Россия потеряла свой престиж на Балканском полуострове и в особенности в Болгарии, – вот одно из немаловажных последствий двух последних войн на Балканском полуострове.
Кому случалось бывать в Болгарии в старые годы, тот хорошо знает, какую любовь внушала к соре там Россия, Каков бы ни был характер тех дипломатических интриг, результатом которых явилась турецкая война 1877-78 года; каковы бы ни были мотивы, руководившие Россией при объявлении ею этой войны Турции; каково бы ни было её значение для внутреннего развития России, – для Болгарии всегда было ясно одно: от турецкой власти, власти тяжелой, власти, не дававшей в свое время простора для развития народных сил, Болгария была освобождена благодаря участью России. Освобожденная Россией, она начала, самостоятельное политическое существование, и первым крупным событием в её внутренней жизни было наделение вчерашних арендаторов и половников собственною землею. Эта мера была бы, конечно, совершенно невозможна при господстве старой турецкой власти. И совершенно естественно, что наделенный землею болгарский мужик питал глубокое, казалось бы, неистребимое чувство благодарности к своей освободительнице.
Когда через 7 лет после окончания войны Болгарское княжество провозгласило свое воссоединение с Восточной Румелией и, таким образом, совершило действие, диктовавшееся насущной потребностью населения обеих половин раскромсанной на берлинском конгрессе страны, то первая вооружилась на него Россия, и вызванный этим событием разрыв дипломатических отношений между освобожденною Болгарией и освободительницей Россией длился почти 10 лет. Тогда симпатии болгарского народа к России подверглись тяжелому испытанию, но вынесли его, несмотря даже на то, что политика России привела к 8-милетнему тиранническому господству Стамбулова, из руссофила обратившегося к этому времени в крайнего русофоба. Руссофобство чувствовалось тогда только на поверхности политической жизни, в поведении правительства, в настроении некоторых, – далеко не всех, – политических партий и небольшой части интеллигенции; в толщу народных масс оно не проникло; в них чувство горячей благодарности и любви к освободительнице оставалось непоколебленным; имя Александра II по-прежнему произносилось болгарами с глубоким благоговением. Да и так называемое руссофобство правительства Стамбулова и тех партий, на которые оно опиралось, вовсе не было настоящим руссофобством, а исключительно стремлением вести самостоятельную, независимую от России, но вовсе не обязательно враждебную ей политику. Так было в эпоху Стамбулова, т. е. до 1894 г., тем более так было и в следующие два десятилетия, когда совершилось примирение оффициальной Болгарии с оффициальной Россией, и когда, у кормила власти чередовались руссофильские и руссофобские (стамбуловистские) кабинеты.