Японский козырь Сталина. От Цусимы до Хиросимы

©Кошкин А.А., 2012

©ООО «Издательский дом «Вече», 2012

Все права защищены. Никакая часть электронной версии этой книги не может быть воспроизведена в какой бы то ни было форме и какими бы то ни было средствами, включая размещение в сети Интернет и в корпоративных сетях, для частного и публичного использования без письменного разрешения владельца авторских прав.

От автора

Хотя со времени окончания Второй мировой войны прошло уже больше полувека, последствия этого главного и наиболее трагичного события ушедшего столетия продолжают влиять на отношения государств и народов и по сей день. Одним из примеров этого являются российско-японские отношения. Как известно, эти два государства до сих пор не могут заключить между собой мирный договор. Причина такого положения не только в затянувшемся территориальном споре, но и подчас в противоположных подходах к истории взаимоотношений двух стран в годы войны.

По японской версии, подписав в апреле 1941 г. пакт о нейтралитете, Япония честно его соблюдала, а Советский Союз «вероломно нанес ей в 1945 г. удар в спину». В изданной в 1996 г. министерством иностранных дел Японии на русском языке для распространения среди российского населения брошюре «Северные территории Японии», в частности, утверждается: «9 августа 1945 г., три дня спустя после первой атомной бомбардировки Хиросимы и как раз в день второй атомной бомбардировки Нагасаки, Советский Союз, в нарушение пакта о нейтралитете, вступил в войну против Японии, поражение которой уже не вызывало сомнений». Ссылаясь на «неправомерность» вступления СССР в войну, японское правительство, по существу, требует пересмотреть ее территориальные итоги.

В России (СССР) принята иная концепция, согласно которой содержание пакта о нейтралитете было выхолощено в годы Второй мировой войны, когда Япония, заняв в германо-советской войне враждебную СССР позицию, до 1943 г. реально угрожала нападением на советский Дальний Восток и Сибирь, вела против Советского Союза необъявленную войну на море, совершала различного рода провокации. Проводимая Японией по договоренности с Германией политика сковывания советских вооруженных сил на Дальнем Востоке значительно осложняла военное положение СССР, затягивала борьбу с Германией, вела к увеличению жертв в войне. Это нарушало положения пакта о нейтралитете, ставило Японию в положение враждебной страны, что во многом и предопределило участие СССР в разгроме милитаристской Японии в коалиции союзных держав.

Анализ японской исторической литературы о Второй мировой войне свидетельствует о том, что, частично признавая факты подготовки Японии к нападению на СССР, японские историки нередко рассматривают эти действия как якобы вынужденные превентивные меры на случай советского нападения. А разработанный и осуществлявшийся японским верховным командованием план подготовки и проведения войны против СССР «Кантокуэн» представляется как исключительно оборонительный.

Подробному исследованию военной политики Японии в отношении СССР накануне и в годы Второй мировой войны, в том числе плану «Кантокуэн», посвящена вышедшая в 1985 г. в Японии монография «Крах стратегии “спелой хурмы”. Кто нарушил пакт о нейтралитете», а затем в 1989 г. в переработанном и расширенном варианте – и в Советском Союзе. В данной книге основное внимание автор уделил взаимоотношениям СССР со своими союзниками – США и Великобританией в войне на Тихом океане.

Дело в том, что в японской, а в последнее время – и в российской, историографии при рассмотрении обстоятельств вступления СССР в войну на Дальнем Востоке наблюдается явление, которое можно определить как «японоцентризм». В Японии очень мало работ, в которых решение советского правительства об участии в войне рассматривалось бы с позиций существа международных отношений в годы войны, выявления планов, намерений и устремлений участников антигитлеровской коалиции. Вместо этого все сводится лишь к пакту о нейтралитете, критике «экспансионизма Сталина».

В предлагаемой читателю книге рассматривается участие СССР в войне с Японией не изолированно, а в контексте взаимоотношений союзников во Второй мировой войне в целом, с учетом складывавшейся ситуации на всех театрах военных действий. При этом обращается внимание на то, что комплекс союзнических отношений охватывал не только военные, но и политические проблемы, в том числе планы послевоенного устройства мира – создания ООН и др. И это весьма существенно. Ведь уклонение СССР от выполнения своих союзнических обязательств по отношению к Японии могло привести к срыву этих планов коллективного обеспечения мира и безопасности народов.

Критически воспринимая утверждение о «сталинском экспансионизме в Азии», автор считает, что участие СССР в войне на Дальнем Востоке было важным и с точки зрения обеспечения геополитических и военно-стратегических интересов нашей страны. В отстаивании этих интересов следует усматривать не «гегемонизм» Сталина, а его заслугу как руководителя государства.

Содержание книги не ограничивается лишь рассмотрением причин и обстоятельств, обусловивших выступление СССР против Японии. Затрагивая широкий круг вопросов политики великих держав в годы войны, автор высказывает свое мнение и по ряду других, до сих пор остающихся не до конца выясненными, проблем. Знало ли японское правительство и насколько подробно о сроках нападения Германии на СССР? Почему Япония не напала на СССР летом 1941 г.? Какие цели преследовало японское правительство, предлагая свое посредничество в замирении СССР с Германией? Знало ли японское правительство о ялтинских договоренностях глав союзных держав по поводу Японии? Почему Сталин не ответил на просьбы Токио о посредничестве СССР в замирении Японии с США? Кто и как препятствовал советско-японскому послевоенному урегулированию? Почему до сих пор нет мирного договора с Японией? В поиске ответов на эти и многие другие вопросы автор стремился опираться главным образом на документы – советские, японские и американские. Особенно на документальные материалы, рассекреченные и опубликованные в последние годы.

Как известно, у истории «много лиц». Это ярко проявляется в исследованиях военно-исторического характера. Пожалуй, в истории еще не было войны, о которой и у победителей, и у потерпевших поражение были бы совпадающие суждения и оценки. И все же при всем разнообразии суждений, на наш взгляд, следует уходить от присущей периоду холодной войны сознательной идеологизации и политизации истории, стремиться к выработке объективных и сбалансированных оценок событий прошлого. Едва ли нужно говорить, насколько это важно для установления взаимопонимания, окончательной нормализации российско-японских отношений, достижения добрососедства и взаимовыгодного сотрудничества народов двух стран.

Вместо пролога

Почти сто лет назад, 8 февраля (26 января) 1904 г., без объявления войны японский флот совершил внезапное нападение на русскую эскадру у Порт-Артура.

Толчком к обострению противоречий между Японией и Россией послужила японо-китайская война 1894–1895 гг. Одержав победу в войне, Япония на мирных переговорах в японском городе Симоносэки в 1895 г. добилась территориальных приобретений, отторгнув от цинского Китая остров Тайвань и Ляодунский полуостров. В дальнейшие планы Японии входило овладение Кореей и Южной Маньчжурией. А это означало выход японской армии непосредственно к дальневосточным границам России. Царское правительство уже тогда в полной мере осознавало возникновение угрозы. Еще до подписания японо-китайского мирного договора в Петербурге было созвано особое совещание министров для обсуждения создавшегося положения. Выступавший на нем министр финансов С. Витте заявил, что настоящая война направлена прямо против России. «Если мы теперь допустим японцев в Маньчжурию, – предупреждал он, – то для охраны наших владений… потребуется сотни тысяч войск и значительное увеличение нашего флота, так как рано или поздно мы неизбежно придем в столкновение с японцами».

Однако в то время Япония еще не располагала силами, позволявшими пойти на открытое вооруженное столкновение с державой, неизмеримо более мощной, чем Китай. Уступая объединенному давлению России, Германии и Франции, Япония была вынуждена отказаться от установления своего контроля над имевшим важное стратегическое значение Ляодунским полуостровом.

После японо-китайской войны царское правительство оказалось перед альтернативой в вопросе о том, как строить свою дальневосточную политику. Необходимо было сделать выбор при определении долгосрочного союзника России на Дальнем Востоке. И такой выбор был сделан в пользу Китая, что во многом предопределило конфронтационный характер российско-японских отношений в будущем. При этом в России также вынашивались экспансионистские планы в отношении Китая и Кореи. В то время царское правительство рассматривало расширение владений России на Азиатском континенте как нечто естественное. Такой подход объясним: в условиях, когда отчетливо проявлялось стремление держав мира к окончательному разделу Китая, Россия, одна из крупнейших империалистических держав, уже в силу географического фактора не могла остаться в стороне. Нельзя не учитывать и то, что стремление утвердиться в Корее и Маньчжурии воспринималось и как решение задачи обеспечения безопасности Российского государства на Дальнем Востоке.

Немаловажное влияние на политику держав на Дальнем Востоке оказало строительство на территории Маньчжурии российской Китайско-Восточной железной дороги (КВЖД). Эта железная дорога позволила России значительно расширить проникновение российского капитала в Маньчжурию, что тревожило другие империалистические государства, включая и Японию. Важное значение имела договоренность с китайским правительством об установлении вдоль всей линии железной дороги полосы отчуждения, где размещались российские охранные формирования.

В 1901 г. по КВЖД прошел первый поезд. К этому времени Россия договорилась с Китаем об аренде на 25 лет Ляодунского полуострова с Порт-Артуром и Далянем (Дальним). Она получила право создать в Порт-Артуре военно-морскую базу и провести железную дорогу из Порт-Артура к КВЖД. Тем самым была достигнута желанная цель – приобретение для российского Тихоокеанского флота на китайском побережье незамерзающего порта. Порт-Артур становился основной военно-морской базой русской Тихоокеанской эскадры. В результате, как заметил современник, «Россия и Япония сблизились до расстояния выстрела из пистолета».

Как известно, русские войска вошли в Маньчжурию во время подавления так называемого боксерского восстания. Царское правительство приняло тогда активное участие в военных действиях против китайских патриотов, выступавших за освобождение своей страны от засилья иностранцев.

Не вызывает сомнения, что стержнем российской дальневосточной политики было утверждение России в Маньчжурии на долгое время. Япония не желала мириться с таким положением и не скрывала своего намерения завоевать Северо-Восточный Китай. В Японии усилилось влияние общественных кругов, считавших необходимым, не останавливаясь перед войной с Россией, как можно скорее целиком подчинить себе Маньчжурию, с тем чтобы, переселив туда соотечественников, «превратить Маньчжурию в подлинный источник богатства и силы Японии».

Русско-японская война возникла в результате двух экспансионистских устремлений – со стороны царской России и императорской Японии. Однако инициатором и агрессором выступала Япония, нарушившая русско-японские договоры, провозглашавшие «постоянный мир и искреннюю дружбу между Россией и Японией». В результате поражения России в войне 1904 г. Япония отторгла Южный Сахалин, утвердилась на Курильских островах, закрыв для России выход в Тихий океан.

Память о поражении в войне с японцами надолго оставалась в умах и сердцах русских людей. Тень Цусимы оказалась длиной в целое столетие, определив многие политические и военные решения Кремля в отношении своего дальневосточного соседа – Японии.

Глава 1. Япония в Первой мировой войне

Борьба за «германское наследство»

Первая мировая война вовлекла в борьбу за империалистический передел мира 38 государств, где проживала четверть населения земного шара. Хотя основные военные действия проходили на Европейском континенте, в орбиту войны были вовлечены и далекие от Старого Света территории. Особым местом соперничества в Азиатско-Тихоокеанском регионе (АТР) в первую очередь был Китай, где к концу XIX в. все явственнее проявлялось столкновение интересов Великобритании, Франции, Германии, России и Японии. Не желали упускать свой шанс в колониальной эксплуатации Китая и США.

Масштабы распространения экспансии западных держав на китайский рынок в 1880 г. характеризовались следующими цифрами: из 385 иностранных торговых фирм в Китае было 236 английских, 65 германских, 16 французских, 37 американских. В начале ХХ в. удельный вес капиталовложений в Китай составил: Англии – 33,0 %, России – 31,3 %, Германии – 20,9 %, США – 2,9 %, Франции – 11,6 %, Японии – 0,1 %, Бельгии – 0,6 %, других стран – 0,05 %^[1].

Опоздавшая к первоначальному разделу Китая Германия прилагала немалые усилия не только для укрепления своих позиций здесь, но и для распространения германского влияния в Восточной Азии в целом. В 1882 г. немцы под предлогом обеспечения торговых интересов направили к берегам восточного побережья Китая свои военные корабли и захватили значительный по размерам участок китайской территории в Святоу (Шаньтоу). Затем в 1884–1885 гг. Германия с целью обрести опорные пункты вблизи Китая завладела частью побережья Новой Гвинеи и Соломоновыми островами.

В 1897 г., воспользовавшись поражением Китая в войне с Японией, германский флот высадил десант в Циндао, а в 1898 г. Германия заставила китайское правительство подписать договор об уступке ей в аренду на 99 лет территорий вокруг бухты Цзяочжоу, что впоследствии позволило превратить богатую природными ресурсами провинцию Шаньдун в сферу германского влияния. Укрепляя свои позиции на Тихом океане, Германия в 1899 г. склонила Испанию продать ей острова Каролинские, Марианские и Палау, которые были административно объединены с германскими колониями в Новой Гвинее.

Таким образом, к началу Первой мировой войны Германия имела в Азиатско-Тихоокеанском регионе опорные базы, которые позволяли ей успешно отстаивать свои экономические интересы в Китае и Восточной Азии в целом. Однако Германия не располагала на Востоке значительной военной силой, позволявшей ей всерьез противостоять здесь другим европейским государствам, а также Японии, которая, воодушевившись победой в Русско-японской войне 1904–1905 гг., теперь готовилась к серьезной схватке за обладание всем Китаем.

Начавшуюся Первую мировую войну рассматривали в Японии как возможность захватить прежде всего приморские районы Китая и обеспечить свой контроль над северной частью Тихого океана. Считалось, что этого можно добиться, приняв непосредственное участие в военных действиях. Однако Япония не сразу решила, на чьей стороне вступать в войну. Альтернативой присоединения к державам Антанты был вариант выступить на стороне Германии и попытаться в ходе войны вытеснить из Китая Великобританию и другие колониальные державы. Но воевать со странами Антанты было опасно и еще не под силу Японии. Казалось, гораздо проще, прикрываясь союзническими отношениями с Великобританией, захватить в качестве «трофеев» германские владения в Китае и на Тихом океане.

Такие замыслы Токио вызывали серьезные опасения у государств Антанты, в первую очередь у Великобритании, не желавших усиления позиций Японии в Азии за счет европейских держав. Еще 1 августа 1914 г. министр иностранных дел Великобритании Э. Грей дал понять японскому послу в Лондоне, что победа над Германией может быть достигнута и без участия Японии^[2]. Было ясно, что англичане имели свои виды на германские дальневосточные и тихоокеанские колонии и отнюдь не собирались их кому-либо отдавать. Лондон упорно пытался ограничить участие Японии в войне действиями японского флота в китайских водах против германских военных кораблей, при этом оговариваясь, что на Тихом океане Япония должна ограничиваться защитой торговых путей. Токио это не устраивало.

США также рассчитывали на укрепление своей экономической мощи и рассматривали Тихий океан и омываемые его водами страны как сферу своих интересов. Выдвинув доктрину «открытых дверей» в Китае, Вашингтон стал препятствовать превращению Восточной Азии в один из театров мировой войны, в частности, протестуя против военных действий в зоне германских владений, в провинции Шаньдун. 11 августа 1914 г. правительство США обратилось к правительствам Великобритании и Германии с предложением «поддерживать статус-кво на Дальнем Востоке» до окончания войны^[3].

Такая политическая линия противоречила планам Японии. Еще до официального объявления Токио о вступлении в войну 15 августа японское правительство без консультаций со своей союзницей Великобританией в ультимативной форме потребовало от германского правительства вывести свои войска и корабли флота из китайских вод, а также предложило «содействие» в разоружении тех частей и кораблей, которые не в состоянии были быстро эвакуироваться. Одновременно к портам и военно-морским базам японских городов Иокосука, Куре, Сасебо подвозились для погрузки части экспедиционной армии, которая должна была отправиться к берегам Шаньдуна и к Маршалловым, Каролинским и Марианским островам на Тихом океане^[4]. Для прикрытия замысла опередить другие державы в захвате германских владений премьер-министр Японии С. Окума выступал с официальными заверениями, что Япония якобы «не имеет никаких территориальных притязаний в Восточной Азии»^[5]. В действительности же именно территориальные притязания лежали в основе решения Токио, вопреки пожеланиям стран Антанты и США вступить в Первую мировую войну. В еще меньшей степени японское правительство учитывало позицию самого Китая, правительство которого, заявив 6 августа о нейтралитете, обратилось к воюющим державам с просьбой не переносить военные действия на китайскую территорию, арендованную Германией, Великобританией, Россией и Японией, а также в китайские воды.

23 августа в Японии был обнародован манифест об объявлении войны Германии. В тот же день японская корабельная артиллерия обстреляла крепость Циндао, которую занимали немцы, а затем японский десант осадил ее с трех сторон. В 1914 г. Циндао был довольно крупным портовым городом с населением в 40 тыс. человек, из которых около 2 тыс. были европейцами, преимущественно немцами, до 1 тыс. – японцами и свыше 34 тыс. – китайцами^[6].

Против находившегося в Циндао полуторатысячного немецкого гарнизона и собранных со всего Китая 3 тыс. немцев-резервистов японцы сосредоточили 30 тыс. человек. Для переброски десанта были зафрахтованы 50 транспортов, а для прикрытия операции с моря специально сформирован 2-й флот, в состав которого входили 39 боевых кораблей^[7].

Высадка японского десанта проводилась со 2 сентября по 5 октября 1914 г. Подготовка к штурму заняла целый месяц. Наконец, в ночь с 6 на 7 ноября японцами была предпринята разведка боем, в ходе которой им удалось захватить форт в центре оборонительной линии. Отсюда японские подразделения просочились в глубь обороны. И хотя на других участках оборонительной линии японцы были отбиты, но боеприпасы немцев заканчивались, в 5 часов 7 ноября комендант крепости отдал приказ о ее сдаче^[8].

Стремясь не допустить единоличного захвата Циндао японцами, китайское правительство Юань Шикая направило к крепости свои войска. Сюда же были переброшены английский отряд в 1350 человек, а также английский линкор и эсминец. Попытку привлечь к операции силы Франции и России японцы решительно отклонили. В результате крепость была взята как бы объединенными силами японцев и англичан, хотя сами японцы рассматривали взятие Циндао исключительно как свою победу.

Вслед за Циндао японские войска овладели принадлежавшей Германии железной дорогой длиной в 256 миль от порта Циндао до центра провинции Шаньдун – города Цзинань, а также захватили ряд горных и других предприятий. В результате фактически вся провинция с населением 30 млн человек оказалась под контролем Японии. В октябре – ноябре 1914 г. силами японского флота были оккупированы и островные владения Германии на Тихом океане.

На этом участие Японии в военных действиях в Первой мировой войне ограничилось. Японские потери в ней составили около 2 тыс. человек убитыми и ранеными. Хотя военные действия Японии не шли ни в какое сравнение с кровопролитными сражениями в Европе, Япония рассматривала себя равноправной союзницей стран Антанты, внесшей военный вклад в победу над Германией и Австро-Венгрией, а потому считала правомочным претендовать на все германское наследство в Азиатско-Тихоокеанском регионе. Однако гарантии, что западные державы согласятся с обладанием Японией всеми оккупированными в годы войны территориями, не было. Это раздражало японское правительство, особенно военные круги, которые прямо заявляли, что господствовать в Восточной Азии должна «страна Ямато» (Япония).

18 января 1915 г. японское правительство предприняло попытку заставить власти Китая признать главенствующее положение Японии в этой стране. Правительству Юань Шикая был вручен документ, получивший в истории название «21 требование». Требования были разделены на пять групп, четыре из которых включали в себя условия, предусматривавшие передачу Японии прав на бывшее германское владение в Шаньдуне, расширение привилегий в Южной Маньчжурии и Внутренней Монголии, отказ Китая от предоставления третьим странам прав на аренду китайских портов и островов; строительство дорог, портов, хранилищ и складов должно было перейти в руки японских концернов.

В соответствии с пятой группой требований устанавливалось руководящее положение японцев в государственной, политической, экономической и культурной жизни Китая. Китайское правительство обязывалось приглашать японцев в качестве политических, финансовых и военных советников. Китай должен был приобретать в Японии свыше 50 % необходимого ему вооружения, создавать на своей территории объединенные японо-китайские арсеналы оружия^[9]. Удовлетворение этих требований напрямую ущемляло суверенитет Китая, ставило его в зависимое положение от Японии. Речь шла уже не о правах Японии в Южной Маньчжурии и восточной части Внутренней Монголии, и не о Шаньдуне, который японцы считали «завоеванным», но о фактическом установлении японского протектората над всем Китаем.

Патриотические силы Китая предприняли попытки противостоять японскому диктату, рассчитывая на поддержку США, Великобритании и Франции. Однако эти расчеты не оправдались: США и Великобритания, не желая обострять отношения с японцами, рекомендовали китайскому правительству во избежание прямого конфликта с Японией пойти на частичное удовлетворение ее требований. Для «подкрепления» своих требований Япония направила 7 тысяч дополнительных войск в Южную Маньчжурию и Шаньдун, а в начале мая объявила о мобилизации сухопутных и морских сил. Несмотря на развернувшееся по всей стране антияпонское движение, 9 мая Юань Шикай, опасаясь, что японцы прибегнут к военной силе, принял большинство условий, за исключением пятой группы требований, и 25 мая подписал соответствующие японо-китайские соглашения. День принятия «21 требования» – 9 мая – стал в Китае днем национального позора.

Китайское правительство стремилось оставаться вне мировой войны. Это соответствовало интересам Японии, которая опасалась, что, вступив в войну, Китай по ее завершении получит право голоса на переговорах о послевоенном урегулировании и станет претендовать на возвращение немецких владений в Шаньдуне.

В первые месяцы войны особого смысла в участии в ней Китая не видели и западные державы. Однако к осени 1915 г. государства Антанты стали выступать за вовлечение Китая в мировой конфликт. Большую заинтересованность в этом проявляла главным образом Франция, которая хотела получить из Китая живую силу. Заметим, что после вступления в войну Китай послал на европейский фронт 130 тыс. рабочих для тыла и подготовил экспедиционный корпус в 100 тыс. человек. Участие в войне обошлось Китаю в сумму около 200 млн китайских долл.^[10]

Признавая возросшее влияние Японии на китайское руководство, правительства стран Антанты стали убеждать японцев побудить Китай к вступлению в войну. За свое содействие в объявлении Китаем войны Германии японское правительство требовало от Великобритании обещания поддержать претензии Токио на бывшие германские владения. Склоняясь к этому, английское правительство взамен добивалось от японцев признания прав Лондона на германские острова южнее экватора. С японскими претензиями на германские владения соглашались и Франция и Россия. В случае вступления Китая в войну против Германии в Токио рассчитывали на то, что совместное участие в войне, кроме всего прочего, теснее свяжет Китай с Японией^[11].

К этому времени Япония имела большое влияние на китайского генерала Дуань Цижуя, который после смерти Юань Шикая в июне 1916 г. стал премьер-министром Китая. Добиваясь положения полновластного хозяина Китая, генерал сделал ставку на японцев, постепенно сам превращаясь в их ставленника. При этом важную роль играла щедрая финансовая поддержка, оказывавшаяся Дуань Цижую и его окружению со стороны японского правительства. С января 1917 г. по сентябрь 1918 г. японцы оказали ему крупную финансовую помощь, передав 145 млн иен^[12] – так называемые «займы Нисихары». В обмен на это японцы получали все новые концессии на железные дороги, золотые прииски, угольные и железорудные шахты, расширяли свое экономическое и политическое влияние в Китае. Одним из условий предоставления займов было согласие китайского правительства на размещение японских войск в северных районах Китая.

16 февраля 1917 г. японское правительство добилось официального соглашения с Великобританией о передаче Японии после войны провинции Шаньдун. Затем 1 марта поддержка японских притязаний в Китае и на Тихом океане была оформлена японо-французским соглашением, а 5 марта – русско-японским соглашением^[13].

Если для Великобритании обещание передать германские владения Японии было вынужденным и всерьез расходилось с курсом Лондона на ограничение влияния Токио в Восточной Азии, то царская Россия активно поддерживала японские территориальные приобретения в Китае, рассматривая Японию как противовес Великобритании. К тому же ослабленная войной и внутренними проблемами Россия была заинтересована в японских военных поставках. Японцы обещали отправить в Россию 700 тыс. винтовок и другое вооружение на 300 млн иен.

3 июля 1916 г. между Россией и Японией был подписан договор, направленный не только против Китая, но до известной степени против Великобритании. Главный его смысл состоял в том, чтобы обеспечить в Китае в первую очередь интересы России и Японии и не допустить, чтобы Китай попал под «владычество какой-либо третьей державы». Под «третьей державой» подразумевались США и Великобритания.

Для того чтобы добиться от стран Антанты и США признания японских захватов в Китае и на Тихом океане, японское правительство прибегло к шантажу в отношении этих государств, намекая, что может заключить сепаратный мир с Германией. Несмотря на объявление Германии войны, японцы открыто заявляли, что будут оказывать покровительство германским подданным в Японии, не препятствовать их экономической деятельности и свободному передвижению по стране. Японское правительство демонстративно ответило отказом на просьбы держав Антанты отправить японские войска и военные корабли на западный фронт против Германии, долго не присоединялось к лондонской декларации о незаключении с Германией сепаратного мира. Такая политика давала свой эффект – страны Антанты всерьез опасались, что Япония в удобный для нее момент может перейти на сторону Германии и попытается захватить их дальневосточные владения^[14].

После объявления США 6 апреля 1917 г. войны Германии и Австро-Венгрии Вашингтон тоже стал соглашаться с официальным выступлением Китая на стороне держав Антанты. Однако для США это было трудное решение, ибо они опасались, что в таком случае Япония сможет установить свой контроль над армией и флотом Китая и еще больше укрепиться в нем. В Вашингтоне понимали, что с окончанием Первой мировой войны американо-японские противоречия в Азиатско-Тихоокеанском регионе не только не ослабеют, а, наоборот, будут усиливаться. Поэтому американцы, как могли, противились японской экспансии в Китае, стремились уходить от обещаний поддержать японские претензии на германское наследство на Востоке. Это проявилось при достижении 4 ноября 1917 г. американо-японского соглашения, оформленного обменом нотами государственного секретаря США Р. Лансинга и посла Японии в США Н. Исии. В этом соглашении указывалось: правительство США признает, «что Япония имеет специальные интересы в Китае, в частности в той части, с которой граничат ее владения»^[15]. Японцы толковали это положение чуть ли не как согласие США на обладание Японией не только Шаньдунской провинцией, но и всем Северным Китаем, Ляодунским полуостровом и Южной Маньчжурией. Американцы же заявляли, что термин «специальные интересы» распространяется на японские предприятия, а не на японское государство. Тем не менее это была серьезная уступка Японии, в которой проявилось стремление США не обострять отношений с Токио, жертвуя для этого интересами Китая.

Итак, состоявшиеся в годы войны соглашения Японии со странами Антанты и США достигались за спиной Китая и являлись не чем иным, как сделками за счет китайского народа. Они свидетельствовали о том, что после окончания войны мировые державы готовились продолжить борьбу за раздел Китая, всячески препятствовать достижению им независимости и национального возрождения.

С конца 1917 г. еще одним объектом экспансионистских устремлений Японии стали дальневосточные владения бывшей Российской империи. 12 ноября у премьер-министра генерала Тэраути состоялось совещание по русскому вопросу. Оно приняло тактику «выжидания и наблюдения». Но с начала декабря курс на интервенцию с целью участия в расчленении России и создания марионеточных режимов на ее окраинах начал все больше привлекать внимание японских политиков. В печати стали все сильнее звучать интервенционистские мотивы. Так, 3 декабря газета «Хоти», наиболее тесно связанная с милитаристскими кругами, с циничной откровенностью писала, что независимость Сибири представляла бы особый интерес для Японии. Газета намечала границы будущего марионеточного государства – к востоку от Байкала со столицей в Благовещенске или Хабаровске. Здесь же выдвигались и объяснения, почему японские войска можно направлять в Сибирь и не следует отсылать на германский фронт во Францию^[16].