000
ОтложитьЧитал
Калиптра не сводила объектива с входа в пещеру.
Не выйдут. Бросили. Испугались. Ничтожества. Люди.
– Слава, пожалуйста!
– Ты знаешь: ему ничем не помочь. Только зря погубишь себя и нас.
– Командир, я считаю, что нужно уходить. Шанс помочь Юрию, не подставившись под пулю кому-то другому, равен нулю.
– Юрий! – российский сержант сжал кулаки с такой силой, что сухая натянутая кожа едва не полопалась. – Юрий! Прости..!
Ольга упала на колени, не переставая плакать – нет, не навзрыд, но всё же. Люди поникли и тихо переругивались, проклиная весь белый свет, ту страну, в которую прилетели, и ту, которая ничем им не помогла. Даже Руслан сидел у прохладной стены с крайне удручённым видом. Виктория закурила. Стрельнула пару сигарет у новых товарищей накануне, пообещав не рассказывать о них их командиру. Когда-то давно, курить было модно, особенно среди молодёжи, но в начале двадцатых годов уровень курения среди всех слоёв общества устремился к рекордно низкому, благодаря пропаганде здорового образа жизни от СМИ и видеоблогеров. Закрылось около восьмидесяти процентов табачных фабрик, многие спешно переквалифицировались в производство более полезной, "чистой" продукции. Вика вспомнила, как обрадовалась, когда её отец пообещал, что сигарета, которую он держал в руках в тот момент – последняя. К слову, старик не соврал – меньше чем через год, он умер от рака лёгких.
– Идём, – Вячеслав развернулся и зашагал вглубь пещеры. – Передышка окончена. Всем подъём!
– Как же так… – едва слышно сокрушалась Ольга, не вставая. – Мы ведь только прилетели… Что же тут творится… А как же пакт о ненападении?
– Айдахо, подними её.
– Я слушаюсь, товарищ сержант. Олечка, пожалуйста, вставай. Надо сосредоточиться на выполнении поставленной задачи.
– Развилок здесь нет, – Хендрикс осмотрел, уже ставший ему привычным, каменный свод тёмного тоннеля, и с нескрываемым вожделением уставился на окурок в руках Виктории. – Сплошная кишка в полтора километра. Мы уверены, что "Агхарте" не известно о втором проходе, так как он надёжно скрыт в скалах.
– Детали обсудим по пути. Вставайте, я сказал!
Нехотя, с отчаянием на лицах, отряд поднялся. Два десятка тусклых человек зашагали вглубь тоннеля, осветившегося прикреплёнными к винтовкам фонарями.
– Мне показалось, Кадавр и остальные не очень-то поторопились сваливать, несмотря на приказ Когановича, – заметил Руслан, пристроившись сбоку к Вике.
– Надеюсь, поторопятся. Вряд ли мы сможем вернуться в скором времени.
– И это ещё меня называют чёрствым!
Последний выстрел прозвучал спустя несколько минут, когда люди уже значительно углубились во тьму. Вячеслав замедлил шаг буквально на секунду, и, словно старый волк, продолжил вести свою стаю вперёд.
Глава 7
Тюремное учреждение для политических преступников, изменщиков родины, и совершивших особо тяжкие преступления против человечества
Неподалёку от Влёра; Албания
07.03.2054.
Катерина осторожно приоткрыла дверь, словно опасаясь задеть того, кто мог стоять сразу за ней. Свет был выключен, и женщина потянулась к переключателю.
– Не стоит, – сидевший посреди комнаты на деревянном стуле, за таким же деревянным столом, представительного вида мужчина остановил Катерину. Прищурившись, в полутьме небольшой комнаты она разглядела тёмное пальто, накинутое на плечи человека поверх синей униформы ORF, седую бороду, такие же волосы на вытянутом сухом лице, и маленькие глазки, скорее подходящие какому-нибудь зверьку.
Сержант отдала честь своему командиру, полковнику Александру Петрунишеву.
– Атмосфера, как в старых нуарных фильмах, – продолжил мужчина. – С детства любил такие. Особенно у меня в памяти отпечатался "Улица без названия", о противостоянии агентов ФБР и группы гангстеров. Интересно было бы посмотреть его сейчас, на видеокассете. Знаете, что такое видеокассета? Может, смотрели хотя бы ремейк?
– Нет, товарищ полковник. Не довелось.
– Н-да, интендант, Вы из слишком другого поколения. Даже в годы моей юности просмотр подобного кино считался моветоном. А я уж было хотел обсудить с Вами схожесть наших действий с фильмами той эпохи. Тяготеть стал, знаете ли, к кинематографу. Раньше не любил – реальная жизнь была куда насыщеннее любого голливудского блокбастера. Может, это знак, что пора задуматься о пенсии, – орфовец задумался на несколько секунд, замолчав. – Кстати, мы тут почти закончили. Почему Вы задержались?
– Прошу прощения, – женщина сделала неуверенный шаг в темноту. – Небольшие проблемы на КПП. Требовалось моё присутствие.
– Всё в порядке?
– В полном. Мои люди задержали подозрительного индивидуума, ведут его сюда. Странное совпадение, что он объявился именно сегодня, в такой-то глуши.
Заложив руки за спину, Катерина встала сбоку от командира, повернувшись туда же, куда и он. За односторонним, почти во всю стену, стеклом, напротив друг друга сидели два человека: один – молодой, в форме ORF, коротко стриженный блондин с лицом ястреба; второй – не умеющий следить за своим весом и причёской, но одетый в дорогущий, идеально выглаженный костюм. Мужчины общались, как старые друзья, казалось, обсуждали результаты прошедшего футбольного матча или планы на вечер, но руки их, положенные на стол, не двигались. По опыту, Катерина знала, что это говорит о недоверии собеседников друг к другу. О том, что каждый боится не успеть вовремя среагировать на атаку другого.
– Простите, товарищ полковник, позвольте задать вопрос? – уверенно, но слегка смущённо, обратилась Катерина.
– Да-да, пожалуйста, интендант, спрашивайте, – полковник Петрунишев взглянул на подчинённую, но не вынул наушник из уха. Катерина, лишённая такового устройства, не могла слышать голоса сидящих за звуконепроницаемым стеклом.
– Зачем здесь Артём? Я хочу спросить, почему именно он разговаривает с задержанным?
– Вас что-то смущает? Ваш брат профессионал в добывании информации.
– Ещё бы, учитывая его методы. Он профессиональный изувер и садист, но сейчас… Они просто разговаривают.
– Возможно, именно молва о кровавой славе Артёма Кадавра убедила господина Тильмо сразу перейти к той фазе, где они мирно сидят и беседуют. Зачем зазря делать человеку больно? ORF ведь не варвары, а эталоны справедливости.
– Да… Просто… Я удивлена. Тильмо сдался нам сам, хотя улики, указывающие на его связь с "Агхартой", были очень уж косвенные.
– Катерина, – полковник успокаивающе улыбнулся. – Сколько уже Вы здесь прозябаете? В этом далёком от всех интересных событий мирке?
– Последние пять лет, товарищ полковник. Без увольнительных.
– А конкретно в должности интенданта?
– Почти столько же. Мой предшественник уволился: у него родился сын, но его жена умерла при родах.
– Вот вам и "чудеса современной медицины", о которых докторишки дерут горло на своих конференциях. Что ни день – так новое средство от новых болезней, а нам всё докучают старые. Столько средств вкладывается в науку, а мы, до сих пор, чуть подует ветерок, кашляем и утираемся соплями.
– Тут, всё же, несколько иное…
– Не важно. Оборудование для родов тоже могло быть получше, а то оно, уверен, не дотягивает даже до половины европейских стандартов, – полковник выдохнул, расслабившись. – По вашему тону, мне показалось, Вы не рады увидеться с братом?
– Мы никогда особо не ладили, но, уверяю Вас, это никак не проецируется на нашей работе, если мы пересекаемся из-за неё.
– Замечательно. Ваши родители тоже военные?
– Нет. Они учителя. В обычных школах.
– Как же так вышло, что у столь пацифистской ячейки общества, родились сразу два военных карьериста?
– Не могу знать. Как-то… само собой получилось, я и осознать не успела. Но я счастлива служить Родине.
– Родине служат военные, – опять нахмурился полковник, – мы служим миру.
Наконец, спустя ещё пару минут (в тот самый момент, когда Катерина окончательно перестала понимать, к чему ведёт разговор полковник, и есть ли у него какая-либо цель в принципе), Артём Кадавр встал, подошёл к стеклу, и коротко кивнул.
– Ну вот, кажется, и всё! – Петрунишев тоже встал, достав наушник из уха. – Катерина, пройдёмте. Желаю увидеть воссоединение семьи. Хоть что-то светлое и доброе в этом сыром и злачном месте.
Полковник и его подчинённая вышли в нормально освещённый коридор, зелёная краска на стенах которого давно нуждалась в обновлении (на которое, само собой, не было бюджета). До этого момента подпирающие крепкими спинами стену, парочка рослых вояк вытянулись, как только смогли, а вышедший из соседней комнаты Артём развёл руки в стороны, приглашая сестру в объятия:
– Катя! Ну, здравствуй! Я скучал!
– Пожалуй, я тоже, но не настолько, чтобы известить тебя об этом, – Катерина намеренно придала голосу как можно более суровый и отрешённый тон. – Зато мама часто звонит, ведь она считает, что я обязана знать, где ты, и кого мучаешь в данный момент. А мне и ответить нечего.
– Служу и защищаю – так ей и говори в следующий раз. Впрочем, уверен, родители и так это знают, и гордятся мной. Нами, – поправившись, Артём повернулся к командиру. – Товарищ полковник. Всё так, как Вы и предполагали. Теперь у нас есть все необходимые сведения о контрабандистах, поставляющих агхартовцам оружие. Имена, точки сбора, доступ к закрытым группам в социальных сетях.
– Блестяще, Кадавр, – полковник потряс в руке микрофон, который служил ещё и звукозаписывающим устройством. – Этого нам хватит, чтобы засадить за решётку всех продажных мерзавцев, что пошли против своих же. Меньше, чем парочкой "пожизненных", они не отделаются.
– Командир, вы столько при мне обсуждаете… – замялась Катерина. – Раз так, мне позволено знать, кто этот человек и как он связан с "Агхартой"? Всё же, он был взят под арест на вверенной мне территории.
– Давайте пройдёмся, – полковник направился вдоль по коридору, увлекая брата и сестру Кадавр за собой. – Вам ведь наверняка хочется пообщаться не только на эти скучные темы?
– Да, очень! – Артём выглядел очень возбуждённым. – Катюш, расскажи хоть, как на службе дела? Нашла жениха среди кадетов?
– Товарищ полковник, простите меня за настойчивость, – повысила тон женщина, – но, если я правильно поняла, человек в той комнате – Антуан Тильмо, бизнесмен, владелец сети подпольных игорных учреждений и публичных домов, подозреваемый в коррупции, а также перепродаже ворованного имущества и оружия, награбленного мародёрами ещё с военных лет, "Агхарте". Я допускаю, что он мог сдаться нам сам, кого-то испугавшись и понадеявшись на протекцию, но испуганным он не выглядел. Мой… Артём Кадавр – один из лучших пыточных мастеров, так зачем он здесь, если этот человек был готов сотрудничать?
– Всё обижаешься на меня за тот случай? – улыбка Артёма выглядела очень нездоровой, и была буквально пропитана какими-то остервенением. – Сколько лет прошло? Двадцать пять? Больше?
– Антуан действительно торгует с "Агхартой", и уже давно, – ответил Петрунишев. – Он также снабжал нашими технологиями, боеприпасами и вооружением свободных наёмников, тем самым, по факту, спонсировав серию терактов по всему миру, в том числе и в России. Мы давно подозревали его в тёмных делишках, просто хотели, чтобы он заглотил наживку поглубже, чтобы, вместе с ним, выдернуть из пруда прилипших к его отвисшему брюху других рыбёшек. Возможно, это промедление стоило кому-то жизни, но то были жертвы вынужденные, а без них ни одна война не обходится.
Катерина не успела ответить, только открыть рот от изумления, как увидела двух идущих им навстречу оперативников. Мужчины с квадратными мозгами и челюстями вели закованного в наручники человека, одетого в пластинчатый экзоскелет наёмников – один из последних и совершеннейших образцов, нося который, Вам были практически не страшны пули или термические перепады. Лицо наёмника было покрыто паутинкой шрамов, старых и совсем свежих, а длинный потрёпанный плащ серого цвета едва не доставал до пола, придавая его внешнему виду некой несуразности.
– Это и есть тот подозрительный индивидуум? – спросил полковник, когда процессии поравнялись и остановились.
– Наёмник, – скривила губы Катерина. – Назови своё имя!
Мужчина оскалился, то ли угрожающее, по-собачьи, то ли такая уж у него была улыбка. Часть зубов была серой, из высокопрочного пластика. Если бы он был суперзлодеем из комиксов, определённо его псевдоним был бы "человек-пиранья".
– От страха говорить разучился, мразь? – настроение у Катерины и так было отвратительным, так ещё и примерзкий вид молча ухмыляющегося наёмника выводил её из себя всё больше. – Что ты здесь делал!? Кто твой наниматель!?
– Его имя – Мордекай Коракс, сестрёнка, – Артём подмигнул девушке правым глазом – левый был не способным моргать аугментом. – Давно просматривала списки особо опасных преступников Интерпола? Или аналогичные наши? Он объявлен в международный розыск за убийство нескольких важных политических деятелей, а так же за покушение на жизнь президента Соединённых Штатов. Крупный улов, в общем.
– Одиночка, охотник за головами, – фыркнула Катерина. – Самая мерзкая каста наёмников. Увести! – женщина дала отмашку своим людям, и те повели наёмника прочь. – Займусь им позже. Так, что насчёт Тильмо? Вы сказали…
– Вы верно заметили, что господин Тильмо благоразумно отказался от пыточной терапии, – буднично продолжил полковник, будто встречи со знаменитым наёмником и не произошло. – Потому и ORF проявили благоразумие, пойдя на сделку, которую он нам предложил.
– Сделка с этой тварью!? О какой сделке может идти речь!? Он ведь грабил нас!
– Ну, не совсем так. Вернее, конечно, так, но… Есть нюанс.
– Какой же?
– Безусловно, Антуан Тильмо – тот ещё подонок и крохобор, но подумайте сами: не своими же руками он вытаскивал ящики с оружием с наших складов, ведь так?
– Как же… – осеклась Катерина. – Выходит, кто-то из наших был с ним в сговоре? Передавал наше имущество, деля прибыль? У нас… крыса? Но такого ещё не было, за всё время существования ORF! Все, имеющие прямой доступ к складам, проходят регулярные проверки на современных полиграфах, за их частными делами и соцесетями ведётся слежка, идут проверки, сколько они тратят денег…
– Не будьте так наивны, интендант. Боюсь, всё-таки, иных вариантов, нежели предательство, попросту нет. Орфовец или нет – все мы люди, а люди подвержены порокам и слабостям, жаждой обогащения сверх всякой меры.
– Уверена, проверка быстро выявит ренегата!
– Сестрёнка, не волнуйся, у нас всё схвачено, – вмешался Артём. – И вообще, боюсь, ты лезешь…
– Заткнись! – окончательно вышла из себя Катерина. – Вечно ты в каждой бочке затычка, с детства стараешься всячески принизить меня! Надоело! Я не с тобой говорю, так что просто заткнись!
– Артём, прошу, успокойтесь, – мужчины продолжали едва заметно улыбаться, словно ничего страшного не выявилось, что всё больше и больше бесило раскрасневшуюся Катерину. – Я счёл, что Ваша сестра, своей верной службой, заслужила право знать.
Орфовцы вышли в просторный зал: клерки и солдаты вяло бродили по своим делам, коих, в таком отдалении от цивилизации, было не очень-то много. Оформления документов на проезд грузовых судов соседствовало с бесконечными проверками документов о новых поступивших в расположенную неподалёку тюрьму для особо опасных заключённых.
После окончания войны, это стало частой практикой: если преступление, совершённое человеком, было не совсем уж мелким (вроде драки по пьяни, или другого, не особо серьёзного нарушения общественного порядка), их перенаправляли в тюрьму подальше от крупных населённых пунктов. Практика было ещё довольна нова и подвергалась критике как со стороны общественности, так и со стороны некоторых членов Мирового Совета – гражданам было тяжело найти деньги и время, чтоб повидаться с находящимися под арестом родственниками, да и оформить соответствующие документы было той ещё морокой. Однако Совет принял решение, и ORF взяло контроль за такими тюрьмами под свою юрисдикцию, естественно, запросив дополнительный бюджет.
Полковник остановился, заглянув Катерине в глаза:
– С господина Тильмо были сняты все ранее предъявленные обвинения. За это, мы получили необходимую нам информацию, в том числе, выход на его контакты в ORF.
– Что!? – Катерина, давно прозябавшая на одном месте, ещё не привыкла удивляться. – Как это? Не понимаю. Вы просто так амнистировали его?
– Не просто так. Сказал же – за пособничество расследованию внутренних дел ORF. За солидарность, за искреннее раскаяние. Я приказываю Вам подготовить бумаги для официального освобождения Антуана Тильмо – с этого момента, он больше не враг и не угроза человечеству.
– Как ты мне всегда и говорила, Катюш, – развёл руками Артём, – любой конфликт можно уладить волшебной силой слов!
– Эта гнида торговала с "Агхартой"! – в сердцах прокричала Катерина, привлекая внимание полусонных орфовцев, бродящих вокруг. – Торговала нашим имуществом, спонсировала теракты! А вы его просто так отпускаете? Может ещё и торговую лицензию у него не отберёте!? Ну да, пусть продолжает жить своей прежней жизнью, почему нет!?
Люди вокруг начали замедляться и останавливаться, беспокойно глядя на лишившуюся ума и страха начальницу.
– Интендант! Я, пока что, лишь прошу Вас… – начал было полковник, явно не ожидавший такой ярости от стоящего ниже по рангу.
– Ему положено самое суровое наказание, как предателю! Нет преступления серьёзнее сознательного коллаборационизма! Да уж лучше б вы его пытали, ногти повыдёргивали, или типа того, чем такая сделка!
– Не в Вашей компетенции решать это! Даже просто обсуждать! Мне напомнить Вам, что такое приказ и что с ним нужно делать!?
– Сестрёнка, давай поужинаем сегодня вместе? Заодно обсудим, что тебя беспокоит.
– Так вот, как ORF из больших городов ведёт свои дела, – теперь уже настала очередь Катерины усмехаться. – Получается, мы ничем не лучше "Агхарты".
– Мы одинаковы везде, и в большом городе, и в маленькой тюрьме, просто мы обладаем большими знаниями, для понимания того, как нужно жить эту жизнь! А Вы ещё очень многого не знаете, Кадавр, – вздохнул полковник. – Я надеялся, Вы будете благоразумны, как Ваш брат, и не станете торопиться с выводами, тем более, не позволите себе перечить руководству.
– Зачем вообще Вы рассказали мне об этом?
– Артём рекомендовал Вас к повышению и переводу на достойное Ваших командирских качества место службы. Например, в Санкт-Петербург, или Москву. Намекну, что есть несколько мест, по работе которых мы хотим провести тщательную проверку, и нам нужен заслуживающий доверия человек.
– Можешь считать это извинением за сломанные игрушки, – добавил Артём.
– Моё место здесь… – сама не уверенная в том, что именно хочет сказать, начала Катерина, но была прервана громкими хлопками из покинутого ранее коридора.
Сопровождающие командиров оперативники вскинули винтовки, и, щёлкнув предохранителями и затворами, рванулись назад.
– Оставайтесь здесь! – выхватив пистолет, бросила Катерина даже не шелохнувшимся мужчинам. – Бойцы, за мной! Огонь на поражение!
Пара орфовцев, что сопровождали закованного в стальные браслеты Мордекая Коракса, неподвижно лежали в коридоре. Катерина присела возле одного из них и облегчённо выдохнула, нащупав на его шее пульс.
– Сержант, он тоже жив, но оглушён, – подтвердил орфовец, проверивший состояние второго своего товарища. – Вырублен одним точным ударом… Но как это произошло?
Катерина подняла взгляд на распахнутую дверь, с сорванной верхней петлёй – комната для допросов, где, всего пять минут назад, мирно беседовали Антуан Тильмо и её единоутробный брат…
– Коракса лишили оружия? – женщина приметила две лежащих на полу автоматических винтовки – оружие сопровождающих, американские "Хэйтреды". Впрочем, Мордекай всё равно не смог бы ими воспользоваться, из-за идентификатора отпечатка пальцев. А если отпечатки самого наёмника зарегистрированы в сети, так его ещё бы ударило сильным разрядом тока.
– Да, конечно, товарищ сержант, – ответили из-за спины. – Это стандартная процедура.
Не обращая внимания на дрожь в коленях, Катерина выпрямилась. Двое оперативников уже вошли в комнату, и, по опущенным в пол стволам, она всё поняла.
Антуан сидел, откинувшись на стул: глаза выпучены, язык вывалился из залитого кровью рта. Стрелял, определённо, профессионал в этом деле: одна дыра во лбу, другая – в области сердца. Проверка пульса не требовалась.
– Быстро, – едва слышно процедила Катерина. – Быстро…
– Командир?
– Быстро!!! Догнать его!!! Огонь на поражение!!!
Десяток орфовцев пустились вдогонку за наёмником в недра коридора, заглядывая в каждую пустую камеру по пути. Катерина особо ни на что не надеялась: она действительно ничего не знала о Мордекае Кораксе, но, по опыту общения с матёрыми ассасинами, которых часто провозили через её КПП во Влёр, поняла, что поймать его не удастся. Он уже скрылся. Испарился. Растворился. По громкоговорителю, дежурный объявил режим боевой тревоги.
Катерина подошла к трупу ближе, рассматривая раны. Ровные края, словно даже пули мастера-ассасина были чрезвычайно педантичными, всегда выполняющими свою работу на "пять с плюсом". Антуан смотрел в потолок в недоумении. "Мы ведь заключили сделку", – едва не звучал его голос в голове интенданта, хотя она ни разу его не слышала.
– Похоже, сделка отменяется, – голос за её спиной, напротив, был знаком ей с детства. Слегка картавый, с присущей издёвкой. Похож на её собственный.
– Неужели его так плохо осмотрели при задержании, что не обнаружили оружия? – рядом с Артёмом стоял полковник Петрунишев. – Вероятно, это был маленький саморазвёртывающийся скрытый пистолет, так любимый опытными охотниками за головами.
Катерина повернулась к мужчинам – трое в комнате, не считая трупа.
– Вы… – не веря собственным догадкам, только и выдавила она.
– Катюш, успокойся, – смиренно сказал Артём. – В этом нет твоей вины. По крайней мере, её не будет на бумагах, обещаю.
– Это всё вы…
– Интендант, – полковник уселся на стул, который, до этого, занимал орфовский экзекутор. – Советую хорошенько подумать, прежде чем сказать то, что Вы хотите сказать. Кто знает – возможно, всего одна фраза решит всё ваше будущее или перечеркнёт прошлое.
– Ты же сама хотела самого жестоко наказания для ублюдка, сестрёнка.
– Мы получили то, что нам было нужно, а он – то, что заслужил. Вселенская справедливость, во всей своей красе. И волки сыты, и овцы целы. Наши овцы.
Катерина разжала кулаки. Обида задушена, можно расслабиться. Смириться.
– Что Вы говорили о переводе, товарищ полковник?
***
Провинция Кунар, Афганистан
30.08.2054., 09:57
Парочка белых капсул, содержащих в своём чреве сильнодействующее обезболивающее, разработанное специально для военных нужд, накрывается припухшим языком. Катерина с отвращением взглянула на собственное лицо, отражённое в зеркале, пригляделась внимательнее, изо всех сил стараясь узнать человека в отражении: она и так никогда не считала себя красавицей, не пользовалась особым вниманием ни мальчишек-одноклассников, ни товарищей-курсантов в орфовской академии, так теперь под её глазами расплылись тёмные мешки, полные боли и сгущёной крови, а лоб украсил ещё даже не подумавший о том, чтобы начать затягиваться, шрам.
Что-то хрустнуло в груди, когда она расправила покатые плечи, злорадно заставив согнуться вновь. Таблетки ещё не успели подействовать, или боль настолько огромна, что с лихвой перебивает их эфффект? Женщина сплюнула розоватую слюну в раковину, едва не выронив изо рта одну из пилюль.
– Скоро сюда прибудут боевики "Агхарты"! – истерил Илья, активно жестикулируя веткоподобными руками. – А я не планировал сегодня умирать, хоть бы и как герой!
– А я не планировал бросать в этой грязной стране, в окружении врагов, своего командира, и тебе не позволю! – свирепо парировал боец двенадцатого отряда, рослый брюнет с восточными корнями. – Там ведь и твои товарищи! Мы не можем просто улететь!
– Но и помочь им здесь мы ничем не можем! Ни сигнал передать, ни выйти на помощь! Снайпер не даст нам и носу высунуть! Какой резон оставаться?
– Среди нас всего два пилота, – брюнет глянул на техника из своего отряда, нервно парящего тонкую электронную сигарету, подпирающего стену в углу. – Если я переломаю тебе руки, останется один. Олег, ты хочешь улететь?
– Нет, – коротко ответил понурый технарь.
– В таком случае, нам нужен план, – заступился за товарища Вася, почувствовав накал обстановки. – Илья прав – тупо сидя здесь, мы никак никому не поможем. Если вернёмся или хотя бы вылетим за радиус действия сети глушилок, сможем передать просьбу о помощи.
– Что толку? Американский корпус знает, что у них здесь застряли разведчики, и что? Где их спасательный отряд?
– Такое оно, наше руководство, – Катерина показалась в проходе, обращая на себя внимание спорящих мужчин. – Изнанка ORF, спасителей всего мира, паладинов двадцать первого века. На деле же им плевать на людей, наши жизни не входят в их планы по созданию утопии, где все живут дружно, счастливо, а враги, если и есть, то прячутся под камнями, как змеи или пауки, содрогаясь от страха быть раздавленными, стоит им лишь показаться.
– Сержант Коганович назначил Вас командиром, – небрежно отсалютовал самый разговорчивый боец. – Какие будут приказания, мэм?
– Катерина, прошу, прояви благоразумие! – взмолился Илья. – Я тоже хочу помочь Вике и остальным, но единственное, что мы можем для них сделать – это улететь как можно скорее, да позвать на помощь ударные отряды ORF!
– Ошибкой было вообще прилетать сюда. Я сразу это сказала, но Коганович, Штейн, да и все остальные меня не послушали. Зато послушаете сейчас, – Катерина села на потёртый кожаный стул, стоящий посередине рубки, обвела всех собравшихся высокомерным взглядом княгини. – Вот почему ORF приняли инициативу набирать в командиры подразделений женщин. Мужикам только дай волю поиграть пушками и танчиками. Стрелять, кромсать, взрывать, убивать. А ведь поначалу Коганович произвёл впечатление куда более тактически подготовленного человека. Даже немного благоразумного.
Высокий орфовец стиснул кулаки, но промолчал, в отличие от обрадовавшегося Ильи:
– Спасибо, Боже, за женщин-командиров! Мы сваливаем! Я запускаю…
– Мы остаёмся, – отчеканила Катерина, закидывая ногу на ногу – резкая боль пронзила всё тело, но ни один мускул на лице этого не выдал.
– Что!? Но ты же сама сказала…
– «Вы», а не «ты», боец. Готовьтесь к обороне. Будем ждать товарищей, дадим противнику бой.
– Женская логика, – ухмыльнулся один из бойцов двенадцатого отряда, – даже в бою остаётся женской.
Призрак печали и скорби витал над колонной орфовцев густым смрадом. Люди шли тихо, почти не переговариваясь. Система освещения в тоннеле давно умерла, редкие целые лампочки висели на стенах как истлевшие плоды в погибшем саду, а фонари на винтовках выхватывали обрывки проводом и лежащие на полу разбитые приборы, не подлежащие реанимации.
– Местные жители разграбили авиабазу и радиорубку ещё много лет назад, – объяснял Хендрикс, идущий во главе колонны, рядом с Вячеславом. – Мы надеялись, что сможем передать сигнал с помощью оборудования, находящегося здесь, но даже то, что осталось, уже не заработает.
– Где полковник Оруэлл? – спросил российский сержант. – Он с остальными?
– Нет. Я не видел его после начала операции. Если говорить откровенно, я вообще ни разу его не видел.
– Как так? А приказы вы как получали?
– У нас есть усиленный передатчик, который мы выкрали у одного из агхартовских патрулей. Хотя помехи из-за глушилок и очень сильны, его мощности как раз хватает, чтобы связываться с Оруэллом, но не более того – связь с миром за пределами Афганистана он нам не обеспечил.
– Так… И где же полковник? И почему, в таком случае, он сам не передал просьбу о помощи в главный штаб?
– Он, с небольшим отрядом, сидел в небольшой пограничной деревушке, но "Агхарта" выбили их оттуда, когда всё это началось… – Хендрикс выглядел слишком уставшим и морально разбитым. – После этого, они спрятались в скалах, но состыковаться нам возможности не представилось – слишком они далеко. Связываемся редко, да и докладывать особо нечего. Мы тут просто сидим, ждём, прожираем запасы и надеемся на помощь.
– Так какова реальная обстановка? Что вы обнаружили? Каковы силы и цели "Агхарты" в регионе?
– Давайте, сначала, доберёмся до моих людей. Ещё несколько минут – и мы на месте.
Руслан пристроился к бредущей и запинающейся в темноте Марии:
– Ну, малышка, ты как?
Девушка ответила преисполненным печалью взглядом.
– Да, согласен, дела у нас неважнецки. Но отчаиваться нельзя! Руки-ноги целы, значит,\ есть чем драть задницы супостатам! Кто, если не мы?
Девушка продолжала молчать.
– Эй! – окликнул Руслана Эдриан, плетущийся позади. – Отвали от неё.
– Да не ревнуй, она для меня слишком маленькая, – Руслан подмигнул непонятно кому именно. – Вот через пару годиков…
– Как тебе удаётся сохранить позитивное расположение духа? – наконец, ожила Мария. – Вокруг творится сущий ад, люди гибнут, штаб плюнул на нас, а ты шутки шутишь… Ты настолько глуп, или просто не осознаёшь тяжесть нашего положения, или тебе просто плевать?
– А может, в том, как раз, и дело, что осознаю прекрасно? Вот только выбора особо не видать. Ну повешу и я нос – что изменится? Тебе, может, станет легче, если я разревусь рядышком? Разве, если расковыривать рану, она быстрее заживает?
– Люди называют это сопереживанием. Я потеряла лучшую подругу, товарищей, а ещё несколько моих друзей остались в том проклятом самолёте, и, возможно, они уже окружены врагами! Тебе не понять, кажется… Тебе вообще свойственна хоть какая-то эмпатия? Неужели, я ошиблась, сказав, что ты человек, а не монстр?
– Девочка моя, ты первая в моей жизни, кто сделал мне такой комплимент, – Руслан запнулся о торчащий камень, выругавшись. – А ведь меня монстром называли ещё до обнаружения у меня каких-то нибируанских сил. Добрая ты. Жалко мне тебя. Вот и предлагаю поговорить. И, нет, я не пристаю к малолетке! – последнюю фразу парень сказал заметно громче.
– Как твоя рука? – спросила Мария, действительно заметно оживившись.
– Которая? Ах, эта! Уже не болит, – Руслан медленно перебрал пластиковыми пальцами, как по гитарным струнам. – Лиза была мастером своего дела. Думается мне, и просто хорошим человеком.
– Жаль, что ты не узнал её лучше, – сквозь вновь осадившие веки слёзы, улыбнулась девушка. – Она была очень хорошей и доброй. Умела быть настоящим другом. Поддерживала меня. Знаешь, у меня были проблемы с освоением в отряде, ведь женщин, тем более, таких молодых, стали набирать совсем недавно. Давление общественности, феминистских организаций, равноправие… Тем более, угроза "Агхарты" заметно снизилась, нужда в высококвалифицированных сотрудниках отпала. В любом случае, Вика вечно была на каких-то совещаниях, или погружена в тонны бумажной работы, а других девушек в отряде не было – вот мы с Лизой и сблизились.