Ричард Длинные Руки. Демон Огня и Стали

Глава 7

Солнце опустилось за темный край земли, в широкие окна столовой ударили красноватые лучи, заливая багровым огнем стены, стол со стульями и подсвечивая лица сидящих за королевским столом.

Король и королева с одинаково напряженными лицами в своих креслах с высокими спинками, со мной только Альбрехт и Норберт, слуги подают блюда робко и с опущенными головами, так что слухи о страшном завоевателе с Багровой Звезды Зла дошли и в этот медвежий угол, хотя вообще-то королевство выглядит ухоженным, а столица смотрится как великолепный игрушечный городок, за которым ухаживают с любовью.

Альбрехт и Норберт насыщаются быстро и деловито, а я опустил на тарелку обглоданную ножку гуся и сказал с удовольствием:

– Вас тут хорошо кормят, ваше величество. Как урожаи? Сельское хозяйство на высоте?

Он вздрогнул, ответил чуточку быстрее, чем требовалось:

– Ваше величество, все королевство живет согласно указаниям из Волсингсбора!

– Похвально, – заметил я, – весьма похвально. В единстве сила. И в единении. Надеюсь, вас не очень напугали эти слухи насчет Демона Огня?

Он сказал еще торопливее:

– Ваше величество, если бы не ваши люди, мы бы и не узнали!

– У вас обширное королевство, – согласился я. – Много в нем полей, лесов и рек… И города тоже есть, нам сверху видно все.

– Ох, ваше величество… Как мы поняли здесь из слов ваших людей, этот ужас где-то далеко за лесом, ну и пусть уходит подальше… Отсюда даже зарева не видно, хотя ваши люди сказали, пожары просто ужасные…

– Не очень, – заверил я. – И Демон, вы правы, удаляется. Он прошел по вашему королевству по краю. Вам особенно беспокоиться не о чем… А ее величество, как я вижу, больше думает о своем доме, что и правильно. Окраины и пределы – дела мужчин.

Королева, статная молодая женщина слегка за тридцать, слабо улыбнулась, вскинула длинные ресницы, открывая крупные глаза слегка навыкате, влажные и чуточку мерцающие.

– Вы абсолютно правы, – проговорила она мягким женственным голосом, – ваше величество.

Альбрехт едва слышно хмыкнул, конечно же, император всегда прав, а если неправ, то все равно прав, за его спиной грозно мерцает багровый отсвет Звезды Зла, подтверждая правоту во всем.

Я поднялся первым, получилось несколько неловко, все поспешно поднялись тоже, в том числе и король с королевой, а это же они здесь хозяева, я не учел, что короли тоже как бы маленькие императоры, трапезничают медленно и величаво, а я жру по-военному быстро, вон перед ними еще пироги нетронутые…

– Продолжайте, – сказал я, – продолжаете, похвалите своих поваров, они постарались!

Милфорд открыл передо мною дверь, я вышел в коридор, а там ко мне с почтительнейшим поклоном подошел один, как понимаю по одежде и регалиям, из королевских советников.

– Ваше величество, – спросил он шепотом, – кому разрешите согреть свою постель, королеве или ее двум дочерям?

Я уточнил:

– Сразу двум?

– На выбор, – ответил он с мужской солидарностью. – У императора всегда должен быть выбор!

Я отмахнулся.

– Дочерей не видел, рисковать не стоит, а королева вполне… Да и в дипломатическом протоколе королева выше принцесс. Ритуал нужно соблюдать по всей строгости.

Он отступил и поклонился.

– Будет сделано, ваше величество. Вы настоящий государственный деятель!.. Спать – так с королевой, а что принцессы?.. Не каждой из них суждено стать королевой, лучше уж готовую…

Он даже сделал некоторое движение руками, что можно было истолковать «…и с сиськами», если бы осмелился обрисовать почетче, все-таки и так чуточку позволил себе перейти грань фамильярности, мы хоть и оба самцы, но в разных весовых категориях.

Я кивнул, понимая и прощая, все-таки только очень интеллигентный человек и с большим запасом слов может обрисовать женские прелести без жестикуляции.

Он догнал, забежал чуточку вперед и спросил уже без всякой самцовой солидарности:

– Ваше величество, изволите ночь провести в королевской спальне?

Я подумал, покачал головой.

– Не будем тревожить короля.

– Ваше величество?

– Пусть спит, – пояснил я, – где привык. В своей постели. Думаю, для меня свободную комнатенку со свободной койкой отыщут.

Он поклонился.

– Да, ваше величество. А ее величеству я лично покажу дорогу.

За окнами темно, лишь одна звездочка сиротливо мерцает между застывшими облаками. В комнате горят все свечи, но вошел молчаливый слуга и, обойдя все светильники, загасил экономными движениями, не делая ни единого лишнего жеста, оставив только одну возле огромного роскошного ложа.

Если это не королевская спальня, то явно одной из принцесс, слишком ярко, сильно пахнет духами и притираниями.

Я сбросил одежду и рухнул на постель, все еще в тяжелых думах, как же остановить эту огненную сволочь, к которой даже приблизиться невозможно.

Дверь из коридора тихохонько приоткрылась, в щель скользнула женщина в плаще с накинутым на голову капюшоном.

Я смотрел на нее молча, она приблизилась короткими шажками, ее голос прошелестел мягко и женственно тепло:

– Ваше величество, почему вы не в королевских покоях?

– Королевские там, – ответил я галантно, – где королева.

Она слабо улыбнулась.

– Вы удивительно любезны, ваше императорское величество. А про вас рассказывают такие ужасы!

– Я их сам придумываю, – сообщил я. – Такое удовольствие, знаете ли!

Она все еще стеснялась, я задул свечу, все равно глаза привыкли в полумраку, к тому же осталась еще крохотная свеча у входа, там огонек не высовывается из-за края чашки, освещая только круг на потолке.

Королева наконец-то решилась сбросить плащ, а я все еще лежал, закинув ладони за голову, в голове теснятся образы Демона Огня, угадываю нечто смутно знакомое, королева опустилась рядом и, не дождавшись от меня реакции, выждала некоторое время, потом осторожно принялась чесать, поглаживать и снова чесать те места, что мы все так любим.

Я лениво подумал, что не прогадал, выбрав королеву. С дочерями пришлось бы возиться, а эта знает, что самцам нужно и как нужно, вон как старается во имя престижа своего королевства, повышая его рейтинг и работая на имидж, все хорошо, но как же все-таки остановить этого Демона Огня…

Да, всплыла мысль еще раз, с принцессами, особенно если еще девственницы, пришлось бы деликатничать и стараться не обидеть словом или жестом, а королева уже взрослая, за тридцать, понимает, в жизни не все идет так, как хочется даже королям.

Я тоже понимаю, все мы встроены в огромную всечеловеческую систему, и хотя все бунтари, особенно мужчины, однако, если бунтовать по любому поводу, никакого бунтарства не хватит, потому мы с королевой приступили, как в синхронном плавании, к обязательному ритуалу приветствия императора в его владениях.

Королева умница, понимает, бунтовать нужно только в случаях, когда бунт принесет какие-то дивиденды, а бунт ради бунта даст только неприятности и ухудшение отношений с метрополией.

Потому она исполнила все по протоколу в точности, малость даже сверху, а почему бы и нет, мужчины все одинаковы, а когда я слез с ее пышного тела и плюхнулся на роскошную перину рядом, деловитым шепотом поинтересовалась:

– Ваше величество… что-нибудь еще?

– Все прекрасно, – заверил я, – вы сняли груз с моей души и разгрузили чресла.

Она приподнялась на локте.

– Я пойду?

Я покачал головой.

– Королева, вы такая нежная и теплая, как молоко с медом!.. Спите здесь, мне так приятнее.

Она мягко улыбнулась.

– Спасибо, ваше величество. Не всякой королеве удается провести ночь с императором!

– У нас будет хорошая ночь, – заверил я. – Я не храплю, не лягаюсь и не стягиваю одеяло. По крайней мере никто такое не сказал.

Она улыбнулась понимающей улыбкой – какая дура осмелится такое сказать, может вылететь не только из постели, но из дворца и даже из столицы.

Я протянул руку на ее подушку, у женщин между затылком и плечами удобная такая впадина, как будто Господь сделал для того, чтобы женщина спала, положив голову на мужскую руку.

Хорошее такое ощущение для обоих, женщина чувствует защиту и опору даже во сне, никакой серенький волчок не ухватит за бочок, а для мужчины важно то, что он доминантит и дает самочке защиту, как и заложено в наши гены.

Ночь в самом деле была чудесной, спали крепко, я подгреб ее, вжав в свое пузо, как мягкую игрушку, как-то невзначай вдул еще разок, тут же заснули крепко и мирно.

Разбудил нас Милфорд, на время моего визита его люди охраняют все подступы к спальне, а щедро розданные им амулеты не позволят приблизиться никакому незримнику.

– Ваше величество…

Я встрепенулся, распахнул глаза. Он выпрямился, лицо непроницаемое, но в глазах веселые искорки, королева еще рядом с закрытыми глазами, прекрасная, как Диана в расцвете стандартов женской красоты эпохи: мягкая, нежная, с заметно излишним весом, что лишь придает женственности, когда мягкая плоть так и просится в наши хищные лапы.

– Ого, – сказал я, – давно так крепко не спал.

Пытаясь высвободить руку из-под женской головы с бесстыдно распущенными волосами, нечаянно разбудил, королева во всю ширь распахнула огромные глаза.

– Ох… уже утро? Давно так крепко не спала… Простите, ваше величество…

Я поднялся, торопливо оделся, королеве галантно бросил ее длинный плащ-халат.

– Ваше величество, скоро завтрак, там увидимся.

Милфорд вышел за мной следом, уже в коридоре сказал в спину:

– Багер в сторону столицы метрополии будет через два часа.

– Прекрасно, – сказал я. – За два часа нажремся так, что из-за стола не вылезем.

Он сказал бодро:

– Здесь даже простых вельмож носят в носилках!.. Распорядиться?

– Я тебе распоряжусь, – ответил я беззлобно. – Жаждете опустить императора, словно это вас самих поднимет. Это приблизит, но не поднимет, почувствуйте разницу!

Внизу суетятся местные слуги, но у входа в зал бдят мои орлы, там же беседуют Альбрехт и Норберт.

Оба повернулись в мою сторону, сдержанно поклонились.

– Ваше величество, – произнесли в один голос, а Норберт добавил: – Как спалось?

– Без намеков, – отрезал я. – Моему величеству везде хорошо, в том числе и спится весьма даже. Я здоров, бодр, хоть и не пьян. Пойдемте питаться, чего ждете?

– После вас, – ответил Альбрехт учтиво. – Мы на виду, ваше высочайшее величество!.. Блюдем и соблюдаем.

– Блюдите, – разрешил я. – Свита играет короля, а я уже император… А что, пахнет вкусно!

– Повара всю ночь трудились, – доложил Норберт. – Мои ребята даже беспокоиться начали, что это они так… То один бегал проверить, то другой.

– Бегал на кухню, – уточнил Альбрехт, – а возвращался степенно и распустив пояс. Кое-кто даже живот поддерживал ладонями.

– Это уже враки, – сказал Норберт. – Принцу не к лицу говорить такое.

– Его величество, – ответил Альбрехт и указал глазами в мою сторону, – еще не утвердил приказ. А герцогу все личит.

Впереди небольшой отряд музыкантов с трубами в руках, завидев нас, вскинули их раструбами кверху. Звонкий вопль фанфар пронесся по всей анфиладе залов, предупреждая, что грозные гости короля направляются в комнату для завтрака, поварам пора приготовиться к выходу.

В роскошно украшенной комнате в центре стол на семерых, я успел рассмотреть едва заметные вмятины от ножек стола подлиннее, все понятно, заменили уже утром, точно узнав, сколько человек будет на королевском завтраке.

За столом, подчеркивая более высокий статус гостей, уже ждут король с королевой и двумя молодыми девушками, судя по всему, принцессами.

Я с ходу окинул их взглядом и еще раз похвалил себя за мудрый выбор, пусть и неосознанный, в пользу королевы. Дочери очень миленькие и хорошенькие, созданы для трепетных отношений и пылких клятв в вечной любви, и хотя такое в жизни королевских дочерей встречается крайне редко, но пусть не я сообщу такую огорчительную новость.

Король с королевой и дочерями синхронно встали, король поклонился, а королева и дочери разом присели.

– Доброе утро, – сказал я благожелательно, – можете сесть. Это мои соратники, принц Альбрехт и герцог Дарабос, вы могли с ними пообщаться вчера вечером… И что у нас на завтрак?

Король сказал торопливо:

– Ваше величество, наши повара всю ночь старались сделать хоть что-то по-столичному.

– А мы, – уточнил я, – разве не в столице?

– Ваше величество, – воскликнул он патетически, – что наша столица затерянного на просторах империи крохотного королевства в сравнении с блистающим Волсингсбором!..

Молчаливые слуги быстро подносили на носилках блюда, из которых мы указывали, что и сколько перелопатить нам на тарелки, все это поспешно перекладывалось в первую очередь гостям, потом королю и королеве, явно было указано заранее, как и что, вряд ли слуги знают правила протокола для таких редких случаев, как визит императора.

В нашу сторону слуги стараются не смотреть, пряча испуг, Альбрехт и Норберт ведут себя совершенно естественно, хотя, полагаю, спали тоже не в одиночестве, знатные дамы вчера вечером смотрели на обоих влажными глазами, а я подумал с некоторой грустью, что вот эти свободные для нас, северян, отношения становятся не то чтоб такой уж обыденностью, но уже не возмущаемся, даже не изумляемся так уж, как было вначале, почти что уже приняли, а некоторые еще как приняли!

Вино подавали, естественно, лучшее, я попробовал и согласился с Альбрехтом, что ничуть не уступает императорскому. Король засиял от счастья и довольства, королева улыбнулась и тоже посмотрела благодарными глазами, словно похвалил ее лично за ее старания.

Я все еще чувствовал некоторое неудобство: сказывается северное воспитание, у нас на чужую жену нельзя даже смотреть похотливым взором, но тут другая мораль, главное в которой – стабильность и незыблемость власти императора, с чем я тоже весьма и еще как согласен.

К тому же в чужой монастырь со своим уставом не ходят. Если так принято, то я весьма послушен, понимаю, ритуал с женами королей служит укреплению централизованной власти. Когда власть крепка, то это благополучие и уверенность населения в завтрашнем дне.

В конце трапезы подали сладкие пироги и мелкое печенье с медом. Обе принцессы чуть осмелели и, пугливо поглядывая на меня круглыми коровьими глазами, потихоньку чирикали, робко улыбались Альбрехту и с опаской смотрели на сурового Норберта.

В зал заглянул Милфорд, я перехватил его взгляд, как и все замечающий Норберт.

Все трое разом поднялись из-за стола, картинно красивые, статные и преисполненные величия.

– Спасибо за трапезу, – сказал я королю, – и за теплый прием. У нас останется самое лучшее впечатление. С Демоном Огня разберемся, обещаю!.. Сейчас наши люди продолжают преследование…

Мы покинули трапезную, а в коридоре Милфорд сообщил деловито:

– Ваши кони оседланы, все готовы!

– А где Бобик? – спросил я.

Милфорд ответил с понимающей улыбкой:

– Вчера заснул на кухне.

– Скотина, – сказал я с сердцем. – Ладно, пусть спит, предатель!.. Сколько до багера?

– Успеем на рысях, а то и шагом.

– Тогда по седлам, – велел я.

Глава 8

Наверх по ступенькам причальной пирамиды кони поднимаются все же охотнее, это спуск страшит и доставляет неудобства, а сейчас без особых понуканий взбежали на самый верх, с облегчением перевели дух и замахали пышными хвостами.

На посадочной площадке абсолютно пусто, явно либо король распорядился очистить для высоких гостей, либо Норберт принял меры во имя величия имперской власти.

Багер все же пришлось подождать, мелькнула даже дикая мысль воспользоваться поясом, перемещаться могу и без Маркуса, но бросать отряд не к лицу, сам привел и сам уведу.

– Сэр Норберт, – распорядился я, – оставьте и здесь наблюдателей…

Он прервал:

– Ваше величество, дело слишком серьезное и опасное, чтобы перепоручить кому-то. Могут быть неожиданности, лучше прослежу за чудовищем сам.

– Только никаких геройств, – предупредил я.

Он ответил серьезно:

– Сэр Ричард, видно же, любой превратится в пепел раньше, чем подойдет ближе чем на пять шагов к огненному озеру…

Милфорд, всматривающийся в небо, прокричал радостно:

– Ваше величество, багер!

Высоко в небе показалась быстро снижающаяся платформа. Альбрехт сказал Норберту очень серьезно:

– В самом деле не рискуйте, дорогой друг. С таким неприятелем мы еще не сталкивались.

Норберт кивнул и, не дожидаясь, пока багер коснется боком платформы, повернул коня и пустил его в сторону спуска.

Багер раздражающе долго стоял, хотя все мы давно погрузились, что значит, совсем не учитывает наши интересы, а действует по давно запущенной программе, когда перевозил не людей, а добытые в мантии, а то и в земном ядре материалы.

Еще дожидаясь багера, а потом и почти всю обратную дорогу разведчики жарко спорили о Демоне Огня, одни доказывают, что это происки Великих Магов, другие подозревают Странствующих.

Нашлись и умеренные, отстаивают самую рациональную точку зрения, что это просто древний демон пробудился от тысячелетнего сна, вылез и прет спросонья, еще не продрав глаза. А вот когда совсем проснется или наткнется на того, кто посмеет бросить ему вызов…

Келляве беседовал с Альбрехтом, а когда я прошел мимо к поручням, спросил живо:

– Ваше величество, а как зовут короля?

– Короля? – переспросил я и с некоторым стыдом вспомнил, что даже не спросил имя женщины, с которой провел ночь, хотя не просто женщина, а королева. – Вы правы, сэр Гастон… Мы совсем охамели. Все пожрали на столе, а имя не спросили.

– Вы император, – напомнил он.

– Да, – согласился я, – император уже не совсем человек.

Он поклонился и отошел, а я остался у дальнего края, рассматривая через поручень, как внизу проносится зеленая поверхность, изрезанная холмами.

Пришла мысль, что Карл Великий, завоевывая все больше королевств, первым столкнулся с проблемой, как удержать огромную империю, если гонец из столицы несколько недель скачет, меняя коней, с письмом в дальний город. Тогда Карл попытался решить проблему раздачей дальних королевств под управление своим самым верным и преданным друзьям, образовав так называемые майораты, управляемые майордомами.

Так и существовала империя, вроде бы единая, но все же королевства не участвовали в ее жизни, если не считать собираемую раз в году подать, потому в условиях децентрализации отдельные части империи нередко становились намного богаче и могущественнее центра метрополии.

Майордом Карл Мартелл собрал у себя войско и в битве при Пуатье, откуда рукой подать до Парижа, разбил армию халифата, навсегда остановив натиск ислама на Европу, а про тогдашнего короля кто вспомнит?

Князь Владимир, когда подвластный ему новгородский князь Ярослав, кстати, его родной сын, отказался выплачивать собранную подать, велел мостить дорогу для похода на Новгород, потому что провести армию до Новгорода через дремучие леса и множество болот – задача очень непростая. Но пока засыпали болота и готовили хоть какую-то дорогу, Владимир умер, а расчетливый Ярослав сел на его престол и стал верховным князем.

Здесь, в империи, проблемы дорог нет: багеры соединяют метрополию с самыми дальними уголками империи, а гвардия императора на местах бдит, чтобы местные сепаратисты не разрушили причальные пирамиды. Такие инциденты хоть и редко, но случаются, гвардейцев тоже удается иногда переманить на свою сторону обещаниями благ, титулов, имений.

Потому огромная империя живет полнокровной и строго централизованной жизнью. Указы из метрополии достигают самых отдаленных уголков империи за сутки-двое, шпионы императора бдят, а если что не так, через два-три дня с багера высадится императорская армия и во имя мира и спокойствия задушит даже намеки на сепаратизм.

Потому такое строгое соблюдение протокола подчинения местных властей императору, в том числе и это, когда прибывшему сюзерену покорно предоставляется в распоряжение все, даже свои жизни и жизни своих жен и детей…

Империя Скагеррака, теперь уже Ричарда Блистательного, или как его там, велика, я успел даже вздремнуть, углубившись в нелегкие думы о тяжести имперской короны, хотя и чувствовал, что разговоры вблизи приутихли, чтобы не будить своего полевого командира.

В какой-то момент через полусон услышал, как на другой стороне багера Милфорд звонко прокричал:

– Готовимся, готовимся!.. Сейчас покажется Волсингсбор!

Когда край багера мягко коснулся причальной платформы, служители ловко распахнули дверцы и поспешно отступили, но лавина всадников придержала коней, давая дорогу блистательному и чудесному коню императора.

Первым вниз по ступенькам, нарушая все правила, понесся Бобик. Оскорбленный арбогастр ринулся следом так, что я вынужденно откинулся всем корпусом на круп.

Из города в экипажах и повозках, запряженных празднично разукрашенными конями, спешат знатные и очень знатные, а у подножия пирамиды я с удивлением увидел сэра Джуллиана Варессера и троих его ближайших помощников.

– Давно ждете? – крикнул Альбрехт. – Или к каждому багеру выходите?

Сэр Джуллиан ответил лучезарнейшей улыбкой, весь сияет, как утреннее солнышко, омытое теплым летним дождиком. Даже глубокие морщины расправились, когда рот от непонятного нам пока счастья растянулся до ушей.

Я придержал коня, взирая с удовольствием на лорд-канцлера сверху вниз, хоть здесь все благополучно, судя по его державному лицу, в тишине и покое выработаю стратегию по борьбе с Демоном Огня…

– Ваше величество! – провозгласил он с чувством. – Нам с блеском удалось завершить ту превосходную операцию, о которой я вам докладывал… и которую вы молчаливо одобрили!

Арбогастр фыркнул, а я спросил с подозрительной настороженностью:

– Э-э, какую именно операцию?

Сэр Джулиан всплеснул руками, роскошные кружева взметнулись сверкающей пеной, на лице отразилось изумление пополам с патетическим негодованием.

– Ваше величество!.. – вскрикнул он негодующим в рамках дозволенного голосом. – Речь о заполнении вакантной должности в дворцовом табеле о рангах!.. Четвертая любовница императора – это важнейший фактор международных отношений и внутриимперской стабильности!..

– А-а, – сказал я с облегчением, – вот вы о чем…

Он сказал с живостью:

– Да-да, ваше величество, все в порядке!.. Мы провели долгую кропотливую работу, и она увенчалась!

Я спросил с подозрением:

– Чем увенчалась?

– Заслуженным успехом! – доложил он гордо.

Арбогастр подо мной в нетерпении дернулся, предлагая идти дальше в направлении конюшен, где интереснее.

Я натянул повод и спросил с подозрительностью снова:

– Успехом… А каким успехом?

– Как, – воскликнул он, – это уже блестящий успех! Королева Эрмессинда прибыла полчаса назад! Теперь все вакансии заполнены, члены Имперского Совета вздохнут свободно.

– Э-э… сэр Джуллиан…

Он сказал с пафосом:

– Опасность для империи и всевозможные интриги с этой стороны пресечены на корню, ваше величество!.. Империя стабильна как никогда!

Мне показалось, что за спиной кто-то хмыкнул, это наверняка сэр Келляве, зато Альбрехт похлопал в ладоши, сорвал с головы роскошнейшую шляпу и, не покидая седла, поклонился самым изысканным образом, хоть и без подтанцовки.

– Прекрасно, сэр Джуллиан, – провозгласил он. – Вот что значит великолепный лорд-канцлер!.. Вот как нужно укреплять мощь и безопасность империи!.. Его величество император Ричард Звездный изволит быть доволен и благосклонен.

Я бросил на него злой взгляд, слишком уж в его голосе неприкрытая ирония, однако сэру Джуллиану как с гуся вода, на то он и канцлер, раскланялся в ответ, даже учтиво помахал рукой на уровне колен, с достоинством принимая комплименты и благодарности.

– Сэр Джуллиан, – начал я угрожающим тоном и запнулся.

Группа членов Имперского Совета раздвинулась, все сорвали с голов шляпы и склонились в почтительном приветствии. Вперед вышла, раздвигая их, как коза кустарник, молодая сочная женщина с мощной грудью, что рвется наружу из низкого выреза платья. Вся предельно пышная, с настолько огромной вздернутой задницей, что у меня тут же мелькнула картинка, как ставлю ей по фужеру с вином на мощно приподнятую грудь, а еще два кубка с вином, а то и два кувшина, на ягодицы.

И вообще, показалась больше похожа на выросшую на природе мощную доярку, круглолицую, краснощекую, с толстыми выпяченными губами, милыми ямочками на щеках и круглым девичьим подбородком.

Сэр Джуллиан проговорил торжественным голосом:

– Ваше величество!.. Мы готовили торжественный прием, но королева Эрмессинда настояла, чтобы встретить вас без всяких церемоний прямо как прибудете…

Голос его стал слегка растерянным и чуточку приутих, зато пышногрудая легко присела в реверансе, тут же поднялась, не дожидаясь моего разрешения, и прочирикала таким свежим и сладким голосом, словно и родилась на деревенской пасеке:

– Ваше величество!.. Я счастлива представлять мое королевство при императорском дворце!.. Это честь, и все в моем Эммагальде рукоплещут и поздравляют…

Я застыл, не успевая сориентироваться, зато Альбрехт ответил жирным, как трехдневные сливки голосом:

– Ваше величество, император Ричард сердечно приветствует вас! И выражает уверенность, что ваше взаимное сотрудничество… во всех сферах и на всех уровнях… будет теплым и плодотворным во имя укрепления мира и дружбы между народами!

Она заулыбалась во весь рот, умильные ямочки на пухлых розовых, как у молодого поросенка, щечках стали еще глубже.

– Я постараюсь, – сказала она щебечуще, – сэр…

Я бросил повод в лицо одного из придворных, осчастливленного таким жестом, вытащил ступни из стремян и соскочил на землю.

– Альбрехт, – подсказал я, скрывая раздражение, – герцог Гуммельсберг!.. Уже почти что принц.

Она сказала в его сторону милостиво, как и должна разговаривать королева с угодившим чем-то ей герцогом:

– Постараюсь, сэр Альбрехт. Я потрясена и глубоко тронута, что мне выпала честь представлять мое королевство на таком уровне в империи!.. Я приложу все усилия, чтобы достойно и ревностно…

Что несет, мелькнула сумрачная мысль. Должна же понимать свою роль? Как это достойно и ревностно в постели, словно вокруг ложа соберется строгая экспертная комиссия и будут всматриваться в ее па, как в фигурном катании или в греко-римской борьбе, скрупулезно оценивая нюансы, чтобы не ошибиться с баллами.

Хотя следом пришла более трезвая мысль, она имеет в виду присутствие на церемониях и прогулки по саду. Как раз тех мыслей, которые я приписываю, у нее наверняка нет. Там все просто и буднично, раздвинь ноги и жди, когда властелин наконец-то всхрапнет и рухнет на постель рядом.

Ничего интересного, все мужчины одинаковы, а вот блистать при императорском дворе, видеть торжественное прибытие иностранных послов, участвовать в грандиозных карнавалах… да, это круто для провинциального королевства.

Я кивнул ей и направился к главному зданию. За моей спиной кто-то из моих орлов сказал тихо:

– Я же говорил, выберут ту, у которой сиськи больше!

Арбогастра, судя по звонкому цокоту копыт, повели к конюшням, зато, распугивая придворных, к нам протолкался громадный и черный пес с горящими багровым огнем глазами.

Королева ахнула:

– Ой, какая у вас большая зверюшка!.. Обожаю крупных собак!.. Иди сюда, моя лапочка…

Бобик подошел настороженно, женщинам доверять нельзя, знает, а она уверенно, словно делает это каждый день со своими телятами на ферме, мощно почесала ему за ушами, поскребла лоб. Он вильнул хвостом и сразу посмотрел на нее невинными, как у ангела, голубыми глазами.

Сэр Келляве с одобрением хмыкнул, Альбрехт хохотнул, а Бобик пошел рядом с королевой, то и дело подставляя огромную башку под ее скребущие пальцы.

– Предатель, – буркнул я горько, – все вы такие…

– Женщины зло, – согласился Келляве, – всегда вот так… Даже между друзьями вбивают.

– Вколачивают, – сказал Альбрехт.

В холле я остановился, Эрмессинда тоже остановилась, послушная, как солдат моей армии, румяное лицо остается таким же лучезарным, а от всей фигуры веет счастьем и радостью, словно ее тоже чешут и гладят.

– Ваше величество, – сказал я, – раз вы прибыли только что, вам нужно отдохнуть, а уж мне тем более. Встретимся за ужином!

Она с готовностью присела в поклоне, но это здесь дамы приседают с прямыми спинами, а в их королевстве, видимо, легкий присед соединен с глубоким поклоном, я заметил, что взгляды Альбрехта, Келляве, Милфорда и даже сэра Джуллиана тут же прикипели к мощным полушариям, что и при вертикальном положении стремятся выдвинуться вверх из-под сжимающего их корсета.

Нет, не вывалились, хотя уже почти вот-вот, Келляве даже вздохнул разочарованно. Все мы почти нехотя двинулись по лестнице на мой этаж. На лице Альбрехта все еще тлеет ухмылка, я прочел в его взгляде, что важнейшая тема спасения империи от Демона Огня отодвинулась под таким напором.

Вот так и рушатся империи, ответил я мысленно. Все дряхлеет, а здесь за пять тысяч лет вообще рассыпалось бы в песок, не будь чудовищной мощи Великих Магов…

Незримая ледяная лапа проникла в грудь и сжала в огромной ладони сердце. Тоска и холод заполнили внутренности, я в страхе напомнил себе, что маги вот-вот поднимутся на поверхность, а в такой ситуации, оставшись без Башен, могут и объединить усилия в борьбе против общего врага, посмевшего бросить им вызов.