000
ОтложитьЧитал
«То не кто иной – русский воин, вовсе он не
варяг, не грек, он славянского славного рода…»
Велесова книга.
Пролог
На принятие решения времени отпущено не было. Срочно нужно было осуществлять разгон. Работающие на пределе маршевые двигатели, смогли разогнать «астероид» лишь на семьдесят шесть процентов от расчетных показателей. Координаты прыжка были введены в вычислительный искуственный мозг корабля. Система контроля и сигнализации оповестила о том, что корабль архов, как цель попал в захват. Сирены завывали по всем боевым палубам, жилым и техническим ярусам. Это было начало конца.
Верховный гард Тэзсис выслушал доклад от старшего гарда-навигатора:
– Высший, выходим на пик принятия решения. Координаты прыжка введены. Разгон осуществлен на восемьдесят два процента.
Понимая, что будет колосальная погрешность, Тэзсис распорядился:
– Гард Дрек, аппаратуру включить, осуществить прыжок. – Переключил коммуникатор на линию главного канонира. – Скопус, ваш доклад?
– Верховный, боюсь нам не датут уйти и…
– Цели вами захвачены?
– Только частично. Их слишком много.
– Открыть огонь по захваченным целям.
Залп встряхнул космический гигант. Гравитационные пушки на двух артпалубах выдали в космос гигантский померанец энергии смерти, сняв на короткое время защитные щиты своего корабля. Они выстрелили лишь раз. По ним тоже лишь раз армада произвела выстрел. Корабль содрогнулся, но в прыжок ушел. Как всегда при экстренном преодолении гипера, всех живых чуть ли наизнанку не вывернуло, плющило внешние переборки…
– Подача топлива к головным турбинам осуществлена. – Безапеляционно вещал голос главного бортового компьютера. – Мощность турбин выведена на 86% от расчетной. Имеется воздействие постороннего фактора на работу двигателей. Погрешность мощности составляет 17 единиц.
– Запрос компьютера! – голос высшего гарда не дрогнул. – Повреждения корабля?
Ответ прозвучал четко:
– Многочисленные повреждения артиллерийских палуб. Повреждения обшивки секторов 1, 5, 6, 11, 13. Полностью выведена из строя искуственная атмосфера на внешней поверхности корабля-матки. Вероятность выхода из гиперпространства в заданный район космоса в процентной составляющей равна 50%.
Гард поморщился, отдал распоряжение, предусмотренное параграфам устава живучести космического судна:
– Всем секторам, до особого распоряжения перейти в стационарный автономный режим существования. Командирам секторов обеспечить исполнение инструкций до выхода из гипера.
Время словно застопорилось. Кажется космический исполин войдя в облако тумана, растерял по пути все привычные звуковые фоны. Тишина вносила напряжение в атмосферу работы операторов. В умах всех повис вопрос. Получится? Нет? Но это не значило, что команда в ожидании чуда «сложила руки» и ничего не предпринимала. На центральном посту гарды и рахнеры, отвечавшие за навигацию и работу систем технической поддержки и обеспечения корабля, слажено работали на своих местах. Часть камер внешних обзоров выведена из строя, что не позволяло осуществлять полный контроль. Оставшаяся часть вывела на экраны обстановку за бортом.
– Выход из гиперпрыжка. – Известил главный бортовой мозг. – Включены тормозные системы.
Главный гард всматривался в пока что серую пелену экрана, в мыслях перебирая информацию, предполагая возможное количество потерь, советом кормчих доверенного ему корабля-матки. Артиллерии у них не осталось, как и прислуги к ней. Но и это не главное…
– Прыжок выполнен. Имею неполадки в системе, осуществляю перезапуск программы. Необходимо временно прервать процесс взаимодействия с системами корабля.
Экран засветился, показав внешнюю картинку и тут же погас. Как же все не вовремя! Они считай ослепли, да и оглохли тоже. И все же это происходило не долго. Экран мигнул и засветился, а металлический голос компьютера доложил.
– К работе готов.
– Произвести расчет координат.
Кой черт расчет? На экране и без него видна планета багровых тонов, и они совсем неподалеку от нее, медленно плывут в свободном полете. Тэзсис кажется впервые в жизни так орал, руками уцепившись в поручни командорского кресла:
– Турбины на полную мощность! Произвести поворот на 180 градусов!
Всего лишь в нескольких астрономических единицах от них, прямо на глазах, будто специально ожидая их появлеия, мощным взрывом вспучилась планета, раскалываясь на осколки, источая потоки пламени и раскаленных газов, с силой отбрасывая начавший маневрировать корабль прочь. Многоголосый крик потряс центральную палубу, а скорее всего не только ее. Но космический апокалипсис только набирал обороты.
Компьютер между тем безпрерывно вещал:
– Опасность! Опасность!..
Скорей на подсознании гард отметил на экране присутствие чужих кораблей, тоже попавших в эпицентр коллапса. Выброшенное в пространство огромное количество энергии не рассеялось, а стало собираться в круговерть в чем-то даже красивой воронки в месте, где раньше находилась планета.
Светящийся поток материала, состоящий из газов и плотного вещества, визуально отражаясь в обзорных камерах, выводивших сюрреалистическую картинку на мониторы, плыл вокруг них. Они сами плыли в нем, став космическим мусором. Приливные силы превосходят собственную гравитацию и превращают его в поток мусора. Тезсис лишь в теории знал, что может произойти с ними дальше.
Вещество, падающее в сторону черной дыры, собирается во вращающийся аккреционный диск, где сжимается и нагревается, прежде чем пересечет горизонт событий, за которым наблюдать уже ничего нельзя, да наверное и некому уже наблюдать станет.
– Опасность! Опасность!..
– Заладил! Внимание! Мы находимся в непосредственной близости от черной дыры!..
– Это конец! – выдохнул как приговор гард Дрек. – Нас разорвет на части.
– Молчать! Никто этого знать не может! – Голову не потерял, процедил сквозь жвалы младшему гарду. – Существует мнение, черная дыра представляет собой коридор, ведущий в другую вселенную. Вот и проверим.
– А может вырвемся?
– Может! – отдал распоряжения, сам не веря в их надобность. – Вывести лучевые двигатели на полную мощность. Включить боковые генераторы… Подача топлива в основные двигатели до максимума!
Корабль вздыбился, задрожал всем «телом», но… Закручивает! Не вытягивают они. Закручивает!
Можно было ожидать, что их перемелет или разорвет. Но все случилось не так. В момент, когда входили в черную дыру, реально погрузились в пустоту, их совершенно невредимыми закрутило и ухнуло в темную, непроглядную бездну, представляющую собой безвременное «ничто»…
Гард очнулся лежащим на ребристой поверхности пола. Голову ломило, скорее всего от повышенного давления. Маска спала с лица и пришлось дышать смесью пригодной разве что для команды рядовых архов. Но главное он жив. В сознание пробились звуки работающих двигателей. Только почему прослушиваются перебои в его работе? А ведь он приказывал выводить их на максимальный режим!
Обвел взглядом центральный пост боевой рубки. Остальные гарды и рахнеры еще не пришли в себя. Признаки осмысленного поведения подавала лишь Матма, арахнера, командир его личного штурмового десятка. И это отчего-то его обрадовало, подстегнуло встать на ноги. Взглянул на мониторы. На одном из них увидел картинку черной дыры, но только теперь она не всасывала в себя все, что находилось рядом, а наоборот, выбрасывала из себя прочь, вместе с мусором потоком энергии. Словно в наркотическом угаре пришла единственная мысль, подумалось:
«Выбрались, что ли? Через тоннель прошли? Похоже на то».
Окончательно приходя в себя, возвращаясь в режим командования кораблем, запросил информацию:
– Координаты нахождения!
Пока компьютер «пережевывал» ответ, с пола стали подниматься подчиненные, удивленно и радостно осматриваясь по мониторам.
Лишенный атмосферы космический корабль-астероид, выбросило в далекую, от которой при их технических возможностях, домой никак не добраться, дикую космическую систему с одним солнцем. Ни один из двигателей толком не работал, из-за чего, в конечном счете, их притянуло к одной из планет. Система торможения сработала штатно, позволив не разбиться при приземлении, и не устроить коллапс планетарного масштаба. Компьютерный мозг корабля, прежде чем отключиться отдал приказ включить генераторы подавления всех видов связи. Это на случай посадки на планету с высокоразвитой цивилизацией или если следом в эту систему занесло корабли противников…
По броду начало есть
Город Быхов поднял свои стены на возвышавшемся над окрестными землями холме, засечной заставой встав у самой границы с соседним княжеством. Как раз через реку чужая земля была. Быхов город небольшой, у которого даже малый стол не держали. Наместником в нем боярин Громовик поставлен, дабы беречь границу от любых посягательств соседей. Сами соседи один корень с жителями их княжества имеют. Можно сказать братский народ за речкой живет. Лишь вера и боги у них разнятся, а так незлобно друг к другу относятся. Последняя распря уже и не упомнить когда была. Потому и Громовик на своем посту состарился, потому и городская дружина мала. Всего воинов четыре десятка не слишком молодых бойцов имеется. Когда-то с боярином в эти места пришли, так с ним и состарились.
От Быхова по реке на сто верст к северу подняться и обстановка меняется кардинально. Западная граница Туриславского княжества – это не только сопредельные германские княжества и папские христиане, это еще и язычники литы. Городским дружинникам приходилось постоянно быть «доспешными» – носить на себе доспех, наготове против вторжений, всегда внезапных, смелых и разорительных. После таких набегов на «чертеже княжих земель» появились обозначения новых укрепленных погостов, засечной черты. Бортничев – Лагода – Стожковский – Теремной – Топорец. В каждом из них стояла засада, охранявшая владения от лихих ватаг. Но от Быхова далече будет.
Взбодриться однако всем пришлось. Шесть лет тому, великий князь Ангар Володарович направил в Быхов чадо. Первенца своего с пестуном и десятком такого же возраста мальцов. В край лесов и болот направил не просто так, а на воспитание. И были тому две причины. Быхов далеко от дикого поля расположен, а значит кочевникам никак не дотянуться. Вторая… Гм!.. Женился великий князь во второй раз, выдержав некоторое время после смерти первой жены. Так вот, пусть первенец глаза мачехе не мозолит, а ее родичам всем своим видом не напоминает, что он первым у отцова стола стоит. Не нагнетает обстановку, зависть и лишнюю попытку устранить конкурента. Вот с тех пор и началась для княжича новая жизнь, без материнской ласки и отцова доброго наставления. По письмам знал, есть у него брат и сестра, в столице в семье отца живут. Сводные. Малы еще. А на его долю голимая учеба досталась и грызть ее надо так, чтоб батюшка гордиться мог сыном.
Много воды с тех пор утекло. Много времени Юран занят был «мужскими делами», по возрасту как раз в пору вот-вот войдет, когда отец отдельный лен выделит. А там самому предстоит порядок держать, что в «доме», что на землях ему подвластных, что в душах подданых ему людишек. Кроме того тяжелой дланью церковников накрыть придется, без воли княжеской могут всякого-разного в мысли народа впустить. Так батюшка объяснил когда-то давно. Вот пока время позволяло, молодой княжич и учился всему вместе с приданной ему отцом, такой же молодой дружиной.
С «малых ногтей» Перван, приставленный к мальцу пестун, взращивал из него воина. Лихо на коне скакать, с броней как со второй кожей породниться, с любым оружием управляться в защите и нападении, а еще терпеть учил наставник. Терпеть натиск удара противника в пешем и конном строю. Время подошло и умудренный годами боярин подключился к процессу обучения. Учил недоросля тактике полевой битвы и осады крепости, воинскому замыслу.
Мало было нести на себе пудовое вооружение. Когда лучники, осыпав противника тучей стрел, произведут разведку боем, князю надлежит возглавить войско и, прижав к бедру копье, слиться в плотную массу с дружиной, а когда твоя рать с ходу сшибется с вражеской, опрокинуть ее и довершить битву мечами в рукопашной. Пешцы и лучники доделают остальное. Скорость, совершенное владение конем, сила и смелость – вот что нужно. Ведь при удачном начале можно выиграть битву в первые минуты. Войны в сю пору, были ожесточенные, яростные, быстротечные. Они требовали от воинов личного мужества.
Только от знаний и сметки князя зависит решение как использовать войско. Как осуществить поход, распределить и куда бросить полки. Князь должен знать, как делать подкопы для отвода воды, сооружать осадные пороки, отынивать крепости, вскидывать лестницы, перемахивать валы и стены, а если потребуется – то и сидеть в обороне, со стен отстреливая ворожьих пешцев, и в вылазках сокрушать их. Наконец, совладать с обозами тоже ратное дело, а то останешься без оружия или упустишь добычу.
Боярин Громовик втолковывал на ум юному воспитаннику, что князь в походе должен заботиться об охранении во всем войске. Дозор выслать, засаду распознать. Знать, как удобно и безопасно расположить лагерь. Именно князь должен уметь искусно вооружаться и вовремя раздать оружие дружине и полкам, построить их для боя и самому стать так, чтобы все видели княжий стяг, блестящие шлемы и красные щиты его воевод в строю. Пока блестят шлемы и реют стяги – будет непоколебимо войско…
К полудню городские ворота пересек оружный всадник на взмыленной лошади. Усталый, заиндивевший в дороге, он воротной страже предъявил тавро князя. Спросил:
– Воевода на месте?
– Где ж ему быть? В теремном пределе. – Откликнулся старший, распорядился. – Шагира. Проводи гонца.
Поторапливаясь, но ведя лошадь в поводу, воин пошел за провожатым, ловя на себе любопытные взгляды местного населения занятого повседневными делами, отмечая, что узкими, засыпанными снегом улочками и высокими оградами подворий, в отличии от стольного града, Быхов схож на большое селение, укрепленное стенами. Так-то оно в общем и было. Пограничье. В центр вышли, попали к широкой площади с храмовым сооружением, напротив которого, считай вровень, возвышалась внутренняя крепостица наместника. Терем, защищенный заборолой – стенами из широких дубовых плах в полтора роста человека с конем, и вся площадь, от снега очищены.
– Пропустить! – последовал приказ.
Гонца провели в светлицу наместника. Громовик отвык от политесов, протянул руку велел:
– Давай!
Читал присланную князем грамоту, не обращая внимание на застывшего статуей посланца. Такую весть давно ожидал. Князь Ангар сообщал своему вассалу о неспокойной обстановке на восточных и южных границах княжества. А самое главное, на землях княжества расположились два вольных города, Реян и Задора, лишь номинально подчиненных князю, плативших ему налоги и при нужде поставлявших в дружину городские полки. Боярство этих городов частенько вело свою политику, балансируя на грани предательства интересов Ангара. Сношение верхушки Задоры с княжеским домом Дубашей, насторожило князя, заставило искать ответы на скользкие вопросы относительно тамошней знати. Тревожила неустойчивая политика вольного города, от которой до удара в спину, всего лишь один шаг.
Желая повлиять на тамошних бояр, Ангар поехал в Задору. Но там его ждала неудача. Ворота город перед своим князем не открыл, а бояре распустили слух, будто Ангар приехал отобрать у города его вольности. Воротившись с пути назад в Турислав, князь собрал вече на владычном дворе и, внося жалобу на Задору, объявил:
– Ничего злого против вольного города я не замышлял, а верхушка боярства и сами горожани меня обесчестили. Считаю пора наказать зарвавшегося вассала.
Вот так! В письме великий князь приказывал Громовику снарядить сына в дорогу и как можно скорей отправить с охраной в столицу. Пора в княжестве кое-что подправить, стол Задоры ожидает своего юного князя.
Старый боярин призадумался над письмом соверена. Жалко было мальчишку, жизнь его должна скоро в корне поменяться. Жители Быхова давно привыкли к княжичу. Им уже даже кажется, что он в городе родился. Юрана со всем выводком из десятка ему подобных бояричей, считают своими. Ха-ха! Свита! Нда! Мальчишка! Но сын князя показать себя может. Сдержан, рассудителен, но в то же время сметлив. Не брезгует с народом общаться и в храм к священнику за советом или с вопросом захаживает, не ленится. На коне ладно сидит, как влитой. На равнине у озера Сивора со своей «дружиной» гарцуют часто, но это он, боярин Громовик им спуску не дает, обучает примудростям воинским. А по северной оконечности Быхова, в заповедном лесу, уже Перван молодняк подтягивал до нужного уровня. В засадах и засеках участвовали все. Здесь княжич с дружинной молодью не раз охотился.
Перевел взгляд на гонца. Вопросов задавать не стал, и так из письма все ясно. Распорядился:
– Жарко, проводи и устрой гонца на постой. – И уже самому гонцу велел. – А ты отдыхай пока. Нужен будешь, позову.
Громовик был человеком быстрых решений, но тут дело касалось подопечного ему княжего отпрыска. Оставшись один, поразмыслив, пришел к выводу. Снова Жарко позвал:
– Отца Светана в мои покои пригласи. Скажи из Турислава гонец вести привез.
Книжной премудрости, княжому вежеству княжича обучал святой отец Светан. Именно под сенью храма Юран впервые понял, что в жизни не все так просто, как казалось еще год тому назад. Будущее грозно, придется с мечом защищать свои права на княжение и саму княжую вотчину. Отец Светан совсем не деревенский священник и прибыл в сей приход по настоянию великого князя именно из столичной епархии… Именно священник втолковывал в молодой мозг княжеского отпрыска элементы политических хитросплетений государственного права и мироустройства на прилегавших к княжеству землях. Круговорот событий остановиться не может. Всегда кто-то чего-то хочет большего, чем дадено богом. Обычно после общений со Светаном для Юрана открывались новые заботы и думы о будущем. Тяжелые это были думы.
Отец Светан ничего нового не предложил. Княжичу надлежит ехать в столицу и священник на всякий случай поедет вместе с ним, только… выезжать лучше всего ближе к весне, когда снега частью сойдут, морозы остепенятся, но лед на реках еще крепкий, а под лошадиными копытами грязь не разверзнется. На том и порешили, после того позвав к себе княжича…
Однако жизнь внесла свои коррективы в решения боярина и попа. Не успели опомниться, а на пороге новый гонец стоит.
– Плохие вести, воевода. К нам в Топорец сквозь сопредельные земли прорвался отряд литов. Не уследили. Язычники неожиданно влетели на посад, прямо на торговую площадь. Топорчане, народ бывалый. Огнищане – горожане, гридьба – дворяне княжеские и кто был из купцов и гостей торговых, смело выбили их из посада и настигли в поле. Бой был невелик, и погибло-то всего четыре человека, считая вместе с попом Петрилой, но язычники успели разграбить монастырь святого Спаса. Вот там побарагозили. Содрали все украшения со стен церкви, престола и икон. Убили четырех монахов. С добычей ушли в сторону Быхова, да разделились на две ватаги. Боярин Драговит предупреждение шлет, под сотню татей не сегодня-завтра могут под стенами Быхова оказаться, а дружина у вас мала. И нам и им это доподлинно известно. Готовь город к осаде.
Вот уж весть дурная не ко времени. Сотня оружных воев по нынешним временам, не воробью напиться! Громовик распорядился готовить княжича к отъезду, а город к отражению набега. Время загнанной лошадью понеслось вскачь.
В дорогу вышли рано по утру. Все на лошадях, ведя в поводу пару навьюченных провизией коней. До стольного града переход в десять дней пути по зимнику. Не так уж и далеко. Их восьмеро. Княжич, дядька и шестеро молодших из дружины наследника княжего стола. Отец Светан в лихой час с паствой остался.
Уже на второй день пути, скакавший передовым дозором Мал, нахлестывая лошадь вернулся к основной группе конников, переведя дух, оповестил:
– Дядька Перван, оружная ватажка зимник перекрыла. Меня заприметили.
– Чужие?
– Не! На наших похожи.
– Много их?
– Десятка три мыслю есть.
Первану не позавидуешь. Все былые дрязги при княжем дворе вполне могли на поверхность всплыть. Политика, будь она неладна! Быстро решение принял:
– Воротим назад. За спиной, где-то в версте отсюда, съезд с зимника был, должно к какой деревеньке выйдет.
От погони, которую еще и воочию не зрели, на рысях уходили. После того, как свернули, пришлось снежную целину торить. Непогода меж тем разыгралась.Сначала поземка, затем и метель солнце скрыли, да так темно стало, будто и не день вовсе, а сумерки поздние. Повезло, преследователи если и шли по следу, то не поспешали, может в том имея какой-то свой интерес. Главное, кто такие? Неизвестно. Когда уж совсем выдохлись, Перван в сумеречном мареве заметил, что сквозь кроны деревьев в огоньке светильника замелькала избушка, такая же бесцветная и вся в снегу, как окружающий зимний лапник, и поэтому почти слившаяся с ним. Хоть и торопились, но все-же издали понаблюдали за округой. Внезапно поверху крон и густых зарослей выплыла тень чего-то темного и большого, зависла почти над самой крышей лесного строения. Что-то типа прозрачного колпака открылось на гладком металле летательного аппарата и две уродливые рожи, по внешнему виду совсем не похожих на людей, скорее на пауков, но не привычных форм и размеров, выглянули наружу. Дядька княжича помотал головой, пытаясь отогнать наваждение невидали. Не получилось. Не может быть, совсем нечистая сила распоясалась! Оглянувшись,прошипел недорослям, тоже оторопело глазевшим на неведомых гостей:
– Нишкни!
Юран придвинулся к пестуну, зашептал:
– Дядька,может стрелой обоих..?
– Понаблюдаем сперва, княже.
Дверь избы открылась и облаченная в лохмотья старуха выскочила на очищенную от снега площадку двора. Размахивая метлой на черенке, «пошла в атаку» на пришлых. Услышали:
– Кыш отседа окаянные! Совсем страх потеряли. И летають и летають. Повадились! Уж я вам!..
Как ни странно, но колпак встал на место, а «миска» так же беззвучно как и «приплыла», отъехала прочь, скрывшись за кронами деревьев. Бабка какое-то время что-то побубнив под нос, простояла с поднятой головой, потом все же скрылась в своем жилище.
И что это было? Теперь куда? Выйти, предстать перед ликом этой грозной женщины, узнать хоть что-то об увиденном воочию? Не прогонит? Мальцы замерзли совсем, опять же лошади вымотались. Перван распорядился:
– Здесь будьте, схожу узнаю кого это мы видеть сподобились.
– Я с тобой пойду!
– Нельзя, княже.
Заглянул на огонек. Только в избе понял насколько задубел. Бабка, карга старая, видать из той породы, что за прежних богов зубами цепляется, приходу не очень-то и удивилась. Подслеповатая, что ли? Вблизи выглядела еще хлеще, чем когда наблюдал издали. Ага! Громовик на ее счет точно бы выразился, мол – Смерть добрую женщину посрать отпустила да и позабыла. И начинает эта добрая женщина вопросы пытать, в голове ковырять. Почувствовал! Повело, особливо когда в глаза заглянула.
– С чем пришел?
– З-заблудился.
– Ага! Зовут тя как?
– Перваном кличут.
– Что потерял, Перван?
– Ничего вроде.
– Что потерял я тебя спрашиваю, с потерей ты ко мне пришел.
– Да ничего я не терял все на месте. Говорю же заблукал малость, замерз. Мне б отогреться…
Словно и не услышала.
– Глуповство брось! Щенков своих приводи, у них на морозе уже мысли путаться зачали.
Вот тут уж проняло. Не смог сдержаться, выплеснул все что наболело.
– Иди-иди! Бо у меня с вами и лишнего часа нет. Видать помирать времечко настало.
Пошло дело. Замерзших молодших за стол усадила, пожевать сгоношила. Сама усевшись напротив, «подстелив» кулак под бороду, наблюдала как за обе щеки поглощают пищу. Сам Перван разомлел в тепле, в сон потянуло. Устал. До слуха лишь тихий голос хозяйки достал.
– Нелегкая доля вам всем выпала, княжич. Сей год, у нас годом Парящего Орла будет. Орел птица внимательная и осмотрительная, следит за порядком в своих угодьях, поэтому и люди в этом году должны были быть осмотрительными и внимательными. Только ведь беда, не спросив нас, нагрянула, и миром ее никак не обойти. Тебя ненадолго прикрыть сумею, а вот дружина твоя сгинет.
– Я, как все! – услыхал возмущенный голос воспитанника и шум шепотков остальных мальцов.
– Не! Не справлюсь. Твой путь тоже легким не будет. Еще неизвестно, кому проще выйдет. И еще, на твоем пути хороший друг встанет. Остальное, от тебя зависеть будет. Бездействовать – для тебя смерти подобно, а дело уже само ожидает витязя. Все! Хватит уши греть, спать всем.
Перван через силу поднялся на ноги, окинул взглядом прямо за столом спящих юнцов, и старую, меняющую лучину в светце. Спросил:
– Правду молвила?
– Чистую правду. Совсем рядом от сего места готовится татьба. Лихие людишки тут ни при чем.
– Загадками говоришь. А ежели сбежать?
– Не получится. Княжича б спасти. Ежели жив останется, может и домой вернется. Спи Перван, о лошадях сама позабочусь, теплой водой напою и корм задам. Негоже животинке страдать, хотя чего уж там, все едино конец скоро…
Сон заполнил все его естество, расцветив красками не происходившие с ним события.
Юрану тоже сон снился, и сон этот был необычный. Вроде бы лето и река в утренних сумерках, а по реке туман стелется, клубится. Юран идет в сторону тумана и входит в воду. Вот, вода уже по колено, и видно, что мутная она. Непреодолимая сила тянет его дальше, но голос дядьки кличет, пытается вырвать княжича из небытия:
– Проснись! Проснись!..
Сознание выплыло из марева сна и тут же в него вплелась команда, заставившая действовать помимо мыслей.
– Брони вздеть! Выходь наружу!
Встав плечом к плечу, прикрыв грудь щитами и окрысившись клинками мечей, готовы были встретить любого противника, дать тому отпор. В голове Первана проскочила мысль, уж ни про это ли намекала старая.
Сильный, заставивший напрячься людей и к низу поклонивший гибкие молодые березы и снося снег прочь с поверхностей, горячий ветер заглушил все звуки, сделав и видимость ограниченой. Но все же все, включая и саму хозяйку лесной избушки, смогли разглядеть, как в сером небе тенью наплывает на горизонт что-то непонятное и огромное.
Послышался какой-то гул. Лошади, привязанные к крюкам на бревенчатой стене, рвались с повода, испуганно смотрели в направлении невысоких гор, покрытых лесом. Перван почувствовав вибрацию под ногами, только теперь поверил старухе:
«Что-то не так, как должно». – Подумал он.
То, что открылось его взору, заставило похолодеть от ужаса. Огромная стена грязи и обломков скал, высотой гораздо выше шпиля кремля в стольном граде, по откосу горы наползала прямо на поляну и избушку при ней. Лошади чуть ли не плакали, до тех пор, пока бабка не рубонула упряжь. Те освободившись, тут же помчались прочь в разных направлениях.
Стараясь перекричать гул, Перван возмутился:
– Заче-ем!
Стремительно несущаяся масса, вырывает с корнем растущие на склоне деревья. Дрожит земля. Слух забивает, глушит грохот сталкивающихся камней. Бабка меж тем добралась до княжего дядьки. Потянув того за рукав, махнула рукой куда-то в сторону, увлекла за собой:
– Бежим!
Когда убегали, оглядывались, замечая, что земляное наступление идет по пятам валом, попутно растапливая снег, превращая его то ли в туман, то ли в пар. Наткнувшись на избу приютившую их на ночь, вал останавливается, но ненадолго. Новые массы воды и грязи напирают, затор прорывается, и еще более тяжелая и мощная грязекаменная лавина срывается с места, устремляется дальше, сокрушая все, что встречается ей на пути.
Бабка, как заведенная бежала впереди всех.
– Куда? – Перекрывая шум, попытался узнать Перван.
– Вверх! Там пещера. Авось спрячемся, а там по лабиринту на другую сторону косогора выберемся. Быстрей!
– Куда уж быстрей?
– Торопись!
Открытый, темнеющий зев пещеры в склоне горы они увидели. До него оставалось пробежать шагов полтораста. Только добежать половина из них не успела, отвлеклась на непонятный, серый колобок, выкатившийся из наползающей земляной массы, частично прикрытой туманом. Колоб опережая вал, ускорился и без напряжения «покарабкался» вверх по косогору, набирая скорость. Вон, еще один! И, еще!
Мал задержался, тяжело дыша, накладывая стрелу на налучь, выдохнул Ингвару и Ставке:
– Стреляй!
Одна из стрел, сорвавшись с тетивы, клюнула серый кругляк, вошла в него и может быть спровоцировала атаку на людей. Колоб, словно полевой цветок раскрылся, выстреллив вверх что-то похожее на большой клок холстины, при этом, как бы не от боли произведя вопль. Может не вопль, а свист.Тут уж не понять. Свист Соловья Разбойника таким мог быть.
Вся тройка молодых бояричей, выпустив луки и зажав уши ладонями, с искаженными болью лицами бухнулась на колени, на одной ноте вытягивая выкрик:
– У-у-а-а!
Перван превозмогая головную боль, развернулся. Побрел к отставшей тройке. Для него все они были его детьми, всех он пестовал и любил. Голос княжича догнал:
– Дядька!
Не остановился. Когда увидел, как два колобка врезались в Мала и Ингвара, покрыв им головы, оплели их тела серой кожей, прибавил шаг, выхватив из ножен меч. Ринулся на выручку, но после нового визга, сложился в поясе, упал забившись в конвульсиях.
– Дядька!
– Бегом!
Старая ведьма с силой потащила упиравшегося Юрана к пещере.
– Бего-ом!
Дикий визг догнал всех у самой дыры, когда десяток колобков подобрались почти под самые ноги. Бабка что-то такого смогла сотворить, из-за чего между ними и нежитью возникла прозрачная стена, в которую серые тыкались и отлетали в сторону, продолжая верищать.
Старая осела в остатки снега, прикрыв ладонями уши. Свист проникал во все тело, заставляя ныть даже зубы, блуждал в голове. Посеревшие губы шептали ни кем неуслышанный призыв:
– Уходите! Уходите, хлопчики! Ой, не сдюжу больше. Ой, не сдюжу!
Глядя на все это, Юран понял, если даже они и войдут в пещеру, ничего не закончится. Они должны погибнуть. В ладонь легла рукоять меча, из-за спины перебросил щит, глубоко вздохнул и, стиснув зубы, встал в стойку для боя. А что будет, когда снова визг пробьется через стену?
– Что, княже?
– Бьемся, браты! – Помолиться перед смертью, быть может последний раз. – Отче наш, сущий на небесах! Да святится имя Твое; да приидет Царствие Твое; да будет воля Твоя и на земле, как на небе,..
Это не просто главные слова для любого христианина. В этих строках содержится тайный смысл, понимание самого Бога и всего, что окружает людей. Именно эту молитву сам Господь даровал, она, как другие не придумана ни святыми, ни обычными людьми, и именно в этом состоит ее великая сила.