007
ОтложитьЧитал
Идея создания дневника бабушки
Уже в возрасте сорока шести лет её младшая дочь (Ирина Васильевна Власенко) оставила заметки на бумаге: «Давно было у меня желание – собрать в одно место все мои заметки, все переживания мои в короткой жизни моей. Чтобы тогда, когда я уйду с этой земли, может у моих близких и дорогих, которые останутся после меня, появится желание знать – как я жила и что переживала, то для этой цели я и хочу заполнить эту книгу, и пусть будет прославлен в этом Бог мой!». И в этой книге я напечатаю оригинальные строчки из её дневника. Ещё, будучи мальчиком школьного возраста, я её внук Виталий, в классе шестом, впервые в жизни услышал о Дневнике Бабушки. Один или два раза я его видел. Тогда бабушки уже не было в живых. Когда она умерла, я был примерно в том же возрасте, в котором была она, когда её папу привели под конвоем домой в родное село.
Фото рукописи дневника Ирины
Это была тетрадь 96 листов, с чёрной или коричневой обложкой. На пожелтевших страницах был красивый бабушкин почерк. Это были короткие заметки, с чётким содержанием и точной датой события. На некоторых страницах строки текста были размыты. Только позже мне стало понятно, что это капли слез переживаний, под впечатлением которых она писала свои заметки. Прошли годы, и большое спасибо моему папе, что он переписал этот дневник, и это стало доступным для нас.
из дневника Ирины Васильевны:
«Детство моё нельзя назвать вполне радостным. Помню, как мы с сестрой и мамой остались дома, папы не было с нами. Зимой приходилось много горевать и терпеть скудость. Мать внушала мне веру в Бога, она рассказывала нам о Нём как умела, говорила о загробной жизни, о том, какая участь ждёт праведников и нечестивых. Я любила пересматривать духовные картинки, которые давала мне мама, когда открывала сундук (скрыню). И я думаю, что она и сама того не подозревала, какое великое дело она делала! Она мне внушала, что есть рай для праведников и ад – для грешников. Ещё с этого пятилетнего возраста я себя не считала достойной вечного блаженства, но мне никто не указал на Искупителя, Который понёс на себе грехи людей. Какой урок вытекает отсюда для родителей? Что бы как можно раньше говорить с детьми о Боге. Екклесиаст говорит: «Утром сей семя твоё, и вечером не давай отдыха руке твоей [11:6]. И внушай их детям твоим, и говори об них, сидя в доме твоём и идя дорогою, и ложась и вставая [Вт. 6:7]1.
Как горько ошибаются родители, когда упускают время раннего посева в детях, когда говорят: «вырастут – тогда сами уразумеют». Да, дети уразумеют или нет, но родители уразумеют свою ошибку!» 15/II.1949 год.
Это первая запись, в дневнике сделанная бабушкой в возрасте 45 лет. Прощай Сумовка. Навсегда… Село над Южным Бугом…
Новая жизнь Гончарука Бессарабии
Татары эту реку называли Ак-Ед. Древние греки – Гипанис. Берёт она своё начало в болотах Волынской губернии у деревни Холодец, протекает 700 вёрст по Волынской, Подольской и Херсонской губерниям, приняв недалеко от устья реку, Ингул, расширяется в значительный Бугский лиман, впадающий в Днепровский лиман. [Большая энциклопедия, 1904 г.]
Прощай земля, которая кормила нас доселе. Может быть, как и все, отправляющиеся на заработки, они собирались вернуться. Их цель – заработать в Бессарабии на прожиточный минимум. И вот она, желанная страна, здесь живут люди бессарабы и молдаване. Объясняться приходилось с затруднениями.
Не имея возможности получить или выдать ясную информацию, некоторые, постукивая себя по лбу пальцами – восклицали: «Нушти русэшти, нушти молдаванешти!», что значило: «Вот уж эти русские, вот уж эти молдаване!» – не могут объясниться между собой.
Два года искали подходящего места работы. И вот в 1910 году нашли подходящее место в экономии помещика по фамилии Грищенко.
«Где нам всем было там очень хорошо. Это был «уголок рая», если можно так выразиться: довольство во всех отношениях. Здесь было два фруктовых сада и три виноградника. Ещё бывало – я ещё сплю, как папа принёс мне первых фруктов груши, яблоки, виноград, сливы, орехи.
В ту пору я уже ходила в школу. Сестра моя прислуживала в горничных (горничная – служительница при госпоже, комнатная женщина). Дочери помещицы часто брали меня к себе в дом и делали подарки. Но недолго длилось наше счастье. Греховная натура человека клонит его ко злу… Отец занимал должность повара на чёрной кухне и вся птица во дворе и свиньи были под его ведением. Ему доверяли ключи от кладовой и подвала с вином, которое он должен был доставлять к столу. Но кто кем побеждён, тот тому и раб. И грех часто имеет свои последствия, и человек должен ещё здесь получить возмездие за него». Из дневника Ирины Васильевны, 15/II. 1949 год.
Некоторые фрагменты из тех дней мне приходилось слышать – её сын Иван Лаврентьевич вспоминает: «Папа приносил мне куски мяса самые вкусные – повар знает, какие они!» (слова Ирины Васильевны)
Между рабочими находились всякие люди и в Бессарабии цыгане – не редкость. Был и на этом дворе рабочий – цыган, как он работал – не знаю, но отношения между поваром Василием и цыганом были до того натянуты, что однажды, когда в котёл была засыпана кукурузная мука и вода кипела, повар взял этого цыгана и посадил его в котёл. Он хоть и в штанах он был но, кажется, тепло почувствовал! Дело разбирала хозяйка и ограничилась выговором повару: «Василий! А-я-йа! Ну-ну!»
Добиваясь осуществления своих целей, люди иногда не задумываются о средствах их достижения. Там между рабочими был человек, который редко когда наедался. Это случалось только в том случае, когда рабочие сидели за общим столом и ели мамалыгу (кукурузная каша). Тогда этот «голодающий», имея полный нос слизи, с шумом извергал её на ладонь и демонстративно отправлял её в свою миску! Присутствовавшие, закрыв глаза, не желая видеть этого «соуса», хотя он и в чужой миске, с воплем высыпали на улицу, а «голодяга» невозмутимо опустошал остатки мамалыги в мисках – он же не грабил, он собирал покинутое, чтобы оно не пропало… Винный погреб часто привлекал Василия к себе, куда он частенько и заходил. Хозяин дома терпеть этого не мог – выдал повару расчёт и выдворил его со своего двора. Однако достоверную историю рассказывает внук Василия Андреевича Леонтий о Кишиневе и об их похождениях.
«До пятидесяти лет Василий Гончарук вёл трезвый образ жизни. Когда работал поваром, хозяин доверял ему ключи даже от винного погреба. Однажды хозяин уехал в Кишинев. Пришли к Василию вечером друзья и попросили, его открыть погреб, чтобы попить вина. Василий открыл дверь друзьям, те спустились в погреб, там было темно как под землёй. Нашли они в темноте чан с вином, но кружкой пить, рукой зачерпнуть не могли. Тогда они стали перегибаться в чан головой спускаться и таким образом стали напиваться вина. Уж тут они пили без меры, пока не напились. А когда вышли из погреба оглянулись, одного не досчитались. И разбежались. Василий Гончарук, спустился в подвал и в одном из чанов увидел, что один любитель вина упал в чан и захлебнулся вином. В ужасе дед вытащил мужика, закрыл погреб, сдал кому-то в доме хозяйские ключи, взял Наталию и со своими пожитками пошёл дальше. С тех пор стал Василий пить».
«Кончились золотые деньки, больше ни он, ни его дети их не увидят. Уходили они в Кишинев, но учительница упросила родителей оставить Ирину доучиться. Она её будет содержать на свой счёт, у неё она будет жить – только не прерывайте девочке учёбу! На таких условиях осталась Ирина оканчивать свою начальную учёбу. Этот добрый подвиг её я всегда буду помнить, и благодарить её». Из дневника Ирины Васильевны, 15/II. 1949 год.
В Кишинёве Гончаруки в поисках работы лишились всего, что у них было, и терпели нужду. В 1913 году Ируся окончила учёбу. «Ещё во втором классе в школе нам выдали Евангелие, которое я читала по воскресеньям и умилялась сердцем над дивными глаголами Божьими.
Окончив школу, я тоже уехала в город, где определилась нянчить детей к железнодорожному весовщику». Из дневника Ирины Васильевны, 17/II. 1949 год.
На фото: вверху Анатолий, Иван, Лидия. слева Павел, справа Леонтий
Утро, когда приехал Леонтий (сын Ирины Васильевны Власенко) в семье вспоминали. О жизни в Кишинёве она рассказывала, что жили они в той части города, которая называлась Гирток Мари. Я спрашивал у молдаван – что это значит? Один перевёл как Большой Яр, другой – как Яр, поросший диким кустарником.
Запомнился Ирусе торжественный день, когда в Кишинёв приезжала царская семья, по случаю открытия памятника, на котором была изображена женщина – Россия, покровительница девочки – Молдавии. В этом торжественном шествии Царевна, Александра Фёдоровна, мать Александра II сопровождала Императора Николая II-го. С ними шли их дочери и все их сопровождавшие – такой блеск славы! А дома – серый туман нужды…
«И вот снова – расставание. Это было время Первой Мировой войны, которая началась в 1914 году. В 1915 году отец, Ирины Васильевны Василий Гончарук снова уехал от нас, но вскоре мы получили от него известие, что его ушибло на шахте в Донбассе. Через некоторое время мы все выехали к нему в Игнатьевку». Из дневника Ирины Васильевны, 17/II. 1949 год.
Василий Гончарук на Донбассе
Здесь наше повествование резко переходит на Донбасс. В истории жизни моих, прабабушки и бабушки, местожительство менялось очень часто. Но Донбасс – это навсегда. Здесь жизнь Ирины Васильевны в корне изменилась. Здесь и умер её папа Гончарук.
Когда началась война – Тарас Савостьянович Власенко (брат мужа Ирины Васильевны, Лаврентия Савостьяновича), находясь в призывном возрасте, говорил: «Нас от войны царица спасёт!» Шахтёров не брали на фронт, царица – это шахта. Возможно ещё и по этой причине, Василий Андреевич подался на шахты в Юзовку (Донецк), на дотоле неведомые подземные работы, где нет дневного света, свежего воздуха и жизнь висит на волоске. Чем они жили в ту зиму, нет ни каких сведений.
Известно только то, что на следующий год семья Гончарука приехала на Святогоровский рудник. В Добропольский район, Сталинской области, сегодня Донецк, угольные разработки пришли в конце 19 века.
Фото бывшего рудника, шахта Подольского
В Добропольском районе первым был Святогоровский рудник. По слухам, сарафанному радио в сёлах, где новости разлетаются со скоростью ветра, на рудниках были очень высокие зарплаты. Мужики верили, безнадёга заставляла их надеяться на улучшение условий жизни в собственных дворах.
Из исторических сведений известно, что перед началом гражданской войны, многие не хотели воевать, в тех семьях, где было много детей, мужчины бросив домашнее хозяйство на плечах жены, уезжали кто на лесоповал, кто на другие тяжёлые работы. Многие приехали на Донбасс, именно здесь в конце 19 века начались первые крупные добычи каменного угля отличного качества.
Среди известных помещиков, которые отважились на добычу угля, был помещик Енин. Местные землевладельцы, пользуясь, случаем, используя почти бесплатный мужской труд, начинали добычу полезных ископаемых. В то время не так хорошо была развита геологоразведка природных запасов. Часто для помещиков было большим риском, начинать такое дело. Сегодня все проще, открыл геологическую карту, пробурил и вот по анализу все понятно.
Раньше нужно было рыть глубокий колодец, диаметром не менее 1.5 м. далее стенки колодца нужно было укреплять, решать проблему грунтовых вод, проблему подачи воздуха путём естественной вентиляции.
Почтовый адрес рудника который открыт был в Екатеринославской губернии был таким: Акционерное общество Святогоровских Каменноугольных Копей. Святогоровский рудник, село Святогор-Штепино Бахмутского уезда Екатеринославской губернии Криворожской волости. Украина.
Вот они и приехали…
В 1913 году была протянута ветка железной дороги Гришино – Доброполье. Дальше дорога должна была идти на станцию Лозовая, но война 1914 года, задержала эти работы до 60-х годов, и дорога на Лозовую пошла от станции Мерцалово, которая между станцией Гришино и Доброполье. До того как была протянута дорога до станции Доброполье, шахта существовала уже.
Начиная с 1900 года, до угля добрались. Это были колодцы, над которыми стоял вороток, приводимый в движении двумя человеками, на вращающемся, горизонтально укреплённом бревне закреплялся один конец верёвки такой длины, чтобы достать до конца колодца. За другой её конец привязывалась посудина, которая называлась бадьёй. В ней транспортировали груз и рабочих туда и обратно. Уголь шёл на нужды паровой мельницы. Месторасположение предположительно в посёлке Святогоровка, рядом с рудником. Когда протянули железную дорогу, тогда угледобывающая компания открыла рудник, оборудованный согласно тогдашней технике. Ствол уклоном по падению угольного пласта, кочегарка и паровая машина, в шахте паровой насос для откачки воды, по штрекам горизонтальным выработкам уголь перевозили в вагонетках ящики на колёсах. Иногда, в случае надобности, конной тягой.
Но посмотрим на эту местность до 1913 года. Бескрайние причерноморские степи. С востока на запад проходит долина, в низу которой протекает небольшая степная речка Бык. Она берёт своё начало на востоке – у села Горелая Клуня и течёт на запад – в реку Днепр. Земля к тому времени уже находилась в руках землевладельцев, первая шахта была на территории помещика Разгона. Его двор находился на левом берегу речки. У него, по обычаю того времени, был большой парк – садом называлось это место. Этот сад занимал левый и правый берег речки так, что тянулся около полукилометра и шириной был около ста пятидесяти метров. Таким его помню я, когда он ещё был. На правом берегу речки в этом парку и была первая шахта в этой местности. Когда строили Святогоровский рудник, наклонный ствол начали проходить около полукилометра на запад от этого места. От села Святогоровка до того места, где теперь посёлок Песчаный, на котором было несколько хозяйских дворов, было степное пространство.
Фото здание – восемнадцатая колонна
Около Святогоровского рудника было поставлено три дома – четыре квартиры в каждом, это называлось – одиннадцатая колонна. Поставлены были дома и дальше на восток, около восьми домов, кажется восьми – квартирных. Они стояли один возле другого с юга на север и дома длинной своей стороной с востока на запад. На самом верху была постройка, которая называлась, Гранд Отель, чем она и служила – домом приезжих. Это была восемнадцатая колонна.
От двора Разгона, который находился на левой стороне речки (там подъём в южном направлении) и на запад до первого встречающегося двора было около полутора километра. Пространство от берега речки и в сторону станции Доброполье было нераспаханное – целина с весенними цветами, сусликами, зайцами, лисицами и дрофами. По этой целине была проложена узкоколейка, по которой лошадями возили уголь на станцию. Через речку по этой дороге был сделан мост. Это была дорога на станцию и для пешеходов. Уже когда этой дороги давно не было, на станцию ходили по конке, где ещё были видны признаки котельного шлака. В распутицу здесь не так ноги увязали в грязи. Около километра от первого Святогоровского рудника, который находился в пятидесяти метрах от правого берега речки, был другой – второй рудник. И были они разделены балкой, тогда ещё незаселённой. От двора Разгона на запад около ста пятидесяти метров находился ещё рудник Эрастовский. Уголь на станцию возили в подводах. Со второго Святогоровского рудника шла узкоколейка. Она пересекала речку в трёхстах метрах на запад от первого рудника, и соединялась с первой узкоколейкой после того, как первая пересекала балку, где тогда был мост. Вот сюда и приехал Василий Андреевич со своей семьёй весной 1916-го года, временно.
В те времена шахтёры, по слуху, что на каком-то руднику лучше платят, ехали туда. С Бессарабии – в Донбасс – на Игнатьевку. Исторический район Донбасса, расположенный на южном берегу Игнатьевской (Берестовой) балки. На территории посёлка расположена шахта им. Калинина (бывшая «Игнатьевская»). Оттуда – на Святогоровский они и приехали, говоря, вот заработаем, да и домой вернёмся…
из дневника Ирины Васильевны: «И остановились, на долгие годы… Семя истины было заронено в сердце, и я часто задумывалась над тем, что такое жизнь человека? Не раз я задавала себе вопрос: «Что если я сегодня умру, где будет душа моя?» Так однажды я размышляла, будучи четырнадцати лет, идя по дороге возле сада, где теперь стоит дедушкина хата. Эта мрачная дума посетила меня, от которой я вся содрогнулась, но я не знала, что есть выход. Я не знала Избавителя и того, что Он пришёл для того, чтобы взыскать и спасти погибшее. Летом 1917 года мы жили в землянке, на берегу реки Бык под одной крышей с верующими. Как часто я прислушивалась к их разговорам, желая уловить то, что дорого было для меня, чего искала усталая душа моя… но, увы! Я не находила того, чего искала. Никогда я не слышала, чтобы они говорили о Боге, но в словах их, было легкомыслие, и пустота… Я думала, что они пренебрегают моим возрастом, думая – что может понимать о Боге небольшая четырнадцатилетняя девочка. Но если бы они знали, что творилось в душе моей, тогда они бы иначе поступали. О, какой и в этом урок для близоруких христиан! Когда я однажды делилась этим с братом Шатохиным, то он мне сказал: «Смотри, сестра, чтобы теперь, когда ты уже спасена, кто-нибудь не обиделся бы на тебя за то, что ты не сказала ему о Христе. Да – это Истина!» 17/II. 1949 год.
Дорога, о которой вспоминает Ярынка (так её отец и мать звали), была та, которая шла со Святогоровки на село Анновку Добропольский район, и проходила между северным краем Разгонова парка и восемнадцатой колонной. По недостатку квартир в домах, приезжие строили себе временное жильё – землянки. Окна в этих жилищах были на уровне земли, так как внутреннее помещение было вкопано в землю. Такое жилище в этих местах строили скифы, которые жили две тысячи и более лет назад. Лошадей своих они поили чистой водой этой тихой степной речки. Следы от них остались на север – на самом высоком месте стоит курган, где похоронены их предки, и который служил сигнальной точкой во время их пребывания и пребывания народов, которые их сменяли. В случае военной угрозы, сторож, находившийся на кургане, зажигал сноп хвороста, укреплённый на высокой подставке. Дым – днём, а огонь – ночью извещали об опасности. Увидев огонь на следующем горизонте – делали тоже, и так до расположения основной силы, откуда выступали на защиту своей территории.
«Дарий І Гистасп – царь персидский в 515 году до рождения Христа, предпринял свой знаменитый поход на запад против скифов. Перешёл с семисот тысячным войском Босфор, покорил Фракию, Македонию и направился к Дунаю. Фиктивным бегством скифы заманили его вглубь страны своей, откуда он после громадных потерь, с незначительным остатком своего войска едва пробрался к Дунаю». Большая Энциклопедия 1904 г.
Говорят, что скифы, отступая, оставляли три предмета, которые персы находили на месте их стоянок: лягушку, птицу и стрелу. Толкователи Дарию говорили, что этим скифы говорят, что-то, что на земле и в воздухе подчинено персидскому оружию. Это было до тех пор, пока к персам приехал кто-то из родни Дария и рассказал, что скифы этим говорят: «Если ты станешь лягушкой, чтобы преодолеть болото, или птицей, чтобы их перелететь, то вот тебе наша стрела – мы вас уничтожим».
В шахтёрских землянках топили углём. Из под полов, не дул холодный ветер, и было, хоть не очень просторно, но довольно тепло. Скифы не знали, по какому богатству они топчутся. «Добропольский уголь жирный2» – говорил Николай Данилович Озарчук рабочий Днепродзержинского металлургического завода, куда этот уголь поступал.
Баптисты3 на Украине, в начале ХХ века не имели своих церквей как сегодня у них Дом молитвы с крестом на крыше. Не было тогда и богослужений как у них сегодня. Тогда просто несколько десятков баптистов собиралось вместе в большом помещении, тогда было каждый раз разное помещение или определённое. Так и называлось это «собранием». Тогда баптисты приглашали на собрание, ходили на собрание, и расходились с собрания. Мужчины называли друг друга братьями, женщины сёстрами.
Юность маленькой Ирины
Из дневника Ирины Васильевны «Однажды в 1916 году, вечером, в летнее время, я зашла в собрание баптистов, которое состояло не более чем из 5 – 6 человек. Брат Ефим Денисович Савченко, из нынешней Белгородской области, читал из 138-го Псалма: «Куда пойду от лица Твоего…». Он говорил так просто в этот субботний вечер, а я стояла у двери и слушала, и мне было так хорошо… Я там почувствовала, что это моя сфера. Выйдя на улицу, я услышала уличное пение, но мне было оно противно и мне стало жаль их, что они не знают Истинного Бога. Душа моя была пробуждена. Но, всё, же у меня многого ещё не доставало для того, чтобы твёрдо решиться идти за Христом. Я не имела человека, который бы взял и привёл меня к Иисусу, хотя я имела большую нужду в этом. Помню, не раз я брала себя в руки, что бы ни делать того, чего не желаю себе, но всё это было не прочно. Я могла целый день воздерживаться от всякого вида греха, но к вечеру терпела поражение, потому, что всё это было ещё без Христа. Зимой 1917 года – на четвёртый день Рождества я была у подруги, родители которой уже посещали собрание баптистов. В этот вечер они пригласили к себе верующих, где и провели маленькое собрание. В тот вечер говорили проповедь на тему по Евангелию от Луки 13 глава 7 стих о смоковнице: «Сруби её, зачем она и место занимает». В этот вечер я твёрдо решила служить Христу. Уходя домой, я сказала Вере: «Ты как хочешь, а я буду ходить в собрание», на что она ответила: «И я – тоже». Это было 28 декабря 1917 года. Как символично, годы Великой Октябрьской революции».
Постоянного места для собраний баптистов в городе Доброполье тогда не было. Собирались у тех, кто соглашался пригласить к себе. Вера – это по всей видимости, Вера Фёдоровна Никитина. Они потом ещё долго жили на соседних улицах.
Из дневника Ирины Васильевны
«1 января 1918 года я снова была на собрании баптистов в Гранд Отеле. Помню, много людей в тот день было в собрании и слушателей и приезжих гостей, был и Алексей Маркович Букреев. Семья Букреевых переехала жить в посёлок Гришино (ныне Красноармейск Донецкой области), и Алексей Маркович возглавил местную общину баптистов. Что говорилось в этот день, я не помню, но помню одно – что пели гимн: „Бог нас от гибели спас“. Когда после богослужения проповедник пригласил желающих покаяться Господу – подойти к столу, то вышли человек пять, в том числе была и я. 1 января 1918 года – этот день был для меня – днём моего обращения к Господу. В возрасте 15 лет. После богослужения ко мне подошёл мой Папа и сестра и, поздравив меня, пожелали, чтобы Господь помог мне служить Ему. Господь даровал мне великую радость в этот день! Я никогда не забуду его. Я не забуду даже того места, на котором я как бы впервые встретилась с моим Спасителем. Это такое доказательство, перед которым и дьявол не может устоять, потому, что не может уверить меня, что этого никогда не было. „Отец много целовал“ меня в этот день, и я хорошо это помню. И Господь даёт некоторым из нас такое полное освобождение, такой ясный солнечный день при нашем обращении». 13/ІІІ – 1949 г.
Эти строчки носят следы слёз в оригинале. Так трогательно было её обращение для неё, что спустя тридцать лет, она не могла равнодушно об этом говорить. Слова, которые взяты в кавычки были, возможно, цитатой из притчи о блудном сыне. Евангелие от Луки 15 гл. 20 стих. Выйдя из собрания, я чувствовала одно, что «Бог меня от гибели спас», что бремя греха снято с меня, что я – дитя Его, примирена с Ним Кровью Сына Его Иисуса Христа.
Сердце моё было переполнено тою радостью не земной, о которой сказал Спаситель «Сие сказал Я вам, да радость Моя в вас пребудет, и радость ваша будет совершенна» Иоанн4. 15:11.
И мир Его я чувствовала в сердце моём. Мне хотелось каждому сказать о любви Божьей и о том, что сотворил со мною Господь. Не смотря на грязь и пасмурную погоду, которая тогда была, мне казалось, что всё дышало весною, что я иду по прекрасным цветистым лугам. Да, объяснить того состояния и описать его я, чувствую себя бессильной, но знаю, что меня может понять лишь тот, кто сам пережил это.
Да радость будет совершенной! Можно ли эту радость сравнить с мирской, от которой после бывает плохой осадок на душе – нет, Его радость не такова. О как жалки те люди, которые не отдают своего сердца Иисусу и живут мирскою, серою жизнью в грехах, не зная радости в Нём.
Фото землянки на берегу реки Бык
В то время мы жили в землянке недалеко от рудника. Свет был от керосиновой лампы, мама керосин экономила. Но уже топили углём, внутри было тепло. То место где была землянка, существует до сих пор, рядом с недействующим терриконом рудника. Как символ моих пращуров моих в месте входа в землянку выросли две осины, которые шумом листвы напоминают о прошлом.
С первых же дней я встретила противодействие, и гонение в доме со стороны моей матери. Но это видимо, было дано мне для того, чтобы утвердилась вера во мне. Но Господь не даст испытания сверх сил, и отец сразу, же пошёл в защиту мне. Он был знаком с верующими, работая вместе с ними в шахте.
Отсюда тоже вытекает, что насколько важно нам свидетельствовать не только словами, но и делами, чтобы жизнь наша была чиста, чтобы свет Его был виден в нас. Когда я только намеревалась ходить в собрание, то спросила у папы, как он посмотрит на это. И он разрешил мне говоря, что эти люди очень хорошие, и что он против того ничего не имеет.
Когда стало известно, что я вступила на этот путь, то соседка однажды спросила его: «Василь Андреевич, а правда ли, что Вы разрешили своей дочери идти туда (к баптистам)?», то здесь перед соседкой он отказался. Я стояла в стороне и слышала этот разговор, а потом отозвала его в сторону и стала спрашивать, правду ли он ей говорил.
А он ответил: «Нет, то я так. А ты как ходила, так и ходи». Мать сильно огорчилась на меня за моё обращение. По её мнению – я заблудилась. Она доверяла всем нелепостям, какие только могли говорить люди, и часто говорила папе: «Распустил ты детей!»
Лена (Илына, сестра Ирины Васильевны) увлеклась театральной деятельностью, и где-то участвовала в постановке какой-то сценки, потому мама говорила: «Пошла одна в артисты, а другая в баптисты!»
Мне жаль было слушать от неё такие слова. И как мама часто упрекала папу такими словами, то он стал сильно пить и, напившись, однажды, потерял галош с сапога и, придя домой, стал придираться к маме, а она в свою очередь упрекала его тем же.
И здесь-то он уже не выдержал и так избил её, что сестра прибежала ко мне (Ирине) на работу в слезах и сказала: «Иди и посмотри, что папа сделал маме, И это всё только через тебя, тебе твои братья и сёстры дороже матери!»
И всё это она говорила плача перед людьми. Что оставалось мне отвечать, чем оправдываться? Я знала, что я была причиной всего случившегося, мне жаль было маму, и я только молчала. Вечером неохотно возвращаюсь, домой и смотрю, всюду следы случившегося: мама в синяках, в стороне на полу разбитая посуда. Я попыталась спросить, что-то у мамы, но она мне ответила с обидой, а затем замолкла и не говорила со мной недели две!
Время шло своим чередом, уже и лето настало, а за ним и осень подошла. Однажды приехали к нам верующие братья, и я пригласила маму на собранье баптистов послушать Слово Божье и убедиться самой, не слушая людей. Среди братьев был Алексей Маркович Букреев. Родился он в 1884 году на хуторе Букреевка Павлоградского уезда Екатеринославской губернии (ныне Днепропетровская область). В 1907 году А. М. Букреев женился на Марии Васильевне Сладниковой и переехал на жительство в село Васильковку. Рукоположен братьями на пресвитерское служение в Васильковской общине баптистов, 13 декабря 1910 года. В октябре 1926 года А. М. Букреев переехал в Днепропетровск и принял служение пресвитера Днепропетровской общины баптистов. В конце 1928 года Алексей Маркович Букреев был арестован в Днепропетровске по нелепому обвинению в шпионаже. Его подвергли мучительным истязаниям и, не добившись согласия на сотрудничество, отпустили домой тяжело больным. Верующие смогли поместить его в Киевскую водолечебницу, где он и умер 31 мая 1929 года от разрыва сердца. Его смерть открыла трагическую страницу истории страданий и верности.
Помню, в этот день читал брат Букреев слово из места Луки 7:44 на тему: «Видишь ли ты эту женщину?» и говорил, что Христос прощает всякого приходящего к Нему. Смотрю я на маму и глазам не верю – растаяла она вся под влиянием Слова Божьего – плачет. И правдивы слова, которые Бог говорил через пророка: «Слово Моё, не подобно ли огню или молоту, разбивающему скалу?» Придя домой, она совсем смягчилась и с тех пор уже никогда не препятствовала мне ходить в собрание.
Летом 1918 г. многие обратились к Господу. И если уверовал муж, то вслед за ним и жена. Уверовали ещё три девушки. На Троицу этого же года было водное крещение в 7 км, от нашего города в селе Доброполье, Донецкая область с нашего Святогоровского рудника было более двадцати человек крещаемых и ещё с других мест, так, что всего человек до сорока. И как не дозволяло время, то решили преподавать крещение без испытания (экзамены перед крещением). Всем нам было объявлено значение водного крещения, обязанности членов церкви и к вечеру нам преподали крещение в реке Водянке возле моста по дороге в село Гришино. В этот день мне пришлось перенести испытание. Мякина слишком пылила глаза и только теперь, когда я пишу эти строки тридцать лет спустя, мне понятно, почему так случилось. Это было не что иное, как вымысел дьявола, чтобы подавить дух мой, но посмотрю, где же та мякина? Но Господь утешил меня, даровал мне радость, как и каждому чаду, Своему после крещения.
Через год все три девушки возвратились в мир, и вышли замуж за неверующих. В их жизнь никто не вникал, они были крещены водою, но не Духом Святым, что и повлекло их к падению. Они крестились по обычаю, но небыли готовы духовно. Мне их было очень жаль. Я не могла себе представить, как это можно было снова грешить и «подобно вымытой свинье снова валяться в грязи»? Это слова старой пословицы, записанные во втором послании Апостола Петра 2 глава 22 стих. У меня не было подруги или сестры, у которой я могла бы получить совет или с которой я могла бы делиться и получить совет. И вот, я имела счастье приобрести собственную Библию! Однажды приезжал к нам проповедник и после собрания предложил желающим купить Библию. Мне тогда было 15 лет. Я поднялась и говорю: «Я куплю её». Брат посмотрел на меня и говорит: «Так она же стоит сорок пять рублей», но я уплатила деньги и получила такое для меня дорогое сокровище. Я стала читать её усердно по ночам, прильнув к ней, как пчела к цветку, извлекая всё полезное для моей души. Книги духовного содержания были друзьями моими и воспитателями, ими я утешалась и училась из них. Но родные, хотя и смягчились, и сочувствовали мне, однако оставались необращёнными.