000
ОтложитьЧитал
Однако в это время из леса, метрах эдак в тридцати от дороги, вышли два довольно странных типа. Да что там «типа». Такое впечатление, что два дедка довольно долго блуждали по лесу и случайно набрели на дорогу. Впрочем, «случайно» не скажешь. Они шли прямо к машине и вели оживлённую беседу. Радость ожидания сменилась беспокойством. Уж очень странные дедки. Может бомжи, а может грибники. Из тех, что по целому сезону бродят по лесам, собирая то грибы, то ягоды. «Сейчас ещё попросят, чтобы подвёз,– подумал и тут же горько усмехнулся.– Подвёз, чтоб её»! Однако мужички уже преодолели большую часть пути, и разговор их стал слышен. Да и беседовали они громко, так что услышать их не составляло труда.
– Шура, ты давай, не теряйся,– говорил тот, что поменьше, с крючковатым носом. Куртка его, издалека казалось, покрытая мхом, вблизи же была дорогой импортной вещью, на груди которой скромно пристроился маленький конёк фирмы Nike.
– Та што ты, куда ш я тяперь потеряюсь,– отвечал ему второй. Возрастом он ничем не уступал первому, а может быть даже был постарше. Но вот одет как-то странно. Расшитая безрукавка, поверх выпушенной рубахи. Странные шаровары и мягкие тапочки, совсем не свойственные для данной местности, о чём-то мне напоминали. Только вот о чём?
– Да что я, не помню,– продолжал первый,– вечно ты во что-нибудь влипнешь! Это у тебя наследственное!
– Што верна, то верна,– огорчённо проговорил Шура.
– А народ у нас такой, что не моргай. Вмиг обманут.– и уже обращаясь ко мне, что привело в немалое удивление, сказал.– Малой, отвезёшь дедушку, куда скажет. И смотри у меня!
– Ты что дед? Во-первых, какой тебе малой?– возмутился я, немного обалдевая от такой, чтоб не сказать наглости, скажу от такого амикошонства.– Во-вторых, Вы чего это раскомандовались, и в третьих…
– И, в-четвёртых, и в-пятых. Ты что тут счёт устроил? Видишь ли, деда ему везти не хочется. Что, зря тебя вызвал?
– Как вызвал?– не понял я.
– Как? Обыкновенно, как всегда. Сначала по телефону, ну а потом…
– И вообще. Вызывал, не вызывал!– Решил не спорить.– Только машина всё равно не заводится.
– Вот и говорю,– словно и не слышал меня, продолжал дед, почёсывая крючковатый нос.– А потом: Ямки, бугорочки, веточки, листочки, тропочки, болота – весёлая работа. И вот ты здесь.
Я словно лягушку проглотил.
– Так это… Так ты… Да…
А дед ехидно ухмыльнулся и сказал:
– Давай, садись, заводи.
Сам не веря в то, что делаю, покорно сел за руль и повернул ключ. Машина завелась, что называется, с пол оборота. А дед, уже не обращал на меня никакого внимания. Он усаживал своего знакомца на пассажирское сидение:
– Прощай Шура! Будет оказия, заезжай!
– Да уш хватит с миня оказий,– говорит второй дедок, смахивая невольную слезу.– Ты Лешик, особо не сершяй. В гости будишь – заходи.
– Давай, давай,– махнул мне Лешик.
– Ехай,– поддержал его Шура, и машина мягко покинула обочину.
«Что это со мной?– Подумал, выжимая педаль газа.– Словно во сне. Ни слова против не сказал, да ещё непонятно кого в машину посадил. И куда его везти?»
Тем временем пассажир поудобнее устраивался в кресле, не обращая на меня никакого внимания. Вытянул усталые ноги и положил на колени руки. Что это были за руки! Руки, не знавшие не то что маникюра, но, похоже, даже ножниц. И пахнет от него лесным духом. Нет, не как от обычных грибников, ягодников или туристов: потом, лесом, грязной одеждой. От него пахло тёплым мхом, брусникой и свежими листьями. Одно слово, странный дедок.
– Куда путь держим, папаша?– Начал, было, я разговор.
Однако дедок или, как называл его Лешик, Шура, совсем не торопился с ответом. Ещё немного поёрзав в кресле, и расправив в очередной раз уже десять раз расправленные одежды, он коротко кинул:
– Ехай.
«Наверное, до станции. Там высажу»,– подумал и успокоился. Однако интерес не пропал, и тогда предпринял вторую попытку:
– Лешик-то кто? Родственник Ваш? Из гостей едете?
– Из гостей. Ае. Лечился. Народным среством. Теперича домой надэ.
– Понятно. А родственник что, лесником работает? Вроде староват.
– Да, да. В лесу тут. Шивёт. Пошему старый? Молодой ещё.
– Молодой? Вы имели ввиду молодой пенсионер?
– Какой пенсионер. Не. Хто ш пенсия ему платить будет?
– Ну, он же всю жизнь лесником, наверное, работает?
– Всю шизнь, ае, Лешим так и работает. Лет семьсот. Молодой ещё.
Я резко дёрнул руль, и машина выскочила на встречную полосу. Благо, что там никого не было. «Ну, дедок сочиняет,– и вдруг подумал,– А, может быть, того…». Внимательно посмотрел на пассажира. Тот же, наконец, удобно устроившись, беспечно смотрел в окно на мелькающие мимо деревья.
Показалось или на самом деле лес потемнел. Деревья стали выше и к тому же подобрались ближе к обочине. Солнце, ярко светившее совсем недавно, зашло за тучи. Встречных машин до сих пор так и не проезжало. В другое время порадовался бы, но не сегодня. Певчих птиц не стало слышно, зато громко заухала сова.
– Ну, Вы и скажете. «Леший». Это что, так с детства пошло?
– Да, так и пошло. Леший. В лесу шивёт. Ае. Вот и Леший.
– Так вот в чём дело!– Наконец-то до меня дошло.– Так ваш друг самый обыкновенный леший.
– Ае, так и сказал,– дедок удивлённо посмотрел на меня.– А ты што, не боишься?
– Зачем бояться? Думаю, он хороший Леший. Да и с Ядвигой Ивановной, скорее всего знаком. А мы с ней тоже давно знакомы.
– С Ягой?– Дедка аж передёрнуло.– Злая старуха. Ощень злая.
– Так с чего же злая? Гостеприимная. Колобками всегда угощает.
– Ае, ошень, ошень злая!– Дедок аж весь закипел.– Шуток совсем не понимает. Злой старуха.
– Ну, не знаю, что вы там не поладили…
– Неполадили. Шуткай, щекотнул бабку пару раз, она мене помелом всю спину…
«Ну и дедок, шустрый,– усмехнулся я про себя.– Старый, старый, а к бабкам пристаёт. Ну и Шура. Вот тебе и Шура. Дед Шура. Молодец».
– Папаша, а Вы, похоже не местный. И вид у Вас… Одно слово из какого-нибудь древнего рода.– Решил перевести тему.
– Ае, из древнего. Раньше. Ну, это и не вашна.
– А что важно?
– Вашна когда неприятности нащались. До этого всё было хорошо, пока дедушке не предсказали, что его одолеет щеловек. Дедушку звали Полифем. И жил он…
Я огляделся. Дорога шла всё ещё по лесу. Хотя уже должны были давно проехать хоть какие-нибудь посёлки или деревушки. Только деревья всё плотнее и плотнее подпирали друг к дружку. Неприятный холодок пробежал между лопатками. Сколько едем и ни одной души до сих пор не повстречали. Это не то, что странно. Это уже караул! Люди добрые – поможите! Одно непонятно, пора паниковать или можно ещё немножко погодить.
– Так Ваш дедушка злобный циклоп Полифем. Это тот, которого… Ой, извините.– Решил я продолжить разговор, и получилось не совсем удачно.
Но дедок уж очень складно врал. Хотя с другой стороны если и врал, то, прежде всего, сам верил в то, что говорил.
– Вот. Наслушаются всякая небылица и давай наговаривать. Ае. Ну не был дедушка общительным, так што теперь из-за этого глаза, хм… глаз нада вышигать, огнём?
– Насколько я помню, людоед Полифем, ой, извините, Ваш дедушка съел друзей Одиссея.
– Да кто тебе такая глупость сказал? Ну, осершял немного. Немного вспылил. А кому понравится, когда к тебе в дом забираются непрощенные гости? Хозяйнищают? Запасы уничтощают? Ну, заставил их за овцами убирать. А они прямо огнём и прямо в глаз.
– Так в книжке по-другому…– Попытался я высказать своё мнение.
– А кто книшка писал? Кто для книшка рассказывал? Одиссей? Так он ещё и не такое рассказывал. От шены сбешал. Непонятно где болтался. Тут и не такое соврёшь.
– А Полифем, дедушка Ваш, что он? Ему никто не поверил?
– Сам же говоришь, щитал! И кто мог поверить старому, большому, слепому, неграмотному пастуху. Зато нам позору на сотни лет. Вот пришлось переесщать. В лесах прятаться. Тут недалеко.
– Прямо так и в лесах. Как недалеко?
– Недалеко. Ты ехай, ехай. Мы с Лешим соседи.
От этих слов у меня отлегло. Значит, уже скоро высажу своего пассажира. А то за окном машины становилось не то, чтобы очень… Нет, именно очень жутко.
Лес подобрался к самой дороге и такими темпами грозил вскоре совсем выбраться на асфальт. Стволы деревьев, покрытые мхом, стояли теперь плотной стеной. Воздух стал густым и, казалось, что едем не по дороге, а бредём в глухой лесной чаще, настолько остры стали запахи. Да и дедок, вроде бы спокойный, но странны его речи.
– Мы тут, на Волге.
– Как на Волге?– ужаснулся я.
– Ае, рядом.
– Какое рядом? У меня ни бензина, ни времени не хватит.
– А ты за бензин не беспокойся. Ехай.
Датчик уровня топлива показывал полный бак, хоть когда выезжал, было не более половины. Чудеса.
– Так дома будут беспокоиться,– попытался я возразить.
– Не перешивай. Ехай,– безразлично повторил дедок.
Вдруг перед лобовым стеклом пролетел филин. Сделалось так тоскливо, так грустно. Вспомнился стакан горячего чая, который хотел выпить по приезду. Захотелось остановиться, развернуться. Но, не смотря на такие, вполне разумные порывы, всё равно ехал прямо по дороге, как приклеенный. Вспомнились наши местные – и Ядвига Ивановна, и Емельян с его предпринимательской жилкой. И даже бескорыстный Айзек Борисович. Добрые, заботливые. А вот этот. Дедок Шура. Друг Лешего. Да кто же он такой? Нет, действительно. Он тащит меня в какую-то глушь, не спросив ни имени, ни отчества. И акцент какой-то странный? Пора бы и познакомиться.
– Ладно, договорились,– говорю я.– Так, значит, лечились у друга своего?
– Да, руки лещил.
– А что так? Случилось, что?
– Говорил же, как с дедом несщастья нашялись, так от них никак не избавиться. Сперва пришлось бросить дом. Уш ошень посмеялся над ним этот проходимец. Так што мне теперь, вместо того, чтобы заниматься семейным делом, приходится в лесу порядки наводить.
– Так Вы тоже лесник? В вашем-то возрасте.
– Защем лесник? Просто, штобы зря в лес не ходили смотрю. Ае!
– Как смотрите? Пугаете, кричите?…
– Какое крищите? Где деревцем скрипну. Где тропинка закружу. Но больше всего мне нравится играть в щекотку.
– Как в щекотку?– удивился я. Впрочем, кто мой пассажир уже давненько стал догадываться, но вот как от него избавиться в голову не приходило.
– Так в щекотку. Правда, после недавней шутки пришлось вот пальцы лещить.
– Так зачем так далеко-то от дома?
– Так из-за дедовского невезенья, опять надо мной… Да защем тебе это? Ехай давай. А то и с тобой в щекотку сейчас поиграю.– При этом дедок кинул на меня, мягко говоря, не очень добрый взгляд.
– Да бросьте Вы, какой из Вас щекотун!– подначил его.– У Вас и самого сердце зайдётся!
– У меня?– возмутился дед.
– А то у кого?– я попытался ещё больше подначить.
– Ах, ты!…– возмущению его не было предела.
– Да, бросьте!– я засмеялся во весь голос.
Что здесь с дедком произошло! Руки скрючились, и стали похожи на сучковатые ветки. Кожа покрылась корой и мхом. Даже показалось, что на лбу вырос рог. Он весь скукожился и вдруг запустил ко мне свои корявые пальцы. От щекотки мне стало сразу совсем не до смеха. Действительно стало плохо, аж сердце зашлось. Чувствуя, что потеряю управление машиной, схватился за рычаг коробки передач. Двигатель заглох. И я резко нажал на тормоза. Дедок отлетел и жутко ударился о лобовое стекло. Какое-то время мы сидели молча. Затем, оторвавшись от руля, я спросил деда:
– Ну, что, шутник, живой?
Дед, медленно отлепляясь от стекла, вползал обратно в сиденье.
– А щто стоим? Ехай!
– Не могу!– ответил я.– Дошутился. Надо теперь машину смотреть!
– Щто её смотреть? Ехай!– в голосе послышалось нетерпение и злость. Но внешне дедок снова стал похож сам на себя. Хоть я и не стал бы биться о заклад, что его преображение можно отнести на счёт моего разыгравшегося воображения.
– Так машина, не человек. С ней надо бережно обращаться. А здесь, то Леший над ней издевается, то Вы, дедок Шура!– с этими словами, вышел из машины и стал ходить вокруг с озадаченным видом.
Дорога до сих пор оставалась пустынной. Огромные деревья вплотную подпирали асфальт, да так, что дорога местами уже превратилась в однополосную. Высокая трава на обочинах не оставляла возможности проложить в ней тропинку. Вековые дубы, чувствуя себя хозяевами, раскинули могучие ветви. Огромные, корабельные сосны, казалось, проткнули небо вершинами, вырываясь из непролазного бурелома. Стало так темно, что хоть фонарь зажигай. И всё же, эта остановка была, может быть, единственным шансом избавиться от моего нежданного пассажира. Но что делать, когда вокруг только непроходимый лес? И, похоже, дедок в этом лесу полный хозяин. Ни сбежать, ни спрятаться. Вот только… Да, почему бы не воспользоваться старым проверенным способом? Тем более что мой пассажир сам его напомнил. Ещё раз, обойдя машину, и осмотрев, как следует местность, я предложил:
– Ну, что? Поехали,– и, почесав затылок, добавил.– Вы садитесь за руль, а я подтолкну.
– Ае!– согласился сначала дедок, но затем вдруг до него дошло.– Куда? Руль!
– Ну, да! Не могу же я предложить Вам толкать машину.
Дедок внимательно посмотрел на открытую дверцу, словно приглашающую его сесть на место водителя, затем подозрительно на меня.
– Защем за руль?
– Как зачем?– я попытался сделать настолько простодушное выражение лица, на которое только был способен.– Сам же говоришь «ехай». А чтобы ехать дальше, надо подтолкнуть.
Дедок ещё раз подозрительно посмотрел на меня, на машину. Но затем сказал:
– Сам за руль. Я буду толкать.
– Но, как же… Пожилой человек, и толкать?– попытался возразить.
– Садись. Ехать надо,– проговорил дедок, и взялся за багажник.
– Ладно, раз Вы настаиваете!– и, включив заднюю передачу, газанул, крикнув.– Поехали!
Дедок отлетел назад и попал ногой в трещину в асфальте. Быстро переключив передачу и отъехав вперёд, я выглянул в окно.
– Што ты наделал? А ну, вытащи меня скорей!– возмущался дед.
– Ну, уж нет!– облегчённо вздохнул я.
– Кто ты? Кто? Назовись!– заорал дедок.
– Я тот, кто знает, что твоё имя не Шура, а Шурале. Ты хотел провести меня?– крикнул ему в ответ, включая первую передачу.
– Как зовут тебя?– выл Шурале, понимая, что снова попал в ловушку. Он уже не был похож на дедка. Его тело снова покрылось корой и мхом. Посередине лба чётко виднелся рог.
– Турсун¹. Зовут меня, Турсун!– крикнул и быстро нажал на педаль газа.
Машина рванула вперёд, быстро набирая скорость. Шурале закричал так громко, что сотрясались ветви деревьев. Поднялся ветер. Птицы слетели с веток деревьев, поднимая ещё больше шума. Затрещали непроходимые завалы бурелома, пробиваемые спасающимся бегством лесным зверьём. Лес ожил и заходил ходуном.
– Духи лесные! Нечисть лесная! Помогите! Отомстите за меня!– взревел Шурале.
– Как, опять тебя обидели?– послышались голоса сквозь шум ветра. Или может это ветер шумел?
– Отомстите за меня! Убейте обидчика!– кричал Шурале.
– Как зовут его?
– Турсун! Турсун!
– Так убить его или пусть живёт? Повтори имя!
– Турсун! Турсун!
– Зачем ты нас в пустую беспокоишь? Зачем так шумишь, если и сам не знаешь, что делать?
– Турсун! Турсун! Его зовут Турсун,– выл Шурале.
Но его уже никто не слушал.
Автомобиль весело бежал по дороге. Лес отступил. Ветер стих. Солнце хоть и не светило, но обещало вскоре показаться из-за туч. Снова за окошком побежали знакомые берёзовая роща и поля. И снова кустик. И речка с мостиком. Мои приметные места. Правда теперь на одно приметное место будет больше. Но тем и интересней. Зазвонил мобильный телефон. Жена. Звонит. Сетует, как ей тяжело тащить вещи до автобуса, а затем так долго ехать.
– Встретить?– спрашиваю, а заодно думаю, что может опять леший шутит.– Я тут песенку выучил. Хочешь спою? «Ямки, бугорочки, веточки, листочки, тропочки, болота – весёлая работа».
– Ты что там? Совсем от компьютера крышу снесло? Может, я лучше на автобусе?– сказала она так, будто это я её долго уговаривал оказать мне честь встретить её.
– Не переживай,– отвечаю.– Сейчас буду.
Прибавил газу. А в голове всё крутилось: «Ямки, бугорочки, веточки, листочки, тропочки, болота – весёлая работа».
¹Турсун – пусть живёт (перевод с татарского).
СКАЗКА 5 НОВОГОДНЯЯ
Я уже несколько лет не ходил зимой в лес. В прошлые годы тридцать первого декабря был обязательным поход за ёлкой. Но вот уже несколько лет у меня искусственная ель, и все проблемы, связанные с добычей лесной красавицы ушли в прошлое. Я за неделю начинал наряжать пластмассовую ёлочку, и еле успевал к Новому году. Но в этот раз чёрт меня дёрнул пойти в лес. Захотелось свежести и настоящего аромата ели, присущих празднику. Уже, натягивая зимние сапоги, я ругал себя за безумную затею, но упрямо продолжал одеваться.
Подходя к опушке, поправил под курткой небольшой топор, вздохнул, и лес принял меня в свои объятья. Снег пестрел вороньими следами. Я ухмыльнутся. Кого же ещё можно увидеть у нас в лесу, как не ворон. Увязая по колено в снегу, долго брёл по лесу. Небольшой морозец бодрил. Очень скоро взмок оттого, что брёл по бездорожью. Ёлки словно попрятались, но так легко сдаваться не хотелось, хоть заранее я приготовил запасной вариант – срубить сосенку.
Наконец лес стал сгущаться. Теперь основу составляли высокие деревья. Я уже предвкушал, что ещё немного и заветная красавица, уютно устроившись на плечах, поедет ко мне в гости.
«Как бы не так»,– послышалось за спиной. Я оглянулся. Лес привычно шумел верхушками деревьев. Улыбнувшись, подумал: «почудится же», и побрёл дальше. Ели, однако, словно по уговору, мне не попадались. Остановившись, снял шапку и вытер испарину. Затем прислушался. Посёлок находился не так далеко, но звуков, характерных для любого населённого пункта, не было. Заметив невдалеке небольшой пенёк, присел на него. Вспомнились школьные дни. Как мы бегали по лесу на лыжах. В то время по выходным почти весь посёлок вставал на лыжи от мала до велика. Только с возрастом начинаешь понимать, насколько это было здорово.
«Эх,– грустно ухмыльнулся я,– теперича не то, что давеча».
–Это точно,– сказал кто-то рядом.
Я оглянулся. На соседнем пеньке в мечтательной позе сидел дедок. Сам крепкий такой. Борода седая. И совершенно незнакомый. Местных-то почти всех знаю в лицо. «Дачник, наверно,– подумал я.– Видишь, и шубу красную одел. Похоже, внуков развлекать собрался. Да шубка-то не по двести рублей, дорогая».
– Во, дед,– удивился я, и задал самый главный на сегодня вопрос,– слушай, ты ёлок поблизости не видел?
– А зачем тебе,– спросил дед таким образом, будто мы с ним здесь уже не первый час болтаем.
– Да, как зачем? Новый год на дворе. А какой Новый год без ёлки?
– Эт точно,– вздохнул дед.
– Так я спрашиваю: видел или нет?– повторил вопрос.
– Что? А, ёлку. Да ты ж около неё битый час крутишься,– спокойно ответил дед.
Я в недоумении оглянулся. Рядом стояла красивая, пушистая ель, словно с картинки. Такая красивая, что даже дух захватывало. Я ещё раз удивлённо посмотрел на деда.
– Ну, чего не рубишь?– спросил он.
– Да жалко, что-то,– ответил я.– Глянь, какая красавица!
– Красавица,– не оборачиваясь, подтвердил дед.– А ты долго собрался здесь сидеть? Холодает же.
И вправду, я вдруг заметил, что на улице похолодало. Наверно засиделся.
– Пойду,– решил я, поднимаясь.– Бывай, дед.
– Бывай, бывай…– проговорил тот, и как бы невзначай спросил.– Не замёрз ли?
– Ничего, не впервой,– однако, заметил, что похолодало ещё сильнее.– К ночи, похоже, подмораживает.
– Как знаешь, а то если замёрзнешь, в той стороне костерок есть, приходи погреться.
– Что, Новый год с друзьями в лесу встречаете?– нотки лёгкой ностальгии прозвучали в моём голосе.
– Да, корпоратив на природе.
– Спасибо за приглашение,– попрощался уже на ходу.
Я брёл по лесу, так и не понимая, почему не срубил ту ёлочку. А тем временем мороз действительно крепчал. Ели попадались только очень высокие и старые. Время шло. Стал уставать. Неожиданно поднялась нешуточная метель. Нахлобучив поглубже шапку и, уже совсем плюнув на идею с ёлкой, решил возвращаться домой, как понял, что заблудился. Метель закончилась также резко, как и началась. Снег стал быстро таять, и на проталинках появились подснежники. Снег ещё не успел сойти, как прямо у меня под ногами зацвела мать-и-мачеха. Я не верил своим глазам. Мне стало жарко. «Бред какой-то,– подумал под журчание ручья.– Что за аномалия? Или я замерз и заснул в сугробе. Или заснул, а потом замёрз и вижу сон». А тем временем вместо недавнего снега у меня под ногами зеленела трава. Цветы сменяли друг друга с мультипликационной скоростью. Я потрогал свой лоб мокрый от страха и жары. Вокруг скакали лягушки, жужжали комары. А маленький кустик земляники, словно отряхиваясь, скидывал свои лепестки, и на месте цветка уже наливалась спелая ягода. Весь мокрый я сбросил куртку. Очумевший шмель сдуру ударился мне в лицо. Отскочив назад, я поскользнулся и упал прямо в ручей. Тёплая водичка вмиг впиталась в мой джемпер. Я посмотрел, на чём поскользнулся. На кочке остался след от раздавленного мухомора. «Ну вот, уже и грибочки пошли. Что дальше?»
События не заставили себя долго ждать. Как на картинке появился ёжик с грибом на колючках. Он деловито посмотрел на меня и, презрительно фыркнув, побежал дальше по своим делам. Вслед за этим подул прохладный ветер, и жёлтые листья стали засыпать меня. Я скорее поднялся из ручья. Снова стало холодать. Быстро скинул с себя мокрые джемпер и рубашку. Одел куртку. И вовремя успел. Первые снежинки уже стали падать. Вскоре пожелтевшая трава вновь была укрыта снегом. Только кое-где просматривались красные, словно капли крови, ягоды клюквы. Я сорвал одну и сунул в рот. Кислый вкус заставил меня поморщиться. Пока морщился, снова наступила настоящая зима, и уже ничто не напоминало о том чуде, что произошло здесь совсем недавно.
«Зима, снова зима. Куда деваться?»– подумал я. В одной куртке. В руке топор и ворох мокрой одежды, а на улице мороз. Картина явно неоптимистичная. Что поделаешь. Пошёл искать дорогу, хоть эта недавняя кутерьма меня совершенно сбила с толку. «Как минимум, воспаление обеспечено»,– прикинул перспективы, и двинулся в путь. Свежий снег, и только следы вездесущих ворон на нём. Начинало темнеть. Я шёл по лесу наугад. Настроение ноль.
Невдалеке из-за огромной разлапистой ели, с трудом раздвигая ветки, навстречу мне вышла девушка. Точнее, она вышла не навстречу мне, а шла своим путём, только так получилось, что наши пути пересеклись. Когда мы поравнялись, я спросил.
– Слушай, а где здесь в лесу костёр?
Вопрос был более чем странный. С чего это вдруг я стал спрашивать про какой-то там костёр, а не про дорогу домой? Но девушка, внимательно осмотрев меня, ничуть не удивилась, а показав рукой на ель, ответила:
– Здесь недалеко. Идите прямо и не заблудитесь.
Затем она деловито продолжила свой путь, а я заметил, что она что-то тщательно прятала под одеждой. Проводив взглядом, я двинулся по её следам, но в обратную сторону. Уже подойдя к ели, заметил на снегу одиноко мёрзнущий цветок подснежника.
Ель, казалось, не хотела пропускать меня сквозь свои ветви. Еловые лапы упирались и сопротивлялись моему продвижению, но даже когда удавалось пройти, они вслед пытались хлестнуть меня на прощание. И всё же когда, наконец, раздвинул последние ветви, был вознаграждён за своё упорство. Я увидел огонёк костра и бросился к нему напропалую, поскольку уже стал замерзать. Бежал, ломая ветки деревьев, не замечая сугробов, но костёр так и не приближался. Я отчётливо его видел и мог чётко определить расстояние до него, и так же чётко мог сказать, что с тех пор, как вышел из-под ели, то ни на шаг к нему не приблизился. В конце концов, уже совсем выбившись из сил, вдруг вспомнил про деда. «Эх, чёртов старик,– подумал я,– а ещё погреться приглашал». Стоило так подумать, как расстояние между мной и костром стало уменьшаться. Вскоре почувствовал жар, исходящий от огня. Подойдя поближе, поздоровался дрожащим от холода голосом:
– Привет, мужики!
– И тебе не хворать,– ответил мужчина средних лет.
Остальные что-то буркнули в ответ или кивнули головами, не желая прерывать интересный разговор. В тоже время никто не удивился ни моему приходу, ни моему внешнему виду.
– Мне бы погреться, посушиться?– попросил я, показывая мокрую одежду.
– Да садись, садись,– неторопливо предложил всё тот же мужчина.– Только одёжку не спали, огонь-то уж больно жаркий.
Костёр действительно был жаркий. Я присел на свободное место и пристроил свои вещи сушиться. Тепло от костра постепенно стало согревать меня. Сначала я крутился, чтобы согреть то бока, то спину, но потом, разомлев, успокоился и стал рассматривать окружающих. Вокруг костра сидели одиннадцать мужчин, если можно так сказать. Их было одиннадцать, но все они разного возраста, от совершенно нежного до пожилого. Все очень похожи, словно родственники. Меня очень заинтересовало, что общего могло быть у этих людей. К тому же одеты они не сообразно погоде. Одежда малых и старых ещё была подходящей, но вот остальные одеты по-летнему. Чем больше я присматривался, тем больше удивлялся. К тому же они оживлённо что-то обсуждали. В начале, окоченевший, я совершенно не прислушивался к их разговору. Но теперь меня заинтересовало, о чём это они могли разговаривать в лесу в новогоднюю ночь. Мне стало настолько интересно, что я стал прислушиваться.
– Слушай, Апрель, завязывал бы ты приглашать свою подружку к нам на костёр,– отчитывал тот мужчина, что постарше, юношу.– Ведь уже сколько лет, как на Новый год мы творим чёрт знает, что. Ни людям праздника, ни нам покоя. Ты посмотри на него. На что он похож, а всего-то в лес пошёл.
Все дружно посмотрели на меня, и от этого стало неловко.
– А нечего из лесу ёлки таскать,– возразил юноша.– Теперь будет знать, что почём. К тому же когда мне с ней встречаться. Я бываю только в апреле, да и то куча дел. А моё дело молодое. Ты уже, наверно, забыл, что это такое, Ноябрь, а мне и с девушкой повстречаться хочется.
– Хочется то хочется, но из-за тебя Январёк потом не может целый месяц погоду в порядок привести,– проворчал Ноябрь.
– Да, не могу,– всхлипнул малыш,– Я ещё маленький. Мне трудно.
Малыш утёр рукавом мокрые глаза и громко шмыгнул носом.
– Ну, что мне делать?– взмахнул руками Апрель.– То старый, то малый. Ну, хоть кто-нибудь со мной согласен?
– Я бы согласился,– сказал Май,– но она же со мной встречаться не хочет. А поэтому мне и резона нет.
– Ты понял, что сказал?!– вспылил Апрель,– ведь она же моя девушка. Да я…
– Ну, тише, тише! Ишь, как разошёлся,– усмехнулся Май.
Апрель вскочил и бросился, было на Мая, но его удержали, сидевшие рядом, Июнь и Июль. Началась перепалка, в которой сложно было что-либо понять. Все кричали, спорили, при этом иногда показывая на меня. Не знаю, чем бы это закончилось, но мне всё это надоело, и тогда я крикнул, стараясь своим голосом перекрыть общий гам:
– Мужики, может, хватит.
Тишина, повисшая над лесом, оглушила меня самого, только в костре потрескивали поленья. В отблесках пламени все лица казались красными, и смотрели на меня.
– Бросьте вы спорить, мужики. Новый год ведь.
– Ну и что, что Новый год?– спросил Август.
– Ну, праздник же!– воскликнул я с надеждой найти понимание в их глазах.
– Да, праздник,– сказал знакомый голос в стороне. Я оглянулся. К костру подходил тот самый дед, которого я встретил в лесу.– Только мы в последние годы забыли про это.
Дед показал всем, чтобы они разошлись по местам, а сам присел около меня.
– Слушай, дед, ты сказал, что у вас здесь весёлый корпоратив, а здесь дело почти до драки дошло!
– Да, и вот так каждый год. Ты старые сказки помнишь?– и, не дождавшись ответа, продолжал.– Там Дед Мороз всегда один. В Новый год я становился молодым и потом старел целый год. Потом мне стало скучно, и я сам себе сделал подарок, хоть это и запрещено. Я загадал, чтобы в новогоднюю ночь я делился на месяцы. Чтобы не встречать праздник одному. Потом к нам пришла девочка за подснежниками. И мы ей помогли. Но с тех пор каждый Новый год я должен делиться на месяцы. Мои внутренние противоречия стали причиной раздора, из-за которого мы каждый год ссоримся.
– Круто!– только и смог я вымолвить.
Дед посмотрел на меня с обидой.
– Нет, извини, дед. Но это действительно круто. И, к тому же, тяжело, наверно. И кто-же вам может помочь?
– Никто,– с горечью ответил дед,– когда сами разберёмся с противоречиями, тогда всё и придёт в норму. Ладно, твоя одёжка подсохла. Давай-ка, собирайся домой.
– А как же…
– Давай, давай.
И не успел смолкнуть его голос, как я оказался снова у ели, а вдали горел костёр, но я знал, что идти в ту сторону мне больше не стоит.
Быстро переоделся в сухую одежду, ещё пахнувшую костром, и осмотрелся. Тёмный лес шумел верхушками деревьев. Вокруг темень. «Да, у деда проблемы»,– подумал я. «Проблемы, проблемы»,– прокаркала сидящая где-то высоко ворона. Затем спохватился: «Эх, а дорогу-то надо было спросить»! «Дурак, дурак»,– прокаркала ворона и, захлопав крыльями, улетела.
Тёмный лес шумел верхушками деревьев. Привычный и спокойный днём, ночью он пугал меня. Стволы гудели, стремились вверх и терялись на фоне покрытого снежными тучами неба. Казалось, деревья презрительно смотрели на меня и кружили, кружили, кружили. Несколько раз показалось, что деревья где-то невдалеке перебегали и вставали на пути, преграждая мне дорогу. Я прекрасно понимал, что у «страха глаза велики», но всё равно не мог отделаться от этой мысли. К тому же временами, пугая меня, всё время каркая, мимо пролетала ворона. И в этом карканьи я постоянно слышал: «дурак, дурак». И всё-таки, несмотря на то, что пытался выбраться из леса, забирался в чащу всё больше и больше. Вскоре уже с трудом пробирался сквозь ветви деревьев. Куртка зацепилась рукавом за сучок. Я обернулся, чтобы отцепиться. В это время кто-то сильно толкнул меня в бок. Никого рядом не было, но ветки стали раскачиваться, как при сильном ветре. Они хлестали по куртке, по лицу, сбивали с ног. Я пытался отцепиться, но только всё больше и больше запутывался. Вскоре уже совсем не мог понять, что твориться. Куртка перекрутилась и сковывала движения. Я вырывался изо всех сил. Уже знакомая ворона сидела невдалеке на крепком суку и громко каркала, а мне казалось, что хохотала.
Вдруг разом всё оборвалось. Я оказался на опушке леса. Посёлок спокойно светил вечерними огнями. Детишки катались на санках и на лыжах. Кто-то торопливо спешил домой. А я думал, что время уже за полночь. С опаской оглянувшись на лес, угрюмо смотрящий мне вослед, быстро поспешил к посёлку. Позади глухо каркала надоевшая ворона. Подошёл к стоявшим немного в стороне санкам и поправил на себе одежду. Затем присев на санки, чтобы передохнуть, стал наблюдать за детьми. Смех и веселье стояли вокруг. Однако опять начало холодать. Уже наученный сегодняшним днём, огляделся, но ничего подозрительного не увидел. Только какой-то подвыпивший мужичок катался на санях с запряжённой в них лошадью. Лошадь лениво пробегала очередной круг. Дети с визгом подбегали и цепляли к саням свои санки, а мужик ругался на них. Я ещё подумал, что это мужик в такое время на лошади катается. Ему бы дома у телевизора сидеть. Хоть, впрочем, это не моё дело. Неожиданно лошадь сделала круг побольше, и, зацепив чьи-то санки, сбила меня с ног. Падая, я крепко зацепился за них. Лошадь продолжала бежать, и я крикнул мужику. Но он меня не услышал. Тогда я крикнул ещё громче. Но результат тот же. Тогда я закричал во весь голос и человек на санях обернулся. Я обомлел от удивления. На санях сидел не пьяный мужик, а очень красивая женщина с бледным лицом. Её светлые волосы покрывал иней. Я хотел попросить её остановиться, не смог. Губы замёрзли и не слушались. Тем временем, сани набирали скорость. Женщина, увидев меня, очень удивилась. В этот момент я почувствовал, что могу говорить и, поэтому сразу же крикнул: