Лисица и виноград (сборник)

Утопленница
Перевод А. Измайлова

 
      Не дай Бог никому капризную жену!
        Одна из жен таких на мужа рассердилась.
За что? Да он молчал, так за это взбесилась,
           Кричала, плакала, бранилась.
И кинулась в реку – пошла как ключ ко дну.
Муж бедный с радости иль с горя прослезился,
Как скоро до него достигла эта весть;
Но он философ был и все мог перенесть:
                Подумал и пустился,
             Чтоб долг последний ей отдать.
                И так в тоске, в печали,
По берегу реки тихохонько идет,
        Глядит на все, что ни плывет;
        Но волны только щепки мчали,
                А нет как нет жены!
Знать надобно, что шел он против быстрины.
Встречается с ним Кум, дивится заблужденью
И говорит ему: «Пойдем вниз по теченью:
Кума должна вон там, гораздо ниже всплыть».
                «Не может, братец, это быть;
Покойница во всем напротив поступала
        И никому не уступала;
Против воды она, поверь мне, поплывет;
Поставит на своем, хоть три раза умрет».
 

Ласочка в амбаре
Перевод А. Зарина

 
Однажды Ласочка забралась
        В амбар чрез узенькую щель.
        Раздолье полное! Досель
        Бедняжка еле чем питалась.
        В довольстве стала жить она.
        Лишь только встанет ото сна,
        Грызет и ест, пирует вволю,
Благословляя долю.
Бог весть, что гибелью ей стало:
Такая жизнь иль много сала;
Вот что потом случилось с ней.
День ото дня она жирней
Все становилась. Раздобрело,
Толсто, как бочка, стало тело.
        В конце недели, раз, она,
        Поевши плотно, услыхала
        Вдруг шум. Тревогою полна,
        Она скорее подбежала
        К дыре, чтоб вылезть. Ан узка
        Дыра внезапно оказалась.
        Бедняжка в страхе заметалась;
        Вернулась снова. «Вот доска! –
Она воскликнула. – И в ней
Та самая дыра, в которую недавно, –
Всего назад тому шесть дней, –
        Я так пролезла славно!
        Что за диковина?..»
                А Крыса ей в ответ:
        «Диковины тут нет!
        Тогда была ты – кости, кожа,
        Теперь на бочку ты похожа.
Ты сбрось-ка жир – исчезнет сразу чудо!..»
 
 
Слова ее сказать другим не худо.
Но лучше басни мы не будем разбирать,
Чтоб с вашими дела их не мешать…
 

Кот и старая Крыса
Перевод В. Жукова

 
Какой-то Кот, гроза мышей,
        Примерной ревностью своей
        И кровожадностью и силой
        Прослывший в округе Аттилой,
Задумал истребить в один поход
Не только у себя в холодной клети,
                Но весь на свете
                Крысиный род.
Умолкли крысы… их головки
Не помышляют о былом…
Что́ им пустые мышеловки
В сравнении с Котом!
А Кот в восторге, в восхищенье!
И, чтоб поболее явить свое уменье,
                Он, наконец,
Вниз головой повесился, хитрец!
        Не дышит грудь, не слышно храпа,
                Совсем мертвец
(А между тем за шнур вцепилась лапа).
                Крысиный род решил,
Что Кот, должно быть, нашалил:
                Украл жаркое,
                Иль что другое –
        Ну, словом, пойман был
                И, без сомненья,
        Повешен был за преступленье!
                И вот,
        Крысиный род
        Пошел к Коту на погребенье.
        Шныряют, бегают, скребут
        И торжества в восторге ждут…
        Но вдруг… о ужас!.. Кот сорвался,
        Двух-трех ближайших крыс поймал
                И так сказал:
«Вас наказать не так я собирался!
Ведь это что?!! Я знаю план другой!
Ступайте-ка покудова домой!»
Кот не соврал. Осыпавшись мукою,
        В квашню забрался он,
         крысы все, со всех сторон,
        К нему посыпались толпою.
Но Крыса старая (конечно, неспроста:
        Была та крыса без хвоста)
        Коту на это проворчала:
        «Не соблазняюсь я нимало,
        Будь ты хоть не котом,
        А впрямь мучным мешком!»
        Старуха верно рассуждала,
        И можно ль лучше рассуждать?
Ведь недоверчивость есть счастья мать
        И безопасности начало!
 

Влюбленный Лев
Перевод В. Жукова

Посвящается девице Севинье

 
О Севинье, все прелести которой
Служили грациям прекрасным образцом!
                Прочтите басню без укора
                И не пугайтесь перед Львом!
        Он, вопреки бессильному злословью,
        Был усмирен всесильною любовью.
        Любовь – есть нечто странное во всем,
        И счастлив тот, кто с нею незнаком…
 
 
Какой-то Лев, из важного сословья,
                Пастушку встретил на лугу
И воспылал к ней страстною любовью,
Какой любить я, право, не могу!
                Он стал ухаживать за нею,
Отца ее повергнувши в печаль.
А тот искал зятька себе смирнее,
Да ведь ему и дочки было жаль.
Но как откажешь? Ведь опасно!
                И знал то он прекрасно
(Кто с этим делом незнаком?),
Что обвенчаться можно и тайком,
                Тем паче, дочь его нимало
                Любовь слепая не пугала!
                Отец промолвил тут:
                «Послушай-ка, зятек,
Ведь дочь моя нежна, как фея сказки,
                А твой-то ноготок
Совсем устроен не для ласки!
Так вот, коль хочешь зятем быть,
То, не боясь за целость шубы,
Изволь-ка когти обрубить
Да подпилить получше зубы!
Твой поцелуй тогда не будет грубый,
                Да и жена
С тобою будет более нежна!..»
                Лев согласился… Ослепила
                Его коварная любовь,
                Но без когтей и без зубов
                Исчезла в нем былая сила,
                        И стая псов
        От сватовства безумца отучила…
 
 
Любовь, любовь!.. И я скажу в раздумье, –
        Когда мы страстью возгорим,
                        Мы говорим:
        Прощай, прощай, благоразумье!
 

Пастух и Море
Перевод И. Крылова

 
Пастух в Нептуновом соседстве близко жил:
        На взморье, хижины уютной обитатель,
Он стада малого был мирный обладатель
           И век спокойно проводил.
Не знал он пышности, зато не знал и горя,
           И долго участью своей
Довольней, может быть, он многих был царей.
           Но, видя всякий раз, как с Моря
Сокровища несут горами корабли,
Как выгружаются богатые товары
           И ломятся от них анбары,
И как хозяева их в пышности цвели,
           Пастух на то прельстился;
Распродал стадо, дом, товаров накупил,
           Сел на корабль – и за Море пустился.
Однако же поход его не долог был;
           Обманчивость, морям природну,
Он скоро испытал: лишь берег вон из глаз,
                 Как буря поднялась;
           Корабль разбит, пошли товары ко дну,
           И он насилу спасся сам.
           Теперь опять благодаря морям
Пошел он в пастухи, лишь с разницею тою,
           Что прежде пас овец своих,
           Теперь пасет овец чужих
Из платы. С нуждою, однако ж, хоть большою, –
Чего не сделаешь терпеньем и трудом? –
           Не спив того, не съев другого,
Скопил деньжонок он, завелся стадом снова
И стал опять своих овечек пастухом.
           Вот некогда, на берегу морском,
                 При стаде он своем
                 В день ясный сидя
                          И видя,
           Что на Море едва колышется вода
           (Так Море присмирело)
И плавно с пристани бегут по ней суда:
«Мой друг! – сказал. – Опять ты денег захотело,
           Но ежели моих – пустое дело!
           Ищи кого иного ты провесть,
                  От нас тебе была уж честь.
           Посмотрим, как других заманишь,
А от меня вперед копейки не достанешь».
   Баснь эту лишним я почел бы толковать;
           Но как здесь к слову не сказать,
           Что лучше верного держаться,
Чем за обманчивой надеждою гоняться?
Найдется тысячу несчастных от нее
           На одного, кто не был ей обманут,
                 А мне, что говорить ни станут,
           Я буду все твердить свое:
Что впереди – бог весть; а что мое –  мое!
 

Муха и Пчела
Перевод И. Крылова

 
В саду, весной, при легком ветерке,
           На тонком стебельке
           Качалась Муха, сидя.
           И, на цветке Пчелу увидя,
Спесиво говорит: «Уж как тебе не лень
С утра до вечера трудиться целый день!
На месте бы твоем я в сутки захирела.
                 Вот, например, мое
           Так, право, райское житье!
           За мною только лишь и дела:
           Летать по балам, по гостям:
И молвить, не хвалясь, мне в городе знакомы
           Вельмож и богачей все до́мы.
Когда б ты видела, как я пирую там!
           Где только свадьба, именины, –
           Из первых я уж верно тут.
           И ем с фарфоровых богатых блюд,
И пью из хрусталей блестящих сладки вины,
           И прежде всех гостей
Беру, что вздумаю, из лакомых сластей,
        Притом же, жалуя пол нежный,
        Вкруг молодых красавиц вьюсь
        И отдыхать у них сажусь
На щечке розовой иль шейке белоснежной».
        «Все это знаю я, – ответствует Пчела. –
        Но и о том дошли мне слухи,
        Что никому ты не мила,
        Что на пирах лишь морщатся от Мухи,
Что даже часто, где покажешься ты в дом,
        Тебя гоняют со стыдом».
«Вот, – Муха говорит, – гоняют! Что ж такое?
Коль выгонят в окно, так я влечу в другое».
 

Садовод и Помещик
Перевод В. Мазуркевича

 
Какой-то Садовод-любитель,
        Не городской, но сельской житель,
           Имел прекрасный огород,
А рядом с ним возделанное поле.
        Немало он убил и денег, и хлопот,
Чтоб разрастался сад в спокойствии и холе.
           Для этого всю землю он обнес
        Живым плетнем из виноградных лоз
        И посадил в саду испанские жасмины
(Букет из них Марго дарил он в именины),
        Капусту, тмин, щавель… И эту благодать
        Вдруг дерзкий заяц начал истреблять.
        Решил к Помещику Садовник обратиться.
           «Вот, – говорит, – проклятый зверь!
           Повадился ходить ко мне теперь;
        Ни палок, ни камней, ни сети не боится,
           Ну, просто чародей!»
 
 
           «Какой там чародей? –
        Помещик возразил. – Да будь он сатаною,
        Не поздоровится шутить ему со мною.
        Его я отучу от этих штук, ей-ей!»
        «Когда ж?»
        «Хоть завтра; медлить нет причины».
        И вот является с толпою слуг своих.
«Хозяин!.. Закусить!.. Подай-ка нам дичины…
        А это дочь твоя? Есть у нее жених?
        Поближе подойди, красавица… Ну, что же
Ты дочь не выдаешь?.. Негоже, брат, негоже!
                 Тряхни своей мошной».
           Пошучивая так, красотку он ласкает,
           Сажает рядышком с собой,
        Ей нежно ручку жмет, платочек подымает.
           Слегка противится садовникова дочь,
        Но, видимо, от барских ласк не прочь.
           Отца ж досада разбирает.
Меж тем кутеж идет… На кухне шум и гам.
«Вот окорок!.. Не стар?.. На вид весьма приличен».
        «Позвольте поднести его, мой барин, вам».
        «Возьму с охотою: к подаркам я
                                                       привычен…»
        Едят все взапуски… Толпа нахальных слуг,
        Собаки, лошади – запасы истребляют.
        Хозяин сам не свой – берет его испуг.
        Тут пьют его вино, там дочь его ласкают.
Но вот окончен пир… А шум еще сильней,
        Все суетятся и хлопочут,
        Труба гремит, рога грохочут,
        Не жалко им ничьих ушей…
        Но что за грустная картина?
        В плачевном виде огород.
Прощай, щавель! Прощайте, грядки тмина!
        Все, что хозяйка в суп кладет!..
Вот заяц найден, – с гиканьем и ревом
        Заставили его покинуть дом;
Он под капустным спрятался кочном,
Но спасся в щель, иль попросту в пролом,
        Устроенный в плетне садовом
        Толпою слуг, чтоб впопыхах
        Из сада выехать удобней на конях.
Твердит Садовник: «Что ж, господская забава!»
Но кони, гончие и дерзких слуг орава
           Наделали таких непоправимых бед,
Каких не причинить всем зайцам во сто лет.
           Вы, мелкие князья, решайте ваши споры,
           Не обращаясь к сильным королям.
           Зачем их в ваши вмешивать раздоры
           И допускать их к вашим городам?
 

Осел и Собака
Перевод В. Мазуркевича

 
Зачем насиловать природу:
              Себя нельзя переменить,
              И неуклюжему уроду
         Едва ль возможно ловким быть.
Однако редко тот, кого судьба ласкает,
Врожденный свой талант умело применяет.
Пускай не служит вам образчиком Осел,
              Который, ради полученья
              Хозяйского расположенья,
         К хозяину ласкаться подошел.
         Он про себя раздумывал: «Ужели
              Собачку ждет и ласка, и хвала
За то лишь, что она с хозяйкою мила?
              Меня же, бедного Осла,
Побои только ждут; обидно, в самом деле.
         А в сущности, что делает она?
Лишь лапку подает – вот весь талант Собачки.
      За что ей сыплются хозяйские подачки.
         Работа эта, право, не трудна,
         И если только в этом дело,
                   Его я выполню умело».
         Проникнутый намереньем таким,
     Осел к хозяину подходит неуклюже,
Копытом стоптанным своим
                  Его ласкает, и к тому же
         Еще ревет, да как! Мелодией такой
Он скрасить, знать, хотел поступок дерзкий свой.
– Ого! вот нежности! Эй, палку мне скорее! –
Хозяин закричал. – Запел ты невпопад! –
Пришлось запеть Ослу совсем на новый лад
И положить конец своей плохой затее.