Чужой среди своих

Как солдат я им не нужен. Мои знания в сфере развития сельского хозяйства и экономики равны нулю. Если только конструирование оружия. Материальную часть оружия, начиная с автомата Калашникова и заканчивая известными иностранными марками, я знал досконально, как знал их сильные и слабые стороны. Тогда, возможно, на год, от силы на два, продлится мое существование.

Если реально смотреть на вещи, то я им нужен так же как зайцу знак «стоп». Нет человека – нет проблем. Сталин и его окружение уже получили и еще будут получать информацию о нападении Германии на Советский Союз. А прислушались они к ней? Нет. Вот и ответ на мой вопрос. Так что живи спокойно, советский комсомолец Костя Звягинцев, потому как совесть твоя чиста.

Только я успел так подумать, как заметил двух людей, которые целенаправленно двигались в мою сторону.

Странно. Стою, смотрю, никого не трогаю. В чем проблема?

То, что это люди из охраны Кремля, я определил еще на расстоянии. Крепкие, плечистые. От них исходил запах опасности, как от диких зверей. Уходить было нельзя. Зачем поднимать волну лишних и ненужных подозрений? Пока один подходил ко мне, второй сотрудник, сдвинувшись влево, остановился и застыл от меня в трех шагах, держа руку в оттопыренном кармане пиджака. Сотрудник госбезопасности, подойдя ко мне, спросил:

– Гуляешь, парень?

В его голосе не было ни намека на угрозу, только ленивый интерес, но так может показаться только постороннему человеку, но не мне. В глубине его глаз сидят внимательность и настороженность, которые ловят каждое мое движение, как лица, так и тела.

– Гуляю. Мне нравится по Москве ходить. К чему этот вопрос, товарищ?

– Не первый раз здесь гуляешь? – он просто отмел мой вопрос, не считая нужным отвечать на него.

– Третий, – растерянным голосом произнес я. – А в чем дело, может скажете наконец?

– Вот и мы заметили, что ты зачастил сюда. Стоишь и словно что-то высматриваешь.

– Не высматриваю, а просто смотрю. Мне нравится тут бывать.

– Нравится, – повторяет он за мной и начинает быстро и ловко похлопывать меня по бокам, затем по карманам куртки.

– Зачем вы это делаете? – воскликнул я, при этом делая наивно-растерянное лицо.

– В портфеле что?

– Учебники, конспекты…

– Студент? Документ с собой есть?

– Да. Есть, – теперь я придал себе испуганный вид. – Вот.

Он быстро пробежал глазами мой студенческий билет, потом вернул его мне. Несколько секунд мы смотрели друг на друга, пока он насмешливо не сказал:

– Чего стоишь?! Беги! Учись, студент!

– Спасибо. Я пошел.

Развернувшись, быстро зашагал. Я шел и чувствовал на своей спине взгляд кремлевского охранника.

Выйдя из института, я отправился прогуляться, так как до тренировки было больше двух часов. Чисто автоматически изучал и заносил в память карту района: улицы, проходные дворы, тупики, скверы, при этом отмечая наиболее выгодные места засад, пути отхода. Все это проходило у меня между делом, совершенно не мешая мне радоваться свежему по-осеннему ветерку и теплому солнечному дню. Идя, смотрел по сторонам, при этом внимательно оглядывая фигурки наиболее симпатичных девушек. Женским вопросом я тоже собирался заняться, но только в порядке очереди. Только я свернул в проулок, как меня обогнал парень в модной двухцветной спортивной куртке. Мне его доводилось видеть в институте. Он учился на нашем факультете, только в другой группе. Симпатичный, веселый парень, вечно окруженный смеющимися девушками. Скорее всего, он был москвичом, так как в общежитии я его ни разу не видел.

«Мне бы тоже такая курточка не помешала», – только я так подумал, как из полутемной арки показались представители местной приблатненной шпаны, идущие наперерез владельцу симпатичной куртки. Судя по тому, что они шли парню наперерез, их посетила такая же мысль, как и меня. На головах у них, по последней бандитской моде, кепочки-малокозырки, на ногах – «прохоря» с голенищами гармошкой. Судя по перстню, наколотому на пальце идущего впереди босяка, тот уже отбыл один срок по малолетке. У всех троих лица слеплены словно по одному трафарету: наглые, с прищуром, глаза, в уголках губ примятые папироски, а на передних зубах поблескивают металлические фиксы.

Было около двух часов рабочего дня, поэтому народу в переулке было немного, на что, очевидно, и рассчитывали грабители. Главарь остановился перед студентом, загородив ему дорогу.

– Кореша, глянь, какой у пацана клифт богатый.

Один из его подельников тем временем зашел за спину жертве, а третий остался стоять за спиной главаря. Студент попытался развернуться, чтобы уйти, но был остановлен грубым тычком в спину и замер, оглядываясь по сторонам в поисках помощи. Вот только рассчитывать на нее не следовало. Солидный мужчина с портфелем, шедший впереди меня, стоило ему только увидеть эту троицу, сразу резко ускорил шаг и сейчас был далеко впереди, на выходе из переулка. Стайка студенток, под залихватский свист босяка, стоявшего за спиной главаря, еще раньше перебежала на другую сторону дороги и быстро, не оглядываясь, зашагала прочь. Только старик в старомодном пенсне продолжал медленно идти по другой стороне, опираясь на палку, и, похоже, ничего не замечал вокруг. Получалось, что один я неправильно отреагировал на сложившуюся обстановку, продолжая идти, но при этом старался выглядеть как можно более безобидно, вжимая голову в плечи и смотря в землю. Судя по их ухмылкам и пренебрежительным взглядам, роль труса мне вполне удалась.

«Хорошо. Неожиданность присутствует, вот только против троих не потяну. Значит, надо их выбивать по одному. К тому же у главаря нож». Нож появился несколько секунд назад, так как жертва категорически отказывалась отдавать куртку, и теперь главарь, угрожая им, пытался затащить парня в темень арки. Я услышал, как он в притворной ярости, чтобы окончательно запугать жертву, угрожающе зашипел:

– Ты че, сучонок? Враз попишу! Рука не дрогнет!

В тот момент, когда я проходил мимо них, грабитель, стоящий за спиной главаря, решил, что пора как-то проявить себя, и шагнул мне навстречу:

– Ты, шкет дохлый! Чего здесь шляешься?! Ну-ка живо чеши отсюдова!

При этом он замахнулся, ожидая, что я сейчас втяну голову в плечи и рысью помчусь от них подальше, но вместо этого носок моего ботинка впечатался ему между ног. Только он открыл рот, чтобы закричать, как получил широко открытой ладонью сильный удар в лоб и покатился по мостовой. Главарь, до этого не обращавший на меня внимания, резко развернулся в мою сторону, но больше ничего не успел сделать – мой локоть вошел в соприкосновение с его челюстью. Я еще успел услышать хруст сломанной кости, как его сразу перекрыл вопль боли босяка, который сейчас лежал на земле, скорчившись и держась за причинное место. Своим криком он словно привел в чувство третьего налетчика, который до этого ошеломленно замер, широко открыв глаза от удивления, но только я успел шагнуть в его сторону, как он кинулся бежать. Я быстро посмотрел по сторонам. Никого не было, только старик стоял на противоположной стороне и подслеповато щурил глаза на лежащие тела. Вслед за ним я тоже обежал их взглядом. Главарь, хорошо приложившись затылком о брусчатку, лежал, потеряв сознание. Второй грабитель тихо выл, глядя на меня испуганными глазами.

Я нагнулся и подобрал нож, выпавший из руки главаря. Быстро оглядел. Ничего особенного, но в хозяйстве может пригодиться. Сунул его в сумку, а затем повернулся к студенту, все еще стоявшему на том же месте и ошеломленно глядящему то на меня, то на своих грабителей.

– Чего зенки пялишь? Пошли отсюда быстрее!

Тот, еще только приходя в себя, несколько раз автоматически кивнул головой, затем осторожно обошел лежащее на земле тело главаря и поспешил вслед за мной. Идя, я начал мысленно анализировать схватку, заодно ставя оценки своей подготовке. К этой драке меня подтолкнули не благородные побуждения, а желание изучить в действии реальные возможности своего тела. Переулок тихий, народу практически нет, да и противники были равны мне по силе – ну как тут не соблазниться такой возможностью.

Не успели мы свернуть за ближайший угол здания, как парень вдруг сбивчиво заговорил:

– Слушай, а я тебя знаю! Видел в нашем институте. Все произошло так неожиданно… Ты здорово дерешься! Бац, бац – и готово! Я никогда…

– Скажи мне спасибо. И будь здоров.

– Да погоди ты! Я ведь тебя даже толком не поблагодарил!

– Тогда быстрее благодари и разбежались.

– Послушай! Так будет не правильно. Не по-человечески. Давай хотя бы познакомимся. Меня зовут Костя, – и протянул мне руку.

Я усмехнулся и пожал руку.

– Здорово, тезка.

Теперь пришла его очередь улыбаться.

– Предлагаю отметить наше знакомство. Ты как?

– Нет. Мне сегодня идти на тренировку.

– Так ты боксом занимаешься?!

– Вроде того.

– Жаль, – он на несколько секунд задумался, потом его лицо просветлело, и он почти выпалил: – Слушай, а приходи к нам сегодня вечером домой!

– Зачем?

– Чаю попьем, – и тезка хитро, словно с намеком, усмехнулся, – с бутербродами.

Есть мне хотелось постоянно и желательно вкусно, а так как в институтской столовке кормили скудно и по большей части невкусно, аргумент показался достаточно веским, чтобы сходить в гости.

– С бутербродами, говоришь? Уговорил! Давай адрес.

Как оказалось, жил он недалеко отсюда, в трех трамвайных остановках от института, в старом доме еще царской постройки. Жил тезка хорошо, даже, можно сказать, богато, если исходить из того факта, что у его отца была трехкомнатная квартира, и это в Москве, где более семидесяти процентов населения ютились в коммунальных квартирах, в которых проживало от трех до семи семей.

В прихожей висело на стене длинное зеркало в ореховой раме. В углу стояла вешалка, опирающаяся на три массивные ноги. Переступив порог, я вошел в гостиную и сразу обратил внимание на большой, солидный, темно-вишневого оттенка, с красивыми резными цветочками на дверцах буфет. В центре комнаты стоял стол, накрытый плюшевой скатертью темно-вишневого цвета с бахромой. Обивка четырех стульев полностью соответствовала цвету скатерти. Над столом свисала с потолка лампа в оранжевом матерчатом абажуре и такой же бахромой. В одном углу на широкой тумбе стоял громоздкий и квадратный по форме радиоприемник, подмигивающий зеленым глазком, в другом – патефон с набором пластинок. Стандартная обстановка зажиточной семьи, если не считать хозяйки квартиры. У нее, совершенно точно, была нестандартная, яркая и живая внешность. В лице и фигуре, если брать по отдельности, нетрудно было заметить некоторые излишества, но все вместе это смотрелось настолько привлекательно и соблазнительно, что я внутренне облизнулся. И так несколько раз. Большие пухлые губы. Огромные черные глаза. Тугие покатые бедра. Целую минуту я пытался понять, кто она и что здесь делает. Что это была не сестра Костика, это и ежу ясно. Хотя по годам красавица недалеко от него ушла.

– Что? Гадаешь? – усмехнулся Костя, который, видно, каким-то образом сумел прочитать мои мысли.

Не успел я ничего сказать, как это небесное создание подошло ко мне и томно протянуло свою нежную ладошку.

– Олечка.

Она так странно отрекомендовалась, что я на пару секунд растерялся.

– Звягинцев. Костя.

Потом, неожиданно для себя, взял ее ручку и, чуть склонившись, поднес к губам. Поцеловал. Отпустил ее руку и, глядя ей прямо в глаза, сказал:

– Вы очень вкусно пахнете, Олечка.

Та усмехнулась:

– Интересный комплимент. Ребята, вы пока поговорите без меня, а я схожу на кухню. Надо же проявить себя хоть немного хозяйкой.

Не успела она уйти, как я сразу уставился на тезку вопросительным взглядом. Костя весело улыбнулся и негромко сказал:

– Посмотрел бы ты на себя со стороны. Впрочем, почти все так реагируют на Олечкины прелести. Стоят столбом и жадно пожирают ее глазами.

– Это твоя…

– Не моя, а моего папаши. Его жена. Почти пять месяцев. Все понятно?

– Гм. Понятно. А ты как?

– Нормально, – пожал плечами тезка. – Я…

В эту минуту в комнату вплыла с тарелкой бутербродов Олечка.

– Ну что, мальчики, успели обсудить меня? Или вам дать еще время?

Ее улыбка была мягкая, нежная и какая-то трогательная. Я невольно почувствовал, что начал таять под ее обволакивающим взглядом. Потом мы пили вино, ели бутерброды, слушали музыку и весело болтали. Олечка умела слушать, непринужденно говорить на различные темы, весело и заразительно смеяться. Через пару часов я стал прощаться, так и не дождавшись отца Костика. Тезка неожиданно вызвался проводить меня до остановки.

– Как тебе супруга моего папаши? – спросил он меня, стоило нам выйти из подъезда.

Костик не умел пить и сейчас выглядел охмелевшим. Это чувствовалось по не совсем твердому шагу и такой же речи.

– Студентка, комсомолка, спортсменка, наконец, она просто красавица! – ответил я ему фразой из фильма, который выпустят еще лет через тридцать.

– Почему спортсменка?

– Просто так сказал. Не обращай внимания.

– Насчет студентки ты угадал, – сообщил он.

– А твоя мать где?

– Ушла от отца шесть лет назад. Надоели ей любовницы моего папаши. Я сначала с ней жил, но потом она вышла замуж и… уехала в другой город. Пришлось переехать к отцу. Полтора года прожили вместе, а потом появилась она. Окрутила его настолько быстро, что он, наверное, это понял, когда они зарегистрировались.

Как я узнал позже, его мать действительно вышла замуж за директора какой-то базы, но прожили они вместе недолго. Спустя год или полтора ее мужа обвинили в воровстве и дали четыре года с конфискацией всего имущества, и как следствие, у них появились трудности, как с жильем, так и с деньгами, после чего мать отправила Костика к отцу.

– Сколько ей лет?

– Месяц тому назад двадцать два исполнилось, а папаше моему вот-вот сорок пять стукнет. – Какое-то время он молчал, потом снова заговорил: – Умеет она себя подать. Да?

– Нелегко тебе приходится, Костик, – усмехнулся я. – Никак к ней не подступиться? А ведь пробовал! Да?

– В точку, – пьяно усмехнулся тезка. – Все сразу понял.

– Кстати, а кто у тебя отец?

– Профессор в Московском педагогическом институте. Занимается научной подготовкой аспирантов на кафедре марксизма-ленинизма. Куча печатных работ. Окончил в свое время Институт красной профессуры.

Неожиданно он остановился.

– Знаешь, наверное, я домой пойду. Не обижаешься?

– Нет. Пока.

Свежий, но не холодный ветерок приятно обдувал лицо. Вино слегка шумело в голове, давая некоторую воздушность мыслям, поэтому, секунду подумав, я решил продлить свое умиротворенное состояние и пройтись пешком. Одну остановку. Правда, не вдоль извилистого трамвайного пути, а надумал срезать угол и идти напрямик. Сначала улица шла между двухэтажными бараками, которых полно на окраине города. В окнах горел свет. Через открытые форточки были слышны голоса, смех, музыка вперемешку с шипением патефонных пластинок. Где-то в глубине дворов раздавалось шальное, залихватское пение под гармошку. С другой стороны улицы, из-за домов, послышался дребезжащий электрический звонок трамвая, идущего по маршруту. Скоро дома закончились, и показались развалины какого-то заводика или цеха. Проходя по пустырю, среди россыпей битого кирпича и обугленных бревен я пошел осторожно, напряженно вглядываясь под ноги. Того и гляди ногу подвернешь! Городской гул как-то сам собой отдалился, стал тихим и невнятным – наверное, поэтому я услышал тихий плач.

«То ли женщина, то ли ребенок», – определил я и направился в сторону звуков.

Как ни старался осторожно идти, все равно нашумел. Выйдя из-за частично развалившейся стены, я обнаружил маленький костер и что-то типа лежанки, собранной из двух обломков досок, на которых лежало какое-то тряпье. Огляделся, но никого не заметил, зато сразу почувствовал, что за мной наблюдают.

– Выходи. Не бойся. Ничего тебе не сделаю.

В ответ тишина. Тут я вспомнил, что перед моим уходом хозяйка дома, Оленька, сунула мне в портфель бутерброды. Сел на доски, открыл портфель и достал сверток. Развернул. Понюхал, после чего изобразил блаженную улыбку и сказал:

– Ох, и вкусно пахнет! – Выждал минуту и снова сказал: – Если есть будешь – поделюсь.

За обломком кирпичной кладки кто-то зашевелился, потом поднялась маленькая фигурка, но подойти так и не решилась.

– Как хочешь. Уйду, голодным останешься.

Фигурка сделала несколько шагов, потом еще несколько. Теперь я разглядел хозяина ночлега. Это был мальчишка лет девяти-десяти. Под его левым глазом лиловел синяк.

– Ничего я тебе не сделаю, – я протянул ему бутерброд. – Бери.

Он сделал шаг вперед, выхватил у меня из руки бутерброд и сразу отскочил назад, после чего впился в него зубами и стал быстро жевать, не отрывая от меня взгляда. Я подложил немного обломков досок в огонь, после чего спросил:

– Вкусно?

Парнишка согласно закивал головой.

– На! Держи еще. И садись к огню.

Паренек взял второй бутерброд, сел и сразу принялся за еду. Прожевав последний кусок, уставился на мой портфель. Я усмехнулся.

– Извини, парень. Больше у меня нет. Давай знакомиться. Меня Костей зовут. А тебя?

– Миха.

– Михаил, значит?

Он опять закивал головой. Я уже оглядел его и составил о нем свое мнение. Он был не беспризорником, так как, несмотря на дешевизну и грязь, одежки были явно не на помойке подобраны. Да и по размеру подходили. Очень бедная семья или… детдом. Если бы семья, то он бы здесь не ночевал.

– Сбежал из детдома?

Он приподнялся, хотел вскочить, но так как я остался неподвижен, сел обратно.

– Ну, сбежал.

– Я сам когда-то жил в детдоме. Было и плохое, и хорошее. Ничего, вырос, человеком стал, – сказав это, сразу понял, что не то сказал. Это подросток может что-то понять, а но передо мной еще совсем малыш. По моим меркам.

– Тебе за что глаз подбили? Крысятничал?

– Я? Да никогда в жизни! Ни крошки ни у кого не взял! Зуб даю! – он прямо вскинулся, глаза заблестели.

– Верю. Верю. Так за что фингал получил? – спросил я его, но сразу добавил: – Не хочешь – не говори.

– Нас с Тимой, Серегу и еще других ребят Змей с парнями заставлял просить у прохожих деньги.

– Это взрослые парни?

– Старший отряд. В следующем году в фабрично-заводское училище будут поступать.

– Ты отказался, и они, чтобы запугать остальных, тебя избили. Так?

– Сказали, что каждый день бить будут, если не соглашусь просить.

Я задумался. Пойти и набить морды? В этом я не видел проблемы, но парнишке за мое заступничество потом прилетит еще больше. Вот если как брат…

– У тебя есть кто-то из родных?

– Мама.

– Погоди! А чего ты тогда в детдоме?

У мальчишки сначала заблестели глаза, потом он захлюпал носом. Я дипломатично молчал, зная по себе, что в его годы мальчишки считали позором «распускать нюни», особенно перед чужими людьми. Немного успокоившись, сдавленным голосом тот все же объяснил ситуацию. Оказалось, что его мать вышла замуж во второй раз и уехала строить новую жизнь, где-то на Урале. Обещала, как только устроится на новом месте, то обязательно заберет своего любимого сына к себе. Прошел уже год. Из родственников в Москве была тетя Зина, старшая сестра его матери. Она его навещала раз в месяц, приносила гостинцы.

– У нее дети есть?

– Два сына. Костя и Сергей. Еще Катя. Она тоже большая.

– Ее сыновья приходили к тебе?

– Нет. Зачем? Они же взрослые.

– Знаешь, где живет тетя Зина?

– Нет. Ни разу у них дома не был.

– Нет так нет. Завтра я тебя отведу в детдом и представлюсь твоим двоюродным братом. После чего поговорю со Змеем.

Мальчишка закрутил головой.

– Не. Так еще хуже. Ты, дядя, потом уйдешь, а меня…

Вешать на себя мне эту историю не хотелось, но любое дело надо доводить до конца. Это было одно из моих немногих жизненных правил, которые я никогда не нарушал.

– Навещать буду. Обещаю. – Я немного подумал и добавил: – Раз в неделю – точно.

Мишка повеселел, потом немного подумал и согласился. Забрал мальчишку, и мы поехали в общежитие. Увидев паренька, студенты засыпали меня и его вопросами. Узнав его грустную историю, собрались завтра всей комнатой идти бить морду Змею и его дружкам. Я успокоил их, сказав, что сам все решу. Поэтому утром, вместо лекций, поехал с парнишкой в детдом. Там меня радостно встретили, поблагодарили за найденного воспитанника, после чего я отправился искать Змея. Нашел во дворе, в компании еще двух парней. Культурно представился, после чего пояснил, что мне от него надо, а в ответ меня обозвали разными непечатными словами, но так как о педагогике я не имел ни малейшего понятия, то просто сломал Змею руку. Спустя минуту то же самое проделал с другим шустрым мальчиком, приятелем Змея, который попытался ударить меня самодельным кастетом. Третий малолетний хулиган решил не искушать судьбу и сбежал с поля боя. Кастет я забрал. На всякий случай.

Пришел через три дня. Мишка обрадовался мне, как родному.

– Как Змей? Угрожал?

– Нет. Только от него приходили. Сказали, что со мной разберутся.

– Хорошо. Придется снова поговорить.

Снова нашел Змея и пообещал сломать ему ногу и затем все остальные конечности по очереди, если у него и дальше будут претензии к Мишке. Судя по его испуганному виду, он воспринял мои слова серьезно, при этом клятвенно пообещал, что ничего подобного больше не будет.

– Остальных это тоже касается, – с этими словами я пробежал глазами по лицам стоящих рядом со Змеем парней.

Те, старательно избегая моего взгляда, только кивали головами в знак согласия.