Неужели это так надо?

VI

Но если это так, то невольно является вопрос: зачем же люди идут в солдаты? Зачем отцы их отпускают их?

Они могли идти в солдаты и подвергаться дисциплине до тех пор, пока не видали последствий этого. Но, раз увидав, что происходит от этого, зачем они продолжают подвергаться тому обману?

Происходит это оттого, что они считают военную службу не только делом полезным, но несомненно почтенным и добрым. А считают они, что военная служба дело почтенное и доброе потому, что так это внушено им тем учением, которому они подвергаются с детских лет и в котором усиленно поддерживаются в взрослом возрасте.

И потому существование войска есть тоже не основная причина, а только следствие. Основная же причина – в том учении, которое внушает людям, что военная служба, имеющая целью убийство людей, есть дело не только безгрешное, но хорошее, доблестное и похвальное. Так что причина бедственного положения людей лежит еще дальше, чем это кажется сначала.

Сначала кажется, что все дело в том, что землевладельцы захватили землю, капиталисты – орудия труда, а правительство насильно берет подати; но когда спросишь себя: почему земля принадлежит богатым, а рабочие не могут пользоваться ею, и почему рабочие должны отдавать подати, не пользуясь ими, и почему не рабочие, а капиталисты владеют орудиями производства? – то видишь, что это оттого, что есть войско, которое удерживает землю за богатыми, собирает подати с рабочих для богатых и удерживает за богатыми их фабрики и дорогие машины. Когда же спросишь себя, каким образом составляющие войско те самые рабочие, у которых отнимают то, что им нужно, нападают на самих себя, на своих отцов и братьев, то видишь, что причина этого в том, что взятых по набору или вольному найму солдат, посредством предназначенных для этого особых приемов, так обучают, что они лишаются всего человеческого и превращаются в бессознательные, покорные своим начальникам орудия убийства. Когда же, наконец, спросишь себя, почему же люди, видя такой обман, продолжают поступать в солдаты или давать подати на наем их, то видишь, что причина этого в том учении, которое внушается не только людям, которых берут в солдаты, но всем людям вообще, учении, по которому военная служба есть дело доброе и похвальное, и убийство на войне есть дело безгрешное.

Так что основная причина всего – есть учение, которое внушается людям.

От этого и нищета, и разврат, и ненависть, и казни, и убийства.

Какое же это учение?

Учение это называется христианским и состоит в следующем: есть Бог, 6000 лет тому назад сотворивший мир и человека Адама. Адам согрешил, и Бог наказал за это всех людей, а потом послал своего сына, тоже такого же Бога как и отец, на землю с тем, чтобы его там повесили. Это самое повешение и служит для людей средством от их наказания за грех Адама.

Если люди верят в это, то они будут прощены за грех Адама, если же не верят, то будут жестоко наказаны. Доказательством же того, что все это – правда, служит то, что все это открыто людям тем самым Богом, сведения о существовании которого получены от тех самых людей, которые все это исповедуют. Не говоря о разных, смотря по различным исповеданиям, изменениях к этому основному учению, общий, практический вывод из него во всех исповеданиях один и тот же, а именно тот, что люди должны верить и тому, что им проповедуется, и повиноваться существующим властям.

Это-то учение и составляет основную причину того обмана, по которому люди, считая военную службу полезным и добрым делом, поступают в солдаты и, обращаясь в безвольные машины, угнетают самих себя. Если и есть среди обманутых людей неверующие, то эти неверующие не веруют и ни во что другое и вследствие этого, не имея точки опоры, подчиняются общему течению и так же, как и верующие, несмотря на то, что видят обман, подчиняются ему.

И потому для уничтожения того зла, от которого страдают люди, нужно не освобождение земли, не уничтожение податей, и не обобществление орудий производства, и даже не свержение существующего правительства, а нужно уничтожение того ложного учения, называемого «христианским», в котором воспитываются люди нашего времени.

VII

Сначала кажется странным людям, знающим Евангелие, каким образом христианство, проповедующее сыновность Богу, духовную свободу, братство людей, уничтожение всякого насилия и любовь к врагам, могло выродиться в это странное, называемое людьми «христианским» учение, проповедующее слепое повиновение властям и тогда, когда власти требуют этого, и убийство. Но когда вдумаешься в тот процесс, которым христианство входило и вошло в мир, то видишь, что это так и должно было быть.

Когда языческие властители Константин, Карл Великий, Владимир принимали закутанное в языческие формы христианство и крестили в него свои народы, – им в голову не приходило, что принимаемое ими учение расторгало и царскую власть, и войско, и самое государство, то есть все то, без чего не могли себе представить жизни все те, которые первые приняли и вводили христианство. Разрушительная сила христианства была в первое время не только не заметна людям, но им казалось, что христианство поддерживало их власть. Но чем дальше жили христианские народы, тем больше и больше выяснялась сущность христианства, и тем очевиднее становилась заключающаяся в христианстве для языческого строя опасность. А чем очевиднее становилась эта опасность, тем заботливее старались правящие классы о том, чтобы заглушить, а если возможно, и затушить тот огонь, который они бессознательно внесли в мир вместе с христианством. Они употребляли для этого всевозможные средства: и запрещение перевода и чтения Евангелий, и избиения всех тех, кто указывал на истинный смысл христианского учения, и гипнотизацию масс – торжественностью и блеском обстановки, и, главное, хитросплетенные, утонченные толкования христианских положений. По мере же употребления этих средств, христианство все более и более изменялось и, наконец, сделалось таким учением, которое не только не носило в себе опасных для языческого строя начал, но оправдывало этот языческий строй с мнимо-христианской точки зрения. Явились и христианские владыки, и христолюбивое воинство, и христианское богатство, и христианские суды, и христианские казни.

Правящие классы сделали по отношению христианства то самое, что врачи делают по отношению заразных болезней. Они выработали такую культуру безвредного христианства, что при прививке его настоящее христианство уже становится безопасным. Это церковное христианство – таково, что оно неизбежно или отталкивает разумных людей, представляясь им ужасающей нелепостью, или же, усваиваясь людьми, до такой степени удаляет их от истинного христианства, что они сквозь него уже не видят истинного значения его и даже с враждебностью и озлоблением относятся к этому его истинному значению.

Вот это-то выработавшееся веками, по чувству самосохранения, среди властвующих классов, прививаемое народу обезвреженное ложное христианство и составляет то учение, вследствие которого люди покорно совершают не только вредные для себя и своих близких поступки, но и прямо безнравственные и несогласные с требованиями совести, из которых самым важным по своим практическим последствиям есть поступление в военную службу, то есть готовность к убийству.

Вред этого обезвреженного ложного христианства состоит, преимущественно, в том, что оно ничего не предписывает, ничего не возбраняет. Все древние учения – как закон Моисея и закон Ману – дают правила, требующие или воспрещающие известные поступки; таковы же и буддийская, и магометанская религии; церковная же вера не дает никаких правил, кроме словесного исповедания, признания догматов, постов, говения, молитв (и на те даже придуманы для богатых людей обходы), а только лжет и все разрешает и даже то, что противно самым низменным требованиям нравственности. По этой церковной вере все можно. Владеть рабами – можно (и в Европе, и в Америке церковь была защитницей рабовладения). Наживать имущество, добываемое трудом угнетаемых братьев, можно. Быть богатым среди Лазарей, ползающих под столами пирующих, – не только можно, но и хорошо и похвально, если жертвовать при этом одну тысячную на церкви или больницы. Удерживать от нуждающихся свои богатства силою, заточать в одиночные тюрьмы, заковывать в цепи, приковывать к тачкам, казнить, – все это церковь благословляет. Распутничать всю молодую жизнь, а потом одно из таких распутств назвать браком и получить на это разрешение церкви – можно. Можно развестись и опять жениться. Можно, главное, убивать и в наказание (наказание значит поучение – убивать в поучение!) и, главное, можно и должно и похвально убивать на войне по приказанию начальства; церковь не только разрешает, но повелевает это.