000
ОтложитьЧитал
5
На следующий день жизнь казалась мне куда более привлекательной штукой. А будущее уже не виделось таким уж беспросветным. Ведь ничего ужасного на самом деле не случилось. Из полицейского участка моего босса благополучно выпустили. И даже инвестора наручники на нем ничуть не смутили, скорее, наоборот. Судя по всему, розыгрыш он оценил.
Да и вообще, у нас тут не похоронное бюро, а медиа-концерн, и креативность (боже, неужели я все еще могу произносить это слово и глаз у меня не дергается?) должна быть в чести. Конечно, не самое удачное начало карьеры, но в целом могло быть и хуже. Хотя, разумеется, урок я усвоила: больше никаких розыгрышей на рабочем месте – ни за что, никогда!
Когда я вошла в приемную, настроение было просто преотличнейшее. Я что-то мурлыкала под нос, поливала цветы и переставляла вазы и статуэтки, обживаясь на новом месте. А тут мило! Все выглядело неплохо. Главное, что отец не узнает о моем проколе. Что же касается просьбы, с которой ко мне обязательно обратится босс, кто сказал, что это вообще случится? Может быть, он тоже шутник, вот и решил меня припугнуть, чтобы я больше глупостей не делала – ну, на будущее. Так я и не стану! Напрочь забуду, что такое слово есть в языке – розыгрыш! А значит, все наладится само собой.
И как только я пришла к этому великолепному и обнадеживающему выводу, на пороге появился босс. Сегодня он хмурился сильнее, чем обычно. Что-то мне подсказывало, что мой оптимизм был несколько преждевременным.
– Вероника, зайдите ко мне.
Я как раз в этот момент уточняла списки партнеров и рекламодателей для нашей еженедельной рассылки. Дошла почти до середины, но стоит же отвлечься – и все придется начинать сначала.
– Может, минут через пятнадцать? – робко спросила я и получила в ответ взгляд тяжестью в несколько мегатонн.
– Я сказал, сейчас.
Вот так. Оказывается, ничего не кончилось. Я подскочила на месте, забыв и про списки, и про рекламодателей.
– Конечно, сию же секундочку.
Вячеслав Павлович кивнул и скрылся за массивной дверью. Я засеменила следом.
Разговор он начал без долгих вступлений – сразу, как только я вошла в его кабинет.
– Вы ведь помните, что все еще кое-что должны мне?
Я на секунду задумалась: не притвориться ли, что меня постигла внезапная амнезия? Но тут же отбросила эту идею. Вряд ли такое пройдет.
– Конечно, Вячеслав Павлович.
– Вот и отлично. Вы, значит, у нас большой специалист по розыгрышам?
– Я? Простите, ничего такого. Я не хотела… – забормотала я.
– Да ладно вам, не скромничайте. Даже наши почетные разгвоздяи были впечатлены и поражены, так сказать, размахом и смелостью.
Что-то мне подсказывало, что сейчас меня вовсе не хвалили, хотя со стороны могло показаться и так.
– Простите, – выдохнула я снова на всякий случай, в надежде, что искреннее раскаяние мне хоть как-нибудь да зачтется.
– В общем, мое задание таково. Помните нашего вчерашнего гостя?
– Инвестора? – радостно переспросила я. – Конечно, помню! – Не думает же он, что у меня настолько все плохо с памятью? – Очень симпатичный… – я хотела сказать «молодой человек», но, наткнувшись на недобрый взгляд босса, закончила: – Инвестор.
– Вот и славно. Я рад, что он вам понравился. Так вот, ваше задание – разыграть его.
Босс откинулся на спинку кресла. Хмурая сладка между бровей, жесткая линия рта. А ведь он серьезно.
– Что?..
У меня глаза полезли на лоб. Я не так много знала о бизнесе, но приблизительно догадывалась, что инвесторы – такие специальные ребята, которые дают денег. И за это их надо носить на руках, всячески ублажать, поить чаем или чем-нибудь другим, не менее дружелюбным, но уж точно не запихивать в каталажку с обвинениями в терроризме.
– А вы уверены? – осторожно спросила я. Не рехнулся ли мой босс часом? – Может, кого-то другого надо разыграть?
Конечно, наглость с моей стороны – сомневаться в решениях начальства, но озвученное вот только что хм… задание не выглядело слишком разумным.
– Вы задаете неправильные вопросы, – ответил босс. – Правильно будет так: расскажите мне, Вячеслав Павлович, о вашем приятеле. Чтобы его разыграть, мне ведь нужно от чего-то отталкиваться?
Значит, не шутит. Я вздохнула, скользнув взглядом по его широким плечам… Все-таки мне до последнего казалось, что задание будет каким-то другим. И послушно произнесла:
– Вячеслав Павлович, расскажите, пожалуйста, о своем приятеле. Надо ведь от чего-то отталкиваться.
Он посмотрел на меня строго и неодобрительно:
– Вот еще! Сейчас, между прочим, рабочий день в разгаре. А у вас даже списки для рассылки не сверены! Все разговоры – после работы.
Он посмотрел на часы.
– Сделайте к концу дня чай, пожалуйста. И там, кажется, еще оставались пирожные.
Я вышла из кабинета, плотно закрыла за собой дверь и только после позволила себе тяжело вздохнуть. Ну вот с чего, с чего я решила, что работа в творческом коллективе будет интересной и поэтому несложной? Почему не устроилась секретарем в какую-нибудь скучную юридическую контору?
6
Целый день, до самого вечера, я раздумывала над заданием Вячеслава Павловича и пыталась сообразить, чем оно для меня чревато.
С одной стороны, я понимала, что он вполне мог потребовать что-нибудь куда более ужасное. Вдруг бы, к примеру, он решил, что позор, которому подвергается серьезный предприниматель, когда его выводят в наручниках из людного места, приблизительно равен позору, который испытывает юная девушка, если заставить ее голышом пройтись по всем этажам офисного здания. Это точно было бы гораздо хуже.
С другой стороны… Только что мой босс фактически натравил меня на крутого бизнесмена, инвестора, человека, который легким движением руки вытащил его самого из каталажки. Кто сказал, что шутницу-рецидивистку он таким же легким движением руки не отправит на нары, даже не разбираясь, что у нее был заказчик? Никто не говорил.
Но одна мысль глодала меня сильнее, чем любая другая: а что если у меня не получится придумать что-нибудь по-настоящему грандиозное и искрометное?
По какой-то странной причине, которую я и сама не осознавала, это пугало меня куда больше, чем гипотетическое тюремное заключение. Разочаровать Вячеслава Павловича совсем не хотелось.
Я вздохнула и направилась делать ревизию наших запасов сладостей для серьезного разговора… Чему быть – того не миновать.
Серьезный разговор получился чересчур душевным. На небольшом кофейном столике в кабинете босса фарфоровый чайник исходил ароматом чая на травах – я специально купила такой сбор, успокоительный, в первый же день. А что, спокойный начальник – мечта каждого секретаря! И такие вещи надо сразу брать в свои руки. Пирожные аккуратно разложены по тарелочкам, дымятся не по-офисному изящные чашки. Их я тоже сама купила, чтобы создать для гостей уют. И неторопливо течет беседа: в одном мягком кресле Вячеслав Павлович вспоминает лихие студенческие годы, а в другом кресле, что напротив, я угораю со смеху.
– …А вы что?
– А что я? Проиграл – значит, проиграл. Ровно три часа стоял возле студенческого туалета с блокнотом и просил всех входящих ответить на несколько вопросов: фамилия, имя, пол и зачем вы туда идете.
Я расхохоталась так, что слезы выступили на глазах.
– И что? Встречались оригинальные ответы?
Я словно брала интервью у знаменитости. И «знаменитость» отвечала:
– Да, были. Самым оригинальным был ответ декана. Ему в этот туалет не особенно нужно было, но такое дело он, видимо, не мог пропустить.
– Да? И что же он ответил? – с интересом спросила я.
– Не думаю, что это стоит повторять в приличном обществе…
Я снова рассмеялась. А Вячеслав Павлович даже не улыбнулся. Но мне казалось – все-таки в его глазах плясали веселые чертята. Может, мой суровый босс вовсе и не такой суровый, каким кажется?
– Ваша студенческая молодость, как я вижу, прошла бурно и интересно, – сказала я, отсмеявшись.
Вячеслав Павлович посмотрел на меня пристальным и странным взглядом. Настолько странным, что я мгновенно уткнулась в свою чашку и сделала несколько жадных глотков. Да уж… Намекать человеку, который всего лет на десять старше тебя, что его молодость прошла, наверное, было нетактично. Щеки мигом загорелись, а в горле стало так сухо, словно я только что пересекла пустыню от края до края под палящим солнцем.
– Но, думаю, мне об «объекте»… – торопливо заговорила я и принялась наливать себе чай, чтобы хоть чем-то занять руки, ставшие явно лишними, – нужно знать все-таки больше, чем то, как он изводил своих преподавателей и однокашников, и вас в том числе.
– И что же вы хотите знать?
Я оставила в покое чайник и с самым профессиональным видом начала спрашивать:
– О том, как он живет сейчас. Где бывает? Чем занимается? Женат ли, в конце концов?
Ой… Последнее я ляпнула зря. Прозвучало так, словно я пыталась что-то разведать о потенциальном инвесторе, которого сама же недавно назвала симпатичным. Вячеслав Павлович подозрительно молчал. Он что, именно так и подумал? А ведь в моем интересе не было ничего личного! От ужаса я моментально вспотела, и теперь горели огнем не только щеки, но и уши. Благо их под волосами не видно. Я выдохнула и, взяв себя в руки, степенно пояснила, стараясь не срываться в оправдания и лепет:
– Ну а что? Надо же прикинуть, какие шуточки можно, а какие нельзя. А то подшучу так, что жена его бросит… и ни за что не поверит, что это был просто розыгрыш. Жены, они же знаете какие недоверчивые, ведь так?
– Не знаю, – хмуро отозвался Вячеслав Павлович. – И Сашка тоже не знает. Он не женат.
– Ну вот же, здорово! – с преувеличенным энтузиазмом заключила я и окончательно смутилась. Опять прозвучало как-то не очень. Будто бы я радуюсь тому факту, что симпатичный и веселый инвестор не женат. – Ну, в том смысле, что гораздо больше пространства для маневра! – поспешила исправить свою оплошность.
– Я так и понял, – хмыкнул босс. – Ну, раз вам достаточно пространства, то и маневрируйте.
Он отставил чашку, давая понять, что интервью окончено.
– Погодите! У меня еще столько вопросов…
– Все вопросы – в письменном виде. – Он посмотрел на часы. – А мне уже пора, поздно.
То ли мне показалось, то ли у него и вправду испортилось настроение. А может, он и вправду именно тот суровый босс, каким кажется.
7
Списка вопросов об «объекте» я так и не составила. Не была до конца уверена, что босс говорил это серьезно, а выглядеть глупо не хотелось. Пусть лучше он думает, будто имеющихся данных мне более чем достаточно.
И вообще. Прошло уже несколько дней, а разговоров о своем поручении Вячеслав Павлович больше не заводил. Я спокойно сидела в приемной с утра до вечера, выполняла самые обычные обязанности, и мне уже даже начало казаться, что вся эта история с розыгрышем сама по себе была розыгрышем. То есть Вячеслав Павлович отвел душу, наблюдая за моими терзаниями, и тут же забыл обо всем.
Наверное, следовало бы уточнить… Но подходить к боссу и спрашивать: «А вы не передумали, мне точно надо разыгрывать вашего приятеля?» – как-то не хотелось.
Конечно, я неизбежно возвращалась к мысли о том, что такого искрометного можно учинить, чтобы посадить в лужу любителя посмеяться над другими. Но толковых идей не было ни одной, а бестолковые казались такими бестолковыми, что я их и вслух боялась произнести…
– Вероника, добрый день! А ведь день совершенно прекрасный, не находите? – Инвестор с повышенной лохматостью, которому предстояло пасть жертвой моего остроумия, возник на пороге так неожиданно, что я вздрогнула.
Нет, не то чтобы совсем неожиданно. Разумеется, я предполагала, что раз уж у них с боссом какие-то совместные дела, то в нашем офисе время от времени появляться он будет. Но в списке дел Вячеслава Павловича на сегодня их встреча не значилась, а значилась работа с документами. Но, похоже, посетителя такие мелочи не волновали.
Равно как и вопросы корпоративной этики. Широко улыбаясь, он протянул мне букет. Ничего особенного, что-то синенькое с беленьким, шарообразно упакованное руками неизвестного флориста.
Я машинально приняла букет и растерянно пробормотала:
– Да, день неплохой. А вам назначено?
Я избегала смотреть ему в глаза. Неудивительно. Попробуйте сами выдержать взгляд того, кому готовите какую-то невероятную пакость. И при этом он вам совершенно ничего не сделал. Более того – ведет себя вполне дружелюбно.
– Мне? – удивился он. – Даже и не знаю. А что, теперь к Славке исключительно по назначению ходят? Еще скажите, что на него рецепт выписывать надо. И только в случае серьезных недомоганий.
– Вообще-то он работает с документами!
Мне не понравилось, что инвестор говорил про Вячеслава Павловича вот так – иронично, будто смеялся над ним. Я вдруг поняла, что грудью готова защищать босса от таких вот… юмористов.
– Пьет, что ли? – совершенно нелогично спросил инвестор.
– Почему пьет? – удивилась я.
– Эх, молодежь! Ничего-то вы не знаете. Вот что я скажу. Документы подождут. А я нет! – Он направился в сторону кабинета.
– Постойте, а цветы? Они… кому?
Вряд ли букет предназначался моему боссу.
– Какие же это цветы? – совершенно не желал становиться серьезным инвестор. – Это лекарственный сбор, успокоительный… Вам. Уверен: тому, кто работает со Славкой, он необходим.
– Неправда! – я все-таки не выдержала и взялась защищать босса. – Вячеслав Павлович, между прочим, прекрасный руководитель, чуткий, понимающий и серьезный…
– …зануда, – закончил за меня инвестор.
Соглашаться с Александром в данном вопросе мне совершенно не хотелось. Но он сказал это таким тоном, что не рассмеяться было невозможно. И я рассмеялась. И как раз в тот момент, когда я глупо хихикала, сжав в руках букет, на пороге кабинета появился босс. Увы, он не нашел лучшего времени, чтобы отвлечься от работы с документами и посмотреть, что за шум стихийно возник в приемной.
– Опаздываешь, – буркнул он инвестору вместо приветствия.
Ага, то есть он все-таки ждал посетителя! Они вместе будут с документами работать.
Вячеслав Павлович бросил взгляд в мою сторону. Очень недовольный взгляд. А я ведь только что его защищала. Ну кто в это теперь поверит!
Мой щеки вспыхнули, я растерялась и машинально спрятала букет за спину.
Вячеслав Павлович лишь покачал головой, и они с инвестором скрылись в кабинете.
Стоило двери за ними захлопнуться, как я обессиленно свалилась в кресло, обмахивая пылающее лицо подаренным троянским веником. Ну не идиотизм ли? Прятать букет, который босс и так видел! Вот зачем?
Я поставила «успокоительный сбор» в вазу, и действительно, сразу стало спокойнее.
Теперь мне предстояло решить еще одну важную дилемму.
Если эти двое уединились в кабинете и не просят ни чая, ни кофе, что мне нужно сделать? Притвориться, что меня тут нет и не отсвечивать, чтобы не усугублять ситуацию, или как порядочному секретарю все-таки сунуть нос за дверь и спросить: «Чай? Кофе?».
Вариантов у меня было целых два, и поэтому я то подходила к двери и смело бралась за ручку, то пулей летела назад, плюхалась в кресло и продолжала обдумывать этот важнейший вопрос дальше.
На всякий случай я вскипятила чайник и намешала две чашки кофе, а через пятнадцать минут, когда они почти остыли и стало ясно, что даже если заказ поступит, то придется все готовить заново, обе эти чашки я и выпила.
Вскоре инвестор Саша вышел из кабинета, как всегда улыбаясь. Вячеслав Павлович, провожая его, хмурился.
– Вероника, всех благ! – сказал мне наш визитер на прощание. – Постарайтесь не скиснуть от скуки и сохранить такой же цветущий и свежий вид.
Он скрылся за дверью, а я перевела испуганный взгляд на Вячеслава Павловича. Тот сердито сдвинул брови.
– А что, предлагать напитки посетителям у нас уже не принято? – мрачно осведомился он. – Или это и был ваш искрометный розыгрыш для нашего гостя? Если так, то могу сказать: не смешно. Придумайте что-нибудь получше.
Он скрылся за дверью, а я вздохнула. Почему-то была уверена: если бы я все-таки заглянула за тяжелую кабинетную дверь и спросила насчет напитков, меня бы сейчас отчитывали за то, что я прерываю серьезных людей во время важного разговора.
Но по крайней мере я получила ответ на мучивший меня вопрос: ничто не отменено, и от меня по-прежнему ждут какой-то феерической пакости в адрес симпатичного инвестора Саши. Я машинально подняла вазу с букетом и понюхала цветы. Запах был приятный, тонкий и не настырный. В отличие от инвестора. Я еще раз с удовольствием втянула ноздрями аромат «успокоительного сбора». И не смогла не улыбнуться. Все-таки цветы – это приятно. Пусть даже их дарит такой тип, как наш инвестор.
Стоит ли говорить, что в ту же минуту дверь за спиной хлопнула. Шеф вышел из кабинета и конечно застукал меня в обнимку с цветами.
– Надеюсь, вы заберете это домой и не станете устраивать тут оранжерею, – сухо сказал он. – Доброго вечера.
8
Следующим утром я пришла, как всегда, вовремя. Следов оранжереи в приемной, разумеется, не было. Была почти стерильная чистота и деловая обстановка. А я изо всех сил старалась вести себя как образцовый секретарь.
Стараться-то я старалась, а вот получалась у меня полная ерунда. Я перепутала две встречи, отправила босса не в тот ресторан на ланч с партнерами, и он чудом умудрился не опоздать только потому, что эти рестораны были неподалеку. Сделала несколько ошибок в важных документах – в общем, все валилось из рук. Вечером, когда с делами было покончено, босс вызвал меня к себе.
– Вы это назло? – спросил он строго.
Неужели он действительно обо мне такого мнения? Конечно, я понимаю, что от человека, который подбросил пистолет, можно ожидать чего угодно. Но ведь это розыгрыш! А тут – намеренное вредительство, практически диверсия!
– Нет, – всхлипнула я, пытаясь не разреветься.
– Ну-ну, только без этого, пожалуйста, – нахмурился босс. – Тогда в чем дело? Что-то случилось?
– Я не могу придумать… – честно призналась я.
– Не можете придумать, что случилось?
Похоже, в его глазах я выглядела как-то совсем неважно.
– Нет, не могу придумать, как разыграть вашего инвестора! – сдавленно прошептала я, силясь проглотить большой колючий комок, ворочающийся в горле. – Только ерунда всякая в голову и приходит. Вот, к примеру, посылку прислать, чтобы тикала, с будильником. Или стриптизершу на важное совещание. А лучше стриптизера… – Я развела руками, словно сама поражалась бездарности всех этих идей.
– Да уж, негусто, – согласился босс. – Хотя стриптизершу на заседание совета директоров… – Он задумчиво посмотрел в потолок, рисуя себе какие-то неведомые картины, но после вздохнул: – Нет, все-таки не стоит.
– Вот и я так думаю, – жалобно заключила я. – И главное, весь мозг уже сломала, с утра до вечера только о нем и думаю.
– О ком? – нахмурился мой босс.
– Ну как же, о ком? Об инвесторе. Что такого я о нем не знаю, что помогло бы мне придумать что-то по-настоящему…
– Значит, так, – перебил меня Вячеслав Павлович. – Достаточно! Не надо никого разыгрывать! – И после паузы добавил: – Раз уж это начинает мешать работе…
– Хорошо…
Наконец-то я выдохнула с облегчением. Если мой босс не настаивает, то и мне совершенно ни к чему напрягаться. Не получится накреативить чего-нибудь толкового, ну и не надо. И инвестор целее будет, и вообще… Я уже развернулась, чтобы выскочить из кабинета, пока Вячеслав Павлович не передумал, но он меня остановил.
– Минуточку! Но вы же понимаете, что задание все еще за мной. И раз уж с первым вы не справились, то второе к исполнению обязательно. Больше поблажек не будет.
Нет-нет-нет… Хорошее настроение сразу же как ветром сдуло. Я застыла в дверях и устало сказала:
– Вы знаете, я все-таки еще подумаю. Вдруг что-то да получится! Дайте мне еще один шанс!
– Что ж, – кивнул босс, – я даже не сомневался, что так легко вы не сдадитесь! К утру жду от вас план, хотя бы приблизительный. И, пожалуйста, сделайте так, чтобы это не отражалось на работе.
Все-таки зря инвестор называет нашего босса занудой. Да и босс совершенно напрасно притворяется, что не способен на гнусные розыгрыши. Уверена, дурацкую чехарду с заданиями он затеял для того, чтобы надо мной поиздеваться. И пока у него отлично получается.
После работы я вышла из офиса и решила немного пройтись. Кто знает, может, на ходу я стану соображать лучше и искрометная идея все-таки меня осенит.
– Вероника, ну надо же! Совершенно не ожидал вас здесь увидеть, – раздался знакомый голос, от которого я, пожалуй, скоро начну уже дергаться.
– Действительно, какая неожиданность! Обнаружить меня через пять минут после конца рабочего дня рядом с офисом. Как такое вообще могло случиться?
– Вот-вот! Я был уверен, что Славка заставляет вас работать до полуночи, а если работы нет, то ссыпает в одну емкость несколько видов крупы и велит разбирать.
Я засмеялась.
– Крупа уже не в моде. Сейчас вместо этого заставляют оцифровывать архивы.
Я и сама не заметила, как так получилось. Только что я собиралась прогуляться в одиночестве – и вот мы уже идем рядом, инвестор Александр рассказывает мне что-то веселое, я от души хохочу, и непосильный груз рабочего дня, груз жуткого поручения, да вообще все грузы сразу, кажется, свалились с моих плеч.
И зайти в кафешку по пути оказалось делом совершенно естественным и заурядным. В ногах правды нет, а вот отличный чай и очень вкусная выпечка (честное слово, почти без калорий!) в кафе есть.
И теперь мы с ним сидим за столиком, а я почему-то жалуюсь на свою воспитательницу в детском саду, которая не оценила мой литературный талант, когда я громко и выразительно (и с гордостью!) прочитала стишок собственного сочинения. Ну да, туда затесалась пара словечек, которые я слышала от мальчишек на улице, и в общем-то я даже подозревала, что с этими словами что-то не то… Но нельзя же так с юным дарованием! Тем более что словечки отлично рифмовались и придавали произведению особый колорит.
Александр был полностью на моей стороне и порицал воспитательницу. Все-таки приятно, когда кто-то тебя так поддерживает!
И хотя вечер складывался совершенно волшебно, я-то точно знала, что использую его не по назначению. Мне этот вечер нужен был совсем для другого. Для того чтобы креативить в разрушительную сторону. Вот приду домой, загуглю «самые жестокие розыгрыши для коллег» или «как подколоть друга на первое апреля» и займусь самым что ни на есть отвратительным плагиатом. А что делать, не мы такие – жизнь такая.
Эта мысль разом испортила мне настроение.
– Знаете, Саша, я, пожалуй, пойду.
Я поднялась из-за столика, высматривая официанта. Еще с того момента, как мы сюда пришли, я твердо вознамерилась поделить счет пополам. Это ведь не свидание!
Но инвестор успел перехватить мое запястье раньше, чем я смогла исчезнуть.
– Мне кажется, вы чем-то очень-очень озабочены. Можете рассказать, вдруг я чем-то подсоблю.
Я вздохнула. Боюсь, передо мной сейчас сидит единственный человек, который никак не может мне помочь. Так что вся надежда по-прежнему на интернет.
– Ну, рассказывайте! Я же вижу: что-то не так! – не сдавался он.
А еще этому человеку очень трудно отказывать.
Я опустилась на стул и какое-то время смотрела на добровольного помощника невидящим взглядом. А что… Вячеслав Павлович ведь не говорил мне, что объект не должен ничего знать о розыгрыше.
– Тут, понимаете ли, такое дело, – осторожно начала я. – Вы, говорят, большой специалист по розыгрышам?