Экстремальная зона

Глава 1

Жемчужина Средиземноморья – Лазурный Берег – традиционно является одним из самых дорогих мест отдыха в Европе. Более трети в цепочке знаменитых курортов, расположенных на средиземноморском побережье Франции – пляжи. Триста солнечных дней в году позволяют французам и гостям страны достойно отдохнуть на курортах Лазурного Берега, в полной мере наслаждаясь солнцем, морем и пляжами.

На побережье Средиземного моря располагается так называемая «дворцовая зона»: шикарные поместья-дворцы, охрана, видеомониторинг, теннисные корты, вертолетные площадки... Среди владельцев здешней недвижимости – спортивные звезды уровня Бекхема, известные поп-исполнители уровня Мадонны и, естественно, недавние «новоселы». Граждане России стали приобретать недвижимость здесь всего каких-то лет десять назад, но уже прочно обосновались на этих берегах.

Одно из небедных поместий принадлежало Дмитрию Степановичу Пересветову – губернатору обширного края в далекой Сибири. Сюда он прибыл, чтобы укрепить расшатанное тяжелой работой здоровье.

И внешний вид, и интерьеры виллы демонстрировали вкусы приглашенных дизайнеров и возможности господина Пересветова по полной программе.

Белоснежную виллу, за которую, по слухам, была отвалена огромная сумма, окружали живописные сады, в каждом из которых было по нескольку сотен деревьев. За кипарисами, оливковыми, апельсиновыми и лимонными деревьями ухаживали десять садовников.

Роскошь била в глаза. Огромные серебряные подсвечники, стоявшие на затейливых каминных полках, антикварные дверные ручки, шикарные люстры, драгоценные породы дерева... Позолоченные предметы домашнего обихода, портьеры и занавеси из редких восточных тканей, где настоящие неграненые самоцветы использовались в качестве вставок. В коллекции Дмитрия Степановича были картины, иметь которые почел бы за честь любой музей. А работы Фаберже!.. Богатые узоры, ткацкие изделия и ковры в стиле а-ля рюсс соседствовали здесь с французской классикой – креслами эпохи Людовика XIV и пышными барочными часами.

В последние годы в Европе, и в частности здесь, на юге Франции, многое изменилось. Ради новых русских, массово приезжающих на Лазурный Берег, французы, всю жизнь кичившиеся своим языком и притворяющиеся «не понимающими» английский, теперь старательно овладевали «великим и могучим». Местные кухарки забрасывали рецепты всяких там «трюфелей по-бургундски» и учились шинковать свеклу для борща и крутить котлеты по-киевски. Было неважно, что новые владельцы поместий приезжали на свои виллы два-три раза за лето. Они оставляли там столько денег, что ими, как писали местные газеты, «можно обклеить всю Ниццу в три-четыре слоя».

Дмитрий Степанович Пересветов выглядел вполне типично для человека в таком ранге и возрасте – пожилой лысеющий мужчина с солидным животиком, физиономией «крепкого хозяйственника». Зеленоватый цвет его лица позволял предположить, что губернатор питается от одной корневой системы со станком для печатания долларов. Впрочем, большинство его избирателей об этом, естественно, не догадывались.

Губернатор вышел к бассейну и уселся в тени, создаваемой легкой крышей беседки. Устроившись перед низеньким столиком, он потер руки и, взяв бутылку виски, с хрустом скрутил крышку. Налив граммов сто, он выпил и принялся закусывать, тыкая вилкой по тарелкам, где была разложена разнообразная снедь. Выбор здесь имелся весьма неплохой. Смачно чавкая, Пересветов напевал что-то под нос, периодически наклоняя горлышко бутылки в четырехугольный бокал. Выпивка и закуска быстро привели его в хорошее настроение. Затем губернатор привстал и до хруста в костях потянулся. Неожиданно быстро для своей не худой комплекции он сбросил с себя одежду и оказался в плавках.

– Даешь! – расхохотавшись, выкрикнул он и с размаху плюхнулся в бассейн, подняв фонтаны брызг. – Эх, хорошо-то как!

Его рычание и взвизги разлетались далеко за пределами бассейна. Пересветов отдыхал. А поскольку от природы Дмитрий Степанович был человеком открытым, то и здесь он проявлял свой живой и неуемный характер. Тут же неслышными шагами подошел безмолвный лакей с каменным выражением лица. Действуя быстро и умело, он поставил на небольшом подносе на бортик выпивку и закуску и так же неслышно удалился. Губернатор плескался с удовольствием, издавая немалый шум. Периодически он приближался к бортику, уменьшая содержимое бутылки.

Здесь же, на открытой площадке, возвышался огромный жидкокристаллический телевизор. Губернатор всмотрелся. На экране, в новостной передаче, в это время можно было видеть сюжет о демонстрации «зеленых» в Великобритании. Дело заключалось в следующем: в железнодорожном вагоне с одной АЭС вывозилось отработанное ядерное топливо. «Зеленые», действуя своим классическим методом, перекрыли железнодорожные пути.

– Чем вы мотивируете свои действия? – поинтересовался журналист у одного из ревнителей природы.

– Как это чем? – возмутился тот. – Такой способ транспортировки крайне опасен. Если правительству все равно, то нам – нет!

Он состроил выражение лица, свидетельствующее по меньшей мере о том, что правительство – это сборище коррумпированных политиков, не имеющих ничего общего с интересами страны.

– Мы выступаем от имени патриотов нашей страны!

Журналист с микрофоном в руках отошел от толпы скандирующих и продолжил:

– Хочу напомнить телезрителям, что подобный пикет был три года тому назад. Тогда «зеленые» победили.

В этот момент на площадке появились двое. Первым шел мужчина с явно военной выправкой – Никита Любинский, выполнявший при губернаторе функции секретаря-порученца. За ним, покачивая бедрами, грациозно двигалась молоденькая и весьма миловидная брюнетка с физиономией типичной стервы – Жанна Разумова, очередная пассия Пересветова.

Губернатор вынырнул и, загребая воду размашистыми движениями рук, доплыл до бортика, громко зафыркал. Налив себе виски, он опрокинул рюмку. Потом, смачно крякнув, поддел серебряной ложечкой черной икры и, пережевывая, уставился в телевизор.

– Да что эти лохи на Западе, совсем охренели? – пробормотал он. – Нам бы их заботы! Отходы негде хранить. Что, земли мало?..

Непонимание губернатором вопроса было вполне объяснимо. Федеральное образование, главой которого был Дмитрий Степанович, по своим размерам равнялось примерно четырем Франциям, не говоря уже о более скромных масштабах других европейских государств. Правда, в отличие от Франции, территория края на девяносто процентов являлась совершенно необжитой и неосвоенной.

Со времен первооткрывателей Ермака и Дежнева здесь изменилось не так уж много. Где-то возникали огромные города, менялись целые ландшафты, а на большей территории здешнего края жизнь текла так, словно в мире ничего не случалось.

Пролетая на вертолете над огромными, дикими территориями, Дмитрий Степанович иногда от впечатлений крякал: ведь какая земля волею судьбы попала ему в подчинение! И ведь надо день и ночь ломать голову, как улучшить жизнь народа. Ну и, конечно, о себе забывать никак нельзя. А то ведь власть – вещь ненадежная. Сегодня ты стоишь у руля, а что будет завтра? Так что позаботиться о себе надо именно сегодня. Так сказать, здесь и сейчас...

Огромные земли в основном были покрыты не сельскохозяйственными угодьями. Тундра, лесотундра и тайга, малые и большие реки, полезные ископаемые – вот главные богатства края. И надо сказать, немалые.

– Существует целый рынок по утилизации отработанного ядерного топлива, – задумчиво проронил секретарь.

– И что? – в упор уставился на него губернатор.

– А то, что стоит это удовольствие дорого. Ну, очень дорого, Дмитрий Степанович! – понизил голос Любинский.

Дмитрий Степанович замер, наморщив лоб и прикидывая. Утилизация «урановых хвостов» обходится стране-экспортеру в 800 – 900 долларов за килограмм, с условием что экспортер потом доплачивает каждый год по 100 – 150 долларов на содержание «ядерного могильника». Или – платится сразу около 2000 долларов за килограмм, но тогда страна, куда отходы ввозятся, берет на себя обязательство содержать атомный могильник самостоятельно.

Под отработанным ядерным топливом обычно подразумевается обедненный гексафторид урана – побочный продукт обогащения урана, возникающий при производстве топлива для атомных электростанций. В РФ эти, как говорят атомщики, «урановые хвосты» обычно захоранивают в разных местах Сибири, где контейнеры просто опускаются в глубокие штольни и заливаются бетоном.

Губернатор обалдел от представившихся ему перспектив. Да ведь на «его» земле можно было бы... Тем более что есть куда спрятать – несколько заброшенных баз ракетных войск стратегического назначения, расположенных в тайге, забетонировать в штольни – и забыть. Ведь вокруг на сотни километров – ни души, никто никогда не узнает. А в случае повышенного радиоактивного фона всегда можно списать на характер заброшенных баз – да тут СС-20 стояли, все естественно.

К тому же Пересветов имел немало полезных знакомств в самых разных сферах. Со своими связями и знанием лазеек вполне можно было решиться на несанкционированный ввоз.

– Что думаешь, Никита, по этому поводу? – облизал пересохшие губы губернатор.

– А у нас сосед слева – англичанин, как раз один из хозяев фирмы по утилизации отработанного ядерного топлива, – быстро, словно ожидая вопроса, проговорил секретарь.

По тону Любинского было ясно, что он уже предварительно переговорил с соседом-британцем и лишь теперь посчитал возможным подкинуть идейку губернатору.

– Давай дальше, – очередная порция виски подкрепила несколько ошалевшего губернатора.

– Правда, есть сложности... – многозначительно протянул Любинский. – Абсолютно все грузы, которые ввозятся в РФ, проходят так называемый радиологический контроль.

– Пункты такого контроля есть на всех без исключения вокзалах, товарных станциях, на пристанях, в аэропортах международного сообщения.

– Вот именно. Осуществляется контроль параллельно двумя структурами: Росатомом и ФСБ. Но, как говорится, есть варианты...

– Мол, зачем, губернатор, тебе это нужно, ты же на покой через год, к тому же столько бабла в дело вложено! – подала голос молчавшая доселе Разумова.

По поводу «дела» тема была действительно важной. И вот почему: по новому федеральному закону в РФ вскоре должны появиться своеобразные игровые зоны по типу Лас-Вегаса. Забайкалье, Сочи, Алтай... Дмитрий Степанович не терял даром драгоценное время и вложился в будущее строительство на своей земле. Так что, по скромному замыслу, уйдя на покой, можно было бы в случае удачного исхода дела преспокойно сидеть здесь, на Лазурном Берегу, и стричь купоны. По поводу удачного исхода дела он не сомневался.

– Ну, ты и ду-ура! – протянул губернатор. Он в сердцах с громким стуком отставил от себя бокал и покачал мокрой головой. – Это же такие оборотные средства! Так я только несколькими отелями с казино буду владеть, а так смогу столько бабла инвестировать... А уж как я это бабло по документам проведу – не твоя забота... И вообще, перестань считать мои деньги, идиотка!

Дмитрий Степанович поджал губы и пренебрежительно хмыкнул. Эта девка начинала ему надоедать. Ну уж чего-чего, а этого добра, да с его капиталами, он себе всегда найдет.

– Кстати, будут деньги – мы того очкастого мудака вообще уделаем! – вставил секретарь.

Кроме очевидных плюсов, связанных с должностью губернатора, у господина Пересветова имелись и некоторые трудности. У Дмитрия Степановича была административная власть на вверенной ему земле, что, конечно же, приносило немало плюсов. Но финансовая власть здесь принадлежала одной, ну очень влиятельной, банковской группе, с которой губернатор был не в ладах. Возглавлял эту финансовую группу некто Владимир Коренев, тот самый «очкастый мудак».

Главой группы господин Пересветов интересовался очень живо и успел накопать по этому поводу немало материала. Все это было весьма интересно, но, к огромному сожалению, не давало никакой реальной пользы в противоборстве двух сторон.

Коренев считал, что губернатор слишком много на себя берет и ограничивает его права инвестиций. Налицо имелось столкновение двух хозяйствующих субъектов.

Коренев также просчитывал всевозможные варианты устранения Пересветова с его поста. Ему-то прекрасно было понятно, что если губернатора удастся сплавить, причем лучше всего – со скандалом, то с его преемником он наверняка сумеет договориться. Ко всем «деловым» разногласиям, оба испытывали друг к другу просто патологическую обоюдную неприязнь. Дмитрию Степановичу было порой до слез обидно, что он всю жизнь карабкался из грязи в князи. Потом и кровью зарабатывал себе на хлеб и повышение в должности. Когда было надо – смеялся и плакал, льстил, прогибался, в общем, делал все, что требовалось, чтобы подняться еще на одну ступеньку карьерной лестницы. Таким образом, в соответствии со всеми неписаными законами, он поднялся на свой сегодняшний уровень.

А этот банкир – он что, жизнь видел? Как бы не так! Сопляк, которому все в руки само давалось!

Короче говоря – разные поколения. Ну да что говорить, если такая возможность утопить банкира сама идет в руки.

– И не говори! – улыбнулся губернатор. – Сделаем мы его. Обязательно сделаем!

Дмитрий Степанович хлопнул в мокрые ладони, подняв небольшие брызги, и потянулся к заветной бутылочке. Четырехугольный бокал в очередной раз принял живительную влагу, которая была незамедлительно поглощена господином Пересветовым.

– Эх, хорошо! – воскликнул глава края, плескаясь у бортика. – Иногда ведь надо и отдохнуть, иначе и сгореть на работе недолго.

Жанна щелкнула зажигалкой и, манерно держа в руке сигарету, придала томное выражение густо украшенному косметикой лицу. Жаркое солнце щедро дарило тепло благодатной средиземноморской земле.

Глава 2

– Дмитрий Степанович, к нам гости! – В открывшуюся дверь заглянула широко улыбающаяся физиономия секретаря.

– Проси, – лаконично сказал Пересветов, поправляя ворот сорочки.

Вечернее солнце уже не било в упор лучами, а медленно, но верно опускалось за горизонт. Губернатор находился в каюте своей роскошной яхты, где у него как раз сейчас была запланирована встреча с «соседом слева» – британцем Джеймсом Дингли.

Господин Пересветов вообще неравнодушно относился к красивым вещам. Еще с детства он как-то особенно болезненно воспринимал тот факт, что у некоторых его сверстников имелось то, чего он, вернее, его небогатые родители не могли себе позволить. Новые вещи, красивые игрушки, красивые письменные принадлежности у сверстников – все это заставляло его неровно дышать. Впоследствии Дмитрий Степанович, достигнув солидных должностей, отрывался как мог. Будучи в состоянии позволить себе многое, а теперь и очень многое, Пересветов даром времени не терял. Среди всего прочего, пару лет тому назад в его единоличном владении появилась такая вот чудо-яхта. На ней губернатор проводил немало времени. На яхте он и решил принять столь важного гостя.

«Пускай не думает, что мы здесь в гостях, как бедные родственники!» – подумал Дмитрий Степанович, когда получил информацию о том, что господин Дингли изъявил желание встретиться для обсуждения кое-каких вопросов.

Все необходимое для того, чтобы достойно встретить гостя, конечно же, у него имелось. Шикарная яхта, где каждая деталь смотрелась впечатляюще, отличный стол с прекрасной закуской и выпивкой, ну, и, конечно же, сам Дмитрий Степанович, чувствовавший себя за границей как дома.

Дверь из дорогих пород дерева еще раз приоткрылась, на этот раз пошире, пропуская гостя в каюту.

Британский гость – высокий, лет сорока, мужчина с белесым лицом и рыжими волосами, чуть пригнувшись, шагнул в помещение. Он быстрым, но внимательным взглядом окинул каюту. А здесь, впрочем, как и на всем судне, было на что посмотреть. Дмитрий Степанович всегда, в меру своих скромных сил и возможностей, старался, чтобы все было на уровне.

– Господин Дингли! – расплылся в широкой улыбке Пересветов. – Рад вас видеть на моем скромном суденышке. А то вот ведь как получается: и соседи мы, и живем рядом, а вот познакомиться, не то чтобы встретиться да посидеть за чашкой чая, все недосуг.

Он понизил голос и моргнул Любинскому:

– Давай, Никита, переводи.

Пересветов в иностранных языках был, мягко говоря, не силен. Нет, пару раз под воздействием разных обстоятельств он пытался изучать английский. Средства для того, чтобы пригласить хороших преподавателей, у него, конечно, имелись, но ничего путного из этой затеи не вышло. Разумом губернатора господь, понятно, не обделил, но вот языки ему даваться никак не хотели. Впрочем, и без них можно обойтись, лишь бы ты что-то собой представлял. Так что функции переводчика исполнял все тот же Никита. Он мужик головастый, вот пускай зарплату и отрабатывает.

– Не надо, – на тонких губах англичанина возникла скупая улыбка, – я в состоянии обойтись без помощи вашего секретаря.

– Тем лучше, – удивленно покачал головой губернатор.

Дингли прекрасно говорил по-русски. Нет, акцент, безусловно, чувствовался, но в целом гость владел «великим и могучим» отлично.

– Да, господин Пересветов, скромной вашу великолепную яхту никак нельзя назвать, – осмотревшись, отпустил комплимент британец.

– Вы правда так считаете?

– Ну, я кое-что в яхтах смыслю, – кивнул Дингли, – так что как знаток восхищен.

– Благодарю вас, – довольно осклабился Пересветов, – слова профессионала всегда приятно слышать. Присаживайтесь, прошу вас.

Указав на мягкий диван, он уселся в кресло напротив.

* * *

– ...В качестве, так сказать, пробного шара я предложу пока ограничиться двадцатью тоннами, – пожевал губами англичанин, – если дела пойдут хорошо, то мы вполне можем продолжить наше сотрудничество.

– А чего ж им не пойти-то? – хохотнул губернатор. – Если обе стороны будут удовлетворены, то и сотрудничать приятно. Как деловой человек, я всегда так поступаю. Да и вообще, это, по-моему, один из основных законов бизнеса. Обоюдная выгода – вещь незаменимая!

Собеседник согласился с заключением россиянина. Далее беседа подошла к самой «животрепещущей» части. Ее Пересветов ожидал с нетерпением.

– Теперь поговорим о расценках, – взгляд Дингли стал острым и колючим.

– Да уж, хотелось бы расставить точки, – энергично кивнул Дмитрий Степанович.

Толстые пальцы губернатора выбивали на подлокотнике кресла мелкую дробь, выражая настроение хозяина. От Дингли не ускользнула и эта мелочь. Как человек до крайности наблюдательный и мелочный, он привык подмечать то, на что большинство людей не обращает внимание. Это, кстати, всегда служило ему хорошую службу.

– Исходя из того что ввоз отработанного ядерного топлива не санкционирован, я вправе предложить менее двух тысяч долларов за килограмм утилизации...

– А откуда такая сумма? – не сдержавшись, перебил его Пересветов.

– Типовые расценки легального рынка, – пожал плечами англичанин, – стандартная цифра.

Губернатор повернулся вполоборота к секретарю. Никита, согласно своей должности и положению, всегда был в курсе всяких «технических подробностей». Естественно, Пересветов по своей занятости государственного мужа таких деталей не знал.

– Да-да, – вполголоса проговорил Любинский, – это правда.

Дингли с полуулыбкой следил за переглядыванием собеседников.

– Так вот, я предлагаю по тысяче долларов за килограмм, – размеренно произнес англичанин.

Глаза Пересветова, прищурившись, превратились в маленькие щелочки. Нет, калькулятор ему совсем не был нужен – что-что, а уж считать денежки Дмитрий Степанович умел великолепно. В его голове мгновенно произошел подсчет.

«Так, говоришь, тысяча баксов. Это что же выходит? – сам себе задавал вопросы глава края. – Помножим на двадцать тысяч килограммов этого дерьма...»

От суммы, выходящей в результате несложного арифметического действия, губернатора даже слегка качнуло. Нет, спиртное здесь ни при чем – он и выпил-то сегодня самую малость. Дмитрий Степанович облизнул вдруг пересохшие губы и покосился на бутылку минеральной воды. Налив в стакан жидкость, он жадно выпил ее. Англичанин бесстрастно следил за всеми манипуляциями собеседника, являя собой идеальную иллюстрацию британской невозмутимости.

Да, информация впечатляла. Ведь этой суммы на казино хватит. А если учесть, что это будет пробная партия, а потом последуют еще несколько...

Пересветов всегда был твердо уверен в том, что у каждого умного человека в жизни появляется тот самый шанс, «случай». Весь фокус только в том, что его надо использовать. Упустил, прохлопал – и все. Губернатор себя никогда лохом не считал. Свое он привык у жизни выгрызать зубами. Это знали его друзья и противники.

Ну что же, все складывалось очень даже неплохо. Дмитрий Степанович воспрянул духом. Губернаторство – оно, вещь, конечно же, хорошая, но вечно продолжаться не может. За это время нужно успеть подготовить себе почву для мягкой посадки. А то что же – стараешься, из кожи вон лезешь, отдаешь себя без остатка, а уйди на пенсию – придется ведь оставить многие привычки, склонности и удовольствия. К хорошему, как известно, привыкаешь быстро, а расставаться приходится с болью. А Дмитрий Степанович очень не хотел, достигнув известного уровня, падать куда-то там вниз. Конечно, кое-какие сбережения у него имелись, но...

– Так что скажете, господин Пересветов? – вырвал губернатора из затянувшихся раздумий гость.

– Да-да, прошу прощения. – Дмитрий Степанович вскинул голову и продолжил переговоры.

Далее начались технические тонкости. При всем желании, даже таком горячем, как у господина Пересветова, осуществление задуманного отнюдь не было простым делом. Ввезти ядерные отходы на территорию Российской Федерации просто так, «за здорово живешь» – штука нереальная. Этот вопрос весьма беспокоил и Пересветова, и его английского товарища. Но Любинский уже знал, как обойти преграды.

Секретарь приосанился. Наступал момент, который должен был продемонстрировать гостю, и в очередной раз – шефу, что он получает зарплату не зря. «Выступление» Любинского оказалось настолько аргументированным и убедительным, что дотошный англичанин после массы вопросов удовлетворенно поднял обе руки:

– О'кей.

– Ну что же, господин... э-э-э... Дингли, я очень доволен нашими переговорами, – ухмыльнулся Пересветов, – думаю, мы, как деловые партнеры, вполне состоялись.

– Я тоже весьма рад, – сдержанно, но с явным удовлетворением кивнул англичанин, – приятно иметь дело с солидным человеком, знающим цену своему слову.

Безусловно, господину Дингли прекрасно были известны и сам Пересветов, и его деятельность на посту главы администрации далекого сибирского края. Как человек деловой, он уже давно навел справки о своем соседе. А полученное вчера приглашение и вовсе заставило его еще внимательнее изучить биографию господина Пересветова.

Дингли был бизнесменом. Его интересовало дело, и здесь он готов был выкладываться до последнего. Выгода выглядела обоюдной, так что британец с радостью ухватился за вариант, сам шедший ему в руки. На этой, даже первой, сделке он зарабатывал огромные деньги. А уж что русские будут делать с отходами – это его мало волновало. Пускай хоть макароны ими посыпают!

– Теперь давайте обсудим детали, которые в любом деле не бывают лишними, – сказал неугомонный британец, – особенно в затеянном нами...

Далее, после некоторого обсуждения, деловая беседа уступила место неофициальной ее части. Любинский пытался разливать напитки, но был отстранен от этой роли хозяином яхты.

– Не знаю, как у вас, а я привык с деловым партнером дружить, – произнес губернатор, – ведь без этого какое доверие? Правильно – никакого. С человеком надо ведь пуд соли съесть, чтобы понять, кто он такой.

Пересветов поднял указательный палец и покачал им.

– У нас с вами, конечно, таких возможностей не имеется, но все остальное я беру на себя.

Англичанину пришлось испытать на себе все радушие Пересветова.

– Очень рекомендую, господин Дингли, вот это вино, – с воодушевлением произнес Дмитрий Степанович, взяв в руки увесистую бутыль.

Гость, также любивший вкусно поесть, потер руки от удовольствия – здесь было чем подкрепиться. Хозяин основательно приготовился к встрече столь важного гостя. На столе возвышалась батарея бутылок со всевозможными напитками. Остальное пространство заполняли блюда с крупными раками, сочным мясом, черной и красной икрой.

Перекусив, гость и хозяин принялись за принесенных омаров. Блюда с аппетитными ракообразными вызывали желание поскорее взяться за них всерьез.

– Горячего омара я люблю приправлять взбитым маслом, холодного – майонезом, – делился своими гастрономическими пристрастиями хозяин яхты, – люблю их, подлецов!

– Совершенно с вами согласен. – Дингли имел сходное мнение о вкусовых качествах продукта. – Я еще предпочитаю к каждому кусочку мяса немного жира омара. Это придает ему просто восхитительный оттенок.

– Да вы гурман, батенька! – хохотнул Пересветов. – У нас с вами, как я посмотрю, много общего.

– Это удовольствие не является таким уж предосудительным, – тоже взял шутливый тон британец.

Оба принялись медленно и аккуратно, чтобы не забрызгать друг друга, разламывать руками обитателей морских глубин.

– Для улучшения вкуса попробуем вот этот сорт, – поднял Пересветов новую бутылку, – шестьдесят третий год. Недавно я существенно пополнил свой запас вин. Я вообще-то их коллекционирую. В следующий раз, когда будете у меня, я вам продемонстрирую свою коллекцию.

Дингли, соглашаясь, кивнул. Они чокнулись бокалами.

– Недавно я слышал забавную новость касательно этих созданий, – сообщил он.

– И что же она гласила?

– Знаменитая американская рекордсменка по поеданию различных продуктов установила новый рекорд. Соня Томас из американской Александрии по кличке Черная вдова в ходе соревнования по поеданию омаров за двенадцать минут поглотила сорок четыре омара, – сообщил гость.

– Да-а, – протянул Пересветов, вертя в руках двухстороннюю омаровую вилку, – что я могу сказать: кошмар! Одно слово – американцы! Полная бездуховность. Нельзя же, в самом деле, низводить все до сплошного потребительского уровня. Кому как не нам, странам с древней и богатой культурой, понимать это!

– Да, господин Пересветов, – лукаво подмигнул Дингли, – правда, она заработала на этом пятьдесят тысяч долларов. Так что усилия были не совсем уж напрасными если не для здоровья, то уж, во всяком случае, для кошелька.

– А-а... Это несколько меняет дело. Однако мы обойдемся и без такого издевательства над собой, – ухмыльнулся губернатор, – да и заработаем никак уж не меньше.

Как только омары были уничтожены, перед каждым сидевшим за столом возникли полоскательницы для рук.

– А сейчас мы приступим к главному блюду, – провозгласил губернатор, – мой повар, скажу я вам, настоящий волшебник.

– В этом я уже успел убедиться, – кивнул Дингли, предвкушая достойное продолжение вечера.

– Саша! Неси! – крикнул Пересветов, позвонив в серебряный колокольчик, стоявший на столе.

* * *

Банкет закончился. Англичанин отбыл на берег. Оставшись в одиночестве, Пересветов блаженно откинулся на спинку мягкого дивана, чтобы перевести дух. В который раз Дмитрий Степанович подумал, что с корабликом он не прогадал – каждый посетивший его оставался в восторге. И даже этот проходимец Дингли не смог скрыть своего восхищения. Пересветов окинул взглядом каюту. Кожаные и деревянные поверхности смотрелись благородно, как и подобает кораблю, стоившему недешево. От разных дорогих безделушек рябило в глазах. После выпитого и съеденного можно было бы и отдохнуть, однако губернатору не сиделось. Он прошелся по каюте. Ноги утопали по щиколотку в шикарном персидском ковре, делая поступь совсем неслышной. Наконец, решительно тряхнув головой, чиновник подался наверх, на свежий воздух. В последнем, правда, в каюте не было недостатка, но Дмитрию Степановичу захотелось побыть на палубе.

Поднимаясь по лестнице, он качал головой и причмокивал. Мысли толпились в голове, и им было мало места. Оказавшись на палубе, Пересветов расправил плечи. То, что творилось здесь, было под стать его прекрасному настроению. Вдалеке виднелась панорама Лазурного берега. Приморский городок смотрелся отсюда, с яхты, словно какое-то сказочное изваяние. Красивые разноцветные домики, сады, яхты – все это создавало умиротворенное настроение.

Да, здесь – благодать, просто рай земной. И он может наслаждаться этой роскошью, которую, без сомнения, заслужил. Правда, здесь он всего лишь один из многих богачей. А где-то там, далеко, на необъятных просторах Сибири, лежал огромный край, которым управляет он, Пересветов. Эти мысли всегда нравились Дмитрию Степановичу, а сегодня – особенно. Приятно осознавать, что от тебя где-то зависит многое, если не все.

Губернатор стоял, опершись руками на поручни, и жадно втягивал ноздрями соленый свежий морской воздух. При том состоянии, в котором находился господин Пересветов, ему это было крайне необходимо. Мысли будоражили, и перспективы, открывавшиеся перед Дмитрием Степановичем, заставляли учащенно биться сердце.

Все хорошо, а скоро будет еще лучше. То, что имеет Пересветов, то, что у него есть и будет – зависит от него самого. А уж он возможностей не упустит.

Он хмыкнул, вспомнив «зеленых», сидевших на рельсах. Ему были гораздо более приятны другие «зеленые» – те, что заманчиво шелестят в пальцах. Причем не в чужих, а именно в своих. Пересветов всегда считал себя человеком дела, и все, что не относилось к этому, его раздражало. Людей, которые не умеют делать деньги, он считал бездельниками и вообще лишними на земле. В этом мире надо уметь найти свою дорогу и уметь идти по ней к той самой, главной, цели. А все эти рассуждения по поводу того, что мы должны заботиться о природе, на нас лежит ответственность за будущее планеты – это все рассуждения мозгляков, ни на что не способных. Пересветов хотел жить здесь и сейчас.

Вдруг зазвонил телефон. Веселенький марш вырвал владельца трубки из задумчивого состояния, обратив к делам насущным. Пересветов достал из кармана мобильник.

– Да, это я. Здравствуй, дорогая, – одна из многочисленных подруг сердца явно желала увидеться с Дмитрием Степановичем, – ну, конечно, рад, что за вопросы! Ты же знаешь, что я всегда жду твоего звонка... Нет, к сожалению я за границей. Конечно, дела, дела... Их всегда невпроворот. Ничего, рыбка моя, скоро я буду в Москве, и тогда мы, конечно же, встретимся. Помнишь, как нам было хорошо тогда? А я это все время вспоминаю... Нет, не шучу, на полном серьезе. Целую, пока.

Бриз приятно освежал разгоряченные щеки Дмитрия Степановича. Над яхтой кружили чайки. Заходящее солнце медленно опускалось в Средиземное море. Побережье готовилось к вечеру, который обещал быть насыщенным и веселым.