Своя комната

Книга представляет собой длинное эссе из нескольких частей, датируемое 20-ми годами прошлого столетия. Основной тезис Вирджинии Вулф сформулирован следующим образом – женщине, чтобы заниматься литературой и другими видами творчества, нужно иметь условных 500 фунтов годового дохода и собственную комнату, которая запирается на замок. Невозможно не отметить уровень инфляции за сто протекших лет.500 фунтов в год? В наши дни на родине Вулф к этой сумме нужно добавить два нуля, чтобы описанное развитие событий стало жизнеспособным. Словом, требуется цифра на два порядка выше.Оба необходимых для креативных видов деятельности условия следует понимать отчасти метафорически.Затем вы можете возразить, что я слишком преувеличила значение материальных условий. Даже со скидкой на символы – что пятьсот фунтов в год – это способность думать, а замок на двери – самостоятельность мыслей – все равно, скажете вы, человеческий ум должен быть выше всего материального…Однако они и сегодня остаются неким базисом, который может затеряться под возведённой на нём архитектурной конструкцией, но это не умаляет его значения.Другой аспект, на котором писательница делает акцент, – возможность для женщин, пробующих себя в творчестве, опираться на опыт предыдущих поколений. Листая накопленные за столетия учёные тома, она констатирует, как мало женских голосов они сберегли. Вместо книг, пустые полки.Некоторые современные исследователи смотрят на исторические события через феминистскую оптику и объясняют выбор такого подхода необходимостью восполнить молчание бесчисленного поколений женщин, дать им наконец голос. Цель благородная, а вот исполнение далеко не всегда ей соответствует, но это другая история. Говоря о эссе с феминистской повесткой, сложно обойти вниманием знаменитый феминистский лозунг (он, конечно, появился сильно позже написания книги), который не всегда понимают корректно. The personal is political (личное – это политическое).Его смысл в том, что до последнего времени проблемы, с которыми сталкивались женщины, были покрыты толстым слоем молчания. До конца 60-х гг. прошлого века практически не было общественного диалога о таких вещах, как, к примеру, домашнее насилие или контроль рождаемости. Следовательно, частные опыты и рассказы становились способом заявить о проблемах, вербализировать то, что волновало многих. Примерно с начала 70-х гг. личных рассказов начинает появляться всё больше, но по-прежнему мало серьёзной литературы. И вот на таком фоне новеллизированное эссе Вирджинии Вулф приобретает дополнительный объём. Размышляя в тиши университетской библиотеки о положении женщин в истории, Вирджиния придумывает свою героиню – сестру самого Уильяма Шекспира. Судьба этой вымышленной девушки воплощает то, что могло случиться с талантливой и энергичной женщиной в XVI веке. Воображаемая сестра великого драматурга мечтает учиться и стать актрисой… Какие у неё есть возможности? По версии писательницы, она с высокой вероятностью совершит суицид после того, как увидит все свои планы обманутыми, а свои способности жестоко высмеянными. Столкновение с враждебной реальностью заставит одарённую девушку потерять последнюю надежду сказать своё слово в мире, где испокон веков доминируют мужчины.Писательница отмечает некоторый прогресс, произошедший в начале XX века, и верит, что примерно через 100 лет ситуация изменится и женщины не только будут вносить свой вклад в самые разные области, но и смогут с удовлетворением оглядываться на успехи своих предшественниц. Таким образом у них будет возможность солидаризироваться с женщинами прошлого; будет история, которую они будут развивать и постепенно трансформировать.Из XXI века мы можем констатировать, что, в общем-то, так оно и вышло. При этом мир по-прежнему не свободен от многих пережитков патриархата. Об этом порой лучше говорит статистика (при всех её несовершенствах), тогда как наш личный опыт может казаться обманчиво оптимистичным. Тот факт, что нас окружают люди, не страдающие гендерным предрассудками, не означает, что процент таких людей сегодня незначителен.Мир цифровых технологий и растущей ценности человеческого капитала не может похвастаться эгалитарностью в гендерных вопросах. В качестве примера приведём недавние данные Юнеско касательно грамотности: «Из 773 миллионов неграмотных взрослых большинство (две трети) составляют женщины».Вулф также развенчивает лирический миф о «бедном художнике», напоминая нам, что большинство реализовавшихся творцов прошлого не были стеснены в средствах. Назовем крупнейших английских поэтов последнего столетия: Колридж, Вордсворт, Байрон, Шелли, Лэндор, Китс, Теннисон, Браунинг, Арнольд, Россетти, Суинберн – пожалуй, достаточно. Из них все, кроме Китса, Браунинга и Россетти, имели университетское образование, а из этих троих один Китс не был состоятельным человеком – Китс, который умер молодым в самом расцвете!Возможно, критично настроенный читатель предположит, что автор видит мир однобоко, рисуя потрет женщины не из рабочего класса – той, которая может рассчитывать на досуг. Но эссеистка говорит о женщинах в целом, независимо от класса или социального статуса. Более того, её ключевой тезис, на мой взгляд, прост, понятен и в целом верен.Женщине, если она хочет тесно дружить с Каллиопой, Мельпоменой, Талией и другими музами, нужны время, собственное пространство и определённая финансовая безопасность. В противном случае ей придётся преодолевать слишком много препятствий на творческом пути. Эти предпосылки в равной степени можно отнести и к мужчинам, но Вулф посвятила свою работу женщинам, их месте в прошлом и перспективам в будущем. Исторически у них было намного меньше возможностей наслаждаться относительной финансовой независимостью и уважением к собственным личным границам.Женщина среднего класса даже в начале девятнадцатого века не могла и мечтать о своей комнате, не говоря о тихой или запертой от посторонних. Раз карманных денег милостью её отца хватало лишь на платье, у неё никогда не наступало облегчения, которое приходило даже к Китсу, Теннисону, Карлайлу – людям бедным – с прогулкой за город, с короткой поездкой во Францию, наконец, с отдельной крышей, худо ли бедно укрывавшей их от тяжб и ссор с домашними. <…> Каменное равнодушие мира к Китсу, Флоберу и другим гениальным писателям к женщине оборачивалось враждебностью. Ей мир не говорил, как им: «Пишите, если хочется, разницы никакой». Он гоготал: «Писать? Глупости придумала!»Другое критическое замечание может вызвать мотив изолированности в работе Вулф. Так, она отмечает, что женщине, которая желает попробовать себя в литературе, следует проводить значительное количество времени одной в своей комнате. Все это прекрасно, но как быть с познаванием мира во всём его разнообразии и сложности?Вулф не имеет ничего против открытости миру. Эссеистка говорит о том, как важно для женщины иметь возможность путешествовать, открывать новые культуры и общаться с разными людьми. Сейчас это звучит банально, как констатация очевидного, но это не было так тривиально во времена писательницы.В заключение скажу, что, несмотря на некоторые утратившие актуальность моменты, с эссе Вулф стоит ознакомиться и сегодня.

Мой первый перечит этого года. Читала это сборник несколько лет назад, он меня тогда знатно зацепил. Не скажу, что сейчас испытываю тот же спектр эмоций, но Вулф продолжает меня удивлять.Настолько чувственно, с такой эмпатией и пониманием она пытается проникнуть в тему. Хотела бы увидеть это выступление вживую или хотя бы в записи, ибо образы, которые рисует писательница, моментально начинают заполнять воображение. Да и при чтении, все-таки накладывается своя подача и какая-то манерность, первоисточник совершенно иной был.Тема о месте женщины будет еще долго будоражить умы, несмотря на то, что сейчас совершенно другой уровень, но говорить о полном равенстве пока рановато, да и будет ли оно когда-нибудь, большой вопрос.Даже не знаю, почему решила перечитать сборник. Но хотелось немного обновить воспоминания, а не довольствоваться только послевкусием и чувствами. В планах есть знакомство с дневниками писательницы, но пока еще не представляю, когда смогу до них добраться.Этот сборник был моим первым знакомством с творчеством автора, потом уже читала художку. Оглядываясь назад, совершенно не жалею, что все именно так случилось. Весь в сборнике виден характер и стержень Вулф, она в какой-то мере вдохновляет на большее.

Я дважды пробовала читать Вулф и оба раза неудачно. Но «Своя комната» считается одной из важных книг феминизма, плюс это эссе, поэтому решила рискнуть. И сейчас могу сказать одно: жаль, что нет возможности услышать живое выступление, уверена, что произвело бы еще большее впечатление. Но не сомневайтесь – книга тоже хороша.Читая книги XIX и XVIII веков, и я имею в виду именно книги, написанные женщинами, часто ли мы задумываемся, в каких условиях они писались? Женщина-писательница ХХ века могла иметь собственный доход и свою комнату, но этого были лишены их предшественницы. Очень долгое время писательство в женской среде воспринималось как экстравагантная причуда, как экзотика, как признак дурновкусия или сумасшествия. Уделом женщины было материнство и домоводство. Нередко писать не позволяло отсутствие или недостаточность образования, малый жизненный опыт (который редко когда простирался за стены дома детства, а потом – замужества). И только в XIX веке женщины начинают творить открыто, писать из-под своего имени. Даже тогда они остаются в ограничительных оковах своего времени, но без них не было бы литературы сегодняшней.Вирджиния Вулф с чуткостью и страстью погружается в этот вопрос, анализируя путь женщин-писательниц в литературе, монополию мужского письма и парадоксальность тысячелетнего существования литературы, написанной о женщинах не-женщинами. Вулф обозревает различные проблемные точки: тот самый вопрос образования, возможности (финансовой и временной), традиции, предрассудков. Мое любимое – про недостаточность интеллекта, логики и излишнюю эмоциональность. Доводилось ли вам когда-нибудь участвовать в разговорах, где главным аргументом оппонента становился тезис об отсутствии великих женщин- художниц, женщин-ученых, женщин-политиков и т.п.? Мне – да. Удивительно, что часто трансляторы этих мнений не хотят исследователь историко-культурные предпосылки подобного неравенства. Не было и нет. Удивительное дело: без женщины невозможно история, но женщины в истории – феномен не столь древний.Вулф размышляет обо всех этих проблемах живым, образным и в то же время простым языком, постоянно как бы приглашая читателей к диалогу. Анализ мнений именитых мужей органично переплетается с личным мнением, историей литературы и историей культуры, лирическими размышлениями – и все это не выглядит искусственно или утомительно. Я не раз ловила себя на том, что посмеивалась, фыркала, возмущалась прочитанным, то есть текст вызвал живейший интерес. Примечание номер один: эссе 1928 года все еще актуально и все еще может предложить проблемные тезисы для осмысления. Примечание номер два: позиция Вулф ни разу не обвинительная – оспаривая чужие мнения, она делает это очень деликатно, позволяя себе где-то пошутить, где-то промолчать, целью ставя не вынесение приговора, но диалог с будущим. И именно поэтому столь явно в очерке Вулф звучит непоколебимая надежда, что все впереди: и новые литературные открытия, и новые жанры, и множество текстов, написанных женщинами на самые различные темы. Хочется верить, что если бы у нее была возможность увидеть литературный процесс сейчас, ее чаяния оправдались бы.Для меня самым главным открытием действительно стало осознание того, как мало я знаю о повседневной жизни женщины XVIII–XIX века. Теперь действительно хочется почитать об этом. И, конечно же, не может не восхищать, что в условиях, когда от женщин ждали определенного поведения, когда буквально вся мощь традиции и общественного мнения была против них, они все-таки находили силы творить. Литературная свобода сделала огромный шаг вперед и мы действительно не должны забывать об этом, когда берем в руки книги писательниц прошлых эпох.