Когда уходит из этого мира тот, кто познал Бога, – что остаётся после?
Кто наследует его Мудрость и Любовь?
Кто принимает на себя его труд по служению Богу и людям?
Есть ли наследники?
Из дневника о. Александра
Отъезд в столицу
Колокольный звон оповещал верующих, что служба началась. Переливы прекрасных звуков лились над рекой, над маленьким уездным городком и затихали где-то в небесной дали… А благовест1 не стихал…
Даже когда звуки колокола растают в тишине, благая весть о том, что есть Бог, что Он сейчас здесь, что Его Любовь призывает каждого человека на Земле к любви, – продолжит звучать!
Только не все слышат…
Зося стояла на высоком холме над рекой и слушала колокольную песню. Она привычно погрузилась в тишину: в те сердечные тишину и теплоту, которые соединяет мир человека и Мир Божий. Старец Зосима многому успел её научить…
Она приняла решение ехать в столицу и поступать учиться, чтобы стать врачом. Недавно открылся в Санкт-Петербурге Женский медицинский институт, появилась возможность женщинам получить диплом врача.
Решение это далось ей не просто. Год назад умер её отец2, доктор Фёдор, как звали его все жители городка без исключения, потому что не было того, кто бы не слышал об удивительном докторе, который много лет руководил бесплатной больницей.
Её мама, Надежда, с трудом согласилась с таким решением дочери, но, в итоге, решилась-таки отпустить свою ненаглядную Зосеньку, хоть и не представляла, как сможет сама жить, не видя каждый день её сияющее лаской и радостью лицо. Согласилась – несмотря на то, что все сложности по организации работы больницы ложились теперь на её хрупкие плечи.
* * *
Зося шла в монастырь к о. Александру, чтобы сказать о своём решении и проститься. О. Александр, которого прежде в миру звали Николаем, был учеником старца Зосимы.
Служба в храме закончилась. Народ расходился.
Зося с интересом наблюдала за лицами людей.
Вот – человек сияет радостью, глаза светятся, сердце полнится – значит случилось прикосновение Господа к душе!
Вот – идут болтушки, озабоченные, прежде всего, темами еды и нарядов. Видно, что накопились и переполнили их умы мысли пустые, сдерживавшиеся лишь слегка во время службы.
Вот – идут чиновники в мундирах и зажиточные горожане в чёрных сюртуках, о политике разговоры ведут.
Вот – у храма нищие-попрошайки пересчитывают подаренные им копейки…
С Зосей очень многие люди здоровались. Она прежде была частым гостем в келии старца Зосимы, а потом и о. Александра навещала, да и в больнице многие бывали, а уж там Зося почти всё своё время проводила в трудах.
«Здравия Вам, Софья Фёдоровна! И маме Вашей – тоже здоровья!», – звучали приветствия. Зося отвечала, стараясь одаривать сердечным теплом и вниманием каждого. Она уже привыкла к такому уважительному к ней обращению по имени и отчеству, работая в больнице.
Храм опустел. Зося долго стояла одна: просила Бога благословить решение её, просила поддержать маму свою. Пыталась сердцем почувствовать ответ Божий: есть ли на то Его Одобрение?…
Затем она вошла в маленькую келию, где прежде жил и принимал посетителей старец Зосима, а теперь трудился так же, по милости Божией, о. Александр.
Ученик старца Зосимы был ещё не стар: седина лишь чуть-чуть посеребрила виски, и в аккуратно подстриженной бороде проглядывали седые волосы. Он был подтянут, широкоплеч, и его внешность весьма удивляла приходивших к нему за советом и исцелением посетителей… Только глаза и улыбка за последние годы стали совсем такими, как у старца Зосимы: по-особому глубокими, прозрачными для Света Божьего и бесконечно добрыми.
О. Александр встретил Зосю словами:
– Ну что, Зосенька, решилась учиться ехать?
– Решилась!
– Правильно! Не бойся: всё получится у тебя!
– Да я только за маму опасаюсь немного, тяжко ей без отца, да и в больнице дел невпроворот…
– Вот сии дела и помогут ей о печалях земных не печалиться! Пусть ко мне заходит почаще, рад буду!
… Зося и о. Александр беседовали о многом. Он был ей и другом, и духовным наставником – с детских лет.
– Не знаю, как без твоих советов справляться стану…
– С Божьей Помощью! – ответил о. Александр.
… Потом, загадочно улыбаясь, он протянул Зосе две тетради. Одна из них была с тоненькой и сильно истёртой обложкой. Зося знала, что это были записи старца Зосимы. А вторую весьма солидную книжицу она видела впервые.
– Это – мои дневниковые записи, Зося. О Зосиме всё, что помнил, – писал сюда. Мысли о Пути к Господу – тоже записывал. Пусть у тебя будет! А я – новую тетрадь начну.
– А может, издать всё это как книгу? Посижу во время свободное, напечатаю на машинке печатной – и снесу в издательство какое в столице?
– Отпечатать это – на благо! Может быть, не всё, выбери главное, что людям знать надобно. Пока ещё не благословил Зосима издавать книгу, но сказал, что придёт такое время. А тебе отдать дневники сии – благословил!
Меня старец Зосима когда-то спрашивал о том, хотел бы я в миру та́к жить, как монах живёт пред Богом, – и сим всем людям мирским давать пример чистой жизни?
Но я тогда отвечал, что в монастыре хочу остаться. Даже не думал, не предполагал, что возможно такое в миру! А теперь знаю, что возможно! И, более того, необходимо очень – такие примеры людям иметь рядом с собой, в жизни повседневной. Но для этого надо уметь:
– любить людей, но не цепляться за них,
– не понуждать людей к доброте, но сему учить своим примером, своей любовью, всей своей жизнью,
– Слово Божие вовремя говорить, а выбор собственный – уже за каждым человеком остаётся,
– не тащить за собой людей, не заставлять их быть праведниками, но понимать каждого до глубины, объяснять ему в соответствии с его разумением. Тогда и видно станет, как помочь человеку, которого Бог в твоей жизни рядом с тобой надолго поставит – или только на короткую встречу к тебе подведёт.
Ты, Зосенька, может, сумеешь теперь эту мечту Зосимы воплотить: чтобы в миру жить – но с Богом в каждом мгновении!
… Зося подняла глаза на о. Александра.
Он порадовался её ясному, чистому взгляду и лучистому и тёплому свету в сердце духовном. Редко такое встречается, когда сияет такой искренностью и чистотой душа, и даже во взгляде это отражается!
Зося сказала:
– Ты говоришь: «В каждом мгновении – с Богом!» Это совсем ещё у меня не получается… Да и возможно ли такое?
Но не утерять теплоту сердечную – постараюсь!
* * *
Поезд мерно постукивал колёсами, унося Зосю в столицу.
Она долго сидела у окна, за которым проплывали, сменяя друг друга, картины просыпающейся весенней красоты.
Остальные места в купе были свободны, Зося ехала пока одна. Видимо, позже будут ещё пассажиры.
Зося бережно достала подаренные ей тетради. Она с трепетом открыла записи о. Александра, которые ещё никогда не читала.
Из тетради о. Александра:
Начинаю я сию тетрадь, видимо, слишком поздно…
Прошёл уже год с того дня, когда покинул тело старец Зосима…
И вот, понял я, что, если не запишу хотя бы по памяти слова старца, – то утратится то бесценное, что рассказывал он мне, что я сам видел и слышал за семь лет обучения у него, и о чём могу свидетельствовать…
За те годы, что я был учеником старца Зосимы, много чудесных исцелений видел, но ещё более чудесными были преображения именно душ человеческих. Каждая его беседа врачевала, в первую очередь, душу. И надежду она давала для жизни дальше, и страх перед смертью тела изгоняла…
Но как всё это в слова вместить?…
Мне сейчас не записать всё в последовательности тех многих дней, что я провёл рядом со старцем Зосимой. Потому начну писать то, что в сей момент вспоминается ярко. Слова его о любви к Богу начну излагать, ибо они живут во мне – как опора незыблемая:
«Бог – это пусть будет всё, что у тебя есть! Не желай ничего, кроме близости Бога!
Счастие не отнимется от тебя, когда любовию своей Любовь Божию познаешь!
Не желай похвалы твоему усердию, не желай благодарности от тех, кому помог!
Радуйся Богу! Радуйся в каждый день, в каждый час, в каждый миг!»
«Но как мне научиться в сей радости жить? Бывает, что есть она, а бывает, что нет… Что тогда делать?»
«Всё это – просто! В сердце духовном её ищи! В сердце – эта радость тогда есть, когда ты пригласил и впустил туда Бога!
Тело твоё – словно сосуд для жизни Божией! Бог – вдохнул сие Животворящее Сияние и в тебя, и в других!
Если не ведает об этом человек, то пренебрегает он чистотой души! И застят её мысли мрачные, самоуничижительные или самохвальные! И оттого и жизнь человека неправедной может стать.
А вниманием и бережением к чистоте душевной – Свет сей Божий, как в светильнике, поддержан может быть.
Советов о том, как сей Свет возжечь да хранить – много написано… Да только, пока бдение своё сам не начнёшь, – всё мимо те слова будут!
Долгие годы ушли у меня на то, чтобы Единение в Духе сделать постоянным.
Тело может быть занято делами. Также и малый ум человечий может быть загружен трудом, а сердце – пусть в Божественном Свете продолжает словно парить, будто бы птица!
И неотрывна тогда душа от Бога!
И – словно свет солнечный – Любовь Божия льётся, что бы тело ни делало!
Как же – спросишь ты – познать сию Благодать Божию в сердце и не утратить Её?
Первая забота должна быть о том, чтобы Отклик Бога всегда стараться ощутить.
На любовь, к Богу обращённую, на мысли, к Нему устремлённые, – Ответ Божий приходит! Но заметит человек сей Отклик только тогда, когда в тиши сердечной внимание души лишь к Богу устремлено станет.
С этого и начинается опыт понимания реальности бытия Бога Живого, ощущение Присутствия Божиего приходит!
Даже просто веровать в Бога – это хорошо… Но опыт Соприкосновения души с Богом – открывает человеку Свет Животворящий, Который душу питать будет!
Для кого-то сие во время Причастия случиться может… Для кого-то – иначе…
Прежде человек был будто во сне, и вера его не живая была, а лишь по правилам…
Но, когда Отклик Бога познал, – то оживает душа! Коснулся Бог Дыханием Своим – и пробудился человек-душа! И узрел тогда человек, что Бог есть Бог Живой!
Душа воскресает при Соприкосновении с Духом Божиим!
Если восторг от Прикосновения к Живому Богу вдруг покажется тебе привычным – устрашись охлаждения любви сердечной!
Счастье от Прикосновения Бога к душе – всегда новое! Это – Чудо Великое! Это – словно дверь в Небесную Жизнь приоткрывается на время для души!
Если же вдруг прискучило тебе – значит утерялось то главное, что делает тебя – как душу – живой! И не возносит тогда такое твоё состояние к Единству с Духом Святым и с Отцом Небесным!
А вторая забота должна быть о том, чтобы научиться удерживать сие осознание жизни в Духе Святом.
Да, возможно сделать негасимым животрепещущее Пламя Любви в сердце духовном!
И легко это, когда другим светишь, когда через тебя Бог Руку Помощи протягивает им! Радостно это!
Но не за один день сие достижимо…
Зато тот человек, который эту ступеньку возрастания и взросления в Духе Святом освоит, – тот познает Счастье Великое!
Что бы вовне ни случилось с человеком таким, как бы ни гнали его, ни поносили, как бы ни терзал его мирскими тяготами мир внешний – для такого человека Любовь Божия есть как Поток Неостановимый, Сияющий в душе и льющийся для помощи другим!
Как бы ум ни пытался отклониться – сердце, любящее Господа, стоит на страже!
И не свернуть уже такого подвижника с Пути Истинного, к Богу приближающего! Ибо сердце духовное с Бескрайней Любовью Божией имеет уже соединение неразрывное!
А после – третья забота для подвижника наступает, которая конца не имеет. Это – полное погружение души в Жизнь Божию!
Любовь, ум и сила личные – тогда замещаются Божией Любовью, Божией Мудростью и Божией Силой! Про это рассказывать не стану. Это – каждый сам познаёт, отдавая себя всецело Отцу Небесному!»
* * *
Зося закрыла тетрадь. Мягкий свет закатного солнышка за окном сливался со Светом, Который заполнял купе вагона. Зосе показалось, что она увидела в этом Свете облик старца Зосимы. Он улыбался ласково, потом сказал: «Коли захочешь, всегда рядом буду, помогать стану!».
… В детстве Зося часто видела старца и во сне, и вот так же – в Свете Лучистом… И слова его слышать часто могла. А потом реже это случалось…
А сейчас Зося снова ощутила себя маленькой девочкой. И рассеялись сомнения о том, что да!, может она видеть и слышать старца Зосиму! От радости даже слёзы выступили на глазах!
Она смотрела на закат солнышка и вспомнила слова старца, к ней маленькой обращённые как-то зимним вечером:
«Это же – только кажется нам, что солнышка нет, потому что не видно его стало за горизонтом! А оно – ведь светит! Оно – всегда светит!
И Бог – всегда с нами! Ничего никогда не бойся, Зосенька: Бог – с тобой рядышком и в сердечке твоём! Его Любовь – неотступна! Прими её!»
Экзамен
Столица встретила Зосю прохладным моросящим дождиком. Вскоре, правда, дождь закончился, но небо в тучах и серые сырые улицы контрастировали с просторами лесов и полей, на которых весна уже давно вступила в свои права и начиналось ласковое лето.
Зося достала бумажку с адресом, который ей дал один из недавно учившихся здесь молодых докторов из больницы. Он сказал, что тут можно будет недорого снять хорошую комнату.
Извозчик привёз к многоэтажному доходному дому.
Поднявшись на пятый этаж, Зося позвонила. Вышла милая женщина. Она поохала, вспоминая своего прежнего постояльца-студента, сказала, что свободных комнат сейчас нет, но рекомендовала одну свою знакомую, которая жила поблизости и тоже сдавала меблированные комнаты.
Вещей у Зоси было мало: лишь небольшой чемоданчик. И она отправилась пешком.
Хозяйка, женщина лет сорока, встретила её строго и неприветливо:
– Да, есть комната, но – чтобы никаких гулянок! И деньги – вперёд за две недели!
– Да Вы не думайте так, сударыня: я учиться приехала! В институт поступать буду!
– Знаю я вас таких! Учиться!… Институт!… А сами – пьянки с парнями, чтобы замуж выскочить! А потом – брюхатые, без денег… – на жалость давить начинают! Не потерплю! Сгоню! Чтобы никаких кавалеров я тут не видела! И порядок чтобы был!
– Хорошо, – произнесла Зося, стараясь понять, чем же уже успела так не понравиться.
Она осмотрела комнату и, несмотря на неприветливую хозяйку, всё же согласилась снять на первое время. Долго искать жильё в незнакомом городе не хотелось. Комната была чистая, светлая, почти без мебели… Стол, шкаф, кровать… А что ещё нужно?
Вступительные экзамены должны были начаться уже послезавтра. Институт – рядом, пешком можно дойти. Это – удобно.
Когда Зося заплатила за комнату, то хозяйка заметно подобрела…
* * *
В этом году набор новых студенток в Женский медицинский институт объявили необычно рано, сразу по окончании экзаменов в гимназиях. Так как в прошлом году желающих поступить оказалось намного больше, чем принятых, то были введены вступительные испытания. Те, кто их не выдержали и не были зачислены, – имели возможность после попробовать поступить в другие учебные заведения.
В просторном красивом холле ещё так недавно построенного здания института было очень много девушек. Когда подошла очередь Зоси, она вошла в кабинет и подала свои бумаги.
Принимавший заявления, просмотрел Зосины документы.
– Этого – недостаточно. Потрудитесь принести аттестат из гимназии и, если есть, то, очень желательно, – свидетельство с фельдшерских курсов.
– Но у нас в городе нет полной гимназии, только четыре класса. Я экзамены специально ездила сдавать. Вот – бумага…
– Голубушка, так – не положено! Вам придётся здесь держать экзамен по латыни. По результатам экзамена и собеседования будет принято решение. Приходите завтра к 10 часам.
… На следующий день народу было уже несколько меньше.
* * *
Вот и экзамен.
Вначале – строгий взгляд и недовольство принимающего экзамен седого профессора:
– Вам, сударыня, ещё только 19 лет, а мы принимаем с 20.
– Мне уже скоро исполнится! Осенью уже будет полных 20!
– А это вот – что за бумажка такая?
– Это – оценки за гимназический курс. У нас в городе гимназия неполная, мне пришлось экстерном сдавать. Они сказали, что бумага такая действует…
– Сказали…, мало ли что сказали…
И как Вы – по латыни – тоже экстерном учились?
– А Вы – спросите! Можно – по словесности латинской, а можно – по анатомии! Я всё знаю!
– Да ну? Может, Вам и учиться у нас не надо, и так всё знаете?
– Обязательно надо! Мне очень надо врачом стать! Настоящим!
Профессор смотрел на Зосю с удивлением. Эта девушка-провинциалка с ясным открытым взглядом словно не замечала его сарказма и недовольства.
Он приподнял очки, внимательно разглядывая Зосю. Потом опустил очки обратно и достал из стола кафедры анатомический атлас:
– И все органы в этом атласе на латыни назвать сумеете, с пояснениями?
… Зося отвечала уверенно и без запинок. Профессор начал входить в азарт, усложняя вопросы с каждой следующей страницей атласа, словно экзаменовал уже давно обучающуюся студентку. Его удивление быстро нарастало.
– Как так? Без курсов – а всё знаете?
– Я в больнице отцу помогала, запомнилось многое ещё с детства. И практика у меня почти как у фельдшера была, только бумажки нет…
– Значит и латыни тебя отец учил? Он – врач?
– Да, хирург.
– Ну и как отца твоего зовут?
– Фёдор Петрович Березин.
Профессор вскинул голову и внимательно посмотрел на Зосю:
– У меня в Москве лет двадцать пять тому назад был ученик, Фёдор Петрович Березин. Диссертацию защитил. Талантливейший, перспективнейший, надо отметить, был молодой человек! Весьма, весьма большие надежды подавал! Потом практиковать он начал самостоятельно в Москве. История там какая-то случилась в клинике: случай смертельный во время операции. Вроде бы, всё – чисто, комиссия так решила, но он тогда пропал.
Выходит – ты его дочь?
– Да.
– Что ж он мне письмо какое не прислал? Как он? Работает?
– Он руководил больницей бесплатной в нашем городе, оперировал, лечил… Он умер год назад. Поэтому я тут. Я и не знала, что папа – Ваш ученик!
– Да… Неисповедимы пути Господни! Не волнуйся, считай, что ты принята!
* * *
Зося вышла из кабинета, радостно улыбаясь.
Услышала, как две девушки обсуждают насмешливо её немодное платье.
– Вот уж провинциалок-то понаехало! Постыдились бы в таком виде на экзамен приходить!
… Зося с удивлением взглянула на своё платье. Оно было чистое и аккуратное. Его Зосина мама сама сшила. И Зося его берегла и надевала только в праздники.
Зося отошла в сторонку и встала у окна. Она, всё же, решила дождаться окончания экзаменов и списка всех принятых.
Насмешницы продолжали обсуждать её внешность и манеры специально громко, чтобы ей было слышно.
Этих девиц слышали и несколько молодых мужчин в форме Императорской военно-медицинской академии. Они помогали профессорам с организацией экзаменов.
Девушки явно хотели привлечь к себе их внимание, но получилось обратное.
Юноши подошли к Зосе:
– Ну, что страшнее: латынь, профессор или будущие сокурсницы? – спросил очень симпатичный высокий темноволосый студент.
– Ну, латынь – это совсем не страшно!
… Тут юноша перешёл на латынь, намереваясь продолжить испытания и смутить девушку, но Зося преспокойно ответила ему тоже на латыни.
Студент, к своему удивлению, понял, что эта «простушка» совершенно свободно владеет этим языком.
– Вам и вправду не страшна латынь? Кто Вас этому учил?
– Мой духовник о. Александр.
– Вы не ошиблись? Здесь – не семинария! Здесь скелеты изучать придётся, трупы препарировать!
– Не ошиблась: я в больнице долго работала! – засмеялась легко и радостно Зося.
– Виктор. – Продолжая немного балагурить и раскланиваясь, как в театре, представился студент.
– Семён, Денис. – Протянули руки его друзья.
– Софья. Но все близкие мне люди зовут меня Зосей! – представилась Зося, ничуть не смущаясь и не кокетничая.
… После того, как списки принятых были вывешены и Березина Софья Фёдоровна оказалась в начале списка с наивысшим экзаменационным балом, Зося, счастливая, вышла из здания института.
Внезапно её догнал Виктор:
– Если Вы подождёте минут пятнадцать, пока мы приведём в порядок аудиторию после экзаменов, я Вам город покажу. Подождёте? Это, конечно, не правильно, чтобы девушка ждала, но в другой раз я Вас ждать стану!
… Зося согласилась.
* * *
Они гуляли, взявшись за руки, как старые приятели, и очень быстро перешли на «ты».
Виктор расспрашивал обо всём, иногда чуть-чуть пытался подтрунивать над Зосей, но ласково, не обидно.
– Ну так и почему ты – Зося, а не Софи?
– Ну… так сложилось… Это из-за старца Зосимы так повелось.
– Так выходит, твоё уменьшительное имя Зося – из-за старца этого случилось?
– Да. Ну… словно под его защитой я родилась. И у нас в семье это все всегда помнили… Ну понимаешь?, старец – он вправду чудеса мог творить! И проявлено это бывало часто. И я тому свидетелем была множество раз.
– Ты – как из прошлого века! Старец Зосима, о. Александр!… Врачом хочешь стать, а сама – как ребёнок! В Бога веришь!
У нас в гимназии, например, все «закон Божий» терпеть не могли!
– А я Закон тот, что от Бога, не в гимназии, а в жизни учить стараюсь.
Я Бога иногда вот так, как тебя сейчас, за Руку могу взять, прикосновение Его ощутить… И тогда Он Сам берёт мою руку и ведёт, подсказывает, как жить, как поступать. У меня не всё время так получается, но, когда удаётся, то всё вокруг – особенное и прекрасное делается, вот как сейчас!
… Зося коснулась рукой руки Виктора и тихонько сжала его пальцы.
Он молча с удивлением смотрел на нежное лицо девушки, на светлые пепельно-русые волосы, заплетённые в косу, на скромное платье… И не понимал, отчего такая сила и уверенность исходят от её рук, от её хрупкой стройной фигурки, от её таких неожиданных слов. Наивная, чистая…, такая прекрасная!… Виктору захотелось защитить её от этого несправедливого и жестокого мира…
А Зося, совсем не ощущала, что нуждается в защите. И она спокойно продолжала:
– Почему ты думаешь, что врачи в Бога верить не должны? Есть ведь то, что от воли человеческой не зависит совсем, но с людьми происходит. И в медицине это – ведь так ярко видно!
– Ты, и в правду, чудна́я, Зося! Но и – чудесная!
Мне так легко с тобой, как ни с кем никогда не было! Только сегодня познакомились – а будто много лет тебя знаю, словно с детства дружим! И любое, всё что думаю, сказать могу! Даже то, с чем ты совсем не согласна будешь! И это – так просто! И радость такая вокруг!
… Было красиво и тихо. Белые ночи…
… Они долго гуляли по набережным и встречали ранний-преранний рассвет. Город, который показывал Виктор, Зосе понравился. Он был совсем не таким строгим и серым, каким казался ей вначале.
Нева спокойно несла свои воды в гранитных берегах. Уже собиралось взойти солнце, и сине-зелёно-оранжевое небо отражалось в текучей и сияющей, похожей на переливчатый шёлк поверхности реки, скрывающей до поры от взоров свою мощь и силу.
Простор над Невой был красив, он – завораживал!
И везде – был Бог! Зося теперь это очень ярко ощущала. Она твёрдо знала, что всё происходит вовремя, всё движется так, как надо! И даже такой уверенный в себе Виктор, студент 3-го курса, – вот тут, рядом! И вот так запросто он предложил свою дружбу! И на экзамене всё получилось! Поступила!
… Когда прощались, Зося произнесла:
– Я бы тебя позвала пить чай на травах, но ко мне нельзя. Хозяйка сказала, что из комнаты выгонит и денег не вернёт, если парней водить стану…
– Ко мне – тоже не получится…, – Виктор замялся, помолчал. – Я с отцом давно в ссоре. В общежитии живу. Туда тоже девушек не пускают. Отец мой, кстати, врач, профессор… Страсть к медицине – это у нас «семейное». Наверно – «наследственность»!… А размолвка у нас вышла давно, из-за мамы. Она умерла. А он на другой женщине теперь женат. Ну… мы вот и не общаемся… Только на лекциях его вижу.
– Вам помириться нужно, обязательно!
– Да? А как? Он – гордый! А я – ещё сильнее «упёртый»! Обиды, вроде бы, позади, но вся жизнь – теперь врозь…
Ты что, будешь меня христианскому смирению учить?
– Не буду я тебя ничему учить, просто – помирю! Если захочешь, конечно…
– Я прощения просить не буду, так и знай!
– Хорошо, не проси… И так всё получится. Ну как?
– Ну тогда… – в воскресенье встречаемся? И ты свои чары продемонстрируешь. На Троицком мосту, в полдень, на нашем месте, идёт?
– Договорились!
* * *
У себя в комнате, перед тем, как лечь отдыхать, Зося открыла тетрадь старца Зосимы наугад, как изредка делала, чтобы ей Зосима «сказал что-нибудь» через прочитанные строки.
Слова словно обняли теплотой и радостью:
«Любовь и покой, благожелательность к каждому существу – хоть и постепенно, но верно ведут человека к мудрости, к стяжанию Духа Святого.
А любое недоброжелательство, оборонение – ведут к утере Света Духа Святого в сердце духовном.
Любовь – есть лучшая защита от зла!
Но никак люди это не поймут! И отвечают они злом на зло, раздражаются, обижаются, мстят, обвиняют других во всех своих бедах! А прощать – не умеют!…
Бывает, что из-за сущих пустяков люди врозь живут, разобщаются. И в семьях это есть, и в целых народах так бывает, и даже меж странами через то бедствия, к войнам ведущие, возникают.
А ведь как просто – жить в доброте и мире меж людьми!
Без Божией Воли – и волос с головы твоей не упадёт! Значит, если за что обидеться хочешь или что почитаешь несправедливостью – то это и есть тебе вразумление от Бога! И, когда поймёшь сие вразумление, то возблагодари Господа! И зло не только не войдёт в душу, но и жизнь твою стороной обходить станет! Ибо живущий в Божией Любви – всегда счастлив!»
Зося замерла в некой особенной тишине. Пришло понимание, что помирить Виктора с отцом его – это хорошо, правильно, нужно! И – непременно получиться должно!
Потом она продолжила читать дальше ещё не дочитанную тетрадь о. Александра.
У Зоси возникло ощущение, что Бог говорит с ней через эти строки:
«Спросил я однажды старца Зосиму о том, как поделиться с людьми любовью, которая разгорелась, как солнце, в сердце духовном? Спросил ещё: отчего не ощущают это многие люди, даже если они рядом? А если и ощущают, то лишь самую малость?
И ответил мне старец:
«Делись – щедро! Ведь немыслимо удержать в себе сей Свет! Ибо льётся Он Рекой Любви Неизречённой!
Делись – и не заботься о том, кто примет сие, а кто не примет!
Ты – свети! А остальное – уже не только твоя забота! Бог на то Свои планы имеет!
Вот – солнышко на все цветочки на лугу равно светит! Но одни раскрываются сразу же. А другие созревают в бутончиках ещё некоторое время. Каждому цветку – свой срок назначен: и цвести, и семена рассеять! И, уж тем более, душам человечьим есть свои сроки и для возрастания, и для понимания! Позволь Божиему Свету проливаться свободно – и всё по Воле Его сбудется!»
Зосю переполняло счастье от вполне ясно ощущаемого Присутствия Бога, которое не только не покинуло её с приездом в столицу, но всё ярче, всё явственнее становилась!
Она засыпала, продолжая шептать слова Благодарности Богу за такую удивительную Его Заботу!
