих будущих детей. Это я уговорила его выпить со мной в челноке. Сказала, что боюсь космос, надо расслабиться. Вот и расслабились.
– Почему челнок? Он оставил корабль на орбите?
– Этой развалюхе не позволили войти в порт.
– Что было потом? – капитан сел на кушетку рядом со мной.
– Потом Кувалда перебрал сармаки и занялся самоудовлетворением. Видимо, по старой привычке. Ему хватало собственных эротических фантазий. Еле выбралась из–под него – он неосознанно вцепился в мои трусики.
– И вы еще жалеете, что я их выбросил?
Я махнула рукой.
– Черт с ними. С помощью отмычки я освободилась от наручников, – я кивнула на свой браслет, лежащий на одном из стерильных столов. – Боялась, что Кувалда проснется, поэтому даже не подумала возиться со своей одеждой. От нее мало что осталось.
Я щелкнула языком, вспоминая, как грязный боров в пьяном угаре рвал белье зубами.
– Хорошо, что скафандр удалось сохранить. Как чувствовала, сама сняла, – я посмотрела на стерильно чистый потолок. Белый цвет и хромированные детали. Холодно и жутковато, как и положено в каждой операционной
– Почему выбрали мой корабль? – кибернет старался выглядеть бесстрастным, но я видела, как крепко сжимаются его челюсти, когда я углубляюсь в детали произошедшего со мной. Все–таки он на самом деле представитель класса люкс. Даже у киборгов с проявлениями чувств плоховато. Они больше машины, чем люди.
– Ваше судно единственное из всех, находящихся на стоянке, готовилось к старту. Я заметила обратный отсчет на размыкающем устройстве стапеля. Еще повезло, что не закончились погрузочные работы, я мышью пробралась на склад и затихла.
– Есть хотите?
Я кивнула. Мне казалось, что я ела давно и не в этой жизни.
Я была благодарна капитану за то, что он отложил дальнейшие расспросы. Сейчас мне трудно было бы выложить историю собственной глупости. И еще меньше хотелось бы пуститься в рассуждения о НЕМ. О человеке, которого еще вчера я любила больше жизни.
***
– Я люблю тебя, малышка.
Я подкрутила настройку зумкома, чтобы сфокусироваться на парне, неспешно бредущем по бульвару Художников. Убрала уличный шум, зачистила картинки рекламы, всплывающие по мере того, как Лерих продвигался по пешеходной зоне. Я хотела видеть только его и наслаждаться только его голосом. У меня шли мурашки по коже, стоило встретиться с ним взглядом. Темные глаза завораживали. В крупные смоляные кудри хотелось зарыться руками и притянуть голову к себе, чтобы приникнуть к чувственным губам в поцелуе.
Обладателей гибкого тела и утонченных, словно нарисованных художником, черт лица, капризных губ и дерзкого взгляда, называли детьми порока, но я видела в Лерихе божество, спустившееся со звезды. Такой же юный, как и я, он оказался более смел в суждениях и действиях и постепенно сделал из меня такую же – свободолюбивую и раскрепощенную. В круге золотой молодежи, где я вращалась до Риха, после знакомства с ним все выглядело лживым и напыщенным.
– Я тоже скучаю, – я провела пальцем по его щеке. Монитор зумкома ярко вспыхнул. Через некоторое время Лерих почувствовал мое прикосновение и улыбнулся. В ответ мне прилетел поцелуй. Я облизала губы.
– Не делай так больше, – его глаза смеялись.
– Как?
– Не облизывай губы, иначе я пойду дальше. Я вижу тебя всю.
Это Лерих закачал в мой зумком программу, побуждающую мозг думать, что к телу хозяина прикасаются. Подобным режимом пользовались астронавты, надолго отлучающиеся из дома.
Дразня Риха, я медленно прошлась кончиком языка по губам и тут же почувствовала, как невидимые пальцы сжались на моей груди. Я застонала и опять облизала губы.
– Ты нарываешься, детка. Дай только вернуться в отель.
– Но ты собирался встретиться с заказчиком! – я тут же сделалась серьезной.
– Ради тебя я перенесу любую встречу. Такси!
– Что ты делаешь?! – крикнула я, спеша образумить моего порочного друга, но он лишь улыбался. Такси уже везло его в отель.
– Я хочу тебя, малышка.
Я выбралась из шезлонга и торопливо набросила на себя халат. Я загорала у бассейна, не надевая верхнюю часть купальника, но, если Лерих завелся, мне следовало бежать в спальню. Плохо, очень плохо, если кто–то застанет меня стонущую от наслаждения. И еще хуже, если заметят, что у меня появился любовник.
Я скрывала Риха от семьи, как и то, что многое ему позволяю. Мы оба нарушали закон. Первое единение мужчины и женщины, неважно какое – физическое или виртуальное, должно происходить только после заключения брака. Закон древний, не поддерживаемый ни одной из других планет нашей звездной системы, но незыблемый для жителей Персероны, яро соблюдающей чистоту нравов. Только вахи – низшая каста нашего общества, вели себя подобно животным. Но на них давно махнули рукой. Пусть в своих резервациях делают все, что им взбредет в головы.
Вот и мы с Рихом сами не заметили, как вошли в запретную зону. Я уже не была прежней чистой и немного наивной девочкой, хотя происходящее между нами являлось всего лишь результатом качественных иллюзий. На самом деле, если мы встречались где–то в городе, то даже не брались за руки. Делали вид, что нас связывает любовь к искусству. Ходили на выставки, слушали лекции знаменитых историков или бродили по залам многочисленных музеев.
Влюбив в себя и многому научив в плане чувственных наслаждений, Лерих постепенно обрел такое влияние на меня, что я перестала сопротивляться его желаниям. Даже рада была поддаться соблазну познать большее. Я доверяла ему.
Мы познакомились на выставке, где я нечаянно столкнула довольно крупную скульптуру. Та, упав, разлетелась на осколки. Все вокруг замерли – я разбила конкурсную работу, которой предрекали первое место и, как награду – учебу в Межгалактической академии искусств, чей студенткой я уже являлась.
Своей неловкостью я лишила шанса неизвестного, но талантливого скульптора выбраться в высшее общество, к которому принадлежу и я – к далатам. Теперь он надолго, если не навсегда, останется аденцем – представителем обслуживающей касты Персероны. Собрать деньги на любую академию совсем не просто.
Только у низших вахов не было никаких надежд на продвижение по социальной лестнице. Отбросы общества. Им не помогли бы ни деньги, ни связи.
– Я заплачу! – ляпнула я первое, что пришло на ум, с ужасом глядя на отлетевшую мраморную голову старинного божества.
Стоящий рядом молодой человек, на чьем лице выражалось лишь любопытство, как я выкручусь из сложной ситуации, наклонился и шепнул на ухо:
– А любовью заплатишь? Разрешишь поцеловать?
Я дернулась, собираясь влепить хаму пощечину, но не смогла. Я была поражена его природным магнетизмом. Такого еще не случалось, чтобы я, завидев мужчину, пусть и красивого, застыла, открыв рот! Он всего лишь улыбался, а я смотрела на него, как мартышка, собирающаяся по доброй воле прыгнуть в пасть ко льву.
– Тогда нам придется пожениться, – ответила я, понимая, что со мной флиртуют.
– За пять минут до аннигиляции?
Я не нашлась, что ответить. Не ожидала, что человек, так похожий на истинного далата, рожден аденцем. Не подозревала, что передо мной стоит автор работы, а не просто зритель, заигрывающий с симпатичной девчонкой, иначе не ляпнула бы про женитьбу. Да, природа порой играет злую шутку, и породистые экземпляры появляются не только у высшей касты.
Как бы ни был хорош аденец, наш закон строг. Он никогда не позволил бы заключить брак между представителями разных каст. Каждая компания должна играть в своей песочнице. И если обнаружится, что кто–то пошел на нарушение и создал смешанную семью, его ждет социальная аннигиляция. То есть, люди, преступившие черту, пополняют низший клан вахов, а их дети навсегда утрачивают возможность пробиться наверх.
Только это обстоятельство давало понять, как сильно мы рисковали. Но у нас имелось оправдание, пусть и не принимаемое людским законом – любовь.
Я сама дала Лериху доступ к моему зумкому, объясняя немыслимый поступок желанием загладить вину и уговорить скульптора взять деньги. Я готова была немедленно оплатить учебу в Академии, но он отказался. Как отказывался и после, сколько бы я ни предлагала.
– Мне ничего не надо. Я выбыл из конкурса, но получил возможность видеть тебя. У меня замирает сердце, когда я жду твоего ответа на звонок.
На такие слова у меня тоже замирало сердце.
Где–то с неделю мы перезванивались, а потом все же встретились. Благодаря долгим разговорам на расстоянии, мы сделались настолько близкими, что поцеловались на первом же свидании. Украдкой, прячась в тени парка. Зато после, используя зумком, мы позволили себе гораздо большее.
Со временем наши виртуальные ласки становились все откровеннее, и месяц спустя мы уже не стеснялись друг друга. Встречаться на людях или где–то в отеле мы не посмели бы – полиция нравов была начеку, но вот зумком предоставлял нам полную свободу. Пусть не по–настоящему, но я чувствовала не только прикосновения Лериха, но и запах его духов.
А он хотел большего.
Я знала, что отец убьет меня, если я только заикнусь, что мой парень аденец, поэтому держала наши отношения в тайне. Надежда была лишь на то, что однажды Лерих собственным талантом пробьется в высший круг, и нам не будет нужды скрываться.
– А если мы сбежим на Софру? – у Риха загорались глаза, когда он убеждал меня, а прежде всего себя, что есть более быстрое решение нашей проблемы – перебраться на соседнюю планету. – Там нам не откажут, зарегистрируют брак. Поставим твоего отца перед фактом, а он не бросит на произвол судьбы свою дочь.
– Всю жизнь болтаться на чужбине? Как бы не был силен мой отец, здесь мы сделаемся изгоями. Зачем что–то выдумывать, когда есть легальный способ узаконить отношения? – увещевала я.
– Академия слишком долгий путь. И бездна бы с ними, деньгами, я бы за год заработал на первый взнос, заказы есть, но семь лет прятаться и не сметь дотрагиваться до любимой женщины?
На нашей планете все сделано для того, чтобы в высшее общество попадали только те, кто достоин, а Академия вместе с дипломом давала прямой вход в мир далатов.