000
ОтложитьЧитал
1. Краевед Говнотыкин
1711: ПЕРЕПИСНАЯ КНИГА СОЛИКАМСКОГО УЕЗДА: ВОТЧИНЫ ИМЕНИТОГО ЧЕЛОВЕКА Г.Д. СТРОГАНОВА:
(л.782) Деревня Говнотыкина а в ней крестьян
Во дворе Андрей 12 Василей 8 лет Яковлевы дети Говнотыкины у них же мать вдова Февронья Михайлова дочь 35 лет у нее 3 дочери девки … живут они во дворе деда своего Матфея Фролова сына Говнотыкина и отца их Якова и в 709-м году Матвей Говнотыкин умре а сын ево Яков бежал безвестно
Вот так и заканчиваются многолетние поиски, подумал я. Триумф, радостно поднятые вверх руки (победа!)… всего этого нет. Даже удовлетворения результатом нет. Просто усталость. Казалось бы, есть чем гордиться – двухлетний поиск предков увенчался успехом: Яков Матвеевич Говнотыкин (поменявший позднее неблагозвучную фамилию на «Тыкин» и осевший в Вятской губернии) – мой дальний предок, и я нашёл упоминание о нём в официальном документе.
И не нужно смеяться по поводу происхождения фамилии (да и названия деревни)! Раньше профессия такая была – говнотыки, ходили по полям, где скотину пасут, и палочками специальными какашки коровьи тыкали, да в мешок складывали. Удобрение, между прочим. В тяжкие времена перехода от социализма к капитализму, помнится, тоже ходил собирать на поля это дело, навоз дорогой был, а картошку удобрять надо.
И деревню нашёл откуда «есть пошёл» род наш многочисленный, Тыкиных – Говнотыкиных (хоть я и Тыкин по паспорту, но в Интернете на форумах подписываюсь «полной» фамилией, да и знакомые почти все меня Говнотыкиным называют). Можно было бы и поехать, посмотреть на «родовое гнездо», да нет уже давно деревни той. И на картах – только на ПГМ1 найти можно, деревеньку Тыкино (тоже для благозвучия название сократили). В прошлом году по весне пытался найти это место, но на машине проехать не смог, а пешком идти тупо не захотелось – устал уже с прибором да лопатой по полям бегать, а находок порядочных в тот день не было. Вот и махнул рукой – наверняка «всё уже украдено до нас», т.е. братья-копатели уже вдоль и поперёк поле просканировали, всё, имеющее ценность, выкопали, оставив ненужную «чернину» типа разного рода железных пластин, замков, кос, лопат и топоров на видном месте. Ну и ямки незакопанные – если совести у них нет. В общем, всё, как обычно. Старые копатели говорят, что до появления в свободном доступе ПГМ-ов всё по-другому было: были некопаные места, замечательные находки и полное удовлетворение от поездок на коп. Сейчас этого нет.
Здесь позволю себе краткое отступление от своего скучного рассказа, дабы дать читателю, который «не в теме» краткий обзор ставшего с некоторых пор вне закона хобби, именуемого высокопарно «приборным поиском», простонародно «кладоискательством», а в среде адептов «копом». Занятия, заключающегося в выискивании долгими зимними вечерами (весна, осень и частично лето – время работы «в поле») информации, которая поможет найти следы новых, неизвестных доселе коллегам-конкурентам деревень, сёл, хуторов и починков, где можно «покопать». Конечная цель – найти клад, хоть вряд ли кто-то в этом признается. Ну на худой конец – горсть монет-«потеряшек», желательно редких. Да и другие предметы могут оказаться не менее ценными – нагрудные знаки, например, пуговицы, кокарды, украшения.
Потом, как только начинает стаивать снег, и земля прогревается на штык лопаты (а на юге края это происходит порой уже в начале апреля) на полях можно увидеть загадочных людей, одетых, как правило, в камуфляж, в одной руке держащих металлоискатель (он же «прибор», он же «клюшка»), а в другой – лопату, обычно – «Фискарь»2. Медленно продвигаясь по полю по непонятной траектории, эти загадочные люди водят перед собой катушкой прибора, слушая мелодичное попискивание разных тонов. Затем, услышав мелодичный звук, отличающийся от «чернины» (чёрного металла), локализуют нахождение его источника при помощи этого же металлоискателя либо другого, поменьше (пинпойнтера) и берутся за лопату. Выкопав небольшую ямку, прозванивают её содержимое до тех пор, пока в руках не окажется источник сигнала – небольшой предмет из цветного металла, когда монета или колечко, а когда и водочная пробка-бескозырка, постоянный спутник русского человека на природе. Разглядев находку, копатель либо прячет её в карман, либо, матерясь, отбрасывает в сторону, в зависимости от её ценности. Потом процедура продолжается до полного изнеможения исполнителя.
Нужно ещё добавить, что предварительно копатели собираются группами по 2-4 человека (по числу членов автомобильного экипажа), рассаживаются в машины (желательно повышенной проходимости) и выезжают за сотни километров от места жительства, полагая, что уж там-то ждут их золотые горы. А из той местности точно такие же экипажи выезжают на родину к первым. После трудного дня (если приехали не на один день) разбивается лагерь, готовится нехитрая походная еда на костре, извлекаются из багажника бутылки с различными напитками. Заканчивается всё кладоискательскими байками у костра и чутким недолгим сном в палатке. Наутро процесс начинается с начала.
Для ясности ещё стоит привести классификацию копателей. Есть «чёрные копатели», известные всем. Они копают «по войне» – на местах боёв. Я таких не встречал, характеризовать не буду. Да и не по-человечески это, разрывать останки солдат ради оружия и знаков отличия. «Красные» копатели, как и «чёрные», работают на местах былых боёв Великой Отечественной войны. Но есть принципиальная разница: первые стараются для сохранения памяти предков, перезахоронения останков и поиском экспонатов для музеев, вторые же – исключительно ради собственной наживы. Есть ещё «белые», для них коп скорее просто хобби, они копают для удовольствия, но от кладика никогда не откажутся. И, наконец, «зелёные», про которых я только слышал краем уха, но кто они и чем отличаются от всех остальных, не могу сказать. Следует отметить, что для простого обывателя все мы – «черные следопыты», разрывающие могилы и гребущие лопатой горы золота.
Я никогда не был «улетевшим» по копу, это для меня лишь возможность выехать на природу в промежутке, когда зимняя рыбалка ещё не началась, а летняя уже закончилась (или наоборот). Да и возможность побывать в местах, где когда-то жили люди, а теперь – тайга или поле тоже дорогого стоит. Тем более, если можешь определить, где стояли дома, где – церковь, а где проходила дорога. А находки… ничего особо ценного мне не попадалось, так, монетки самые обычные. Но они мне всё равно дороги, а продавать я их не собираюсь, так что цена по каталогам меня мало интересует. Ну и возможность у костра выпить холодной водочки под пение птиц и шум ветра в кронах деревьев. И какая разница, что стоит рядом: ружьё, спиннинг или прибор с лопатой. В общем, себя я не относил ни к одной из групп копателей по общепринятой классификации: ни к чёрным, ни к красным. Я – «синий» копатель. По принципу: чем отличается зимняя рыбалка от летней? Та же пьянка, только в валенках. Так и для меня коп – та же пьянка, только с «Асей3». Ну и не вполне нравится мне это слово «копатель», «копарь». Я ж историю родного края изучаю! Поэтому в первую очередь я – краевед. Синий краевед. Синий краевед Говнотыкин. Звучит?
2. Серебряный след.
Поскольку происходило всё вечером пятницы, в мае месяце (самое копательское время года), снег в Чусовском районе Пермского края уже практически сошёл, а дождя не было дня три и не предвиделось, завтра (т.е. в субботу) без вариантов намечалась поездка на коп. Я уже договорился заранее с попутчиком, но в самый последний момент у него чего-то там не сложилось, семейные обстоятельства какие-то. Поэтому у меня было два варианта. Можно поехать на коп самостоятельно, а это не очень хорошая идея: в лесу в принципе одному быть нежелательно, а на машине по бездорожью ездить – тем более. Второй вариант – срочно найти попутчика. Я приступил к его реализации.
Но всё оказалось сложнее, чем я думал: из шести потенциальных партнёров только один согласился составить мне компанию, да и то – при условии, что жену уговорит. Остальные уже либо определились с компанией и маршрутом, либо вообще не ехали в субботу на коп. Вздохнув, я набрал последний возможный номер, который в записной книжке телефона значился, как «Леший».
Леший (а его все так и называли) был человеком довольно своеобразным, если не сказать больше. Ростом под два метра, весом далеко за сто килограммов, вечно небритый мужик лет сорока пяти, вечно хмурый и неразговорчивый. Мог внезапно изменить планы, не предупредив. Мог безапелляционно сказать: «Всё, собираемся домой», когда выезд на его машине. Даже если «попёрло». И пригрозить, что уедет один, оставив попутчиков в глухом лесу. Говорят, даже так и сделал как-то раз.
Ну, кладоискательские байки – отдельная песня. Начиная с анекдотов (Как в толпе определить копаря? – Нормальный человек смотрит вперёд, а копарь – под ноги) и заканчивая шуточами типа «откопал клад – закопай напарника». Или не совсем шуточек…
Так что такой гадости Леший, я так думаю, не делал. Всё же мужик он был по-своему честный и справедливый. И было у него два несомненных достоинства. Первое – заточенный под бездорожье «УАЗ», который мог проехать везде. Ну, почти везде. Причём, ездил на коп он принципиально только на своей машине. Что для меня было вполне неплохо – моя Шеви-Нива по проходимости явно уступала УАЗику Лешего, да и за рулём употреблять спиртное крайне рискованно. Леший же в качестве партнёра – это возможность выпить на природе, да и готовый собутыльник – сам он плевать хотел на ГИБДД-шников. Когда же его предупреждали, что на трассе на обратном пути стоят продавцы полосатых палок, он отвечал своим коронным «Насрать!». И правда, доблестные сотрудники почему-то демонстративно отворачивались от залитого жидкой грязью до самой крыши внедорожного монстра, едва его заметив.
Вторым достоинством Лешего была его щедрость на информацию. Если он ехал с тобой, то не скрывал ничего, что известно ему самому про место назначения. Количество жителей, были ли церкви, ярмарки, переправы и их расположение. А ездил он обычно по деревням, которые не значились на картах, а порой и в списках населённых мест и переписях, что делало такую информацию очень ценной.
Итак, я звонил Лешему. После шестого гудка я уже собрался отключиться, но услышал хриплое «У аппарата».
– Лёха, здаров! Александр беспокоит.
– А, Говнотыкин. И тебе не хворать.
– Как планы на завтра?
– Да надо бы покопать, только не знаю где и с кем…
– У меня такая же фигня. Объединим усилия?
– Ну давай. Есть у меня один могильничек…. (эту шутку Галыгина мои коллеги часто употребляют, но не стоит думать, что мы действительно копаем могильники).
– Договорились. Выехать предлагаю в 7-00, с меня бензин и коньяк.
– Давай в 6 часов, будь готов, я заеду.
Леший, как обычно отключился, не попрощавшись.
Я быстро сходил до машины (благо, стоит перед подъездом), забрал лопату и прибор, скидал в походный рюкзак выпивку-закуску, тёплые вещи и запасные батарейки, и уже собрался ложиться, когда зазвонил телефон.
– Слушаю.
– Здравствуйте. Это Вы деньги платите за информацию о кладах?
– Да, если она верная.
– Это как?
– Ну если клад действительно нахожу – плачу часть его стоимости.
– Нет, я согласен только на оплату вперёд.
– Ну тогда Вы должны убедить меня, что клад действительно существует.
– Я держу в руках монету из него. Серебряную.
– Как интересно! (Чего же не золотую? Или шлем Александра Македонского, гы-гы!) а что за монета?
– Ну, с одной стороны мужик с бородой, на голове у него вроде орла, крылья короче. По краям полумесяцы со звёздочками. С другой стороны три кольца, снаружи тоже полумесяцы, а в центре вроде два мужика стоят, а между ними колонна.
– Да, Вы меня убедили. Готов заплатить. Давайте встретимся завтра… нет, завтра я уеду. В понедельник Вас устроит?
– Да хорошо. Мне нужно пять тысяч рублей.
– Если даже клад есть, больше трёх не дам.
– Договорились. До понедельника!
– Всего доброго.
Отключившись, я с трудом перевёл дыхание – монета, судя по описанию, была драхмой Хосрова II, 28-й год правления, монетный двор – Абаршахр, Хорасан. Если мужик не обманывает меня – возможно, клад действительно существует. Однако время было позднее, а завтра (точнее, уже сегодня) предстоял трудный день. Я выпил полстакана коньяку, чтобы быстрее заснуть, и пошёл спать.
3. Серебряный след – 2.
Леший подъехал за мной ровно в 6 утра. Пунктуальный мужик! Пожал мне руку, пробурчал чего-то неразборчивое, закинул мои пожитки на заднее сидение УАЗки, и мы стартовали.
Когда проехали отворот на Тёмную, Леший нарушил молчание:
– Про Луговую Шушпанку слышал?
– Конечно.
– Говорят, там по археологии можно покопать.
– Да ладно! А там не памятник4?
– Где будем копать – нет. Зассал, что ли?
– Да нет, поехали.
Леший свернул в сторону деревни Кучино, где расположена знаменитая благодаря форуму «Пилорама» бывшая колония политических заключенных ВС-389/36 (Пермь-36). Проехали деревню, саму бывшую политзону, остановились перед началом непроезжей на вид колеи, полной жидкой грязи. Пока Леший крутил колпачки на передних колёсах, подключая передний мост, я тоже вышел размяться. Наблюдая, как мой напарник стравливает воздух из шин, чтобы увеличить пятно контакта и повысить проходимость своего железного коня, я спросил:
– А кто говорит… про археологию?
– Да знакомый один… прошлой осенью там копал. Поднял чего-то из звериного стиля5, бляху с человеко-лосем, вроде.
– Ни хрена себе! А почему я не слышал?
– Дак не треплются про такое. Как и про клады. Ты найдёшь – рассказывать всем начнёшь?
– Нет, наверное.
– Дак вот… я случайно узнал.
Леший надолго замолчал. Я уже было открыл рот, чтобы продолжить разговор на интересующую меня тему, но он продолжил:
– Кроме бляхи этот мужик ещё кое-чего поднял. Личину серебряную.
– Маску, что ли?
– Ну да. И ещё гривну6, монеты сасанидские и так, по мелочи. Вдова его попросила помочь продать. А я такими делами не занимаюсь, свёл её с нужным человеком, он металопластикой интересуется, да и не жадничает, вроде как.
– Подожди, как вдова? Он умер, что ли?
– Умер. Через месяц после того, как личину в руки взял первый раз.
– А от чего?
– Официально – онкология. Но… ты в сказки там, легенды, предания веришь?
– Да как сказать…
– В общем, я так думаю, клад этот проклятый был. Не бывает так, чтобы человек за месяц от рака загнулся.
– Да может, он и раньше болел…
– Он прошлым летом обследование в краевом онкодиспансере проходил, сказали – здоров. Поэтому – без вариантов.
– А личину куда дели?
– Я посоветовал тоже продать. Или выбросить. В реку. Куда дели – я не спрашивал.
– То есть, ты меня на место, где нашли проклятый клад везешь?
– Ну да. Зассал?
– Да нет. А если там нет больше ничего?
– Понимаешь, – Леший задумался, говорить мне или нет всё до конца. – Я уже лет пять ищу вогульское святилище. Где-то здесь оно должно быть, в районе Чусового. А святилище – это…
– … это сасанидские серебряные блюда с кувшинами или чашами, звериный стиль и серебряные монеты в качестве подношений духам и много чего ещё полезного, – подхватил я.
– Ну вот, если это – святилище, то мы…
– … то мы сможем никогда больше не работать, – опять подхватил я.