Принц из серебра и золота

12

Яна

Я ворочалась из стороны в сторону. Обычно пружина, выступающая из матраса точно между лопаток, меня не беспокоила. Но сегодня я чувствовала ее, словно кинжал, режущий меня медленно и мучительно. Вздохнув, я выпрямилась и увидела, как последние угли костра просвечивают сквозь мою палатку, прежде чем погаснуть. Чего я, собственно, ожидала? Что смогу танцевать наравне с Софией?

Наравне с такой танцовщицей, которая притягивала к себе каждый взгляд? Что у меня был хоть один шанс продержаться рядом с ней? Я должна быть благодарна Элиа за то, что он избавил меня от возможного позора. В то время как почти все стэндлеры знали, как справиться с ритмом и качанием бедер, мои суставы, казалось, были сделаны из винтов, а бедра – из деревянных блоков.

Я надула щеки и уткнулась лицом в подушку.

Черт возьми, я была такой ревнивой, глупой коровой. Я бы сама себе не понравилась, если бы мы встретились. Такая слабая, такая… растерянная. Мое сердце разрывалось, – ревность держала в своих объятиях, потому что, в конце концов, я любила ее. Я любила Софию так сильно, как можно любить сестру.

Никогда не смогла бы представить себе жизнь без нее. И все же было так ужасно больно, когда Элиа вновь и вновь выбирал ее, пока я протягивала к нему руки.

Я вытерла глаза и натянула одеяло на голову, надеясь когда-нибудь все-таки заснуть. Напрасно. Слишком много картин проносилось перед моими открытыми глазами, заставляя меня бодрствовать.

Я представляла, как Элиа опускал глаза, держа ее в своих крепких объятиях. Представляла, как София смотрела на него. Как они склонялись друг к другу…

Внезапно я услышала испуганный крик. Взволнованно вскочила и на коленях поползла ко входу палатки. Луна освещала тихий лагерь, который, казалось, спокойно спал, несмотря на пронзительный крик. Может быть, я ослышалась, но затем обнаружила золотистое мерцание, которое выделялось на фоне серебряного света луны. Зан Захрай выскочила из повозки, держа дрожащими руками масляную лампу, бросавшую тень на ее морщинистое лицо. От историй на ее лице у меня по предплечьям побежали мурашки. Не мешкая, я побежала к ней, чтобы успокоить. Нередко пожилая женщина страдала от кошмаров.

Какие образы мучили ее на этот раз?

– Все в порядке?

– Где Элиа? Где София? – Когда она произнесла имя Софии, мне стало жутко. Таким тоном она обычно говорила лишь о мертвых. Призраках прошлого.

– Они на фестивале танцев. Как ты и советовала Элиа, Зан Захрай. Разве ты не помнишь?

– Где она? – Ее ресницы трепетали, как крылья комара. – Где она-а-а?!

– Она все еще гуляет с Элиа, Зан Захрай, – спокойно ответила я, положив руку на ее впалые плечи. – Успокойся. Элиа присматривает за ней. Ты же его знаешь… – Он не допустит, чтобы с наследницей Рей что-то случилось.

Но взгляд Зан Захрай стал еще более диким. Еще более свирепым, так что я невольно отступила на шаг.

– Где она?

– Зан Захрай…

Она вихрем пронеслась мимо меня и, насколько позволяли ее старые кости, побежала к каменному мосту.

– Подожди же, – взволнованно вздохнула я и последовала за ней. Паника охватила меня, я почувствовала опасность прямо за собой, почувствовала, как она щекочет мой затылок.

Что с Софией? Что видела Зан Захрай?

Стук моего сердца отдавался в горле. Как будто я проглотила его.

– Зан Захрай! – прохрипела я, поморщившись от острого камня, что вонзился в подошву моей ноги. От боли я скривила губы и остановилась. Горячая кровь сочилась из раны, пока я следила за старейшиной племени, которая приближалась к солдатам у ворот Медного города.

София

Его взгляд заставил меня нервничать. Во мне бушевала яростная буря. Чувства, которым я не могла дать название, лишили меня воздуха. Мне было жарко и холодно. А затем стало стыдно за свои действия. Я все еще ощущала металл под большим пальцем, словно порезалась о него. Это было восхитительно. И было бы еще более восхитительным, если бы часы исчезли в моей ладони, а затем в кармане юбки. В свете нашего костра они наверняка выглядели бы, как сам Медный город. Я бы наслаждалась их красотой, как сорока. Они лежали бы у меня под подушкой, словно самое большое сокровище, которым я владела. Элиа был бы поражен. Великолепие этих часов затмило бы его нелепое кольцо. Я бы победила.

Но стыд за эти мысли взял верх.

Он не без причины смотрел на меня с осуждением. Он имел полное право заклеймить меня тем, кем я была. Мерзкой воровкой.

Слезы застелили глаза, когда я смешалась с танцующими. Музыка уходила все дальше и дальше на задний план. Осталось лишь постоянное тиканье рыночных часов. Тиканье… Его глаза.

И его прикосновения. Я все еще чувствовала руку на своем запястье. И его запах.

– Вот ты где! – Элиа схватил меня за руку и крепко притянул к своей груди. Я не смотрела на него, когда он обвил руками мою талию и прижал к себе, пока между нами не осталось ни единого сантиметра. Его пропитанное алкоголем дыхание коснулось моих щек.

– У меня есть для тебя прекрасный подарок! – Я знала, что он имел в виду кольцо. Я почувствовала его ладонь у себя за спиной.

– Я хочу уйти, – мой голос сорвался. Я быстро вытерла лицо, чтобы скрыть предательские слезы. Он не должен их увидеть. Стэндлеры называли их жемчужинами души. Глаза могут лгать. Но не слезы. Они были самой чистой и честной историей, которой могло поделиться мое лицо.

Элиа не мог не заметить, что меня что-то выбило из колеи. Его лицо побелело, и он торопливо схватил меня за руки. При этом провел медным пальцем по тыльной стороне моей ладони.

– Раз, два, три, четыре… десять, – обеспокоенно пересчитал он, с облегчением выдохнул и запечатлел нежный поцелуй на моей руке. Его губы ощущались на ней словно синяк. Я чувствовала их. Колко и влажно.

– Хвала небесам. У тебя все пальцы на месте.

– Жить можно и с девятью, – произнесла это так тихо, что даже не была уверена, услышал ли он меня.

– Я просто боялся, что…

– Да! – перебила я его и вытерла поцелуй с кожи. – Я знаю. Пойдем, Элиа.

– Что случилось?

– Идем!

Я уклонилась от еще одного прикосновения и вырвалась из его объятий.

В детстве мы часто играли в догонялки. Тогда он был быстрее меня. Но в какой-то момент я начала обгонять, что невероятно раздражало его. Даже сейчас он следовал за мной по пятам. Так близко, что я могла слышать его дыхание, но все же достаточно далеко. Я продиралась сквозь толпу, внимательно следя за ним, пока мы не свернули в переулок к лагерю. Там было всего несколько факелов и странный клубящийся туман, который нависал, словно покрывало, над стеклянными крышами, чтобы напомнить их обитателям, что пора ложиться спать.

Проход через стальные ворота патрулировали два металлических солдата, которые молча, не удостоив взглядом, пропустили нас.

Как только мы оставили стальные ворота позади и дошли до моста, меня нагнал свежий ночной воздух. Он трепал мои волосы. Бил меня в лицо и высушивал слезы.

– Не хочешь рассказать, что произошло? – осторожно спросил Элиа.

– Нет. – При всем желании я не смогла бы объяснить. Описание чувств никогда не было моей сильной стороной.

Костер нашего народа уже потух. Он описывал в небе тонкие завитки дыма, которые курчавились, пока наконец не растворялись. Сон царил над палатками и повозками.

И затем я заметила ее. Зан Захрай, которая уже ждала нас у моста.

В своей дряблой руке она держала керосиновую лампу и бежала нам навстречу. Паника охватила меня, когда я увидела, как сверкают ее глаза. Воспоминание о последнем разе, когда она так на меня смотрела, ощущалось, как удар в живот. В день, когда умирал мой отец.

– Что случилось? – спросила я.

– Элиа! – рассерженно воскликнула она, и он, тяжело дыша, подошел ко мне. Я чувствовала его горячую грудь у себя за спиной.

– Вот вы где. Мне приснился страшный сон. Сон!

Для Зан Захрай сны всегда были чем-то меняющим сознание.

Они показывали вещи, которые могли произойти, дела, которые занимали мысли. Иногда это были страхи или желания. Или ужасная истина. Она увидела умирающего отца до того, как он заболел. Все же путь к Фриоле был тяжелым.

Чудо, что многие из нас смогли пережить его. Пустошь могла быть настоящей засадой из погодных условий. Холод проникал в нее, делая уязвимой.

Зан Захрай – загадка сама по себе. Ее седые волосы щекотали щеки, когда она прижималась ко мне. Ее лицо было залито слезами.

– Что ты видела? – затаив дыхание, спросил Элиа и пронзительно посмотрел на старейшину. В отличие от меня он верил каждому ее видению. Но сегодня Зан Захрай напугала и меня. Это не было постановкой. Все было всерьез. Она схватила меня за плечо и поцеловала в щеку.

– Я видела нашу Софию.

– И? – Испугавшись, я вырвалась из ее хватки.

– И… – Она распахнула глаза так широко, что они, казалось, чуть не выпали из орбит. – Ты танцевала. – Ее пальцы скользили по моей щеке, шее, пока она не вцепилась в мое плечо. Взгляд стал неистовым.

– Да, я танцевала.

– Мы были на фестивале танцев, Зан Захрай, – деликатно произнес Элиа. Но Зан Захрай яростно покачала головой. Не хватало только, чтобы ее глаза засветились угрожающе-красным. Она была похожа на обезумевшую темную душу.

– Ты танцевала со смертью, София!

В страхе я вновь вырвалась из ее хватки. На коже остался след от ее ногтей. Они разорвали мою кожу, оставляя красные полосы, прожигающие себе путь до ключицы. Что-то горячее побежало по моему плечу, и я ощутила ржавый запах крови в воздухе. Я посмотрела на Элиа. Его взгляд был направлен вдаль.

Нет!

Я ошеломленно покачала головой, когда прочитала на его лице, о чем он думал. Что бы он сделал.

– Мужчина, – внезапно прорычал он. – Что он с тобой сделал?

– Ничего! – завизжала я и нервно посмотрела на ворота, где только что патрулировали металлические солдаты. Но их уже не было видно. Тени поползли по переулкам. Свет потускнел, а густой туман почти добрался до реки.

– Ты плакала, – настойчиво напомнил он, сжав руки в кулаки. – Что сделал этот мужчина?

– Ничего! – И это было правдой. Подыскивая слова, я отступала шаг за шагом, но он держал меня мертвой хваткой.

– Ты делаешь мне больно! – вскрикнула я. Но он не разжал руку.

– Элиа! – громко позвала Зан Захрай. – Элиа, хватай ее! Быстро! Мы должны ее спрятать! Она убежит. Я вижу это!

– Нет! – завизжала я. – Она бредит, Элиа! Отпусти меня! Ничего не случилось!

Но Элиа был безжалостен. Он схватил меня и с легкостью перекинул через плечо. Мне едва хватало воздуха, чтобы дышать, когда его кости вонзились в мои ребра. Желчь подкатила к горлу.

– Отпусти меня! – закричала я.

Я яростно ударила его. Схватила за волосы и пинала.

– Быстрее, Элиа. Я вижу, как он идет. Он придет за ней. Заберет ее с собой!

– Куда? – полным отчаяния голосом спросил Элиа и ударил меня по спине, отчего я чуть не задохнулась. – Помолчи!

– Я не знаю, Элиа. Но я видела. София…

Ее голос сорвался, и я пихнула Элиа коленом в ребра.

– Отпусти меня!

Но Элиа больше не слушал. Он обхватил мои бедра и притянул плотнее к своей талии, чтобы я не смогла бить его кулаками в грудь. С трудом опустив меня на ноги, он быстро обхватил меня руками. Я чувствовала себя куклой, с которой можно сделать все, что угодно. Но дочь Ооли Рей не позволяла так с собой обращаться. Нет! Я собрала слюну и выплюнула ему каждое ругательство, которое знала. Пускай мой язык сгорит. Мне было все равно!

– Отпусти меня, проклятый идиот!

– Элиа! – вдруг я услышала заинтересованный голос Яны.

Она шла, хромая и протягивая мне руку, которую Зан Захрай грубо отбила.

– Не вмешивайся, Яна! Это дела наследников.

– Вы делаете ей больно! – закричала Яна, присоединившись к плачу, что еще сильнее подстрекало меня. Я послала ей взгляд, на который она ответила яростным покачиванием головы. Ее пальцы дрожали, она обхватила себя за талию, словно могла упасть без сил в любой момент. Но Элиа был непреклонен и холоден. Схватив Яну за плечо, повернул к себе и обрушил на нее слова, словно это были кинжалы, которые он метал:

– Это. Тебя. Не. Касается.

– Элиа… прошу! – плакала я, наблюдая, как он отталкивает Яну. – Элиа, пожалуйста, не надо!

– Нет! – угрожающе прорычал он и распахнул дверь. Дверь в свою повозку. В ней пахло табаком и пряными травами, которые висели над кроватью.

– Мы должны защитить тебя!

– Меня не нужно защищать. Ничего не случилось! – Рука Элиа крепко прижалась к моему рту.

– Тихо! Помолчи ты уже наконец!

– Я видела его! – прошипела Зан Захрай громче морозного ветра, пронесшего по нашему лагерю. – С золотыми глазами… С серебряной аурой. Он станет ее судьбой, если найдет, Элиа. Мы должны быть осторожны. Охранять ее. И мы должны как можно скорее исчезнуть!

– Я не спущу с нее глаз, – заверил он ее и отпустил руку, прежде чем я успела укусить ее.

– Это ради твоего же блага! Ты знаешь, что я всегда желаю для тебя лучшего!

– Заперев меня как пленницу? Отнимая у меня остатки моего достоинства? Забрать у стэндлера свободу хуже, чем каждый удар, каждая пытка. Это хуже, чем смерть, Элиа. Хуже, чем все, что ты когда-либо мог со мной сделать. И ты это знаешь! – Я глубоко вздохнула и скрестила на груди руки в надежде, что он отпустит меня, но он встал передо мной, преграждая путь к двери. Я знала, что он не отступит. Я могла бы умолять его. Могла бы и дальше рыдать перед ним. Но он бы никогда не услышал меня.

– Я хочу уйти.

– Нет, – возразил он, но теперь выглядел разбито, словно все еще обдумывал мои слова. Он знал, о чем я говорила. Знал, что только что предал принципы и идеи, по которым жил наш народ. И собирался отнять у меня все из-за одного глупого видения.

– Если ты останешься здесь со мной, я не буду запирать тебя, – мягко сказал он и протянул мне руку, которую я оттолкнула. Разочарование в его поступке сжигало меня изнутри.

– Выпусти меня, Элиа! Пожалуйста, позволь мне выйти. Он покачал головой.

– Это ради твоего же блага, – вновь объяснил он, словно это было единственным, что он мог сказать.

– Выпусти меня.

– Я хочу защитить тебя.

Сморщенная рука Зан Захрай теперь красовалась на его поникших плечах, словно печать авторитета. Независимо от того, что бы сейчас она сказала, Элиа сделал бы все, что от него требовалось.

– Мы должны уехать, Элиа. Утром.

Элиа кивнул. Он не стал спрашивать почему. Он делал то, что требует от него старейшина. Я воспользовалась моментом, бросая на них неодобрительные взгляды, и протиснулась мимо него, задела его плечо и стукнулась коленом о дверь, прежде чем успела улизнуть. Но следом я почувствовала, как он обхватил меня рукой и затащил обратно в повозку. Завизжав, я отбивалась. Пнула его и шлепнула по лицу, пока он не прижал к моему рту тряпку. Я хватала воздух, ощущая сладкий аромат травы, которую Зан Захрай обычно использовала, чтобы забрать боль.

– Сон-трава? – недоверчиво спросила я и тут же почувствовала, как силы покидали меня, а мой голос превратился в протяжное эхо. – Ты хочешь меня отравить?

– Не отравить, – услышала голос Элиа. Я чувствовала, как слабели мои мышцы, и я начала оседать в его руках.

– Лишь защитить, Фия. Я просто хочу защитить тебя.

За его спиной я видела огни, которые постепенно гасли.

Они сияли через открытую дверь повозки Элиа. Мой народ проснулся от шума. У нас, стэндлеров, всегда был чуткий сон. Мы бежали, когда начинало пахнуть жареным. Шум свидетельствовал об этом. Шум или мертвая тишина.

– Фия, – мягко произнес Элиа, но я уже не могла ему ответить.

Мой мир начал вращаться, а вместе с ним и мои мысли. Он предал меня. Сделал меня безвольной, накачав лекарством.

Тихие слезы бежали по моим щекам.

– Фия, скажи что-нибудь.

Но я не сказала, да и не могла бы ничего сказать. Моя гордость оказалась зажатой где-то между Медным городом и его повозкой. Там, где я уже не могла с ним связаться.

– Скажи мне, как звали того мужчину. Я должен знать!

«Этан», – подумала я.

Но им я этого не сказала. Не после того, что они со мной сделали.

13

София

Золотые талеры искали меня. Они подкрадывались, плывя в тумане, погружались в него и вновь выныривали. Я протянула к ним пальцы. Я должна дотронуться до них. Обладать ими и спрятать в кармане своей юбки, чтобы при каждом шаге они лязгали друг о друга, как металлические диски моего бубна. Но как только я прикоснулась к ним, они расплылись.

Черная краска капала на мою руку, ровно окрашивая ее. Она была горячей и плотно прижималась к коже, словно таким образом обновляла ее. А потом краска застыла. Меня словно сковало льдом. Я чувствовала, как она медленно все крепче обхватывает меня, пока не смогла больше двигаться. И затем…

Громкий удар вырвал меня из сна. Осколки которого лежали передо мной, а затем окончательно исчезли в небытие.

На лбу выступил пот и смешался с соленой водой на щеках. Сквозь прикрытые веки я видела, как лучи теплого летнего солнца осторожно проникали в повозку через окна. Мне не нужно было осматриваться, чтобы понять, где я находилась. Я чувствовала запах табака и пряностей, которые впитались в каждый сантиметр этой повозки. Скрипя зубами, сжала руки в кулаки. Сегодня прольется кровь Элиа за то, что он сделал со мной вчера.

Я попробовала открыть глаза, и после нескольких попыток мне с трудом удалось это сделать. Ресницы приклеились друг к другу. Я смотрела сквозь них, как сквозь завесу, и могла лишь неторопливо улавливать окружавшие меня образы. Рассматривала потолок повозки Элиа, где висели музыкальная подвеска и пучки базилика. Рядом с кроватью – платок его матери, который она надела во время своего рокового выступления. Это единственное, что не было разорвано зубами и когтями кошки.

Я быстро осмотрела окрестности. Элиа нигде не наблюдалось, что было хорошим знаком. Иначе я, возможно, выцарапала бы ему глаза, настолько у меня закололо под ногтями.

Прошлой ночью он сидел рядом со мной, не в силах ни подойти, ни прикоснуться ко мне. Затем он ушел. Я хотела дождаться его возвращения, но потом гул голосов моего народа сморил меня. Я не знала, сон-трава ли заставила меня уснуть или боль от их предательства закрыла мне глаза.

Да, я чувствовала себя преданной. Униженной. Разбитой.

Свобода и семья – наши главные принципы. Элиа забрал у меня и то и другое.

«Яна», – подумала я. Он так грубо оттолкнул ее, что даже мне стало больно от давления его пальцев на ее плече. Она просто хотела помочь мне, как и всегда.

Это было его первой ошибкой. Второй стало то, что он не слушал меня. Поставил свою волю выше моей. Как только я вступлю в наследство своего отца, он поплатится за это.

Элиа Леану будет не до смеха. Я поклялась себе в этом. Мы долгое время были друзьями.

Я вытерла лицо и попыталась выпрямиться. Все еще ощущала сладкую дымку сон-травы, которая тормозила связь между моим мозгом и конечностями. Мысли вращались по кругу. Я попыталась справиться с головокружением. Медленно поднялась. Ноги покалывало, пока я приближалась к закрытой двери. Подрагивающими пальцами схватилась за дверную ручку и…

– Проклятье! – выругалась я. Она была закрыта. Элиа Леан запер меня в своей вонючей повозке. Разозлившись, я топала ногами, пока с потолка не посыпалась пыль.

Ладно!

Я подошла к окну и отодвинула засов. Громкими оскорблениями я бы заставила его выпустить меня.

Если его раздражало «Ваше Пустейшество», справится ли его достоинство с теми ругательствами, которые я знала. Он не имел права запирать меня, как птицу.

На улице народ разбирал палатки. Женщины набивали свои сумки бельем, которое висело на натянутых веревках. Мокрые же вещи оставляли высыхать на крышах наших повозок. Зан Захрай не шутила, когда говорила, что мы отправляемся в путь. Но прямо сейчас? И все из-за глупого сна? Отчаянное шипение царапнуло в моем горле.

Мой взгляд метался из стороны в сторону. Выискивая предателя за каждым углом. Но, к сожалению, не было и намека, что он где-то поблизости.

– Элиа! – сердито закричала я. Когда женщины моего народа увидели меня, они как по команде опустили глаза.

– Вытащите меня отсюда!

Они никак не отреагировали. Тогда я поняла, что это Зан Захрай и Элиа приказали моему народу держать меня в плену в этой повозке. Я фыркнула и попыталась пролезть через крошечное отверстие. Безуспешно. Элиа предусмотрел и это.

– Когда я вступлю в наследство, вы поплатитесь за это! – крикнула я им. Но даже Ама и Сабья, которых я хорошо видела, не восприняли мои слова всерьез. Я была бессильна. И все еще заперта. Я старалась изо всех сил, чтобы мой голос обрушился на них. Но возгласы становились все жалобнее, печальнее, приглушеннее. Я умоляла их освободить меня. И когда ничего не помогало, старалась с той детской неуклюжестью, с которой всегда Натия, Килиан и Луна выходили из трудного положения.

– Я должна выйти!

– Тогда выходи! – Я услышала тихое шипение рядом с повозкой и обнаружила Натию за бочкой. Ее темно-русые волосы торчали во все стороны, а щеки измазаны землей, словно она пыталась сделать макияж.

– Натия! – радостно произнесла я и поблагодарила небеса, что послали ее мне.

– Подойди сюда, дорогая малышка. – Она протянула ко мне свои маленькие ручки, когда подошла к окну.

– Если тебе нужно, то ты должна идти, София, – объяснила она, смотря на меня большущими глазами. Я бы, наверное, рассмеялась, если бы не была так невероятно зла на Элиа Леана и Зан Захрай.

– Я бы с радостью, но заперта здесь.

– Заперта? – Ее глаза стали еще шире. – Тогда ты должна сделать это внутри. Иначе у тебя заболит живот. Мама всегда говорит: то, что должно выйти, должно выйти.

– Натия, послушай меня, – дрожащим голосом произнесла я. – Ты можешь помочь мне выйти отсюда. Ты, так сказать, моя маленькая спасительница. Понимаешь?

Малышка взволнованно кивнула и сосредоточенно сжала губы. Я знала, что Элиа никогда не запирал свою повозку.

Но на всякий случай прятал ключ за гнилой древесной плитой, которая отделялась от повозки. За ней была вторая стена, из-за которой я не могла дотянуться до ключа изнутри.

– Ключ? – спросила Натия после того, как я объяснила, где его найти. Прямо рядом с дверью, которую я хотела бы сорвать с петель.

– Он размером с мой мизинец.

– Но, – неуверенно пробормотала она, – я слышала маму. Она говорит, что никто не должен выпускать тебя. Я не хочу, чтобы мама разозлилась.

– Я никому не скажу, что это ты помогла мне. Обещаю. – А обещание стэндлера стоило больше, чем всё золото и серебро. Натия на мгновение заколебалась, и я поспешила добавить, что научу ее танцевать.

– Правда?

Я в отчаянии кивнула.

– Честное-пречестное слово!

В повозке словно закончился воздух. А затем Натия наконец исчезла за повозкой.

Я не молилась, по крайней мере, богам. Мы верили в призраков прошлого, во все поколения, которые были до нас и наблюдали за нами с небес. Они не требовали, чтобы мы относились к ним с благоговением, как делают другие народы с их богами. Призраки прошлого слышали нас, когда мы думали о них.

Пока ждала Натию, я подумала о своем отце: крепко сжала пальцы и поцеловала кулак, прежде чем прижать его к сердцу. Затем разжала пальцы и подняла руки к небу. Безмолвное приветствие стэндлеров, которое могло значить что угодно. Все и ничего. Мой отец внемлет моей просьбе, пыталась подбодрить себя я. Он услышит меня.

Шли мучительные минуты. Был слышен тихий шепот.

Сотни глаз избегали смотреть на меня.

После я увидела Натию, выходящую из-за бочки. Ее взгляд метался туда-сюда. И, поняв, что все чисто, она подбежала к окну и протянула свои пальчики к моей руке.

– Он у меня, – радостно прошептала она.

– Я знала, что ты справишься. Ты такая же хитрая маленькая сорока, как и я. – Она обрадовалась и внимательно наблюдала, как я сжимала в руках ключ.

– Моя мама всегда называет меня ящеркой, но сорока мне нравится гораздо больше.

– И оно подходит тебе гораздо больше, – улыбаясь, ответила я. – Ты моя маленькая сорока. – Все ее лицо засияло. – А теперь спрячься, – попросила ее. Она, хихикая, кивнула и побежала к реке, где, как я увидела, плескались Луна и Килиан.

Небеса послали мне Натию. Я в последний раз посмотрела наверх и усмехнулась. Ключ буквально горел в моих пальцах, когда я вставила его в замок и повернула. Свежий воздух ласкал меня. Чувство свободы прокатилось по моей коже, побежали мурашки – опьяняющий момент, подаривший мне новые силы.

Но момент исчез так же быстро, как и появился.

Их шаги доносились до меня, как тихая мелодия.

Тик-так. Щелк-щелк.

И все же в их движениях было что-то агрессивное. На мосту перед Медным городом я увидела целый отряд металлических солдат, чьи серебряные доспехи смешивались с цветами моего народа. Это были наши люди, которые хотели пройти через ворота.

Я узнала наши повозки, на которых перевозили сцену.

Но ворота были закрыты. Наглухо. Люди моего народа казались деревянными палками, предназначенными для борьбы с мечами. Их крики были оглушительными.

– Пропустите нас.

– Нет!

– Мы хотим только…

Меня передернуло, когда я увидела лица женщин, которые испуганно уронили свои платки. Ветер доносил до нас гул голосов. Слова металлических солдат, нанесшие мне сильный удар.

– В сторону, недочеловеки!

«Недочеловеки», – долгим эхом отозвалось у меня в голове.

Недочеловеки.

И тогда я побежала. Мои люди видели, как я проносилась мимо, поднимали руки, пытаясь удержать, но никто не мог остановить меня. Яна кричала мне:

– Стой!

Но я лишь ускорилась и добралась до моста до того, как женщины смогли схватить меня. И затем я увидела их. Металлические солдаты отталкивали в сторону одного за другим. Уже пролилась кровь. Задыхаясь, я прижала руку ко рту, чтобы подавить жалобный плач.

– Прекратите! – рассерженно закричала я, когда один из металлических солдат схватил Самса и отбросил его в сторону. Его лоб встретился с каменными перилами. Кровь потекла по подбородку. Темно-красная. Цвета семьи Рей.

– Прекратите!

Я бросилась к Самсу, прижимающего руки к кровоточащему месту, и упала на колени, чтобы подхватить обессиленное тело. Его голова исчезла в моих дрожащих руках, когда я убирала волосы с его лица. Глаза яростно сверкнули, прежде чем он потерял сознание.

Повсюду была кровь.

Разъяренная, я подняла голову и встретилась с холодными глазами солдата, сбившего Самса с ног. Я узнала его. Истории на его лице рассказали о злорадстве и насилии. Его рот скривился в презрительной линии.

– Хэймиш. – У меня перехватило дыхание при этом имени, и я невольно задрожала.

В прошлый раз я хотела дать ему пощечину. Хотела сделать ему больно, чтобы стереть с его лица это ехидное выражение.

Узнав, он схватил меня за плечо и дернул наверх. Я отбивалась, но у меня не было ни намека на шанс. Он был слишком силен.

– Она у меня, – крикнул он и на мосту мгновенно стало тихо.

Мой взгляд взволнованно пробежал по металлическим солдатам, которые теперь отпускали людей. Встретившись взглядом с Элиа, я ощутила резкий озноб. У него был синяк и разбитая губа. Кровь капала на его лучшую льняную рубашку, которую он надевал вчера на танцы. Спутанные темные волосы упали ему на лоб, когда солдат толкнул его вперед.

Такого наследника семьи Леан я не знала. Он всегда был заносчивым, самодовольным идиотом, который хвастался своими шрамами. Теперь же он выглядел сломленным. Потерянным. Кровь лишила его достоинства.

– Это она? – громогласно спросил солдат.

Элиа молчал.

– Это она? – спросил он снова, но и сейчас ответ не вышел из его кровоточащих губ. – Отвечай, выродок!

– Нет! Мы выгнали ее прошлой ночью, – позади меня раздался скрипучий голос Зан Захрай. Ее глаза пронзили меня предупреждающим взглядом.

«Ты должна была послушаться, – говорили они мне. – Посмотри, что ты натворила!»

Я непонимающе покачала головой. Это то, от чего они хотели защитить меня?

– Тогда мы разнесем ваш лагерь, пока не получим Саманту, – выкрикнул другой солдат.

Кипящий жар прилил к моему лицу, когда Хэймиш отпустил меня и толкнул к Зан Захрай. Они искали меня…

Они избили мужчин из-за меня. Но что я сделала?

Ложь покалывала на языке, словно обжигая его.

Меня зовут Саманта.

Этан…

Я слышала их лязгающие шаги и видела длинные мечи, скребущие по доспехам. Солдаты бы разрушили палатки и домогались женщин, чей плач уже смешивался с зарождающимся туманом, который, как тихое обещание, прокрадывался из ворот Медного города.

Нет!

Я не могла этого допустить.

Я встала перед Зан Захрай. Когда заговорила, мой голос звучал так, словно я находилась за много миль отсюда. Так, словно я все еще стояла за границей пустоши.

– Я та, кого вы ищите!