000
ОтложитьЧитал
Немного отлежавшись, побрёл искать дорогу. Старался придерживаться небольшого следа, оставленного печкой. Вскоре боль отпустила, и я пошёл бодрее. После того, как чуть не поджарился на печке, очень хотелось пить.
Между деревьев запрыгали солнечные зайчики, отсвечиваясь от водной глади небольшого лесного озерца. Я радостно повернул к нему, чтобы освежиться. Выйдя на берег, был восхищён. Водная гладь, словно хрустальная, сверкала, искрилась. Солнечные зайчики скакали по ней, играя друг с другом в прятки. Я скинул рубашку и наклонился к воде. Предвкушая удовольствие от влажной прохлады, которая через секунду растечётся по моим жилам, протянул руки, чтобы зачерпнуть воду в ладони.
– Не пейте,– услышал усталый девичий голос. От неожиданности чуть не свалился в воду.
– Не пейте, не надо,– тихо и печально повторила она.
– Почему?– удивился я.– Что, козлёночком стану?
– Почему козлёночком?– грустно переспросила девушка.– Самым настоящим козлом.
– Каким козлом?– не понял я.
– А за козла ответишь!– раздался грубый блеющий голос.
Я оглянулся. Невдалеке стоял… Даже не знаю, кто стоял. Внешне сразу бы принял его за козла, но, приглядевшись, понял, что это молодой человек, но все черты у него козлиные. Огромные шевелящиеся уши. Растопыренные ноздри. Борода. На голове шапка какого-то непонятного фасона, но под ней явно угадывались....
– Кто это?– в ужасе спросил я.
– Братишка,– грустно ответила девушка.– Замучил он меня. Раньше был человек человеком только упрямый. Говорила ему «не пей», так ведь нет. А теперь сами видите, что. Хоть топись.
– Что вы!– поскорей попытался её успокоить.– Не стоит так расстраиваться. Может ещё всё обойдется! А вы сразу топиться.
– Да я и сама не хочу. Вы что думаете, мне это в удовольствие? Просто, когда утоплюсь, придет красный молодец и спасет меня, а заодно и его, козла несчастного.
– Я же предупредил кого-то про козла,– проблеял козлоподобный, но уже как-то виновато.
Вдруг девушка посмотрел на меня с ожиданием чуда:
– А может, это вы добрый молодец?– в её глазах заискрилась надежда.
Я посмотрел на неё, потом на братишку. При этом козёл состроил такую морду, что я понял, что мне, конечно, хоть и жалко девушку, но своя рубашка ближе к телу. И скорее ответил:
– Нет, что вы, это не я!
Козёл самодовольно ухмыльнулся, а девушка печально подошла к озеру и села на камень, стоявший у самой воды.
Ругая себя самыми последними словами за трусость, побрёл дальше по лесу. То ли из-за расстроенных чувств, то ли по какой другой причине вскоре заблудился. Всё ещё стыдясь своего недавнего поведения, стал оглядываться по сторонам. Лес окружил меня плотной стеной. Ели своими колючими ветками старались хлестнуть в лицо. Кусты щетинились, закрывая все проходы. Пройдя совсем немного, совершенно выбился из сил. Вскоре остановился, буквально окружённый деревьями, и понял, что выхода отсюда не будет. Тогда, набрав побольше воздуха в лёгкие, крикнул:
– Хорошо, я не прав. Струсил. Но вы то! Вы-то куда глядели?! Как вы допустили, чтобы братец превратился в такого козла?
То ли ветер стих. То ли показалось, но теперь ветки деревьев больше не представляли для меня препятствий. Может, всё только причудилось со страху? Успокоившись, хотел продолжить свой путь, как вдруг услышал: «а за козла ответишь». Оглянулся, но никого не увидел. «Что-то нервишки разыгрались»,– подумал я.
Лес, что ни говори, оказывает на человека умиротворяющее и успокаивающее действие. Так и со мной произошло. Очень скоро умиротворение и радость поселились в душе. Я шёл дальше, наслаждаясь красотой и ароматом леса, слушая песни птиц, радуясь журчанию лесного ручейка.
– Эх, лепота,– вырвалась у меня расхожая цитата из всеми любимого фильма.
– Какая там лепота,– отозвался скрипучий голос.– Застой и уныние.
В трёх шагах от меня сидела на ветке сорока. Больше, сколько не вертелся, никого не обнаружил.
– Ну, что башкой-то вертишь, гляди, отвалится,– проскрипела сорока.
Она насмешливо смотрела на меня своими чёрными глазами-бусинками. Даже показалось, что улыбается, хотя по понятным причинам этого не могло быть никак.
– Чего без толку-то бродишь?– спросила сорока.
– Да вот, гуляю,– стал оправдываться я.
– Это дело бесполезное,– рассудительно заявила она.
– Что значит бесполезное?– переспросил, с удивлением.
– Ходют и ходют,– недовольно ворчала сорока.– Ты видал, чтоб хоть один зверь в лесу ходил без делу?
– Нет, откуда?
– А ты приглядись. В лесу сегодня праздник. Все идут на концерт, а ты один стоишь у всех на дороге и слюни тут пустил: «лепота». Тьфу, срамота.
Я пригляделся и действительно увидел, что вся лесная живность тянется в одном направлении. Как этого раньше не заметил?
– Не могла сразу что ли сказать,– хотел пристыдить сороку.– А какой праздник?
– Как какой? «Темнота, лета не знает»,– затараторила сорока на весь лес, так что мне даже стало неудобно.– Вы слышали, он не знает, что у нас в лесу творится?
– Вот разошлась,– вставила пролетавшая мимо синица.– Теперь пока не проорётся ничего толкового не скажет.
– Нет, скажу,– вдруг резко успокоившись, как ни в чём не бывало, заговорила сорока.– Концерт сегодня в лесу, концерт! Иностранная группа «Гномы»! Проездом! Только один день! Первая и прощальная гастроль!
– А ты говорила «застой и уныние»,– попытался я её поддеть.
– Конечно,– ничуть не смутившись, продолжила сорока,– Застой и уныние, но не сегодня.
Кстати, могу предложить билетик в партер.
– Нет уж. Спасибо,– ответил я и пошёл вслед за лесными жителями.
Хоть все и спешили на концерт, их шествие не было похоже на майскую демонстрацию. Все шли тихо и аккуратно, изредка выдавая своё присутствие лишь негромкими звуками или шелестом травы. Памятуя прошлогодний случай, я боялся наступить на кого-либо из зверей или муравьёв, поэтому шёл медленно и аккуратно.
Вдруг рядом со мной раздался визг. Я испугался и даже отступил в сторону. Мне показалось, что опять был слишком неуклюжим. Пригляделся. В том месте, откуда шёл визг, заметил колючие шубки ёжиков.
– Что тебе говорила!– раздался в траве строгий голос.– Никого не трогай по пути. Мы идём на концерт, а не на охоту.
– Но как же?– возразил молодой голос.
– Пойми, мы идём на концерт и мышка тоже на концерт, а ты ей весь костюмчик помял. Да и свой испачкал. Отпусти.
Визг прекратился и по быстро пригибающейся траве я мог проследить, куда побежала спасённая жертва. Затем захотел поближе рассмотреть ёжиков. Мои глаза встретились взглядом с глазами-бусинками самого крупного ежа.
– Вот что бывает из-за того, что концерты в последнее время стали такой редкостью. Дети совсем не знают, что это такое…– посетовала ежиха строгим голосом, и, уже в траве тихонечко добавила.– А охотиться мы будем ночью.
Поляна, на которой шёл концерт, находилась невдалеке. Концерт уже шёл вовсю. На небольшом холмике стояли шесть гномов и самозабвенно пели песенку. «Lya, lya, hi, hy! lya, lya, hi, hy!»– неслось вышину. Гномы пританцовывали в такт мелодии. А звери с замиранием сердца следили за иностранными исполнителями и боялись упустить хоть один звук.
Как я уже говорил, гномов было шесть. Первый и них был худой и длинный. Несмотря на весёлую песенку, лицо его было печально и грустно. Он напомнил мне первый рабочий день, когда впереди ещё вся длинная рабочая неделя, и радоваться особенно нечему. Второй был ниже и веселее. Собственно, все они были, чем ниже, тем веселее. Только пятый был какой-то совсем несоразмерный. До пояса он был короткий и весёлый, а вот ниже он был похож на первого. «Последний рабочий день,– подумалось мне,– до обеда короткий, но после тянется неимоверно долго». Шестой же был очень коротким, и чувствовалось, что он старший, потому что постоянно оглядывался, словно искал кого-то. Покачивая своими шапочками то вправо, то влево они продолжали свой незамысловатый мотив: «lya, lya, hi, hy! lya. lya, hi, hy! lya, lya, lya, lya, hi, hy!».
Вдруг деревья за холмиком зашевелились, и показался ещё один гном. Он тащил за собой, что-то очень для него тяжёлое в красивой упаковке. Самый маленький и самый старший гном изменился в лице. Он взял свою палку, на которую до этого опирался и, стараясь сделать это незаметно, ударил новенького по голове. Предчувствуя необыкновенную развязку, я подошёл ближе. Звуки песни не смолкали, и поэтому никто кроме меня не обратил внимания на эту сцену. А, может быть, звери были более деликатными. Два гнома о чём-то сильно спорили, но я сначала не мог их понять, ведь они говорили не по-русски. Однако, уже готовый разочароваться, я вдруг стал понимать их речь.
– Saturday,– кричал маленький гном, колотя второго палкой по голове,– ti sobral v etom lesy ves chertov shokolad. Y nas yzhe ne ostalos zolota.
– No, Sunday,– оправдывался Saturday, отбиваясь, как только мог,– ti nichego ne ponimaesh. Eto zhe Alpengold.
– Ya pokazhy tebe Alpengold. Iz-za tvoei zhadnosti, mi vtoroi mesyats ne mozhem vibratsye iz ryssklh lesov,– и отвесив палкой очередную оплеуху, добавил.– Poi vmeste so vsemi ili propadem zdes.
С этими словами он вытащил своего товарища на холмик и к хору добавился ещё один голос. Правда Saturday всё время оглядывался на плитку шоколада и старательно придерживал её ногой, за что непременно получал оплеухи от Sunday. Причём песня не прекращалась ни на минуту. Заводной импортный мотив завораживал местных поклонников:
«lya, lya, hi, hy!
lya, lya, hi, hy!
lya, lya. lya, lya, hi, hy!».
Теперь песни пели не только гномы, но и звери. Даже сорока, наконец, наболтавшись, прилетела на поляну и подпевала своим хрипучим голосом. Только получалось у неё не как у гномов, а как-то совсем по-домашнему: «хватит спать, хватит спать».
– Хватит спать,– теребя меня за руку, повторяла настойчиво дочь,– Ты же совсем сгоришь на солнце. Разве можно быть таким неосмотрительным?
Я открыл глаза. Оказывается, я всё так же сидел на балкончике своей дачи, а тёмный лес заманчиво шумел своей зелёной листвой.
СКАЗКА 3
События в рассказе основаны на реальных фактах и некоторых домыслах.
Автомобиль легко и бодро бежал по дороге, наворачивая очередную сотню километров. Как бы банально это не звучало, но куда денешься от правды жизни. Солнце светило по весеннему, за окном птицы начинали выводить свои первые, в этом году, песни. Несмотря на последние дни февраля, пахло весной. Была ли это ранняя весна или только её преддверие, не знаю, но настроение радостное. Тающие сугробы снега на глазах превращались в грязные лужи, быстро освобождая оккупированные зимой обочины. Сухой асфальт делал поездку приятной во всех отношениях. Много ли надо автомобилисту для счастья: исправный автомобиль, полный бак горючего, хорошая погода и, конечно, чистая, хорошая дорога. И можно ехать и ехать, оставляя за окнами населённые пункты, леса, реки, мосты. Поездка на авто отличается от поездки на поезде. За окнами вроде всё тоже, но там ты являешься сторонним наблюдателем. А если едешь за рулём автомобиля, то уже не наблюдатель, а участник жизни, пробегающей за окнами. Ощущаешь поток жизни, бегущей по дороге вместе с автомобилями. Чувствуешь, кто едет впереди, кто позади. И процесс захватывает, потому, что он сродни самой жизни, ведь давно всем известно, что жизнь – это движение.
Однако погода начала быстро портиться. И светлые мысли, навеянные дорогой, постепенно покинули меня. Тёмная туча, складывая скорость далеко не постепенного своего наступления со скоростью автомобиля, быстро заволокла небо. В лобовое стекло сначала понемногу, но затем словно умножаясь, в геометрической прогрессии, стали ломится снежинки. Вначале мелкие, очень скоро они превратились в крупные хлопья. Видимость здорово ухудшилась, и пришлось снизить скорость, тем более что и дорога в этом месте стала извилистой и покрытой скользкой, снежной массой летящей с неба. А снегопад всё усиливался и усиливался. Вскоре ехать пришлось больше по памяти или наугад, с таким напряжением вглядываясь через летящий, кружащий поток, что можно было и глаза вывихнуть.
За очередным поворотом замигал еле различимый красный глаз. Казалось, сказочный дракон, воспользовавшись непогодой, коварно пристроился за углом. Но всё гораздо проще. Сигнал переездного светофора вскоре принял свои очертания. Остановившись у шлагбаума, я стал смотреть сквозь кружащую кутерьму на перемигивающиеся лампы. А действительно, как похоже на подмигивающего дракона. Но дорога на то и дорога, чтобы ехать, а не стоять.
С трудом перевалившись через снежные надолбы, выросшие на переезде, вновь выехал на дорогу. И снова поворот за поворотом сквозь снегопад. Уже не верилось, что всего каких-нибудь полчаса назад за окнами светило солнце. Казалось, что еду в самый эпицентр вьюги. И вдруг вижу, что на обочине стоит пожилая женщина и усиленно машет руками. Повторяя движения её рук, снежные завихрения, приняв ускорение, разлетаются в разные стороны.
«Что за баба Яга»,– подумал я. Баба Яга. Ну, точно. Моя старая, во всех смыслах, знакомая Ядвига Ивановна. Остановил машину. Сколько времени прошло…
–Ядвига Ивановна,– крикнул, открыв окно.– Сколько лет, сколько зим!
– А, это ты. Чего остановился-то?
– Да вот, Вас увидел. Обрадовался.
– Ну, увидел. Поздоровались. Ехай дальше,– словно обрезала, проворчала она.
– Какая-то Вы сегодня недобрая, Ядвига Ивановна, или случилось что? Может, помочь?– проявил я участие.
– Да чем же ты поможешь? Или снегу мне на огород наносишь?
– Зачем Вам снег, весна скоро?
– Сразу видно городской. Зима-то, какой была?
– Как какой? Зимней,– попытался отшутиться.
– Вот правильно говорю, городской. Зима была тёплой. Снега на полях, а значит и на огороде, мало. Вот и провожу снегозадержание.
– Так какое это снегозадержание, когда на улице плюс. Грязь лишняя, да и ехать вот тяжело,– показал руками на руль автомобиля.
– Вам всё автомобили. Вот и Емеля, внучка-то помнишь?– спросила баба Яга, продолжая махать руками.
– Конечно, помню. Кстати, как он?– искренне поинтересовался я.
– Вот и говорю, автомобили. Тоже он купил он себе машину. Большую такую. И катается туда-сюда. Целыми днями.
– Зато, наверно, на печи уже не валяется. Ведь на машину и бензин надо, и прочее бывает,– я показал пальцами знак, обозначающий денежки.
– Да какое там. Устроил из дома музей народного творчества. Людям лапшу на уши вешает, вот тебе и заработок. ИП «Емеля». Может, слыхал?
– Нет, не слышал. А то бы обязательно заглянул на огонёк.
– Ну вот, отвлёк меня разговорами, и снегу меньше стало,– посетовала Ядвига Ивановна.
Действительно, за разговором и не заметил, что метель поубавилась и заметно посветлело.
– Ладно, на сегодня хватит,– устало вздохнула она.
– Вот, была бы дорога, подвёз бы Вас. Жаль, что её нет, да и всё замело,– бодро предложил я и почти сразу пожалел.
– Дороги есть. Емеля проложил. Говорила же тебе, что он машину купил. А снег, так это дело нехитрое. Эй, Горыныч!– Крикнула она громко куда-то под облака, сложив ладошки рупором.
Я поднял голову, готовясь увидеть… Впрочем, и сам не знал, что готовился увидеть.
– Горыныч, поди сюда!– продолжала звать Ядвига Ивановна.
– Что ты орёшь на весь лес,– услышал позади себя незнакомый голос.
По обочине бодрой походкой к нам приближался невысокого роста мужчина, лет шестидесяти, одетый в армейскую камуфляжную одежду, какую военные носили ещё до странной формы от Юдашкина. На ногах финские валенки из телевизионной рекламы. На голове вязаная шапка. Он, не торопясь, подошёл к нам и протянул мне руку:
– Здравствуйте,– сказал он мне, протягивая руку.
Я протянул в ответ свою через окно автомобиля, и пожал его неожиданно крепкую ладонь.
– Что шумишь?– повторил он свой вопрос, обращаясь к Ядвиге Ивановне.
– Чего, чего? Почисти-ка дорогу до дому.
– Ага, ты тут битый час колобродила. Вон, люди из-за тебя ехать не могут. А теперь помоги. Ты что, старая, издеваешься?– выговаривал Горыныч.
– Да я не…– попытался вступиться за Ядвигу Ивановну, но меня никто не слушал.
– Вот именно, целый час надрывалась и всё без толку. И всё из-за тебя.
– Говоришь, из-за меня?– возмущался мужчина.
– А то из-за кого же. На дворе февраль, а он в угоду своему племянничку теплынь на дворе устроил. Видишь ли, Емеле ездить по снегу неудобно,– продолжала возмущаться баба Яга.
– Да ладно тебе, Ядвига Ивановна. Перед человеком неудобно,– засмущался Горыныч.
– Вот раз неудобно, давай чисти дорогу,– не отступала та и, повернувшись ко мне, спросила.– Ну что, не передумал, старушку через дорогу перевести?
– Конечно, конечно, Ядвига Ивановна. Садитесь.
Баба, так сказать, Яга неожиданно проворно перебежала дорогу и одним махом оказалась на пассажирском сиденье.
– Поехали!– скомандовала она, пристёгиваясь ремнём безопасности.
– Куда…– не успел задать вопрос, как перед капотом автомобиля метра на четыре оказался чистый асфальт и ни одной снежинки с неба.
– Давай, давай,– подбодрила меня бабулька и, повернувшись к открытому окну, крикнула.– Пока, Егорыч. Колобки спеку – заходи.
Горыныч, то есть, Егорыч, усмехнулся, покачал головой и только махнул рукой, мол, езжайте уж. Дорога была знакома. Во всяком случае, я так думал. Однако метров через двести Баба Яга замахала руками.
– Вот здесь, сынок, за вот этим домом поворачивай. Давай, давай, давай.
– Ядвига Ивановна, здесь же нет дороги,– возразил я.
– Какой «нет»? Говорят, поворачивай!
– И действительно, в указанном месте полоса чистого асфальта перед автомобилем повернула именно туда, куда показала бабуля.
– Да, давненько мы не виделись,– сказал я.– Отвык…
– Так заходил бы в гости, и привыкать бы не пришлось.
– Да, уж…
Хотел сказать, что, мол, так и ехал по дороге, но по факту было так: дорога бежала передо мной. И не просто дорога, и не просто бежала, а прекрасная на четыре метра вперёд дорога была лучше любого навигатора.
– Не переживай!– успокаивала меня Ядвига Ивановна, видно чувствуя мою растерянность.– Тут недалеко.
Дорога, повиляв для порядка, словно собака хвостом, окончилась около новых резных ворот. Табличка, со шрифтом, стилизованным под старославянские письмена, сообщала, что за воротами находится «Контактный музей народного творчества». В уголке таблички гордо красовалась подпись: «ИП Емеля». Из-за забора слышался детский смех и стук топоров. Довольно странное сочетание.
– Ну, вот. Что я тебе говорила,– вздохнула баба Яга.– Никакого покою нет. Пойдём.
За воротами меня ждало ещё большее удивление. Вместо простого деревенского дома стоял терем, больше похожий не на жилой дом, а на картинку из мультика. Какие-то дети кружились на карусели, летали по двору на ступе, прикованной цепью к огромному камню. За домом, на заднем дворе, печка, бодро дымя трубой, катала страждущих по кругу. Очередь извилистой змеёй огибала терем, ступу, печку, лотки с попкорном, сладкой ватой. Вдоль забора на жёрдочках сидели юркие обезьянки и, строя уморительные гримасы, таскали из карманов у ротозеев всё, что могли схватить – от денег, до телефонов. Немного в стороне семеро карликов, усердно стуча топорами, рубили новый сруб.
– А-а, кто пришёл!– Емеля, широко раскинув руки, приближался к нам.– Привет, привет! Совсем позабыл старых друзей!
Буквально через секунду я оказался в его объятьях, тщетно стараясь вспомнить, с каких пор мы стали старыми друзьями.
– Здорово!– ответил я, еле освободившись из охапки этого новорощенного леснесмена. Нет, что-то не то. А, ну, конечно, биз-нес-ме-на. Вот теперь правильно. Хотя леснесмена, пожалуй, лучше подходит.– Ну, ты и развернулся. Прямо сказка.
– Какая сказка?– проворчала Баба Яга.– Ни дня покоя. Всё бизнис. Тьфу. Говорить и то противно.
– Бабуль, всё хорошо. Ну, сколько можно лаптём щи хлебать. Всё-таки двадцать первый век. Хочется быть в тренде.
– В чём это? Тебе что, обычной одежды мало?– возмутилась Ядвига Ивановна.– Как же мне всё это надоело! Там Егорыч всю погоду испортил, тут ты народу нагнал. А, ну…
Баба Яга подняла руки к небу, седые волосы вырвались из-под платка. Черты лица стали жёсткими. И вот вмиг погода снова стала портиться. Закружила вьюга. Мокрые огромные хлопья снега, словно злобные мухи, стали гоняться за посетителями музея. Оттирая глаза, я не заметил, как двор вдруг стал совершенно пустым. Вьюга так же быстро закончилась, как и началась. Мы остались только втроём. Хотя нет. Бодрый стук топоров напомнил о карликах, занимающихся постройкой. Правда, теперь они не были похоже на карликов. Просто семеро гномов, возводя сруб, бодро махали топорами.
– Это?– спросил, было, я, но Емеля перебил.
– А, гастарбайтеры. Очень просились, а мне как раз вздумалось расшириться. Подсмотрел идею с зеркальным лабиринтом. Не ахти что, но кое-что переделаем, в оригинальном стиле. Вот только бабуля не знает пока.
Тем временем баба Яга снова стала просто бабулькой. Улыбнувшись нам, она, как ни в чём не бывало, сказала:
– Ну что, пойдёмте в дом, колобочков испеку!
Ещё с прошлого раза помня гостеприимство этого дома, я с радостью принял приглашение. Впрочем, уже входя в терем, понял, что старого уютного дома ожидать не придётся. Дом изнутри оказался такой же картинкой, какой был и снаружи. Одно слово не дом, а музей. Резные лестницы, картины на стенах (скорей всего работа выпускников местной художественной школы), как и вся обстановка говорили о неуёмной активности Емели.
– Креативишь?– ввернул я популярное, но не слишком понятное слово, рассматривая обстановку.
– Нравится?– довольно улыбнулся Емеля и сквозь его улыбку явно просматривался бизнесмен Емельян.
– Раньше уютней было, как-то по-простому, по-домашнему.
– Ай, и ты туда же.
– Что поделаешь? Но мне больше нравится уют.
Бизнесмен Емельян расстроенно пожал плечами, но здесь сразу верх взял Емеля и, улыбнувшись во весь рот, тихонечко подтолкнул меня к столу:
– Ты проходи, проходи.
– Слушай, что-то мне не хочется колобков. Как-то с прошлого раза ещё не отошёл.
– Да, брось ты. Хотя ладно. У меня есть сюрприз. Помнишь, говорил про зеркальную комнату. Так вот. У меня там будет то, о чём другие даже мечтать не могут.
– Не знаю, чем это в наше время можно удивить, да ещё и так, что бы ни у кого не было.
– А у меня есть. Недавно вот через этих гастарбайтеров и нашёл,– Емельян кивнул на окошко, за которым без устали трудились гномы.
– Ещё один гном? Ты что, солить их собираешься?– решил съехидничать я.
– Нет. Это их дальний родственник. Жил отшельником, да видать надоело. Захотел пожить по-человечески. Понимаешь, двадцать первый век на дворе. Погоди…– и с этими словами Емеля выскользнул из комнаты.
Однако долго скучать не пришлось. Буквально через пару минут вошла Ядвига Ивановна, неся перед собой целую тарелку, накрытую полотенцем. О содержимом тарелки можно было и не гадать. Это содержимое пыхтело и отдувалось, словно после парной.
– Вот, свеженький,– похвасталась баба Яга.– Правда, колобки уже не те, что раньше. Печку почти не топим, всё на электричестве. Вкус немного не тот.
– Бабуля, я Вас умоляю,– послышалось из-под полотенца.– Да, конечно, раньше и солнце было выше, и трава зеленее, и колобки вкуснее. И за что Вы меня так обижаете.
– Не знаю, как на вкус, но болтливый он такой же, как и прежние,– отпустил я своё замечание.
– И кто это там-таки мной недоволен?– поинтересовалась выпечка.– Вы что, кулинар или где?
– Ой, что-то не то сегодня получилось.– Посетовала баба Яга.– Наверно мука не та.
– Ой, да что там мука?– продолжал голос из-под полотенца.– Мука всё от того же производителя. Вот дрожжи, это таки да.
– Точно,– подтвердила Бабуля.– Дрожжи-то новые, импортные. Ну-ка давай посмотрим, что получилось.
Бабуля откинула полотенце, и глазам предстал румяный колобок, с хрустящей корочкой. И по краям от его хитрых глаз сверху свисали такие же румяные завитушки.
– Я думаю, откуда дрожжи, можно теперь не спрашивать?
– Ну, хулиган,– осерчала Ядвига Ивановна и попыталась оторвать завитушки.
– Что Вы делаете?– завозмущался колобок.– Зачем портить такую красоту. Что это?
Дверь в комнату внезапно с грохотом широко открылась и в дверном проёме показался…
– Етить твою…– проговорила Ядвига Ивановна, роняя тарелку на пол.
– Ох, ёооо…– заверещал колобок и выпрыгнул в окно.
Я почувствовал, что по спине бегают мурашки, причём не просто бегают, а стремятся последовать вслед за колобком.
– Да, бабуля, угадала,– Емеля прошмыгнул под мышкой у мохнатого чудовища и, наслаждаясь произведённым впечатлением, представил.– Знакомьтесь – Йети.
Йети вразвалочку прошёл в комнату. Галантно поклонился Ядвиге Ивановне. Затем подал мне руку:
– Йети,– представился он, пожимая мою потную ладонь, причём его пожатие было твёрдым, уверенным и шершавым.– Извините, не совсем благозвучное имя для данной местности, но что есть, то есть.
– А, как Вы сюда?– ответил я на рукопожатие, стараясь не выдавать дрожь.– Какими судьбами?
– Вы проще говорите, я ещё не слишком хорошо говорю по-русски.
– Понял, а где Вы обучались?
– У туристов, охотников на Йети, да мало ли народу у нас там бродит.
– Так что ж, до сих пор так и ищут…
– Не знаю, чего они там ищут, но, по-моему, они просто из дома бегут, на природу. А чтобы им никто не мешал, так вроде, как меня искать.
– Круто!– восхитился я.
– Что?– опять не понял Йети.
– А Вы, значит, к нам?
– Конечно. Сколько можно в лесу жить, скучно. Ни электричества, ни Интернета. Смешно сказать, воду из луж пить приходится,– пожаловался монстр.
– Как из луж?
– А Вы что думали, там Макдональдсы понастроены?
– Хватит болтать. Садитесь за стол,– позвала баба Яга.– Вот только колобок сбежал, и угостить вас мне нечем.
И она, смущаясь, растерянно развела руками.
– Не переживай, бабуля,– бодро сказал Емеля и стал набирать номер.– А телефон на что? Сейчас пиццу, роллы закажем.
– Опять сырую рыбу кушать? Тьфу,– завозмущалась было баба Яга.
В окно постучали.
– Колобок вернулся,– предположил я.
– Да что ты,– ответила Ядвига Ивановна.
– Это пицца,– удовлетворённо завершил Емеля.
В окно всё стучали. Стучали так навязчиво, что это даже раздражало.
– Эй. Мужик. Мужи-ик. Переезд давно открыли. Ехай давай.
– Что? Пицца?– удивлённо спросил я.
– Какая пицца? Ты чё, мужик? Ехай давай.
За окном автомобиля стоял кто-то в белой мохнатой шубе и махал мне руками.
– Йети?– неуверенно спросонья проговорил я.
– Ети…– зло выругалась шуба и отошла от моего авто.
Я посмотрел через лобовое стекло. Переезд был открыт. Включив первую передачу я, перевалившись через нечищеные надолбы снега на переезде, вновь выехал на дорогу. Снегопад, похоже, давно закончился. Солнце снова сияло в вышине. Ехать было легко и приятно. Сухой асфальт делал поездку приятной во всех отношениях. Много ли надо автомобилисту для счастья?
СКАЗКА 4
моим внучкам Карине и Диане!
Путешествовать на машине я всегда любил. Езжу много. По любому поводу, а чаще и без повода. Друзья шутят, что если бы мог, то и по малой нужде отправлялся бы на авто. Вожу машину, как и большинство автолюбителей с опытом – лихо, но аккуратно. Как мне кажется. Слава Богу, пока всё обходится. Так что не тужу и продолжаю наматывать километры. Жену на дачу отвезти. Внуков встретить или проводить. На работу, в театр, музей, ресторан. Всегда четыре колеса под рукой. Некоторые водители боятся города, некоторые трассы, только не я. И, самое главное, что в радость.
Тот день ничем не отличался от сотен таких же дней. Очередной раз пришлось ехать по вызову жены. Точнее, жена позвонила и посетовала, как тяжело и неудобно ей ехать на автобусе. Как долго до него идти. И так далее, и тому подобное. Понятно, повод найден.
– Сейчас буду,– привычно ответил я.
И уже через десять минут ехал в сторону дачи. Дорога привычная, сотни раз езженная. Какие здесь могут быть сюрпризы. Каждый бугорок, каждая ямочка знакомы, словно родинки на теле жены. Не ошибёшься. Как выехал за город, так сразу берёзовая роща. А за ней поля от горизонта до горизонта. Затем снова лес. Да не просто лес, красотища. Сердце радуется. А иногда и не только сердце. Вот кустики, как-то раз пришлось притормозить около них. А что поделаешь? Дорога. Всякое бывает. Километр за километром. Мостик, речка. Вот здесь колесо проколол. Да, пришлось повозиться. Помнится, погода тогда была просто мерзопакостная. Ну, да ладно. Давно это было. Вот километровый столб… «Что-то сегодня долгонько еду»,– подумалось. Наверно, устал. По ощущениям, уже пора бы и приехать, а по километровым столбам ещё о-го-го сколько!
Прибавил газу, и машина побежала веселее. Представилась кружечка горячего чая, без которой уж точно в обратный путь и не двинусь. А дорога всё бежала и бежала. За окнами мелькали кусты и деревья. Кусты? С удивлением отметил, как только что снова проехал приметный кустик. «Правильно,– с досадой подумал,– тогда показалось. Значит теперь уже скоро». И опять мелькают знакомые деревья, кочки, ямки, родинки… дорога крутит, убаюкивает. Глаза закрываются. «Нет, только не спать. И с чего это так разморило?» И скорость вроде хорошая, и выспался сегодня. А вот не видно этой дороги ни конца, ни краю.
«Край-то, как раз, виден. А если будешь спать, то и не только увидишь»,– проскочила мысль. «Ямки, бугорочки, веточки, листочки, тропочки, болота – весёлая работа». Да что это со мной. Бред. Неужели настолько сплю. Надо бы остановиться, но ехать-то осталось с гулькин нос. Кустик проехал, место замены колеса тоже. Значит скоро». Дорога бежит, оставляя позади километры. А впереди вновь кустик. Кустик? Откуда же он опять взялся? Он что, меня преследует? Включаю поворотник. Останавливаюсь у обочины. Выхожу и осматриваюсь. Всё на месте, всё в порядке. «Ямки, бугорочки, веточки, листочки, тропочки, болота – весёлая работа»,– крутится в мозгу скороговоркой. Потягиваюсь, разминая уставшую спину. Пробую позвонить жене, но, как говорится, «абонент не абонент». Нет связи. Мёртвая зона. На дисплее телефона нет даже намёка на связь. Палочки погасли и совсем не собираются показывать наличие сети. Поднял аппарат на вытянутой руке и даже пару раз подпрыгнул, но всё бесполезно. Что поделаешь, подождёт жена. Сел в машину и повернул ключ зажигания. Вместо того, чтобы обрадовать мерным сытым урчанием двигателя, машина вдруг на весь лес заорала сигнализацией на разные лады.
«Только этого не хватало. И что теперь делать»? Расстроенный, огляделся вокруг, собираясь просить о помощи проезжающих мимо. Но дорога пустынна до безобразия.
И вдруг мне показалось, что понял, в чём дело. Даже удивляюсь, как это сразу не сообразил. Ну, конечно же. Моя старая знакомая куролесит. Ядвига Ивановна, в просторечии баба Яга. Набираю полные лёгкие воздуха и кричу:
– Ядвига Ивановна! Ядвига Ивановна! Да выходите уж!– оглядываюсь по сторонам, предвкушая радость встречи. Только она могла вот так закрутить и заморочить голову. Подбираю слова, чтобы беззлобно попенять старой знакомой.