000
ОтложитьЧитал
15. «Вы что, собрались жить вечно?»
На следующий день все встали рано, долго пили чай из настоящего дровяного самовара. Говорили мало, предстоящий день не обсуждали вообще. Но настроение было – не сказать, чтобы подавленное. Скорее, сосредоточенность перед сложной работой, которую обязательно надо сделать хорошо. Без вариантов.
До остановки электричке «129-й километр» от дома Лешего было десять минут неспешного хода. Поэтому мы с Шаманом отказались от его предложения подбросить, решив прогуляться пешком. Сам Леший примерно через полчаса после нашего выхода должен был на загруженном УАЗе ехать в сторону брода через Усьву, и ждать там наших указаний с координатами. На случай, если не будут ловить телефоны, у нас был комплект раций, которые опробовали вчера вечером.
В двадцатых числах мая за грибами-ягодами в лес не ходят, конечно. Но двое мужиков в камуфляже и с рюкзаками ни у кого интереса не вызвали – мало ли, зачем они на болото пошли. А скорее, как сказал Леший – «да всем насрать!». Дорога до разъезда Антабары, с учётом пересадки на станции Чусовская, заняла часа полтора. За это время Шаман рассказал мне, как определить, что ты попал на границу нижнего мира. Всё просто – вот только что светило солнце, пели птицы, вокруг на деревьях молодые зелёные листочки. Идёшь себе, идёшь, пересекаешь невидимую черту – солнце пропало, вокруг как бы сумерки, всё серое и мрачное. Птицы не поют, деревья вокруг сухие, поросшие бородатым мхом, свисающим, как щупальца. Но самый верный индикатор – чувство тревоги. Нормальный человек не может себя комфортно ощущать на границе миров, инстинктивно старается оттуда сбежать. приходилось мне пару раз в таких местах бывать. Ничего хорошего.
Мы единственные из всего электропоезда спрыгнули на перрон разъезда. Плиты, потрескавшиеся и покрытые мхом, домик дежурного, в который уже давно никто не заходил, и тайга вокруг. Жутковато. Шаман закурил, я тоже попросил сигарету. Жадно затянулся, ловя давно забытый вкус и запах никотина. Больше десяти лет не курю, но иногда до сих пор снится, как достаю из пачки сигарету, щёлкаю любимой зажигалкой «Зиппо», прикуриваю, затягиваюсь и пускаю кольца дыма… на деле всё гораздо прозаичнее: затянулся, захлебнулся дымом, закашлялся. Как будто мне снова шесть лет и я в подвале пробую затянуться окурком, любезно предоставленным «большими пацанами». Что тогда был дураком, что сейчас ничего не изменилось.
– Курение – медленная смерть, – с усмешкой заметил Шаман, глядя, как я опозорился с сигаретой.
– Да и хрен с ним. Мы что, собрались жить вечно? – я затоптал окурок, – двинули!
И мы углубились в чащу по еле заметной тропинке.
Остров на болоте и святилище мы нашли достаточно быстро. Возможно, этому помогли мои путешествия во сне. Всё было узнаваемо и знакомо: высокий трухлявый пень на месте истукана Куль-отыра, развалины небольшого сруба, который старый алкоголик Михалыч принял за остатки избушки. На самом деле здесь когда-то стоял на столбе-подпорке лабаз-чамья, «избушка на курих ножках», в которой шаман хранил свою шаманскую амуницию, я видел её во сне.
Пока всё было тихо, но Шаман оставался настороже: постоянно озирался по сторонам, сжимая обрез охотничьего ружья, заряженный медными пулями. Обрез нашёлся на чердаке у Лешего, а два десятка пуль мы отлили вчера, зарядив ими гильзы 12 калибра. Можно было и больше, но мы справедливо решили, что ствол у нас один на всех, а перезарядить много раз его всё равно не получится, если что. Да и не факт, что медные пули помогут против менквов, огонь надёжнее.
Я достал навигатор, подождал, пока он «поймает» спутники и определил координаты. До брода от святилища около двух километров, но проехать на машине получится только половину, если не меньше. Телефон был бесполезен – сеть не определялась. Странно, до города не так уж и далеко. Я покрутил телефон в разные стороны, но Шаман махнул рукой:
– Бесполезно. Святилище каким-то образом экранирует радиоволны.
– А почему спутник поймался?
– Там сигнал сверху идёт, а не параллельно земле. Отойдём метров на четыреста – связь появится.
И мы двинулись в сторону реки, предварительно включив в навигаторе запись трека. Чтобы потом не искать место снова.
В эту сторону идти оказалось сложнее – болото было уже не пружинящей под ногами кроватью из дёрна и травы, попадались лужи и ямы. Прыгая с кочки на кочку, мы наконец вышли на сухое место. Поляна была достаточно большая, и мы решили, что лагерь разобьём здесь. До реки оставалось около километра, но здесь виднелись следы грузовой машины, видимо, через брод сюда можно доехать. Дальше мы пошли по автомобильной колее, предварительно сообщив Лешему по рации координаты (телефон по-прежнему отказывался принимать сигнал). В результате, когда мы вышли к реке, Леший уже форсировал брод и ждал нас на этом берегу. До места будущего лагеря на УАЗе мы домчали минуты за три. Первая часть путешествия благополучно завершилась. Что будет дальше? – спросил я себя, прислушиваясь к зловещей тишине, в которой особенно громким казалось щёлкание остывающего мотора УАЗки.
16. «Сат менкв-2»
– Первый раз идём налегке, – Шаман жестом остановил Лешего, который начал выгружать из багажника лагерное оборудование.
– Может, хоть чаю выпьем? – мне хотелось максимально оттянуть решающий момент.
– Выпьем, – согласился Шаман, доставая из рюкзака плоскую флягу. – Но не чаю. Вернее, это не совсем чай. Но он поможет нам увидеть сразу и наш мир, и нижний. Не пугайтесь, это не галлюцинации. Хотя похоже, особенно когда картинки миров накладываются одна на другую.
– Мухоморы? – Леший с сомнением принял от него металлическую рюмку.
– Совсем чуть-чуть. Для открытия «третьего глаза». В основном лесные травы, не то, чтобы наркота, так…слегка расширяют сознание. В списке запрещённых веществ их нет, в общем. Я-то могу и без этого между мирами путешествовать…а вам поможет.
– Ты правда шаман, Шаман? – удивился я.
– Камлаю потихоньку, – уклончиво ответил он.
Выпили. Как раньше говорили, «за успех нашего безнадёжного предприятия». И двинули по уже знакомой тропинке: я первый, потом Леший, Шаман замыкающим. Минут через семь меня «накрыло»: солнце погасло, начинающие зеленеть осины превратились в корявые сушины, ели покрылись наростами странного мха, свисающего до земли, а всё вокруг стало заволакивать двигающимся туманом, который казался живым. По реакции моих спутников я понял, что видят они то же самое. Положительный момент – мы могли «разговаривать без слов», то есть стоило только подумать, и собеседник тебя понимал. Это было круто, что уж говорить. «Ну её нахуй, такую крутизну» – прозвучало в моей голове голосом Лешего. «Это точно» – согласился я, так же мысленно.
Вот и раздвоенная ель, за которой вход на остров. В нижнем мире ель эта выглядела несколько устрашающе – казалось, что это двухголовый змей-горыныч, который охраняет святилище. И я нисколько не удивился, когда увидел, что стволы ели заострены вверх, и на них просматриваются грубые черты лесных великанов-менквов. Когда же у деревьев открылись глаза, я подумал: ещё немного и я бы обосрался от страха. Эти красные огоньки на деревьях я уже видел. Во сне.
Слева и сзади от меня оглушительно громыхнул обрез, и левая половина ствола рассыпалась в труху. Вторая половина угрожающе заворчала, но повторный выстрел успокоил и её. Заскрежатав, остаток ствола завалился набок. «Работает» – удовлетворённо констатировал Шаман, перезаряжая обрез. Путь на остров был свободен. Но нужно было ещё пройти мимо истукана Куль-отыра.
В нижнем мире его высота была примерно метра четыре. Серебряная личина была настолько высоко, что приходилось задирать голову вверх. И тоже светящиеся зловещим красным цветом глаза. Как нам объяснил Шаман, истукан не представлял опасности, а вот менквов, которые охраняли святилище нам с Лешим, нужно было нейтрализовать. По крайней мере, пока Шаман проводит ритуал.
Шаман встал перед идолом, Леший принял у него обрез и закрыл ему спину слева, а я сделал то же самое, но справа и без обреза. С оружием у нас было туговато, но вот тут-то и пригодились странные запасы Шамана – дешёвые дезодоранты в баллонах, коих он заказал аж десять штук. Оказалось, всё просто. Ну, для тех, кто в детстве подносил к струе из баллона (лак для волос, например) зажжёную спичку. Пламя бьёт метра на два, проверено лично. А чего боятся менквы? Правильно, огня. С баллоном и зажигалкой я и занял оборону.
Судя по бормотанию Шамана и звукам сзади, он разводил жертвенный костёр, чтобы принести иттерму в жертву Огонь-матери и Куль-отыру (поскольку костёр разводился перед его изображением). Такая двойная жертва. А, ну поскольку у жертвенного костра Най-сянь было принято ставить еду и спиртное, мы притащили с собой ещё одну непонятную прежде вещь из списка Шамана – бисквитный торт. Чекушка дешёвой Пермской водки дополняла жертвоприношение.
Леший выстрелил два раза подряд, и совсем рядом раздался треск падающего бревна. Менквы подкрались незаметно, и были совсем близко. Я щёлкнул зажигалкой и начал поливать огненной струёй ближнего ко мне великана. Тот горел, но сдаваться не желал. Тем более, за его спиной хрустели сучьями ещё пять или шесть чудовищ. В отличие от первых двух, эти не издавали никаких звуков, только с хрустом ломились через деревья.
Баллончик закончился слишком уж быстро, я выхватил второй, чуть замешкался с зажигалкой, и корявый сучок-рука царапнул меня по щеке. На моё счастье первый менкв, полыхая и разваливаясь на куски, завалился в сторону, собрав ещё двоих сотоварищей, в том числе – самого шустрого. Компания вспыхнула, как порох и начала кататься по земле, разгораясь всё сильнее от каждого движения. Два выстрела красноречиво сказали о том, что менквов стало ещё меньше. Семь минус три минус два – сколько осталось? Двое? Это уже полегче. Тем более на глаза они больше не показывались.
Я вытер пот, повернулся к Шаману, и сделал это как раз вовремя, чтобы увидеть жуткую картину: вспыхнувший почти на высоту истукана жертвенный костёр с иттермой, и в пламени этого огня призрачная фигура старика-шамана из моего сна. Про его душу, которая сначала была в кукле, а потом вселилась в идола Куль-отыра, мы как-то совсем забыли. И эта забывчивость могла нам стоить жизни.
17. Битва шаманов
Силуэт старика сгущался, в руках у него были бубен с колотушкой, на лице – берестяная маска с клювом. Я догадался, что полностью материализоваться он не мог, даже в Нижнем мире, но сила его была достаточной, чтобы управлять стихиями. Он ударил в бубен, и деревья закачались, завыл ветер, и туман сгустился. Что делать в такой ситуации я не знал, и мы этот вариант развития событий не обговаривали. Я с ужасом слушал ускоряющийся стук бубна и думал, что слишком молод, чтобы остаться в Нижнем мире навсегда.
Но к низкому рокоту бубна старого шамана неожиданно присоединился похожий звук, но выше и звонче. Да, это был звук другого бубна. И бил в него другой шаман. Нет, вот так – Шаман, наш товарищ. Обернувшись, я понял, что выход есть даже из казалось бы безвыходной ситуации. И битва наша решится схваткой двух шаманов. Шаман (для ясности я так буду называть нашего товарища, а старого шамана – Стариком) вместо маски, которая необходима шаману, чтобы его не узнали духи, развернул флисовую шапочку-балаклаву, которая скрыла его лицо, оставив только глаза. В руках у него был овальный бубен, обтянутый кожей, и колотушка. Только все это размерами было поменьше, чем у Старика. И ритм он отбивал не совсем ровный, какой-то рваный, обрубленный. И после каждых пяти-шести ударов выкрикивал что-то типа «Хой…хохой!» голосом, похожим на горловое пение народов Сибири.
Приближаясь постепенно друг к другу, два шамана оказались на расстоянии примерно пяти метров, разделённые жертвенным костром, и начали ходить по кругу, стуча в бубны и глядя прямо перед собой. Это было жуткое зрелище: живой человек и призрак из сгустившегося тумана повторяют движения друг друга под заунывные звуки двух бубнов и горловые крики. Временами казалось, что они поднимаются в воздух и величественно плывут по кругу, не касаясь земли… а может, и не казалось – это же Нижний мир. Между тем, это и было состязание двух шаманов примерно одинаковой силы: то Шаман прерывал своё бормотание на непонятном языке выкриком «Най-сянь!», и пламя жертвенного огня вспыхивало до верхушек деревьев и выстреливало в сторону противника, то Старик так же выкрикивал «Куль-отыр!», и пламя пыталось достать Шамана. Никакого вреда, впрочем, они друг другу причинить не могли, как ни старались.
Тогда Старик разорвал круг, отвернулся и начал раскачиваться из стороны в сторону, глухо рыча и постепенно ускоряя бой бубна. Его неуклюжие движения были похожи на медвежьи…и я догадался, что так старый колдун вызывает своего зверя силы – медведя. Понял это и Шаман, его движения тоже изменились, но что за зверь был его тотемом, я никак не мог понять. Схватку должны были продолжить два зверя силы, чей победит – тот и станет сильнейшим шаманом, другому же места не будет ни в Среднем мире, ни в Нижнем.
Первым появился медведь. Это был матёрый зверюга, метра три в высоту, когда поднялся на задние лапы. Шерсть его была светло-коричневого цвета, с сединой и проплешинами. Казалось, что медведя поела моль, но возможно он просто ещё не отошел от спячки. Огромная башка вертелась из стороны в сторону, и маленькие злые глаза искали цель… Увидев Шамана, медведь зарычал, поднявшись на задние лапы, затем опустился на четыре конечности и рванул в атаку.
Внезапно путь ему преградил небольшой, раз в пять меньше медведя, зверь, что-то среднее между медведем и барсуком. И хотя размерами он был по сравнению с медведем невелик, бесстрашно затявкал и приготовился драться.
«Да это же росомаха!» – догадался я, хотя в природе (да и в зоопарке) никогда с ней не встречался. Но сразу вспомнились рассказы об этом звере бывалых таёжников. Как-то на Косьве, к примеру, остановились мы заночевать на галечном берегу, и в кустах всю ночь кто-то возился и хрустел сучьями. Даже выстрелы из ружья не помогли – возня продолжалась до утра. Утром из соседней почти вымершей деревни к нам пришёл мужичок, ему мы и рассказали о ночном происшествии. «Да это мишка, – успокоил мужик, – он мирный. Так, напакостит иногда, вот на прошлой неделе у меня рыбу утащил, которая на улице сушилась. А вот если бы на той стороне остановились – пиздец. Там росомаха живет. Она бы всё у вас разворотила, да и не боится она ничего».
Действительно, росомаха – это отморозок животного мира. Не признаёт никаких авторитетов, даже звери намного крупнее её боятся и врагов в природе у неё нет. Хотя, возможно, это связано с тем, что она имеет «химическое оружие» – она, как и американский скунс, «метит» территорию. Или выстреливает вонючую струю в сторону неприятеля. Собаки, говорят, после этого даже нюх теряют.
Медведь между тем поднялся на задние лапы и зарычал устрашающе. В животе у меня предательски заурчало, и я не к месту вспомнил старый анекдот. Про то, как бороться с медведем. Ну, кидать в него дерьмом. А когда наивный слушатель спрашивает, а где же ему собственно это дерьмо взять, ему отвечают: «увидишь медведя – узнаешь». Вот так даже в критические моменты чувство юмора не даёт скучать….
Росомаха, не дожидаясь атаки, забежала медведю за спину и выдрала здоровенный кусок мяса из медвежьей задницы. Пока обиженный косолапый разворачивался, противник снова оказался у него за спиной и укусил за жопу уже с другой стороны. И так далее…в общем, если сначала я сомневался в успехе стороны добра, то через несколько минут быстрота и ловкость взяла верх над грубой силой, и медведь свалился в луже собственной крови и затих. Напрасно Старик бил в бубен, кричал, призывал злых духов…лесной великан захрипел и издох. Росомаха же, пометив добычу жутко вонючей струёй, тявкнула на прощанье и потрусила в лес.
Я перевёл взгляд на Шамана…он уронил бубен, упал на колени, а затем завалился на бок. Старик же стал дрожать, как летнее марево над раскалённым асфальтом, потом побледнел и исчез совсем, постепенно сжимаясь к центру, как изображение на экране лампового телевизора. Добро победило зло!
– Бляяяя… – выдохнул я.
– И не говори… – протянул Леший.