1
– Альберт, ты берёшь в жёны Милену?
– Да, – уверенный голос.
Который я ненавижу.
– А ты, Милена, берёшь ли в мужья Альберта? – слышу я голос, который доносится до меня словно из другой жизни.
И я молчу в ответ.
Глаза опущены вниз. Я смотрю себе под ноги, словно на каменном полу церкви написана, начертана моя судьба.
И мне кажется, что прямо у меня под белоснежными атласными туфельками разверзлась бездна, которая буквально засасывает меня. Стоит покачнуться, оступиться, и я полечу вниз ко всем чертям.
В своём дорогущем итальянском платье и этой дурацкой кружевной фате, которая досталась мне ещё от прабабушки.
И я продолжаю молчать.
– Милена? Берёшь ли ты в мужья… – я чувствую уже сильное раздражение в голосе священника.
И тут его голос обрывается. Он недоговаривает до конца свою фразу, и я с удивлением поднимаю на него взгляд.
И тут раздаются какие-то глухие хлопки, дикие вопли, я вижу перекошенные от страха лица гостей и своего жениха, Артура, который смотрит куда-то в сторону.
Я слежу за его взглядом и вижу каких-то странных людей в заполненном нарядными гостями зале церкви.
Все в чёрном, в масках на лицах, они пробираются сквозь визжащую от ужаса толпу, и я вижу несколько безжизненных тел, лежащих в проходе между рядами.
Это всё заняло всего лишь пару минут, а мне кажется, что прошла половина моей жизни.
– Папа? – разлепляю я наконец-то губы, пытаясь отыскать взглядом его, но не вижу его в первых рядах среди гостей.
И тут чьи-то грубые руки хватают меня за запястье, резко дёргают так, что я чуть не падаю, и ведут куда-то за собой сквозь обезумевшую толпу, и я чувствую, как что-то холодное упирается в мой висок.
Ствол.
Они взяли меня в заложницы и прикрываются мной как живым щитом.
Я ещё раз напоследок бросаю взгляд на своего так и не состоявшегося жениха, вижу его перекошенное от страха лицо, вижу, как к нему пробираются огромные телохранители, но всё это уже неважно, потому что двери церкви захлопываются за мной, и меня заталкивают в огромный тонированный джип, припаркованный прямо у входа.
У входа, из которого я должна была выходит спустя пять минут осыпаемая золотыми монетками и лепестками роз. С пожеланиями счастья.
И я не знаю, какой исход лучше.
Теперь это уже неважно.
Ведь рано или поздно это должно было случиться.
Потому что мой отец – один из самых опасных криминальных авторитетов, и он наверняка кому-то очень сильно перешёл дорогу, и теперь его враги отыгрываются на мне.
– Не рыпайся, ясно? – слышу я низкий рык, раздающийся с водительского сидения.
Вижу толстый бритый затылок, кожаную чёрную куртку.
И авто резко срывается с места, оставляя позади всю мою странную жизнь…
Рядом со мной сидит ещё один – тот самый похититель, который притащил меня, только теперь он снял свою чёрную маску и нагло смотрит на меня. Рассматривает, словно собирается проглотить меня, как сладкую конфетку.
– Смотри-ка, какая у Пса красотка народилась, – грубо ржёт он, подняв с моего лица фату. – А по нему и не скажешь. Сам-то урод, как будто жопу ему на лицо натянули. А тут такая куколка, – удовлетворённо тычет он своим стволом в водительское сиденье.
– На хера ты её вообще приволок? – только огрызается водитель в ответ, не отводя глаз с дороги, но я всё равно ловлю на себе его удивлённый взгляд.
– А что, Чингиз обрадуется. Будет ему подарок. Пусть делает с этой лялькой, что хочет, – гогочет он, рассматривая меня похотливыми глазками, и меня аж передёргивает от одной только мысли, чего может захотеть этот Чингиз…
Мне кажется, я уже слышала его имя раньше… Хотя у моего отца столько врагов, которые желают его смерти, что одним больше, одним меньше…
– А Пса-то грохнули? – спрашивает водитель, и у меня всё сжимается внутри.
Вот зачем они заявились на мою свадьбу.
Убить моего папу. Пока он был расслаблен и не ожидал никакого нападения.
Это для кого-то у него кличка Пёс, а в обычной жизни он уважаемый бизнесмен, Вано Варданян.
– Не знаю, там такой кипеш поднялся, я не разглядел, – утирает тыльной стороной ладони свой лоб бандит, и я замечаю, что он весь в испарине.
Но у меня остаётся надежда, что мой папа жив. И что он обязательно спасёт меня.
Я не знаю, сколько проходит времени перед тем, как наш джип въезжает в огромные ворота в высоченном заборе, которые сразу же захлопываются за нами.
Авто останавливается наконец-то у какого-то огромного особняка, утопающего в густых деревьях, и я понимаю, что это участок находится где-то в заповедной зоне, затерянный среди реликтовых сосен.
– Ну что, тебе отдельное приглашение нужно, принцесска? – глумливо распахивает дверцу с моей стороны похититель, и я понимаю, что мне всё равно придётся выйти из машины рано или поздно.
Я выхожу из авто, и когда мой взгляд падает вниз, то я с ужасом замечаю, что все мои когда-то белоснежные туфельки и подол платья вдруг стали ярко алыми.
И до меня не сразу доходит, что это чья-то кровь.
Возможно, папина.
И только сейчас я понимаю, куда я попала.
В логово хладнокровного убийцы, способного на то, чтобы испортить свадьбу и украсть чужую невесту.
– Шевелись, – легонько подталкивает меня в спину бандит, открыв передо мной огромные двери особняка, я делаю шаг вперед и отчётливо понимаю, что меня больше не ждёт ничего хорошего, и на своей жизни я теперь могу окончательно поставить крест…
2
Меня долго ведут какими-то коридорами, или мне просто уже кажется, что это длится бесконечность, пока один из моих похитителей не толкает какую-то обшитую кожей дверь в конце прохода, и мы не оказываемся в какой-то большой комнате, залитой мягким светом.
Я ожидала увидеть здесь всё, что угодно, но только не это: весь пол устилают дорогие персидские ковры, вдоль стен стоят низкие диваны с парчовыми золотыми подушками, а весь воздух в комнате словно пропитан какими-то восточными специями и пряностями.
Это больше похоже на пещеру Али-бабы, чем на логово хладнокровного убийцы. Меня грубо ведут и ставят прямо в центре этой огромной комнаты, и я не сразу успеваю разглядеть огромный стол из тёмного дерева в углу.
За ним, утопая в глубоком кожаном кресле с высокой спинкой, сидит какой-то мужчина, и его лицо скрыто тенью, падающей от ажурного восточного абажура.
– Чингиз, – начинает, опустив голову, один из бандитов, и я слышу, как его хозяин прерывает его:
– Можете не рассказывать. Я в курсе.
И я вдруг невольно отмечаю про себя, какой у него глубокий низкий голос.
Властный. Жёсткий.
Он едва сказал два слова, но у меня уже бегут мурашки по всему телу.
И я могу точно сказать, что его люди его боятся.
Стоят рядом со мной переминаются с ноги на ногу, словно нашкодившие школьники.
Я поднимаю глаза, вглядываясь в темноту, мне вдруг безумно хочется увидеть его лицо, как будто неведомая сила толкает меня к нему.
– Ну что же, Пёс жив… – задумчиво тянет он, и я вижу, как он приподнимается с кресла, вытягивая всё своё хищное мускулистое тело во весь рост.
И я про себя отмечаю глухим стуком сердца: мой папа всё-таки не погиб! И значит, он скоро спасёт меня, это только вопрос времени.
А между тем Чингиз пружинящей лёгкой походкой направляется к нам, и наконец-то мягкий свет лампы падает на его лицо.
Я смотрю на него, и не могу отвести взгляд. Породистое, смуглое, с благородным носом с горбинкой и высокими скулами лицо. Он кривит свои изогнутые луком губы в презрительной усмешке, бросая небрежно:
– Только я одного не понимаю, зачем вы притащили сюда эту шлюху?!
И я, наконец-то разглядев его глаза какого-то нереального синего, как арктические льдины, оттенка, не сразу понимаю, что он только что это сказал обо мне.
Шлюха? Это он меня так назвал?! Дочь Вано?!
И я дерзко вскидываю вверх свой подбородок, откидываю с лица эту бабушкину кружевную вуаль, которая мне уже изрядно надоела, и выплёвываю ему прямо в лицо:
– Я не шлюха.
И смотрю на него, не отвожу взгляда.
Мне кажется, или по его лицу пробегает какая-то странная судорога, словно лёгкая рябь от ветерка по поверхности озера.
Его зрачки расширяются, я вижу, как ходят желваки под его кожей, и я понимаю, что он не привык, чтобы ему перечили.
Но вот его губы растягиваются в тонкой усмешке, и он отвечает, удивлённо подняв одну бровь:
– Разве? А что, такое бывает? – и я слышу, как его слуги начинают похихикивать по команде, как стая шакалов.
Но тут же затыкаются, остановленные его грозным взглядом.
Взглядом вожака прайда.
И тут я, сама не ожидая от себя такого, словно в меня вселился чужой бунтарский дух, словно это и не я вовсе, отвечаю, улыбаясь ему всеми своими тридцатью двумя белоснежными зубами:
– Хочешь проверить?
И замолкаю, даже сама не понимая, что я на себя сейчас навлекла.
Вот дура! Зачем я надумала спорить с этим бандосом?! Что я вообще ему хочу доказать?!
Моя задача сейчас продержаться как можно дольше до того момента, когда мой отец придёт за мной, а я в этом не сомневаюсь.
А я вместо этого бросаю ему вызов.
– Слишком много чести. Кем ты себя возомнила? – высокомерно бросает он мне в лицо слова, которые отчего-то ранят меня посильнее любых ударов.
– Может быть, это вы привыкли только к шлюхам, – мой рот словно живёт отдельной от моего разума жизнью, и я чувствую, как заливаются алым пламенем мои скулы. – Ну так знайте, не всё в мире меряется вашими правилами! – задыхаясь, выпаливаю я ему в лицо.
И тут Чингиз вдруг замирает. И я даже на мгновение готова поверить, что он ударит меня, но он лишь задирает голову вверх и начинает… Что? Смеяться? Хохотать?!