Забыть тебя невозможно

Глава 1

Тим

Два года прошло с выпуска.

Ребята собираются в том же месте, где мы и раньше частенько зависали всей компанией.

Там, где я последний раз видел Аринку… Ирония. Сколько ночей я провел в пьяном угаре после, не счесть. Хотел ее вернуть. Уверен, тогда бы получилось. Помню, какой она из моей машины вылезала, я ее из рук в руки отцу сдал, потому что сам себя боялся.

Опасался своей скотской натуры. Потому что доломаю ведь. И ее, и себя…

В горле неприятно щекочет, когда захожу внутрь. Воспоминания подкатывают, видимо.

В ресторане прохладно. Контраст с летней июльской жарой разительный. Лето в этом году знойное.

Девочка-хостес приветливо мне улыбается и даже предлагает проводить к друзьям. Благодарю за помощь, но дальше иду один.

Удивительно, как быстро летит время. Два года. Двадцать четыре месяца. Семьсот тридцать дней… А сколько минут. Кажется, много, по факту будто пара секунд… Словно глаза закрыл.

Внутри даже интерьер особо не изменился.

Прячу ладони в карманы джинсов и лениво шагаю к столику, забитому одноклассничками. Первым меня замечает Андрюха. Судя по тому, как хлопает глазами, думает, что визуальная обманка.

Привет, чувак! Нет, я не твой глюк.

Улыбка на моей роже становится шире. Пробегаюсь пальцами по коротко стриженным волосам. Первое время в военной академии было непривычно смотреть на себя в зеркало и лицезреть обритый почти под ноль скальп. Потом привык. Сейчас вот даже на автомате гораздо короче, чем в школьные годы, стригусь.

– Тим? – Король все еще не верит, что я реальный. Подрывается с кресла и, чуть тряхнув башкой, подается ко мне. – Серьезно?

– Здорово.

Руку пожать ему не успеваю. Этот черт наваливается со своими медвежьими объятиями. За два года Дюша сильно вырос в плечах и массе. Такой перекачанный дядя с модно стриженной бородой.

– Ты чего не сказал? Мы бы… Бля, не верю.

– Выдыхай, Андрюша, я реальный, – хлопаю его по плечу.

– Садись давай, потеряшка.

Получаю ответный удар в плечо, прежде чем плюхнуться на диван рядом с сестрой.

Катька моя удивлена не меньше остальных.

– Не ждали? – откидываюсь на спинку дивана и лениво брожу взглядом по их лицам.

– Ты как тут?

Получаю тычок локтем в бок от сестры.

– Сказал, что в следующем месяце приедешь! – Катя морщит нос. Злится, а сама лезет обниматься.

– Привет, – целую ее в щеку. Закидываю руку на оголенное женское плечо и притягиваю к себе, – ну иди сюда.

– Это вообще ты? – чуть отстраняется. Смотрит на меня.

Заметила мою «модную» прическу, видимо. Я за эти два года в Москве ни разу не был. Из училища на каникулах на море, а потом сразу на сборы.

– Блин, ну почему не сказал, а? Тим! Вот ты как всегда.

– Сюрприз, – пожимаю плечами, а когда поворачиваю голову, понимаю, что не только я способен их преподносить.

В горле образуется ком. Уверен, что пульс тоже участился. А ведь стоило только на нее посмотреть. Мой личный наркотик. Орбита, с которой я слетел два года назад в открытый космос. До сих пор там и плутаю от одной солнечной системы к другой.

Арина вышагивает по проходу между столиков. Красивая. Миниатюрная. Волосы распущены, щеки румяные. На ней белая майка и короткие джинсовые шорты. Почти не изменилась, единственное, что похудела. Сильно.

Сглатываю. Внутри все уже давно охватило пламя. Поработило, как в любимые и привычные мне годы.

Громова как бабочка. Порхает с лепестка на лепесток. Легкая, энергичная. Улыбается. Залипаю на этой улыбке, она меня выше неба подбрасывает. Чертовы мириады звезд снова перед глазами мелькают.

Залипаю на ее губах. Розовых, манящих, нетронутых помадой.

Она не спешит, разговаривает по телефону. Меня не видит, я сижу так, что из прохода это сделать нереально.

Красивая, но другая. Будто бы до сих пор моя, но… Нет, не моя. Больше нет.

– Даже не думай, – шипит сестра. Вечная Громовская защитница.

Арина наконец подходит к столику. Жадно ее осматриваю. Нет, пялюсь. Откровенно, будто маньяк какой-то.

Говорят, время лечит и позволяет забыть. Черта с два! Не работает. Не сработало! С кем угодно, но только не со мной. Что тупым подростком в пубертате на нее слюни пускал, что сейчас.

– Всем привет, простите, что опо… – Арина задорно пробегает взглядом по присутствующим, но, когда доходит до меня, глотает окончание. – Привет, – растерянно кивает.

Не ожидала, конечно. Я сам ее сегодня не рассчитывал увидеть. Катька говорила, что они редко видятся. Аринка постоянно занята у своего отца в клинике.

Смотрю на нее пристально. Нагло. Короче, веду себя как полное хамло, знаю.

Мне показалось или у нее губы дрогнули?

У меня вот все внутренности подпрыгнули. Сразу воспоминания нахлынули.

Я так много раз думал о том, чтобы вернуться, но в последний момент постоянно жал на тормоз. Если бы не отец, не думаю, что сегодня я вообще был бы в городе. Новая жизнь меня вполне устраивала. Удобная. По уставу. Это один из немногих плюсов военной академии. Сам ты думаешь исключительно в моменты обучения. Вот когда на паре сидишь, мозг включаешь, в остальном же за тебя думают другие.

И если честно, два года назад мне это было необходимо. Отключиться.

Первые месяцы думал, сдохну там. От нагрузок, вечного недосыпа, дедовщины, ну и, конечно, от того, как скучаю по ней. Каждый раз ее заплаканное лицо перед глазами мелькало. Я с этой картинкой засыпал и просыпался. Потом отпустило. Немного. Я сам выбор сделал, так было правильно.

Не получалось у нас. Ничегошеньки не получалось.

Замечаю, что нервно постукиваю пальцами по столу. Ловлю сам себя и отдергиваю руку.

– Я не знала, – шепчет моя Катя, но я слышу. – Он вообще только через две недели должен был вернуться.

Это она все Арише рассказывает. Та натянуто улыбается, отмахивается. Мол, все хорошо.

Тогда почему ни разу на меня больше не посмотрела? Ей неуютно? Страшно? А может быть, это отвращение?

Черт! Меня снова штормит. Сильно. Надо выпить. Подзываю официанта и беру сто, нет, двести граммов виски.

Опрокидываю бокал, чувствуя, как по организму разливается тепло, и закидываю в рот дольку лимона. Но, несмотря на кислый вкус, все равно улыбаться тянет. Просто потому, что увидел ее вживую. Не думал, что это произойдет так скоро. Как пыльным мешком по голове огрели. На фотках она выглядит иначе…

– Не забивай голову, Катюш, – это снова Арина, – Все нормально. Все в прошлом у нас.

Да чтоб их! Еще погромче шептаться не могут?

Удар под дых от этих слов. Хотя на что я надеялся? На радушный прием? Вряд ли. Может быть, на отсутствие безразличия? Вот это уже ближе. Но тупо, конечно.

За столом завязываются разговоры. В основном все внимание в этот вечер принадлежит мне. И вовсе не я этот выбор сделал. Ребята сами как-то активизировались. Про академию расспрашивали, про себя рассказывали. Король вон через месяц на Аньке женится. На словах о свадьбе моя Катя резко поднимается из-за стола и уходит. Ну да, Даник, с которым они все это время встречались, еще в начале весны женился…

Вечер плавно перетекает в ночь, а наши тела – в клуб. К моему удивлению, Громова тоже едет. Правда, не танцует. Минут двадцать уже наблюдает за тем, как это делает Катька, там внизу, на танцполе. Тянет третий по счету коктейль.

Таращусь на нее с самого приезда сюда. Ко мне она, естественно, не подходит, даже не разговаривает. На мои вопросы отвечает, потому что вежливая. А дальше бетонная стена.

Это, наверное, тупо, вот так вот. И права я на все это не имею, только вот моему чуть пьяному сознанию уже плевать.

Отрываюсь от дивана и иду к ней.

На пару секунд застываю за ее спиной. Узкая талия, бедра. А еще мне весь вечер не дает покоя тот факт, что она без лифчика. В белой, вашу мать, майке и без лифчика.

– Скучаешь?

Да, самый тупой подкат. Я в курсе. А судя по тому, как она поджимает губы, думает о том же.

– Ногу натерла вчера. Некомфортно.

Тонкие бретельки майки чуть подтягиваются вверх. Арина вздыхает. Этот короткий рывок, чтобы поглотить воздух, компрометирует. Потому что ее грудь вздымается, а напряженные соски впиваются в белый материал.

Стиснув челюсти, строю рожу кирпичом и отворачиваюсь.

– Ясно, – бросаю скучающе, устремляя взгляд в толпу танцующих.

Между нами повисает молчание.

– Ты давно вернулся?

– Вчера, – поворачиваюсь к ней с явным недоверием в глазах. Потому что до конца не уверен, что она действительно у меня что-то спросила. – Случайно про встречу узнал. Татка к нам заезжала, сказала, что Катюха полдня в спа проторчала. К вечеру готовилась.

– Понятно. Ты изменился.

Она улыбается. Едва заметно, но мне и видеть не нужно, я чувствую. Мгновенно копирую ее эмоции, потому что они обоюдные, снова к ней подключаюсь.

– Ты тоже, – жадно брожу взглядом по ее фигуре, чуть дольше дозволенного пялюсь на грудь.

Арина закатывает глаза, но уверен, что покраснела.

– Я…

Договорить она не успевает. Внизу завязывается потасовка. Какой-то мудила пристает к моей Катьке. Быстро сбегаю туда. Хочу ее увести. Бычить и ввязываться в драку в мои планы не входит. Но кто вообще ими интересовался-то, планами моими?

Стоит подумать о том, что разойдемся мирно, как сразу получаю по морде от этого дауна. Стиснув зубы, выступаю вперед. Выхватываю боковым зрением движущегося к нам Королева.

Заношу кулак. Удар. Кто-то толкает в бок. Не успеваю выставить защиту и снова получаю по роже.

Звездочки перед глазами пляшут ламбаду. Смаргиваю. А толку?

Лицо опять ноет. Вот он, второй день в Москве. Встретила, родная, как и всегда, многообещающе, ничего не меняется.

Андрюха подключается мгновенно, а еще через минуту нас растаскивает охрана. Быстро утягиваю Катьку наверх. Размазываю выступившую кровь по губам и усаживая рыдающую сестру на диван. Анька тут же начинает ее успокаивать.

Морщусь. Щеку саднит. На губах вкус собственной крови. Приехал домой, блин.

Беру курс на уборную.

Упираюсь ладонями в раковину, когда за спиной хлопает дверь.

Цепляю взглядом свое отражение в зеркале, но быстро перевожу его на Громову. Она стоит слева от меня. В руках пачка салфеток.

– Нужно промыть и обработать. Они с антисептиком, – трясет салфетками.

Резко крутанувшись на пятках, оказываюсь с ней лицом к лицу. Арина вздрагивает, но не отходит.

Явно нервничает, потому что упаковку вскрывает не с первого раза.

– Голову опусти. Мне неудобно так…

Вместо этого просто сажаю ее на тумбу, в которую вмонтирована раковина.

– Можно и так, – вздыхает. – Твое лицо просто магнит для неприятностей.

Арина вытаскивает салфеточку, аккуратно прижимая ее к моей губе. У нее пальцы холодные. От самой веет жаром, а пальчики ледяные.

Не шевелюсь, словно боюсь вспугнуть. Хотя так, наверное, и есть.

Она тоже замирает. В глазах что-то странное. Дымка какая-то.

Секунда. Хватает секунды, прежде чем я успеваю ощутить ее губы. Она меня целует. Сама! Потом, правда, вздрагивает и отстраняется. Но мне хватает. Минуту назад в глазах искрило от оплеухи, теперь от Громовой.

– Ты пьяная?

Сам пил. Но отчетливо чувствую вкус алкоголя на ее губах.

– Я…ничего не подумай, это…

Слух вырубается. Наблюдаю за ее шевелящимися губами.

Майка ее эта. Весь вечер я хотел только одного – избавиться от этой белой тряпки. Вытягиваю руку, касаясь ладонью Аринкиной шеи. Она сразу замолкает. Не то, чтобы у меня звук включился, просто вибраций не чувствую.

Медленно притягиваю к себе. Провожу языком по пухлой нижней губе. Медленно исследую границы дозволенного. Она разрешает себя целовать, и я этим пользуюсь. Как полный урод пользуюсь.

Аринкин протяжный стон, как красная тряпка сейчас. Задираю на ней майку, оголяя грудь. Желание, преследующее весь вечер.

Соски. Острые. Розовые, манящие. Блядь, член уже полыхает, как ее хочу. Жадничаю. Лапаю Аринкины идеальные сиськи.

Снова на те же грабли: то в машине, теперь в туалете клуба. Черт!

Вдох-выдох, Азарин.

Громова продолжает ко мне прижиматься. Закрываю глаза. Чувствую ее. По миллиметру исследую. Плечи, грудь, живот. Пальцы аккуратно продвигаются ниже. Расстегиваю крупную пуговицу на ее коротеньких шортах, молнию.

Трогаю ее между ног, собирая склизкую влагу подушечками пальцев.

– Тим, – впивается ногтями мне в плечи. Стонет. Бормочет что-то, фиг разберешь.

Она мокрая. Для меня. Понимание этого как удар молнии. А в доказательство, ее запрокинутая голова. Открытая для поцелуев шея. Хочу ее сожрать, прямо здесь. Стоп-кран срывает.

– Аринка, – набрасываюсь на нее как обезумевший. Два года засыпал и просыпался с мыслями о ней. Хотел вытравить, но ни черта не получилось. – Ариша, – целую. Хаотично. С надрывом. Щеки, шея, губы. Она не сопротивляется. Чувствую, что отвечает. Пластилиновая в моих руках становится. – Люблю…

Она замирает. Вскидывает взгляд. Он мутный. Глаза влажные. Только сейчас чувствую, с какой силой ее ладони упираются мне в грудь.

– Не надо, Тим, не надо, – отталкивает. – Это не любовь. Все это не любовь, – шепчет, а потом добивает контрольным в голову: – У меня есть парень. У нас с ним все серьезно… Не трогай меня.

Соскальзывает с тумбы и резко отворачивается. Мозг взрывается. Аринка открывает кран. Шум воды как еще одна заслонка для разума. Мешает думать.

– Парень? Это шутка? Ты пять секунд назад была готова на все. Со мной. В туалете клуба, блин.

– Это просто физиология. И вообще, ты сам… Принудил.

– Я? Твой поцелуй…

– Он ничего не значил. Это выброс адреналина, там, после драки.

Я фигею от этого театра абсурда. Принудил? Она, блин, серьезно?

– Мне надо идти. Не ищи меня только. Нам не нужно встречаться. Никогда больше не нужно видеться…

Громова выходит за дверь. Я даже сообразить не успеваю, как остаюсь один. Пялюсь на свое отражение в зеркале.

Парень? Принудил?

Да, я точно домой вернулся.

Есть бесплатная предыстория: «Мой худший друг». Читать можно отдельно!

Глава 2

Ариша

На улицу меня выносит волной стыда и растерянности. Нужно срочно поймать такси, но я почему-то перебегаю дорогу. Оказавшись на другой стороне улицы, присматриваюсь к выходу из клуба. Удостоверившись, что Тим за мной не сорвался, замедляюсь.

Что это было? Мамочки! Обхватываю горящие щеки ладонями.

Это же не я. Нет. Абсурд какой-то. Весь вечер просидела как на иголках, именно поэтому и пила эти коктейли один за другим. Я не ожидала его увидеть. Не хотела его видеть, но, вопреки этому, сердце предательски екнуло.

Было достаточно одного взгляда.

Его два года не было. Я все забыла. Не думала. Не вспоминала.

Забыла же, да?

Снова ускоряюсь. Хочу уйти отсюда как можно дальше. Зачем он вернулся?

Два года! Первые шесть месяцев из которых я не жила, а просто существовала. Дом – университет. Привидение без каких-либо интересов.

Катька, конечно, не единожды пыталась вытащить меня из этой рутины. Клубы, рестораны, прогулки, но каждый такой поход заканчивался слезами в подушку. Было горько осознавать, что ничего уже не изменить. Что он уехал, отпустил. Забыл. А я не смогла. Сама постоянно этим апеллировала, а что в итоге?!

Жизнь словно остановилась. Все вокруг куда-то спешили, и только я оставалась стоять на месте. На самой обочине. На краю.

Потом стало немножечко легче. Пришла весна, жизнь заиграла новыми красками, а душа требовала нагнать упущенное. Мозг отказывался мыслить рационально. У меня не было бунта в подростковом возрасте, а вот в девятнадцать…

Я смогла продолжить жить дальше. Перешагнула. Успокоилась. Впервые в жизни поругалась с родителями и съехала от них на съемную квартиру, которую мы сняли напополам с двумя однокурсницами.

Мне так хотелось причинить кому-нибудь боль, отыграться за собственные чувства. Отыграться на совершенно непричастных людях. Вот так инфантильно. К счастью, это тоже был всего лишь период. Буквально пара месяцев.

Родители как могли поддерживали. Не нагнетали и в душу не лезли. Мама постоянно твердила, да и сейчас твердит, что ничего не случается просто так…

Это уж точно. Все, что сегодня произошло в клубе, идеально вписывается в эту теорию.

В груди пожар.

Зачем он вернулся? Чтобы снова превратить мою жизнь в ад? Нет уж! На этот раз я ему не позволю.

Наивная, уже позволила. В ту секунду, когда поддалась собственному интересу. Это был порыв. За секунду это решение приняла.

Хотела узнать, с ним будет так же? Где-то внутри теплилась надежда, что нет.

Как оказалось, Тим сломал меня тогда гораздо сильнее, чем я предполагала. Не только морально, но и физически. Это стало открытием буквально восемь месяцев назад.

И сегодня я с чего-то решила, что, если он сломал, возможно… Просто на миг представила, что, возможно, он и починит. Дура.

Какая же все-таки дура.

Поддалась порыву, собственным чувствам, воспоминаниям, надеждам…

А потом, потом это его «люблю». Гадкое, ужасное слово, которое я травила в себе месяц за месяцем, день за днем.

Просто набор букв, не несущий под с собой абсолютно ничего.

Сказал «люблю». Легко. Вот так, после всего… Зачем?

Опускаюсь на лавочку возле какой-то уже давно закрытой кофейни. Внутри все огнем горит. Мокрые насквозь трусы – прекрасное подтверждение тому, что все это мне не приснилось. Тим и правда трогал меня…

Я целовала его, жадно, будто в первый и последний раз. Сама на это пошла.

Закрываю лицо ладонями, упираясь локтями в колени. Все еще немного потряхивает. Такой коктейль из эмоций, что дурно становится. Кажется, даже подташнивает немного.

Телефон, запрятанный в сумку, звонит в самый неподходящий момент. Не могу я сейчас ни с кем разговаривать, не могу и не хочу. Но, вопреки своим желаниям, расстегиваю молнию.

На экране смартфона красуется Пашина фотка.

Дрожащими пальцами принимаю вызов.

– Арин, ты еще долго? Когда тебя забрать? – спрашивает ничего не подозревающий Пашка.

– Я все уже. Приезжай, сейчас из клуба выйду.

– Из клуба?

– Мы с ребятами переместились немного.

– Почему не написала?

– Да как-то спонтанно вышло, – вздыхаю. – Сейчас адрес скину.

Пока я отправляю ему адрес, он меня отчитывает. Слушаю вполуха, не до того сейчас, если честно.

– Извини, что не предупредила, – извиняюсь. Слышу его шумный выдох.

– Хорошо, я тут недалеко. Минут через пятнадцать буду.

Киваю и сбрасываю звонок.

Я пошла на вечер встречи одна. Пашка поехал к друзьям. В клуб я ехать не планировала, хотя знала, что ребята собираются. А потом, потом увидела Азарина…

Обессиленно поднимаюсь на ноги и волочусь обратно.

Подхожу к клубу буквально минут за семь до Пашкиного приезда. Нервно тереблю ремешок сумки и кусаю губы.

Воронин вылезает из машины и размашистым шагом идет ко мне. По пути снимает пиджак, который оказывается на моих плечах, как только Пашка приближается.

– Спасибо, – улыбаюсь.

– Как погуляли? – интересуется сквозь зубы.

– Нормально, – пожимаю плечами, – Катька, как всегда, вляпалась… Драку из-за нее устроили ребята.

– Твоя Катя головой вообще никогда не думает. До сих пор не понимаю, как ты можешь с ней дружить. У вас совершенно нет ничего общего.

Пашка задвигает эту тираду, пока ведет меня к машине и открывает дверь.

Юркнув в салон, накидываю ремень и вытягиваю ноги. Адские босоножки.

– Катя хорошая, – начинаю защищать Токман, как только Воронин садится за руль. – Отличный человек и замечательный друг.

– Я бы с тобой поспорил.

Паша бросает взгляд на мою грудь. Прищуривается.

– Это что?

Непонимающе смотрю ему в глаза.

– Ты без белья?

– Не начинай, пожалуйста, – устало прикрываю глаза.

– То есть ты идешь в клуб, ничего мне об этом не говоришь, еще и в таком виде.

– В каком? – начинаю злиться. – Майка плотная, и у меня не четвертый размер, да даже не второй, блин. На улице вторую неделю жарит. Мы с мамой были в парке, перед тем как я в ресторан поехала, домой уже не успевала, чтобы переодеться.

– Ничего бы не случилось. Опоздала бы немного.

– Если учесть, где я живу, на полтора часа минимум. Давай закроем эту тему.

До боли сжимаю в кулаке кольцо, которое сняла с пальца. Что я творю вообще?

Мой хороший, правильный Паша из профессорской семьи, долбаные академики в шестом поколении. У них дача на Новой Риге и званые обеды каждое воскресенье.

На одной чаше весов – полгода отношений с ним, на другой – несколько часов, проведенных в обществе Азарина. Несколько сотен минут, за которые я, очень хочется верить, поддалась порыву, но это не так. Я сделала все это намеренно, прекрасно осознавая, на что иду.

Очередная насмешка судьбы. Так долго орала, что меня предали, а теперь сотворила то же самое глазом не моргнув. Браво, Арина!

Как я теперь буду в глаза Паше смотреть? Предательница. Мелкая, лживая, лицемерная предательница. Потому что даже сейчас в моей голове нет и намека на то, чтобы рассказать ему правду. Покаяться. Я продолжаю пялиться в окно и молчать. Строить из себя обиженку из-за того, что он отчитал меня за голые сиськи под майкой и поход в клуб без разрешения.

Веду себя так, словно не стонала в туалете, пока Тим засовывал пальцы мне в трусы.

Два года назад Азарин оказался честнее и явно смелее меня.

– Паш, прости, – поворачиваю голову, прилипая виском к подголовнику. – Я просто…

– Мне неприятно, Арина. Ты обещала одно, а по факту…

– Знаю. Знаю. Прости, ладно?

Воронин сжимает мою ладонь и подносит к своим губам. Трепетный жест, но я ничего не чувствую. Бабочки в животе подохли в лето выпускного.

– Тебя к родителям?

– Да.

Дальше едем молча. В салоне негромко играет классическая музыка. Кажется, это Верди.

Паша целомудренно целует меня в губы, прежде чем я выхожу из машины. С момента, как я рассказала ему о своей проблеме, слово целомудрие стало его кредо. И, честно говоря, это не нормально.

– Пока, – улыбаюсь и выскальзываю на улицу.

Когда захожу во двор, еще минут десять сижу на ступеньке у двери.

Это ужасно, потому что стоит только прикрыть глаза, и я будто наяву слышу его голос.

Это вычурное «люблю» теперь меня преследует. А еще прикосновения и те эмоции, что я успела испытать, пока ерзала на долбаной раковине, изо всех сил цепляясь за Азаринские плечи. Такое чувство, что я до сих пор возбуждена.

В сумке снова пиликает телефон. Сто процентов Паша желает спокойной ночи.

Снимаю с блокировки, чтобы ответить, и застываю. Не Паша это.

Тим. Он отправил мне сообщение со своего старого номера. Еще один привет из прошлого. Я эти цифры наизусть знаю, и все два года, когда набирала их, мне говорили одно и то же – номер заблокирован.

Облизываю губы и открываю послание.

Тим: Ты потеряла.

А после фотка моей цепочки, лежащей на столе. Инстинктивно касаюсь шеи. Точно, ее нет. Тут же печатаю ответ.

Ариша: Можешь выкинуть.

Он минут пять молчит, а потом присылает еще одно фото. Мои щеки мгновенно вспыхивают, а фотка пропадает.

Тим: Сорри, это не тебе.

Сглатываю и блокирую телефон. Он скинул мне дикпик. Потом удалил и написал… Телефон снова пиликает.

Тим: Сладких снов, Громова.