Сияние славы самурайского сословия

 
«В эту ночь решили самураи
Перейти границу у реки».
 

Из песни братьев Покрасс на слова Бориса Ласкина «Три танкиста», впервые прозвучавшей в советском кинофильме «Трактористы».

«Мы продемонстрируем вам ценность, более высокую, чем уважение к жизни. Это – не свобода и не демократия. Это – Япония, страна нашей истории и традиции, та Япония, которую мы любим».

Юкио Мисима. «Гэкибун» («Манифест»).

«Я понял, что путь самурая есть смерть».

Дзётё Ямамото. «Путь Смерти».

«Тэнно хэйка банзай!» («Десять тысяч лет Императору!»)

Боевой клич японских самураев.

Зачин
Скромное приношение Мисиме

Среди трагических героев последней четверти мрачного ХХ столетия Юкио Мисима (его подлинное имя – Кимитакэ Хираока) занимал совершенно особое положение, ибо был декадентом. Он рос балованным ребенком, но, повзрослев, открыл в себе садомазохистские склонности, гомоэротическую ориентацию (таких в Японии традиционно именуют «обладателями двух мечей») и, вполне закономерно, проникся любовью к западным авторам-декадентам вроде Томаса Манна – такого же бисексуала, как и сам Мисима. Но, то и дело, переодеваясь и меняя маски – киноактёра, фотомодели, короля поэтов, продолжателя традиций японского эстетизма и политического журналиста, он, тем не менее, следовал своему истинному призванию – неустанно свидетельствовать верность идее Вечной Японии в единственной ещё возможной форме – в форме чистого утверждения Вечного и Постоянного через смерть Временного и Преходящего.

Юкио Мисима родился 14 января 1925 года в семье крупного государственного чиновника Адзусы Хираоки и его супруги Сидзуэ. Отец Мисимы, с отличием закончив юридический факультет Токийского Императорского университета, блестяще сдал государственный экзамен на пригодность для работы в качестве чиновника самого высокого ранга, однако, вследствие личной предвзятости высшего начальства и закулисных интриг в кулуарах бюрократического аппарата, был, вместо Министерства финансов, зачислен на работу в другое, менее престижное, ведомство, носящее в настоящее время название Министерства сельского, лесного и рыбного хозяйства. Коллегой отца Мисимы по работе был будущий премьер-министр Японии Нобосукэ Киси. После старшего сына, Кимитакэ, в семье родились другие дети: в 1928 году – его младшая сестра Мицуко, а в 1930 году – его младший брат Тиюки. Дед Мисимы, Садатаро Хираока, был в 1908—1914 годах губернатором Южного Сахалина (по-японски: провинции Карафуто).

До двенадцати лет, когда он перешёл в первый класс средней школы, Кимитакэ жил и воспитывался в доме бабушки, Нацуко Нагаи. Даже с матерью он мог видеться только с разрешения бабушки. Совместная жизнь с Нацуко, которая забрала болезненного Кимитакэ у родителей и, оградив его от внешнего мира, воспитывала в строгих и утончённых аристократических традициях, оказала на формирование будущего писателя огромное влияние. Склонная к истерии Нацуко, несмотря на постоянные психологические стрессы, вызываемые её поведением у Кимитакэ, была тонким ценителем национального японского театрального искусства «Кабуки», созданного женщиной, переодетой в мужчину.

Ценила бабушка Юкио Мисимы и древний японский театр «Но». Именно она привила своему любимому внуку Кимитакэ любовь к прозе и театру.

Тяжелые болезни и постоянные недомогания, из-за которых Мисима не принимал участия в играх сверстников и часто пропускал школу, тоже наложили неизгладимый отпечаток на личность будущего знаменитого писателя. Мисима рос впечатлительным и одарённым ребенком, много времени проводившим за чтением книг. Привилегированную школу он закончил с отличием, получив в награду именные серебряные часы из рук самого божественного Тэнно, Небесного Владыки, Небесного Государя – Императора Японии Хирохито. Это событие врезалось в память юноши на всю оставшуюся жизнь, во многом предопределив его отношение к личности и сану Императора.

По воле властного отца, Мисима поступил, как в своё время и его родитель, на юридический факультет Токийского университета, где изучал германское право. К этому же периоду жизни будущего писателя относится его сильное увлечение литературой немецкого романтизма, перешедшее впоследствии в интерес к сочинениям Томаса Манна и философии Фридриха Ницше. Глубокой душевной травмой для молодого человека, во многом предопределившей всю его будущую жизнь и судьбу, стало его признание негодным к службе в рядах японской Императорской Армии, ввиду крайней слабости здоровья.

Второй, еще более глубокой, душевной травмой стала для Мисимы, как и для подавляющего большинства японцев, капитуляция Императорской Японии 15 августа 1945 года, которой завершилась Вторая мировая война на Тихом океане и в Китае. Потоком последовавшей за этим «черным днем японских Императорских Армии и Флота» череды повальных самоубийств, продиктованных правилами самурайского кодекса чести «бусидо», ставшего к описываемому времени духовным достоянием значительной части японской нации, был захвачен и покончивший с собой 19 августа на территории Малайи лейтенант японских оккупационных войск (а в прошлом – известный литературный критик) Дзэммэй Хасуда, бывший в то время кумиром и духовным наставником Мисимы.

Кстати говоря, не всем известно, что объявленная 15 августа 1945 года Императором Хирохито в общенациональной радиопередаче, известной как «Трансляция Драгоценного Голоса», безоговорочная капитуляция Японии перед союзными державами, едва не сорвалась. Заявление Божественного Тэнно транслировалась не в прямом эфире, а в записи, сделанной предыдущей ночью. Кроме того, трансляция велась не из Императорского дворца. В ту же ночь, когда император Хирохито записал свое радиообращение, группа японских военных, отказавшихся сдаться врагу, попыталась совершить государственный переворот. Руководитель путчистов майор Императорской Армии Кэндзи Хатанака со своими сторонниками захватил Императорский дворец, который удерживал в течение несколько часов.

Хатанака намеревался сорвать «Трансляцию Драгоценного Голоса». Но, хотя его солдаты тщательно обыскали весь дворец, они так и не смогли найти радиозапись объявления Императором капитуляции. Несмотря на то, что путчисты тщательно обыскивали каждого, кто выходил из дворца, запись удалось вынести наружу в корзине для белья. Но майор Хатанака не думал сдаваться. На своем велосипеде он поехал на ближайшую радиостанцию, намереваясь в прямом эфире объявить японскому народу, что в стране Ямато произошел переворот, что Япония никогда не капитулирует. Однако не смог выполнить свое намерение по техническим причинам. Вернувшись во дворец, Кэндзи Хатанака застрелился.

16 августа 1945 года вице-адмирал Японского Императорского Флота Такидзиро Ониси, разработчик операции «Камикадзе», в ходе которой японские пилоты-смертники врезались на своих превращённых в пилотируемые авиабомбы самолётах в военные корабли англосаксов, узнав о капитуляции, объявленной по радио Императором Хирохито, счёл свою миссию выполненной и покончил с собой традиционным самурайским способом «сэппуку». В своей предсмертной записке Ониси извинился перед «душами погибших и их безутешными семьями».

23 октября 1945 года от тифа, в возрасте всего семнадцати лет скончалась Мицуко, младшая сестра Мисимы. В это же время произошел разрыв Мисимы с его первой любовью Кунико Митани, дочерью государственного деятеля и дипломата Таканобу Митани и младшей сестрой Макото Митани, одного из самых близких друзей Мисимы. Кунико и Макото Митани послужили прообразами для Соноко и Кусано, персонажей написанного Мисимой впоследствии романа «Исповедь маски».

Третьей и, возможно, самой глубокой и болезненной, душевной травмой стало для Мисимы, как и для большинства японцев, сделанное Императором Хирохито под давлением американских оккупационных властей заявление, что он – не бог, а простой человек, и что японцы, соответственно – не прямые потомки богов, а такой же народ, как и все остальные народы, которые «божественные сыны Ямато», «дети Солнца», традиционно привыкли считать «варварами», «дикарями», «заморскими чертями».

В 1946 году Юкио Мисима совершил паломничество в богатый самурайскими традициями старинный город Камакуру к жившему там признанному классику японской литературы Ясунари Кавабате, показав ему рукопись своих рассказов «Сигарета» и «Средние века» с просьбой содействовать в их публикации. По рекомендации Кавабаты, занимавшего в то время административный пост в библиотеке Камакуры, рассказ Мисимы «Сигарета» был вскоре напечатан в журнале «Человек». Вступив, таким образом, благодаря протекции старшего мастера, в литературный мир, Мисима до конца жизни сохранил почтительное отношение к Ясунари Кавабате как к своему учителю (при этом, впрочем, никогда прямо не называя его собственно учителем, и ограничиваясь обращением «Кавабата-сан», «дорогой Кавабата»). В том же году в журнале «Гундзо» появился рассказ Мисимы «Повествование на мысе».

В январе 1947 года Юкио Мисима начал принимать участие в неформальных встречах, устраиваемых Осаму Дадзай и Кацуитиро Камэи. Известен случай, когда на одной из встреч, высказывая своё мнение о творчестве Дадзая, Мисима категорично заявил, что терпеть не может его произведений. По словам самого Мисимы, потрясённый Дадзай в ответ на это дерзкое высказывание заявил, что, раз Мисима, тем не менее, приходит на эти встречи, значит, он всё-таки не равнодушен к произведениям Дадзая. Любопытно, что присутствовавший при этом инциденте Кадзуо Нохара впоследствии передавал слова Дадзая, произнесённые тем с неприкрытой злостью, несколько иначе: «Раз не нравится, так больше не приходи сюда». Стремление к эпатажу, характерное для высказываний и действий Мисимы, на всю жизнь стало одной из его неотъемлемых черт.

В ноябре 1947 года Юкио Мисима с отличием закончил юридический факультет Токийского университета. Пытаясь устроиться на работу в «Японский промышленный банк», он успешно сдал соответствующий экзамен, но кандидатура Мисимы была отклонена по причине его неудовлетворительного здоровья (из-за которого, как уже говорилось выше, он не был в свое время призван в ряды Императорской армии, что мучило писателя всю жизнь, как свидетельство некоей «неполноценности» или «ущербности»). Однако, успешно сдав, после этого фиаско, государственный квалификационный экзамен, необходимый для работы чиновником высокого ранга (в списке результатов имя Мисимы значилось на сто тридцать восьмом месте из ста шестидесяти семи), Юкио Мисима некоторое время проработал в Министерстве Императорского Двора, после чего, по рекомендации отца, перешёл на службу в Министерство финансов. Совмещая работу государственного чиновника с активной литературной деятельностью, Мисима написал свое первое произведение крупной формы, озаглавленное «Вор». В это же время состоялось его знакомство с известным писателем Фусао Хаяси, отношения с которым у Мисимы испортились лишь в поздние годы (по его словам, из-за политической беспринципности Хаяси).

В 1948 году Юкио Мисима примкнул к литературному объединению «Современная литература». Получив от Кадзуки Сакамото, главного редактора издательства «Кавадэсёбосинся», заказ на написание романа, Мисима, пытавшийся вести двойную жизнь – государственного чиновника и писателя, – из-за крайней истощённости организма чуть было не погиб, упав с железнодорожной платформы и едва не попав под поезд. Этот инцидент способствовал тому, что в сентябре 1948 года Мисима уволился по собственному желанию из Министерства финансов и всецело посвятил себя литературной деятельности, с чем был вынужден, со временем, смириться и его властный отец.

В июле 1949 года был опубликован только что завершённый Мисимой роман «Исповедь маски», который получил высокую оценку литературных критиков, что позволило Юкио Мисиме занять почётное место среди видных представителей литературной элиты Японии. За «Исповедью маски» последовали «Жажда любви» (1950) и «Запретные цвета». По мотивам «Запретных цветов» известный театральный режиссер Тацуми Хидзиката поставил в 1959 году одноимённый спектакль, который принято отождествлять с моментом зарождения искусства танца «буто». Успех многочисленных произведений Мисимы вывел его в лидеры японской послевоенной литературы. В декабре 1951 года Мисима, не без протекции отца, отправился, в качестве специального корреспондента газеты «Асахи симбун», в кругосветное путешествие, вернувшись на родину в августе следующего года.

В результате кругосветного путешествия Юкио Мисима, по его собственным словам, заново открыл для себя солнечный свет, телесность и ощущения, что оказало огромное влияние на его дальнейшую литературную деятельность. Вернувшись в Японию, он, от рождения худой, болезненный и слабый, начиная примерно с 1955 года, принялся за радикальную перестройку собственного тела, всерьез занявшись бодибилдингом. В то же время стиль писателя стал меняться под влиянием японской классической литературы. Это нашло своё выражение в написанном им в 1956 году, под влиянием эстетики Мори Огая и Томаса Манна, романе «Золотой храм» о сожжении молодым монахом храма Кинкакудзи. «Золотой храм» стал одной из творческих вершин молодого писателя и самым популярным в мире произведением не только Юкио Мисимы, но и японской литературы вообще.

После выхода в свет «Золотого храма» читательская аудитория восторженно воспринимала каждое новое сочинение Мисимы. Сначала написанный на фоне идиллического пейзажа острова Камисима (префектура Миэ), по мотивам известной античной пастушеской идиллии (считающейся первым в истории пасторальным романом) греко-римского сочинителя Лонга о Дафнисе и Хлое, роман «Шум прибоя» (1954), а затем – романы «Долгая весна» (1956) и «Пошатнувшаяся добродетель» (1957) стали бестселлерами. Многие из его произведений были экранизированы. Мисима превратился в одну из виднейших фигур японского литературного мира. В это же время, Мисима обратился к драматургии и написал сборник пьес для театра «Но», а затем, примкнув к театру «Бунгакудза», успешно дебютировал в качестве актера.

В 1959 году вышел в свет его роман «Дом Кёко», на создание которого ушло около двух лет и который, по замыслу автора, был своеобразной антитезой «Золотому храму»: если «Золотой храм» представлял собой глубокий анализ внутреннего мира отдельного человека, то в «Доме Кёко» центральное место заняло отображение современной эпохи в целом. Мнения литературных критиков разделились: Такэо Окуно назвал роман шедевром, в то время как Кэн Хирано и Дзюн Это единодушно оценили «Дом Кёко» как полный провал. Реакцию читательской аудитории, склонявшейся, в целом, к мнению Хирано и Это, также нельзя было назвать положительной. В результате Юкио Мисима, дотоле избалованный успехом, впервые в своей литературной деятельности испытал действительно сильное разочарование, что сказалось на всей его дальнейшей карьере.

Тем не менее, последовавший за публикацией «Дома Кёко» период оказался весьма плодотворным для не утратившего своей популярности Мисимы. В эти годы он написал романы и повести «После банкета» (1960), «Красивая звезда»(1962), «Шёлк и проницательность» (1964) и новеллу «Сэмбэй (вид японского рисового крекера – В.А.) за десять тысяч иен» (1960)».

За «Сэмбеем за десять тысяч иен» последовали новеллы «Патриотизм» (1961), «Меч» (1963), пьесы «Розы и пираты» (1958), «Тропические деревья» (1960), «Кото (японская цитра – В.А.), приносящее радость» (1963) и другие сочинения.

В личной жизни Юкио Мисимы также произошли немаловажные изменения. В 1958 году он женился на Ёко Сугияме, дочери известного мастера классической японской живописи Ясуси Сугиямы. Вместе с молодой женой Мисима поселился в новом особняке, построенном в викторианском стиле (проектирование и строительство особняка было осуществлено известной японской строительной компанией «Симидзу кэнсэцу»). Однако вслед за долгожданным завершением строительных работ начался период разного рода неприятностей и неурядиц. В их числе были скандал и судебный процесс, затеянный дипломатом Хатиро Аритой, обвинившим Мисиму в 1961 году в том, что писатель в своем произведении «После банкета» нарушил право Ариты на неприкосновенность частной жизни (процесс был прекращён лишь со смертью Ариты в 1965 году). Кроме того, в том же 1961 году Мисима начал получать послания, содержащие угрозы физической расправы, от правых радикалов. Недовольство японских правых Юкио Мисимой было вызвано широко известной поддержкой, оказанной Мисимой молодому писателю Ситиро Фукадзаве, включившему в свой роман «Необыкновенный сон» шокирующую, антипатриотическую и кощунственную, с точки зрения приверженцев традиционных японских ценностей и представлений, воображаемую сцену. Убийство коммунистами наследного принца Акихито и принцессы Митико (будущих Императора и Императрицы Страны Восходящего Солнца), приводящее в восторг японцев. Это оскорбило японских патриотов-традиционалистов и побудило их к совершению террористического акта, получившего в прессе известность как «Скандал с Накадзимой» (по имени директора издательства «Тюокорон», выпустившего кощунственный по отношению к Императорской Семье и оскорбительный для японского народа роман; дом и семья Накадзимы подверглись нападению правых радикалов). В результате всех этих событий резиденция особняк Мисимы в течение нескольких месяцев находилась под охраной полиции. Младший брат писателя – дипломат Тиюки Хираока – впоследствии утверждал, что характер взглядов и поступков "зрелого" Мисимы изменился именно под воздействием шока и страха перед правыми экстремистами, впервые испытанного им в период «скандала с Накадзимой». Однако это объяснение, данное дипломатом «задним числом», скорее всего, было продиктовано соображениями пресловутой «политкорректности».

К 1962 году у Юкио Мисимы созрел замысел написать тетралогию «Море изобилия». В 1963 году разразился новый скандал, на этот раз вокруг его пьесы «Кото, приносящее радость».

Руководство театра «Бунгакудза» категорически отказалось ставить пьесу «Кото, приносящее радость» ввиду её излишней «политизированности». В результате скандала Мисима и четырнадцать ведущих актёров театра демонстративно покинули «Бунгакудза». Однако, несмотря на то, что «Кото, приносящее радость» и некоторые другие сочинения Мисимы во многом соответствовали духу того времени, когда на волне беспрецедентного по своему масштабу гражданского протеста против японско-американского договора безопасности вторжение политики в искусство стало повсеместным, «излишняя (по меркам 1963 года) политизированность» Мисимы была ещё весьма и весьма далека от той, которая стала характерной для него во второй половине 1960-х годов. В этот период Мисима, наряду с бодибилдингом, превратившим его из довольно щуплого, слабосильного и худосочного, каким он был в начале своего литературного и жизненного пути, в человека с необычайно красивой мускулатурой, начал усердно заниматься «кэндо» (самурайским искусством владения мечом, известным в древности под названием «кэндзюцу»). Снявшись в главной роли в художественном фильме Ясудзо Масумуры «Караккадзэ яро» (продюсер Масаити Нагата, киностудия «Дайэй», 1960), позируя известному мастеру художественной фотографии Эйко Хосоэ для фотоальбома, озаглавленного «Форма розы» (1963), Мисима стал целенаправленно создавать и пропагандировать в средствах массовой информации культ своего тела, сильного и преображённого в ходе изнурительных тренировок, желая дать пример для подражания японской молодежи, да и вообще всем японцам.

На данный период жизни и творчества Юкио Мисимы пришлись многочисленные инсценировки его пьес и популяризация его творчества в Европе и Америке, благодаря начавшим появляться в печати переводам на европейские языки. Именно в эти годы произведения Мисимы получили всемирную известность, удостаиваясь высокой оценки критиков на Западе.

В 1965 году началась продолжавшаяся до 1967 года серийная журнальная публикация романа «Весенний снег», первой части посвящённой интерпретации буддийской концепции круговорота человеческого существования тетралогии «Море изобилия», задуманной Мисимой как главный труд всей его жизни. Над этой тетралогией, состоящей из четырех романов: «Весенний снег», «Несущие кони», «Храм на рассвете» и «Падение ангела», Мисима работал с 1965 по 1970 год. В том же 1965 году вышла пьеса «Маркиза де Сад». В этот последний период жизни и творчества Мисимы его кандидатура несколько лет подряд выдвигалась на соискание Нобелевской премии по литературе, но безуспешно.

В эти годы Юкио Мисимой была написана и экранизирована (с самим автором в главной роли) его знаменитая новелла «Патриотизм» (1965) о самоубийстве молодого офицера японской Императорской Армии и его супруги в знак солидарности с обреченными на поражение и казнь участниками военного мятежа «молодых офицеров» во имя «освобождения Божественного Императора из-под влияния дурных министров» (многие из которых были убиты путчистами) и торжества «чистой Императорской идеи» в мае 1932 года. Им были также опубликованы «Голоса духов героев» (1966) , и вторая часть тетралогии «Море изобилия», получившая название, «Несущие кони» (1968). . В «Несущих конях» Мисима продолжил линию героев «Весеннего снега». Рационалиста и законника Сигэкуни Хонду в зрелом возрасте жизнь сводит с девятнадцатилетним юношей, в котором он вдруг видит типичную для буддийских представлений реинкарнацию, то есть перевоплощение, своего горячо любимого друга Киёаки Мацугаэ. В новой жизни (как и в прежней) столкновение мечты друга с реальностью заканчивается смертью, трагической, но завораживающей в своем величии и своей красоте.

Исао – новое воплощение Киёаки – доблестный юноша, достигший совершенства (как и его создатель Юкио Мисима) в боевом искусстве владения мечом – «кэндо». Он горячо любит свою страну и для того, чтобы возродить ее славу и величие, замышляет государственный переворот силами тайной организации «Союз возмездия».

Доказательством чистоты своих помыслов Исао полагает принятое им решение – как в случае неудачи, так и в случае удачи покончить с собой единственным способом, достойным истинно доблестного мужа – вспоров себе живот самурайским мечом.

В романе «Несущие кони» Юкио Мисима во многом детально описал будущую собственную смерть – принятое у японских самураев ритуальное самоубийство «сэппуку».

Наряду с романом «Несущие кони», Мисима создал многочисленные произведения, также воспевающие героическую смерть и подчёркивающие неразрывность связи между эстетической красотой и политическими действиями.

В декабре 1966 года Юкио Мисима познакомился с редактором правого националистического журнала «Ронсо» («Спор»). Между Мисимой и группой активистов журнала завязались тесные отношения, натолкнувшие его на идею создания собственной военизированной группы единомышленников, придерживающихся, как и он сам, взглядов, не просто откровенно монархических, но и считающихся крайне правыми в современной Стране Восходящего Солнца. Первыми шагами к реализации этой идеи стали вступление Юкио Мисимы в состав японских Сил самообороны и совершение им полёта на истребителе Локхид Ф-104 «Старфайтер», а также начало формирования на базе группы авторов и читателей журнала «Ронсо» крайне правой ультрамонархической организации «Татэ-но-Кай» («Общество Щита»). В это же время Юкио Мисима сблизился с Главнокомандующим японскими Силами самообороны Киёкацу Ямамото. Вышли в свет политически ангажированные «Солнце и сталь», «Моё Хагакурэ», «В защиту культуры» и другие известные публицистические произведения Мисимы.

В 1968 году началась публикация романа Мисимы «Храм на рассвете», третьей части тетралогии Мисимы, а также вышла его вызвавшая очередной скандал пьеса «Мой друг Гитлер» (посвященная драматическим коллизиям взаимоотношений между Адольфом Гитлером и командиром его партийных штурмовых отрядов – СА – Эрнстом Рёмом, завершившихся «Ночью Длинных Ножей»).

В 1969 году Мисима обратился к написанию пьес для театра «Кабуки» и опубликовал несколько драматических произведений в этом жанре. Во время студенческих волнений Мисима посетил захваченный левыми студентами Токийский университет, где принял участие в яростной дискуссии о роли Императора и государственном устройстве; главным оппонентом Мисимы выступил Масахико Акута. Мисима в очередной раз снялся в кино, сыграв роль в поставленном известным режиссером Хидэо Гося фильме «Убийство». Из-за разногласий, связанных с финансированием военных расходов общества «Татэ-но-Кай», Мисима прекратил сотрудничество с журналом «Ронсо», однако в составе «Общества Щита» остался активист «Ронсо» и член Японской Студенческой Лиги Масакацу Морита, которому было суждено сыграть ключевую роль в последовавших далее событиях, закончившихся самоубийством Мисимы.

В сущности, Юкио Мисима был, в сущности, запоздалым романтиком, сумевшим, однако, доказать не только Японии, но и всему миру свою способностьподняться до высот подлинного героизма. Познание принципов, лежащих в основе Порядка, Традиции и Патриотизма, обязывает познавшего их к последовательности действий. Трусливые оправдания иных людей, что они, дескать, «вылеплены из другого теста, чем герои», представляются нам совершенно безосновательными. В знаменитом сборнике самурайских наставлений «Хагакурэ» («Сокрытое в листве», или «Скрытое под листьями»), вершине самурайской философии, записанном в начале XVII века Тасиро Цурамото со слов своего учителя Дзётё Ямамото (Ямамото Цунэтомо) по прозвищу «Дзохо» (ставшего буддийским монахом-отшельником после того, как его господин и сюзерен Мицусиги Набэсима, уходя из жизни, категорически запретил своему верному вассалу и слуге покончить с собой), сказано: «Самурай клана Набэсима не нуждается ни в духовности, ни в таланте; попросту говоря – ему достаточно иметь волю к тому, чтобы нести дом своего Государя на своих плечах».

В своем сборнике избранных цитат из «Хагакурэ» Юкио Мисима комментирует эти слова в следующих выражениях:

«Дзохо указывает на то, что здесь речь идет о великой, первозданной силе, побуждающей человека к совершению подвигов. Если нормальная жизнь ограничивается добродетелью скромности, то на основе ежедневных упражнений идея не может вырасти в деяние, превышающее по силе эти упражнения. Она нуждается в высокой степени уверенности в себе и одновременно в убеждении, что ты сам и один должен нести дом на своих плечах. Как и грекам, Дзохо были хорошо известны чары, блеск и ужас, исходящие от того, что именуют «хюбрис» (ὕβρις – дерзость – В.А.)».

(Юкио Мисима. «К этике подвига»).

Именно этой «хюбрис» (одно из значений данного слова у древних греков – «олицетворение возвышенного духа») всем нам сегодня не хватает, уважаемый читатель. Всякий человек, вообще еще способный осознать происходящий вокруг нас всеобщий распад, похоже, полагает, что не лично он, а кто-то другой должен что-то сделать, что-то предпринять против этого распада, или, что, пока этот другой ничего не делает, его собственные действия бессмысленны, что нужно сначала собрать под свои знамена тысячу, потом десять тысяч, потом сто тысяч единомышленников, и уж тогда.., а пока что не делается ровным счетом ничего.

25 ноября 1970 года Юкио Мисима – первый писатель послевоенного поколения японцев, после долгого перерыва заговоривший о воинской доблести («бутоку») – в сопровождении всего четырёх спутников – студентов в военной форме бывшей Японской Императорской Армии – направился в Штаб-квартиру японских Сил самообороны в Итигая. Утром, перед поездкой в Итигая, Мисима отослал своему редактору Тикако Кодзима текст романа «Падение ангела» – последней части тетралогии «Море изобилия» и вообще последнего сочинения Юкио Мисимы.

Штабная охрана беспрепятственно пропустила их внутрь по приказу генерала Маситы Канэтоси, приятеля Мисимы и ценителя его литературного таланта. По просьбе генерала, Юкио Мисима показал ему извлеченный из ножен клинок своего старинного самурайского меча. Когда генерал наклонился, чтобы полюбоваться драгоценным мечом, один из спутников Мисимы схватил его сзади. Генералу связали руки и затолкали ему в рот кляп. Юкио Мисима и его спутники, сняв фуражки, повязали себе головы белыми лентами с красным солнечным кругом и чёрной надписью «Отдай все твои семь жизней Императору».

Такие повязки надевали перед совершением своего жертвенного подвига японские воины-смертники – «банзай-самоубийцы», бросавшиеся с боевым кличем «Банзай!» – «Десять тысяч лет (Императору)!» – в безнадежные (с точки зрения личного выживания) штыковые атаки на неприятельские укрепленные позиции в годы Русско-японской войны 1904–1905 годов, взрывавшие себя вместе с неприятельскими танками добровольцы с противотанковыми минами на бамбуковых шестах (честь мужеству которых воздал даже советский поэт-фронтовик Константин Симонов в поэме «Далеко на Востоке»), экипажи начиненных взрывчаткой скоростных катеров, самодвижущихся морских и воздушных торпед «бака» и, конечно же, лётчики-смертники («камикадзе», буквально: «Божественный Ветер») времен Второй мировой. Спутники Юкио Мисимы, взявшие в заложники генерала Маситу, забаррикадировались в его рабочем кабинете и отбили атаку штабных офицеров. Затем Мисима вышел на балкон здания Штаб-квартиры японских Сил самообороны. По требованию писателя, под балконом, выходившим на плац перед Штаб-квартирой, собрался весь гарнизон, чтобы выслушать его.

Юкио Мисима был не только блестящим публицистом, но и выдающимся оратором. Не раз – с непоколебимым мужеством и с риском для собственной жизни! – выступая перед многотысячной студенческой аудиторией в диспутах с самыми буйными и языкастыми представителями левых организаций и сил, он всегда выходил из споров победителем. Многие из членов учрежденного Мисимой «Общества Щита» были в прошлом сторонниками идей Маркса, Энгельса, Ленина, Сталина, Мао-Цзэдуна и даже Ким Ир Сена, которых Юкио Мисиме удалось переубедить и «обратить в самурайскую веру». И теперь он выступил с последним в этой своей жизни «литературным докладом» в форме обращенного к собравшимся внизу военнослужащим японских Сил самообороны призыва к государственному перевороту во имя восстановления полновластия Императора.

Однако обстоятельства были против него. Над зданием штаба Сил самообороны роем железной саранчи кружили многочисленные вертолёты с телевизионщиками и репортёрами на борту. Рокот их моторов заглушал его зычный голос. Мало кому удавалось расслышать его слова. В результате призывы Юкио Мисимы отказаться от действующей в Японии с послевоенных времен, навязанной ей победителями, Конституции, совершить в стране государственный переворот и реставрировать власть Императора, не нашли отклика у большинства его слушателей.