Я горечь разлуки познал в пути,
Но вернувшись узнал, что опали цветы.
Под дождем лепестков стоим и стоим…
Только в очи друг другу молча глядим.
Хоть весна за окном, и закат в небесах,
Все как прежде – но все же не то.
Я тоскую по ней, только лампе скажу,
Поделюсь с нею болью разлуки.
Новой радости миг пробуждает тотчас
Океаны обид и досады моря.
Но нельзя повернуть время вспять никогда,
Удержать его нам невозможно.
И зеркало красавицы покажет
Не яркие цветы, что радовали взор,
А ветви голые истерзанных дерев[1].
沧月
Cang Yue
朱颜上
The Longest Promise. Volume 1
Original story and characters created Copyright © Cang Yue
Illustration Copyright © Gu Ge Li, 2024
All rights reserved.
© Е. Козенева, перевод на русский язык, 2024
© ООО «Издательство АСТ», 2024
Глава 1
Чжу Янь
Чжу Янь было восемнадцать лет, когда ее выдали замуж в Сусахалу.
Торжественный пир закончился глубокой ночью. В Золотом шатре Повелителя Пустынь гости вповалку лежали на столах среди опрокинутых винных сосудов и пиал. Посланник из столицы Империи, прибывший, чтобы благословить брак, был вынужден принимать настойчивые подношения от знати племени Хоту и уже давно лежал мертвецки пьяный. Даже караульные за пределами шатра храпели под хмелем: кто сидя, а кто и вовсе лежа.
– Похоже, все уже достаточно пьяны? – Чжу Янь сидела в личном шатре, соединенном с главной ставкой. Услышав, что тосты постепенно стихают, она встала, торопливо сорвала с себя алый, расшитый золотом и самоцветами свадебный наряд и быстро переоделась в мужское платье. – Пора.
– Княжна, – Юй Фэй, служанка Чжу Янь, забеспокоилась, – не лучше ли будет позволить Юнь Ман сопровождать вас?
– Не стоит. Юнь Ман должна следить за Великим шаманом племени Хоту. Я пойду одна, все уже решено.
Она открыла шкатулку, принесенную с собой из княжеского дворца Чи[2], и вытащила длинную нефритовую шпильку для волос столь искусной работы, что казалось, будто это драгоценная стеклянная ветвь. Заколка была полностью белоснежная и лишь на самой верхушке ярко-красная, таинственно переливающаяся, словно рассветные облака.
Наставник говорил, что эта шпилька называется Нефритовая Кость. Рожденная в Призрачном ущелье, на дне Лазурного моря, в глубинах, недоступных даже морскому народу, закаленная в земном пламени и морской воде, за век она прирастала лишь на один цунь[3]. Это великая древняя реликвия императрицы Бай Вэй, самый ценный магических артефакт из всех ныне известных.
Императрицы Бай Вэй? Хм, видимо, наставник пошутил? С тех пор прошло не меньше семи тысяч лет! Этим жрецам с горы Цзюи, должно быть, нравится дурачить своими благочестивыми речами аристократов Кунсана. И все же сейчас, сжимая в руке Нефритовую Кость, Чжу Янь немного нервничала.
С тех пор, как наставник передал ей этот артефакт, она использовала его всего однажды. В прошлый раз то была лишь проба сил, но и она привела к изрядному переполоху. Теперь же все будет всерьез. Чжу Янь глубоко вздохнула, подняла Нефритовую Кость и одним скупым движением нанесла укол. На среднем пальце в ту же секунду появилась темно-красная точка. Капля крови на белоснежной коже постепенно росла, превращаясь в коралловую бусинку. Но в момент, когда капля должна была скатиться вниз, она вдруг изменила направление и потекла вверх по шпильке. Нефритовая Кость втянула кровь, навершие ее мгновенно загустело и выпустило бутон.
Чжу Янь поспешила соединить ладони, про себя произнося заклинание. Повинуясь ее магии, странный бутон распустился прямо на глазах, но затем столь же быстро увял и осыпался, роняя лепестки на лежанку, покрытую тонкой парчой. В миг, когда лепестки достигли ткани, возникла еще одна Чжу Янь!
Стоявшая рядом Юй Фэй втянула холодный воздух, чуть не вскрикнув от страха. Это магия? В княжеском дворце поговаривали, что великая княжна Чжу Янь с детства изучала магию на горе Цзюи. Похоже, слухи оказались правдой.
– Не бойся! Это лишь пустая оболочка, рожденная моей кровью. Только и всего.
Успокаивая Юй Фэй, она коснулась лица другой Чжу Янь. Не отличить от настоящего человека: теплая и мягкая кожа, под плотью скрываются кости. Но все же кое-что выдавало ее: совершенное отсутствие мимики, словно у деревянной куклы. Чжу Янь дотронулась Нефритовой Костью до лба своего двойника, одновременно что-то шепча. Кукла немного склонила голову, внимательно слушая приказ.
– Это заклинание продержится двенадцать часов. Нужно торопиться, – Чжу Янь завершила колдовство, проверила, все ли она сделала правильно, и повернулась к служанке. – Поскорее надень на нее мою одежду и украшения, не упусти ничего. Поняла?
Юй Фэй смотрела на неуклюжую куклу, сжавшись от страха.
– Княжна, вы правда думаете…
– Поменьше болтай! Разве мы не договорились заранее? А испугалась ты только сейчас? Неужели действительно хочешь провести жизнь в этой забытой Небом пустыне? – горячий характер Чжу Янь дал о себе знать, и она моментально вспылила. – После того, как дело будет сделано, ты немного подождешь и выбежишь на улицу с криками о помощи. Поняла?
Юй Фэй испуганно кивнула, нервно схватившись за пояс.
– Не бойся, это просто. Все получится, – успокоила ее Чжу Янь, вставляя Нефритовую Кость в пучок на макушке и набрасывая на плечи плащ. – Дождись моего сигнала и действуй согласно плану, – добавила она, направляясь к выходу.
Снаружи было чудовищно холодно. Люто завывал ветер, закручивая в вихри хлопья снега, из-за чего почти невозможно было открыть глаза. Чжу Янь накинула на голову капюшон, закутав лицо. Шатры с горящими у входа кострами она старалась обходить по большой дуге, с особой осторожностью минуя захмелевших караульных Западной пустоши. Руки княжна прятала в широких рукавах, сложив пальцы особым образом, как того требовала техника невидимости. Хорошо, что Юнь Ман задержала Великого шамана племени Хоту, иначе ей не удалось бы уйти так легко. Чжу Янь продиралась сквозь ветер и снег, удаляясь от лагеря. Она не знала, как далеко ушла, но остановилась лишь тогда, когда стихли все звуки. Она совершенно выбилась из сил и дрожащими окоченевшими пальцами поправила капюшон. Снег залепил так, что было трудно дышать.
Здесь граница Сусахалы. Дальше начинаются пастбища.
Княжна слышала, что это уже второй снегопад за нынешнюю зиму. Снег идет больше месяца и успел укрыть землю белым одеялом толщиной в два чи[4]. В такую погоду никто не станет выпускать скотину на пастбища, если не желает, чтобы все животные насмерть замерзли. Как же пастухи дотягивают до начала весны? Сейчас перед ней простирался процветающий регион Западной пустоши – долина Аймия, оазис в пустыне. Главный регион племени Хоту, земля бесчисленных отар овец и коровьих стад, земля молока и меда. Однако с главным городом ее родного клана Чи, городом Небесных ветров, долина Аймия не шла ни в какое сравнение. Что уж говорить о роскоши Целань, внутренней столицы Империи. Не удивительно, что, когда ее мать услышала о том, что Чжу Янь должна выйти замуж и уехать в Сусахалу, она горько проплакала несколько дней.
– А-Янь[5] ведь ваш единственный ребенок… – умоляла она князя-отца. – Другие пять удельных князей отправляют своих детей в столицу Империи, стараясь перегнать друг друга, почему же вы приказываете моей А-Янь выйти замуж за варвара из дикой пустыни?
– Лучше уж пусть выйдет замуж за варвара, чем за раба из морского народа! – сердито отвечал отец. – Не стоит об этом говорить. Я уже испросил императорский приказ из столицы. Если она посмеет не подчиниться, клан Чи ждет неотвратимая кара Небесной армии.
Мать не осмелилась возразить, только обняла Чжу Янь и горько заплакала. Слова отца о рабе из морского народа не давали Чжу Янь покоя, впервые в жизни она оробела и забыла, как дерзить.
Накануне свадьбы мать тайком всучила ей увесистый парчовый мешок, наполненный ценными вещами. Даже одного украшения из этого мешочка хватило бы обычному человеку на всю жизнь.
– Тебе нужно бежать и найти своего наставника. Господин Ши Ин, Верховный жрец горы Цзюи… – она закашлялась, – даже во дворце Целань остерегаются судачить о нем.
Чжу Янь была тронута, но вслух сказала:
– Наставник всегда странствует в уединении. Кто знает, где он сейчас. К тому же гора Цзюи в тысячах ли[6] отсюда. Разве может дальняя вода спасти от ближнего огня?
– Но… ведь ты же училась у него магии несколько лет. Разве не можешь летать по небу и скрываться под землей? – мать снова закашлялась. – Я отвлеку твоего отца, а ты выйди украдкой.
– Уйти-то я уйду, но что я буду делать одна? – пробормотала Чжу Янь себе под нос. – И что будет с кланом Чи?
Глядя на печальное лицо матери, она остановилась и сбавила тон:
– Все хорошо. Стерпится – слюбится, нечего бояться. В любом случае брак с правителем племени Хоту, одного из четырех великих племен Западной пустоши, нельзя считать позором.
– Ты не сможешь стерпеть, – мать посмотрела на дочь и замялась. – Тебе нравится не он…
– Вы намекаете на Юаня, так? Мы не виделись с ним уже два с лишним года, – Чжу Янь улыбнулась, непроизвольно теребя кисточку пояса, притворяясь, что ее не волнует эта тема. – Не стоит беспокоиться, все равно я ему не нравлюсь. Я уже выкинула его из головы, – она вздохнула. – В самом деле, сколько можно о нем думать? Я даже не знаю, в какой части Облачной пустоши он сейчас находится.
– Увы… все-таки он из морского народа, – пробормотала мать и тоже вздохнула. – Великая княжна из кунсанского императорского рода не может быть вместе с рабом из морского народа. Хотя тот Юань… он очень хороший человек.
Улыбка вмиг исчезла с губ Чжу Янь: она не ожидала услышать от матери таких слов.
Юань. Это имя было знакомо каждому в княжеском дворце, но его избегали произносить вслух. Всякий раз, когда князь Чи слышал его, он грязно ругался. Если бы не столетняя общая история клана Чи и русалки из морского народа, если бы не большие заслуги последнего перед княжеским двором, если бы не грамота, дарованная одним из дальних предков клана, избавляющая от смерти, князь-отец в припадке гнева уже давно бы разорвал его на части пятеркой коней.
– Связи между людьми не вечны. Однажды и в зеркале Чжу Янь цветы сменятся на голые ветви, – Юань произнес эту фразу в день, когда покидал княжескую резиденцию клана Чи, где он прожил сотню лет.
Эти слова вдруг заставили Чжу Янь, не боявшуюся ничего на свете, прийти в ужас и породили в сердце пустоту.
– Выходцы из Лазурного моря обладают красотой, дарованной богами. Ослепительной, словно солнце, и нежной, как вешние воды. Какая девушка устоит перед ними? – Мать снова вздохнула. – Что уж говорить о тебе, если в далекие времена даже основательница…
– Основательница? – с интересом переспросила Чжу Янь. – Что с ней произошло?
Мать не ответила, покачала головой и перевела тему:
– Как жаль. Если бы не тот случай, твой отец позволил бы тебе вместе с другими пятью княжнами отправиться в столицу Империи, чтобы принять участие в смотре невест. Ведь красотой моя А-Янь ничуть не уступает Сюэ Ин, княжне из клана Бай[7]. Кто знает…
– Вот уж действительно, в глазах матери родная дочь – красавица Си Ши[8]. Сюэ Ин гораздо красивее меня, – Чжу Янь невежливо оборвала матушку, охладив ее пыл. – Испокон веков императрицами и женами наследников Кунсана были женщины из клана Бай. Куда уж мне до них. Неужели ты хочешь, чтобы твоя дочь стала наложницей?
Мать нахмурила брови.
– Когда я выходила замуж за твоего отца, я тоже не была главной женой… Но ведь можно просто быть рядом с любимым. Разве твое положение и ранг имеют такое уж большое значение?
«Конечно, имеют значение! Иначе, когда вы были юны, та старая ведьма не измывалась бы над вами всякий день, пока не умерла», – подумала Чжу Янь про себя, но ничего не произнесла вслух, побоявшись ранить сердце матери.
Та посмотрела на упрямое лицо дочери и тихо вздохнула:
– И правда, ты никогда не сможешь смириться с положением наложницы. С таким вспыльчивым и дерзким характером, если бы ты отправилась в столицу Целань, то непременно навлекла бы на себя неприятности. Не исключено, что ты бы впутала в них и весь наш клан.
Сказав это, мать рассмеялась сквозь слезы:
– Поэтому, кха-кха, то, что ты не выйдешь замуж в столицу Империи, можно считать благом.
– Что ты такое говоришь, матушка! – Чжу Янь смутилась. – Я ведь все прекрасно понимаю!
– Тогда почему ты дерзишь отцу? – мать опять закашлялась, выговаривая ей. – Если бы тогда, кха-кха, если бы тогда ты склонила голову и говорила помягче, чтобы успокоить его гнев, эта русалка из морского народа не закончила бы так… Княжеский дворец Чи спокойно существовал сотни лет, пока ты не поставила в нем все с ног на голову…
Чжу Янь молчала. Да, если бы тогда она преклонила колени, умоляя князя-отца, Юань, возможно, не…
– А-Янь, ты избалована с детства, – мать покачала головой. – Смелая и ловкая, умная и одаренная, не признающая поражений. Если бы ты была мальчиком, твой отец был бы безгранично счастлив. Но ты девочка…
– Неужели я и в этом виновата? – Чжу Янь разозлилась и вскочила. – Всем известно, что князь Чи не может иметь сына! Ты знаешь, больше десяти лет он брал в законные наложницы домашних девушек, постоянно меняя их, но так ничего и не смог…
– Что ты сказала?! – раздался громоподобный рык от двери, и в комнату стремительно вошел князь Чи.
Чжу Янь сжалась и склонила голову, оборвав фразу на полуслове.
– Через несколько дней твоя свадьба, а ты несешь такой вздор! – князь Чи гневно взглянул на свою неугомонную дочь, его густые брови сошлись на переносице, и он сердито закричал: – Какое неуважение к старшим и бесцеремонность! Когда ты выйдешь замуж в Сусахалу, посмотрим, кто станет поддерживать тебя!
Ее попрекали снова и снова, беспрерывно поучая больше часа. Несколько раз княжне хотелось возразить, но, видя несчастный взгляд матери, она сдерживала себя. Ну и пусть! Пройдет чуть больше месяца, и она уедет из дома в далекие земли, тогда отец пожалеет, что ругал ее. К тому же то, что он говорил о поддержке, – пустая болтовня. Даже если она выйдет замуж в Сусахалу, люди племени Хоту не осмелятся причинить ей вред, иначе отец поднимет войско города Небесных ветров и перебьет их всех. Она – великая княжна Чжу Янь, единственная дочь князя Чи. Если в будущем у ее отца не родится сын, она унаследует титул главы клана Чи и возьмет на себя ответственность за всю Западную пустошь. Именно поэтому, когда она достигла брачного возраста, четыре племени Пустынных земель наперебой просили ее руки, и толпы наследников удельных князей обивали порог резиденции Чи.
Изначально отец смотрел свысока на племена Западной пустоши и хотел выбрать зятя из шести княжеских семей Кунсана, но Чжу Янь, вопреки его воле, устремила свой взор на раба из морского народа, едва с ним не сбежав! В порыве ярости князь Чи испросил приказ из дворца Целань и поспешно подыскал мужа для своей строптивой дочери, чтобы отослать ее подальше. В зятья он выбрал нового правителя племени Хоту, двадцатилетнего Кэркэ.
Кэркэ был всего на два года старше Чжу Янь, обладал твердым характером и страстно любил охоту. Говорили, что он может голыми руками разорвать пустынного белого волка. Старый правитель скончался, и его трон занял молодой преемник. Теперь он защищал для Кунсана западные подступы к Облачной пустоши, получив от императора титул «Повелитель Пустынь».
Его родная мать, старшая наложница прошлого правителя, старшая дочь племени Саци, отличалась жестокостью и хитростью. Ходили слухи, что именно ее козни позволили Кэркэ одолеть других претендентов на трон, и это был ее замысел – воспользоваться случаем и попросить у князя Чи руки будущей наследницы клана. С такой свекровью Чжу Янь в пустыне придется рассчитывать только на себя.
Чжу Янь вздохнула и осторожно подошла к занесенной снегом дальней конюшне. Среди четырех великих племен Западной пустоши племя Хоту из долины Аймия славилось своими быстроногими лошадьми, поэтому здешние конюшни всегда были полны прекрасными кобылами и племенными жеребцами. Пьяные конюхи посапывали прямо за столами. Лошади от сильного холода тесно жались друг к другу и дремали, опустив головы и слегка пофыркивая. Выдыхаемый ими горячий воздух мгновенно превращался в белые облачка. Ее шаги были настолько легки, что даже чуткий слух лошадей не уловил ни звука.
– Ладно, прямо здесь. Так холодно, что можно замерзнуть до смерти, – пробормотала Чжу Янь, доставая из рукава нефритовый флакон и выдергивая пробку.
Из флакона вырвалось несколько струек тумана, тотчас подхваченных вьюгой. Прекрасные кони всхрапнули, но не проснулись. Взмахнув хвостами, они снова утихли, попав под действие чар. Этого должно быть достаточно. Нельзя позволить встревоженным животным все испортить.
Позаботившись о лошадях, Чжу Янь вернулась к примеченной ранее просторной площадке перед конюшнями и вытащила из пучка на голове Нефритовую Кость. Длинные темно-красные волосы рассыпались по плечам, шелковым флагом взметнулись на ветру. Она присела и воткнула Нефритовую Кость в снег. Зимой в пустыне жуткий холод, земля сильно промерзала, поэтому, когда шпилька уткнулась в почву, она лязгнула, словно столкнулась с металлом. Держа Нефритовую Кость обеими руками, Чжу Янь начертила на снегу неровный круг, заключив себя в его центре.
– Увы, я так и не научилась рисовать идеальный круг, – княжна взглянула на результат своих трудов и сокрушенно вздохнула. – Наставник, увидев это, непременно бы отругал меня.
Выдохнув с раздражением, Чжу Янь принялась аккуратно вырезать на снегу замысловатый узор, расходящийся из центра круга. Аккуратно, черта за чертой, не смея ошибиться. Прошло четверть часа, прежде чем сложная фигура была завершена.
– Хорошо. Похоже, все правильно, – убедившись, что все сделано верно, княжна поежилась и поднесла замерзшие пальцы к губам, согревая их дыханием.
Используя духовную силу, Чжу Янь со свистом загнала Нефритовую Кость в центр круга, так глубоко, что над сугробом осталось торчать лишь темно-красное навершие. Затем она соединила руки и начала заклинать.
«Пастух духов». Это самая сложная техника, изученная ею, и она впервые использовала ее в реальном бою, поэтому сейчас очень нервничала. Но чем больше она волновалась, тем больше делала ошибок: произнесла первые три-четыре фразы и тут же перепутала слова. Она фыркнула от досады и, нахмурившись, начала сначала. На этот раз Чжу Янь была предельно собрана, и заклинание из ее уст текло ровно и свободно, как вода. Откликаясь на магические слова, вонзенная в снег Нефритовая Кость росла буквально на глазах, наполняясь силой земли. В одно мгновение она пробила снег, превращаясь в изысканный ажурный посох. Узор под ногами Чжу Янь вдруг засветился. Земля в сияющем кругу начала вздыматься и снова опускаться, словно что-то пробудилось там, под снегом, и беспокойно ворочалось. Лошади в конюшне, казалось, почувствовали зловещее дыхание и тоже забеспокоились, но не могли вырваться из ловушки чар.
– Вставай!
Произнеся последнее слово, Чжу Янь вскинула руку и выдернула Нефритовую Кость. Ветер громко завыл и взметнулся, увлекая за собой снег. Из-под земли раздалось низкое рычание, почва раскололась, и что-то вылетело в ночь. Это были чудовища, которых мир еще не видел. Один за другим они взмывали бестелесными призраками, застывали на миг в воздухе, обретая форму, и падали на снег. Они окружали Чжу Янь, рычали и бились в неистовстве, чуя добычу, но отступали за пределы сияющего круга, не в силах его переступить.
Чжу Янь подняла Нефритовую Кость и повела вокруг:
– На колени!
Чудовища задрожали, будто какая-то непреодолимая сила давила на них, и все как один преклонили колени на мерзлой земле. Чжу Янь легко дотрагивалась Нефритовой Костью до лбов демонических животных, договаривая последнюю фразу «Пастуха духов»:
– Все живое в Шести Единствах и Восьми Пустошах, подчиняйся мне!
Дрожа, монстры опустили головы и склонились еще ниже, раболепно прижав уши. Чжу Янь продолжала прикасаться Нефритовой Костью к головам животных, едва слышно отдавая приказ. Опустив посох, она указала рукой на шатер вдали и прошептала:
– Ступайте!
Яростно завыла метель, закручивая снег в вихрь. Стая призрачных чудовищ стремительно обернулась к ставке правителя и взлетела. Чжу Янь проследила за их полетом и удовлетворенно вздохнула. Дело сделано, теперь нужно немедленно уходить. Положив Нефритовую Кость на ладонь, Чжу Янь подождала, пока посох вновь превратится в заколку, поспешно скрутила волосы и вставила шпильку в пучок. Набросив на голову капюшон, она плотнее закутала лицо. Вновь вернувшись к конюшне, княжна выбрала лучшего жеребца по кличке Светлячок.
До Звездного ущелья каких-то сто ли, если скакать отсюда точно на север, а там недалеко и до горы Безмолвия, где установлен храмовый алтарь. Там она решит, что делать дальше. Думая об этом, княжна тянула коня за уздечку, но вдруг услышала странный звук в опустевшем стойле, будто что-то тихонько кралось в темноте, шаркая лапами по земле. Вздрогнув, Чжу Янь остановилась и прислушалась.
Сначала она подумала, что это волк, которого загнали в лагерь холод и голод. Но, прислушавшись, она поняла, что звук этот больше похож на лязг волочащегося по земле железа. Осторожно двинувшись на звук, Чжу Янь на всякий случай вытащила из-за пояса кинжал, медленно наклонилась и сдвинула в сторону сено. Лязганье тут же прекратилось. Пара глаз сверкнула в темноте, уставившись на княжну.
– Хм? – она нахмурилась, обнаружив перед собой ребенка.
Очень маленький, лет шести-семи на вид и ужасно худой, он сжался на полу, словно свернувшаяся в клубок степная лисица. Наверное, он страшно оголодал: ярко-бирюзовые глаза казались особенно большими на его бледном лице. Ребенок был такой грязный, что нельзя было разобрать, мальчик это или девочка. Он наблюдал за ней из-за охапки сена, сжимая в мокрых пальцах маленький кусочек жареной лепешки, явно выловленный из помоев. Обмороженные пальцы были красные и опухшие. Чжу Янь замерла. Определенно, это остатки пиршественного стола. Под покровом ночи ребенок пробрался в стойло и рылся в отбросах. Выходит, он видел все, что она только что проделала? Это большая проблема.
Чжу Янь вздохнула, вложила кинжал в ножны и опустилась на корточки.
– Из какой ты семьи? Почему не пришел на пир, чтобы поесть? – она заглянула в глубокие глаза ребенка.
Сегодня в племени Хоту радостное событие, и все слуги и рабы могут получить порцию мяса и вина. Так почему же этот ребенок остался голодным и почему прячется на конюшне? Княжна действительно не понимала.
Она старалась говорить мягко и ласково, одновременно медленно поднимая руку, чтобы схватить ребенка. Однако тот был настороже и, не дожидаясь, когда ее ладонь приблизится к нему, быстро отпрянул. Как только малец шевельнулся, странный звук внезапно раздался снова. Чжу Янь взглянула в ту сторону, и ее лицо побледнело. Ноги ребенка были скованы тяжелой железной цепью. Холодные, как лед, кандалы обхватывали его щиколотки. Съежившись, ребенок осторожно отполз назад. Металл заскрежетал по земле, издавая тот самый звук, который и привлек сюда княжну. Другой конец цепи вел в темноту дровяного сарая за конюшнями. В такой собачий холод ребенок был одет в лохмотья, и неудивительно, что его руки и ноги были обморожены. Лодыжки покрывали кровавые струпья, кое-где подсохшие, но по большей части сочащиеся гноем. А еще она заметила – и это было самое страшное – огромный вздутый живот, будто опухоль, из-за чего ребенок не мог выпрямиться во весь рост. Неужто это дитя преступника? Иначе как он оказался в таком плачевном положении?
Размышляя об этом, Чжу Янь неосознанно сделала шаг вперед. И ребенок, похожий на дикое животное, с невероятной быстротой отпрянул, не давая приблизиться, пристально следя за ее действиями. Он так и не выпустил из рук кусок жареной лепешки, выловленной из помоев.
– Эй, ну-ка стой!
Когда он уже почти дополз до двери, Чжу Янь быстрым движением схватила его за загривок и приподняла над полом. Ребенок отчаянно замахал руками и ногами, стараясь вырваться, и со странным упорством продолжал молчать. Однако Чжу Янь не уступала зверенышу в скверности характера.
– Хочешь меня укусить? – она вывернула его руки за спину, не оставив ни единого шанса высвободиться, и равнодушно хмыкнула. – Почему же тебе не спится в таком месте столь поздней ночью? Я не смогу тебя пощадить.
Одной рукой она прижала разъяренного зверька к полу, а другой вытащила Нефритовую Кость из волос.
– М-м-м… – внезапно послышался из темноты приглушенный голос, встревоженный и испуганный.
В этот момент ребенок вдруг выкрикнул:
– Матушка! Молчи!
Чжу Янь вздрогнула: оказывается, ребенок не немой!
– Кто здесь? – княжна нахмурилась, понимая, что все это время здесь был и второй свидетель. Ее нервы были на пределе. Быстро поднявшись, она толкнула дверь дровяного сарая.
Комната была маленькая и непроглядно темная. В нос ударило удушающее зловоние, будто здесь хранили гнилое мясо. В дровяном сарае царил полный беспорядок. Не различая ничего в темноте, Чжу Янь тут же споткнулась о железную цепь и чуть не упала, пнув что-то перед собой. Нефритовая Кость, получив часть духовной силы, засияла слабым светом, освещая путь. Чжу Янь подняла голову и не сдержала возгласа.
То, на что она натолкнулась, было большим, более трех чи в высоту, сосудом для вина, сделанным из грубой глины. Должно быть пастухи, знающие толк в крепком алкоголе, использовали его для хранения самогона. Огромный кувшин прокатился по полу, с грохотом ударился о стену и остановился.
Из горлышка сосуда торчала женская голова.
Простоволосая женщина таращила на Чжу Янь ввалившиеся глаза. Кровь заливала ее лицо, а взгляд был настолько свиреп, что даже такая бесстрашная девушка, как Чжу Янь, молниеносно отпрянула назад.
Призрак! В этом дровяном сарае заперт призрак женщины.
– Матушка… матушка! – ребенок подполз к кувшину, надрывно крича. Протянув тонкие, как соломинки, руки, напрягая последние силы, он попытался его поднять.
Винный сосуд не сдвинулся с места ни на чи. Глаза женщины неотрывно следили за Чжу Янь. Она силилась что-то сказать, но выходили только хрипы: язык у нее был отрезан под корень.
Наконец Чжу Янь все поняла и не сдержала крика:
– «Человеческий»… «человеческий сосуд»?!
Да, женщина была вовсе не призраком, а живым человеком, которому отрубили руки и ноги и поместили в винный кувшин!
Как… как на свете до сих пор могут существовать такие зверства?! По телу прошел озноб. Ужас приковал Чжу Янь к полу, не давая двинуться. Да, она не боялась ни призраков, ни чудовищ, рожденных магией, но была совершенно потрясена, столкнувшись с делом рук человека.
Да эта конюшня просто царство тьмы на земле! Вступив на престол, император Бэй Мянь последовал совету Верховного жреца и Ведающего Судьбами и отменил десять видов пыток, в том числе «человеческий сосуд», на всей территории Облачной пустоши. Так почему же в конюшне племени Хоту еще спрятана такая женщина? Какое-то время Чжу Янь пыталась прийти в себя, продолжая стоять в темноте в оцепенении.
Ребенок неимоверным усилием все же смог поднять кувшин, вытер грязным рукавом разбитый лоб матери и поднес к ее рту кусок лепешки, который все еще сжимал в ладони. Женщина явно была страшно голодна, она со звериной жадностью проглотила еду, едва не откусив руку сына.
Чжу Янь в смятении смотрела на женщину – та казалась ей смутно знакомой. Внезапно княжна вскрикнула:
– Ты… ты наложница Юй?!
Женщина в «человеческом сосуде» вздрогнула и подняла глаза, чтобы взглянуть на ту, что назвала ее по имени. Лицо ее было растерзано, будто кто-то в припадке ярости резал его ножом. Истинный цвет грязных слипшихся волос невозможно было угадать. Но глаза… Глаза по-прежнему светились яркой бирюзой, как настоящие драгоценные камни.
И в этот миг Чжу Янь окончательно осознала: да, это наложница Юй! Любимая женщина старого правителя племени Хоту. В далеком прошлом, лет десять назад, княжна уже видела ее.
Чжу Янь была еще ребенком, когда старый правитель клана Хоту тайно посетил княжескую резиденцию Чи в городе Небесных ветров, привезя с собой женщину с бирюзовыми глазами. Этот железный, несгибаемый человек позабыл о гордости Великого Правителя Пустынь и, склонив голову, слезно умолял князя Чи, правителя всей Западной пустоши, оказать ему поддержку и помощь: старейшины племени наотрез отказались дать согласие на то, чтобы женщина из морского народа стала законной наложницей.
– Рабыня из морского народа, к тому же родившая ребенка! Быть наложницей-служанкой уже неплохо для такой, как она, но ты все равно хочешь сделать ее законной наложницей? – отец осуждающе смотрел на правителя Хоту. – Послушай меня, брат Гэ Да, тебе уже сорок лет, не позволяй чувствам затуманить твой разум.
Голос отца внезапно оборвался на середине фразы: резкий порыв ветра приподнял вуаль, открыв лицо женщины, низко склонившейся в смиренной позе. В этот миг даже маленькая Чжу Янь, которая, конечно, подслушивая и подглядывая, не сдержала вздох восхищения.
Русалка из морского народа! Прекрасная, словно небожительница!
У нее были длинные аквамариновые волосы, изящно очерченные яркие губы, похожие на лепестки цветка, ресницы в смущении опущены. За все время она не подала голоса, однако ярко-бирюзовые глаза за вуалью, нежные и спокойные, как весенние воды, заставляли других превозносить ее.
Отец долго молчал, но наконец сказал:
– Вижу, ты уже порабощен.
Чжу Янь сейчас не могла припомнить, поддержал ли упрямый отец просьбу старого правителя племени Хоту. Восьмилетняя девочка, открыв рот, смотрела на потрясающей красоты женщину из племени русалок и думала про себя, что Небо было несправедливо, когда одарило людей Лазурного моря всей красотой мира, обделив земные племена.
Пока взрослые бурно спорили в шатре, маленькая княжна тайком пробралась внутрь. Опустившись на колени напротив русалки, она заглянула ей под вуаль. Женщина выглядела чрезвычайно смущенной и нежно посмотрела на девочку, не проронив ни слова. Живой характер Чжу Янь сыграл свою роль, и она не выдержала первой. Протянув на ладони засахаренную фруктовую дольку, она шепотом спросила:
– Ты давно сидишь здесь одна. Ты не голодна? Хочешь конфету?
Женщина неземной красоты застенчиво засмеялась, опустив голову. Ее щеки слегка зарумянились, и она ответила:
– Я не голодна, спасибо.
– Ох, какая же ты хорошенькая! – маленькая девочка всем сердцем восхищалась ее красотой. – Хотела бы и я быть такой же красивой!
– Ты тоже очень хорошенькая, малышка, – улыбнулась женщина из морского народа и мягко произнесла нежным, как порыв ветерка, голосом: – Когда ты вырастешь, ты точно станешь красивее меня.