000
ОтложитьЧитал
– Ну и где сейчас ты?
– У частника работаю, личным шофёром, ну, как… не только личным, вожу всякую х…ю (ерунду).
– В смысле?..
– В смысле стройматериал.
– А…Ну а как зарплата?
– Да, за…ь (хорошо). Не, так… средне. Мне хватает.
– Понятно…
– Ты лучше скажи, як ты тут змагаешься?
– Да ничего. По-тиху змагаюсь… Ты это, какими судьбами здесь оказался?
– Дела личные решаю. Ремонтом заняться решил.
– А…Своим или чужим?
– На х…(зачем) мне свой!
– Ясно. Что неясно, так это, чего тебя сюда-то занесло?
– Х…и (что) тут понимать. У меня ж тут знакомых полстройки! Витька привет!
– Здороу, Серёга! Каким это ветром тебя принесло?..
Бригада маляров-штукатуров двигалась к своему объекту, что находился довольно далеко от городка. Идя друг за другом, каждый старался попасть в след впередиидущего, так как дороги не было, а земля порядком напиталась дождями. Кто-то шёл молча, кто-то, ругая бездорожье и бьющий в лицо сырой ветер, кто-то, невзирая на трудности пути, рассказывал про вчерашний день, да ещё и щёлкал при этом семечки. Прохоров шёл впереди всех, ссутулившись, пряча лицо, шею и руки от холода, напряжённо глядя под ноги. Примерно так же он преодолевал расстояние от дома до работы сегодня рано утром. Ничего и никого не замечал, лишь асфальт, лужи, да мелькание собственных башмаков. И был такой же ветер, который вынуждал его брать то в одну, то в другую руку ничего не весящий целлофановый пакет. Почти всякий раз, когда остаётся один, Прохоров ускоряет шаг, – его взгляд при этом устремляется в одном направлении, на исключительно лежащий перед ним отрезок пути. И лишь изредка что-нибудь, например, собственные мысли, вынуждают его рассеянно посмотреть по сторонам.
Но его тело знало о себе больше, чем он знал о нём. Это оно шло в любую даль, работало подолгу без устали, – расходуя энергию, добывало её для себя. Реагировало на малейшие изменения во внешнем мире, – многие из которых ум не замечал. Обходило препятствия (вот, как сейчас, ловко миновало глубокую грязь и затем торчащую из земли арматуру). И оно делало, и легко сделает это ещё бессчётное число раз. Это его каждую клеточку наполняет жизнь. Это оно – носитель знания о светлой и тёмной сторонах жизни. Тот, кому ведомы наслаждение и боль… кто понимает смысл, когда его не удаётся выразить словами. Это его постигает и не может постичь вечно блуждающий ум. А мечты – которые ум присваивает себе, так как считает бессмертным – на самом деле являются его мечтами. Настоящий мечтатель – оно, тело.
Прохоров вдруг на мгновенье остановился. И тут же кто-то сзади налетел на него и толкнул.
– Брыгадир, ты чо не идешь?! – звонкий женский голос раздался у него над ухом, обдав дыханием с запахом семечек
– Не задерживай народ! – за компанию, с особой выразительностью прогремел мужской бас кого-то постороннего, шагавшего параллельно людям из его бригады.
Прохоров же как будто ничего не услышал, – никак на это не отреагировав, двинулся дальше, углом зрения заметил глядящее на него с ухмылкой лицо того, кто только что произнёс эту фразу.
И вот снова явился на ум фрагмент из детства. Он бредёт по какой-то просёлочной дороге, – как обычно, с опущенной головой: перед его взором только бегущая земля, да мелькающие башмаки; ему нравится так идти, он вообще любит ходить, – особенно когда ощущается некая неопределённость. Не знать в точности, куда и зачем идёшь, каким будет новый день и что тебя ожидает – в этом есть что-то чудесное, это его, юного Прохорова маленькая тайна. Но сейчас ему вспомнилось ещё кое-что. Он вдруг увидел перед собой обрыв и услыхал голос паренька:
– Ты бы рискнул туда сигануть? – мальчишка сверлил его испытующим и хитроватым взглядом. – Давай поспорим, что нет!
– Давай поспорим, что и ты нет! – стоял за себя Прохоров.
– Ха, я то?.. Легко! Делал это уже не раз!
Паренёк был убедителен. Что подвигло юного Прохорова стать на край. С опаской и налётом грусти он констатировал:
– Далеко до дна…
– Не верю, что ты сможешь… – подстрекал его паренёк, блестя щёлками тёмных глаз.
Но юный Прохоров знал – откуда знал, неизвестно, может быть, это знание возникло спонтанно там, у обрыва, – что в таких ситуациях главное не тянуть, если уж решился, то действовать надо сразу. Он прыгнул вниз, продемонстрировав предварительно пареньку, что намерен сделать это особым способом – без рук.
Ему удалось сделать три прыжка по несущемуся склону, после чего он, естественно упал и кубарем покатился на дно карьера. Юноша ушибся в нескольких местах, но это лишь дало повод гордиться собой, считать себя смельчаком.
Некоторое время Прохорову верилось в то, что и другие вершины могут быть покорены точно так же. Однако ему случилось разочароваться в себе, – в себе и во всём, когда его контакт с реальностью стал более тесным. Одни вещи оказались в действительности не такими, какими он их представлял, другие… недоступными и остались, а покорение иных «вершин» так и вовсе считалось глупой затеей. Стоило юному Прохору бросить вызов жизни, как жизнь ответила ему тысячью вопросов. И после того, как маленькая победа затмилась чередой поражений, он понял (и ему помогли понять): борьба не имеет смысла, трудностей можно просто избегать; на всё воля случая: повезёт – будешь счастлив, – не повезёт – несчастен, – но скорее всего ни то, ни другое, вот именно – ни то, ни другое. Отцовская истина гласила: «Надо быть, как все. Те, кто выпадает из общей массы, либо гении, либо страдальцы. Ты – далеко не гений, так зачем тебе быть страдальцем? Проще будешь, люди к тебе потянутся». А один человек как-то сказал: «Знаешь, жизнь – так себе приключение».
– Брыгадир, ты куды нас вядешь?!
– Эй, Сусанин, ё…т…м…(ёлки-палки)!
– А я что, кого-то заставляю за мной идти? Клименцов, шире шаг, ты уже должен быть на объекте! – бросил он обгоняющему его рабочему.
– Да е…ь (пошло) оно – щас завярнуся, назад пойду!
Сказав это, высокорослый молодой парень протянул Прохорову руку:
– Здароу!
Рабочая территория состояла из нескольких строящихся жилых домов, находящихся на разных стадиях строительства. На ней работало четыре башенных крана. Два из них уже завершали монтаж, а два к нему только недавно приступили. Их стрелы медленно и бесшумно проплывали над домами, стоящей внизу техникой и людьми. Внезапно Прохоров остановился и, точно загипнотизированный или маленький ребёнок, стал рассматривать эту картину, которую видел уже тысячу раз. На миг ему почудилось, что никакого другого движения на стройке нет – только вращение стрел башенных кранов. Он не представлял, что может означать подобное наваждение. Кажется, раньше этого с ним не случалось.
Краем уха Прохоров услышал, как кто-то выругался ему в спину. Ругательство вывело его из тумана и заставило ускорить шаг.
Головная боль и дрожь в теле, но не от холода, а отчего-то другого, и от неё становилось как-то одиноко, тревожно… Но затем на смену этому в голову потекли разного рода идеи, маленькие планы на предстоящий день, которые призваны были тешить его и подбадривать.
Он и его бригада вошли в свою секцию, поднялись на более спокойный, в отличие от первого и второго, третий этаж, где заняли одну из просторных комнат для того, чтобы скоротать время за игрой в карты.
– Б…, за…и (ёмаё, достали)! – раздалось негодование мужичка, вошедшего в санузел той же квартиры.
– Вот же суки! – добавил другой мужичок, который вошёл следом за ним, но сразу же вышел.
– Ну что там слышно? Будем мы сегодня работать или как? – осведомлялись рабочие у Прохорова.
– Будем, будем, – выдал он нежелательный для многих и в первую очередь для себя ответ, правда, тут же опустился на пол, громко бросив, – раздавай!
– Так, как мы будем работать, если тепла нету?!
– Х…и (что) ты будешь тут мазаться! Помёрзне потом всё на х…(к чёрту).
– Завтра уже будет отопление. Только что спрашивау. Сергей… наверно, иди, по-тиху начинай мешать.
Сыграл Прохоров всего только раз, после чего, не сказав никому ни слова, удалился из комнаты. Выйдя из подъезда, он направился на соседний участок стройки.
– Здорово, Петро!
– Здорово! – приветствовал его в ответ пожилой монтажник с высоты цокольного этажа.
– Де Петька Манович, не подскажешь?
– Ищи, де-то ходить.
– Олег, де Манович? Здароу! – обратился он к другому.
– Петька? Только что здесь был… А зачем он тебе?
– Да так… Поговорить хотел, с днём рождения поздравить…кстати!..
– А-а, ну, это дело хорошее! Так ляти сперва у магазин, а потым приходи поздравлять.
– Хэ-хэ. Так откажется ведь…
– Кто-о?! Манович?!
– Так ведь особый случай. Гости придут, а у него жена строгая – если выпивши домой явится…
– Да до п…ы (не нужны) ему те гости! Ты что Мановича не знаешь? Это ему не по душе: гости… Скучно дома с гостями, которые усе жонцыны. Петька любить, как это говорится, спонтанно выпить.
– Да-а…
– Гавару табе, у магазин иди, кали поздравить хочаш.
– Может, ты и прав, кто его знает…
Он двинулся дальше вдоль дома. Завернул за угол. Остановился, посмотрел по сторонам. В поле зрения попал полноватый человек в белой каске и брезентовом плаще. «Это ещё кто такой? В первый раз вижу… Начальник какой-то?» – думал, присматриваясь к нему, Прохоров, и медленно шёл в его сторону. Вопрос «Кто он такой?» не переставал у него возникать, как если бы ему и вправду нужно было это выяснить. «И к чему на нём плащ?.. Такое впечатление, что сейчас польёт с неба. Всех сразу же врасплох, а ему хоть бы что – он уже к этому готов… хотя какой, к чёрту, дождь, если мороз намечается! Странно…»
Ему вдруг захотелось рассмеяться, глядя на начальника в плаще. Но это желание быстро прошло. Вместо него возникло ощущение, что он сам ничуть не лучше. Его сапоги и штаны заляпаны грязью, а где-то раствором и краской. И только у него такой неряшливый вид – большинство строителей выглядит намного лучше. Взглянув на свои грязные и рваные джинсы, Прохоров представил, как будет покупать водку… Всякий раз он чувствует себя не в своей тарелке, когда приходит в магазин в рабочей одежде. Ему стоит туда идти или нет?..
Так он бродил, разговаривая с самим собой, когда заметил необычную быстро несущуюся по земле тень. Невыносимая боль внезапно пронзила всё его тело. В этот момент страшный вопль должен был вырваться из груди, но не вырвался – странное ощущение уже прошло.
Прохоров решил, что на какое-то время потерял сознание, чего прежде с ним не случалось. Впрочем, причина была ясна: он сидел на земле, а рядом с ним лежала длинная металлическая труба… видать, его огрело этой штуковиной и огрело здорово. Он осмотрел себя. Голова в порядке, руки, ноги тоже целы, – надо же, легко отделался! Сознание потерять – потерял, а на теле ни царапины?.. Пронесло, да ещё как – такой-то штуковиной и убить могло!
При очередной попытке подняться с земли обнаружилось, что ноги его застряли в глине. «Чёртово болото! Будь ты не ладно!» Прохоров взялся за трубу, которая находилась примерно на уровне его головы (с той трубой, что лежала на земле она была соединена металлическими перемычками), и с её помощью выбрался на твёрдую поверхность. «Цирк уехал, а клоуны остались» – с усмешкой произнёс про себя. «Ну, так-то лучше…» Отчего-то настроение у него поднялось. Даже более того – он чувствовал себя как школьник, которому объявили об отмене занятий. И не стал спрашивать себя, почему. Ему хотелось радоваться, ликовать! Что за странное новое чувство! Как всё-таки здорово, что им не придётся сегодня работать!
Но тут ему бросилось в глаза что-то такое, что мгновенно отняло у него весь задор. Чуть дальше от того места, где он только что лежал, находился предмет, напоминающий живое существо. Впрочем, для того, чтобы быть человеком он выглядел страшно и нелепо. Вдруг ему захотелось увидеть кого-нибудь, неважно, кого, и поговорить – неважно, о чём… Но на стройке, как будто, никого, кроме него, не было. «Куда ж все подевались?.. О, чёрт, уже, наверное, обед давно! Нех…ж (неслабо) меня садануло!» Тут поток его мыслей прервался – вдалеке возник высокий, полный человек в белой каске и брезентовом плаще. Вновь ощутив душевный подъём, Прохоров двинулся в его сторону.