Я услышал голос с кухни, и собака пропала в дверном проеме, перед этим неуклюже приземлившись на короткие черные лапы
Завтракать, ну или ужинать было неловко. Я приготовил яичницу, а моя спутница смотрела на неё с пол минуты, как на зажаренного младенца. После – начала есть, отщипывая небольшие кусочки, стараясь не повредить желток.
Над столом завис календарь с голой девушкой. Лица видно не было.
– Нравится?
– Да очень красиво
– Это я. Не узнал?
Она задрала майку прямо за столом и показала грудь.
– Да, вы очень похожи.
Должно быть, ответ ей понравился, раз она меня не выставила и даже сварила кофе. Он был горький и пережаренный. Подходящий. Вместе с сигаретами, на балконе он отлично смывал вкус, перебродившего в желудке алкоголя.
– Как тебе?
– Горький Ты ужасно его варишь
– Нет, я не об этом. Как тебе, ну, в целом
– Ничего так.
Хороший ответ. Такой ответ говорит сразу обо всем. Еда, кофе, проведенная ночь – всё подходило под определение «неплохо». Не «идеально» или «великолепно», но достаточно для того чтобы быть просто «неплохо». Мне бы хотелось, чтобы всё в моей жизни подходил кто-то определение, но всё шло наперекосяк.
Домой я приходил редко. Большую часть времени мы продавливали диван в ее запыленной квартире. Собака иногда кусала меня за ноги и норовила выжить со своей половины дивана. Хозяйка иногда прикрикивала на неё, и сука, жалобно скуля, пряталась под столом, откуда смотрела за тем, что мы делаем на ее любимом диване.
