Глава 1
Море. Всего четыре буквы, а в них так много! Шум прибоя, шелест песка, шорох гальки на берегу. Шелковистость водорослей, удивительные существа, словно пришедшие с другой планеты, властная ласка воды, она обнимает тебя со всех сторон, сковывает движения, и ты погружаешься в глубину, где тишина и мягкий солнечный свет, равного какому нет на земле. И только тогда, в этой тишине, можно услышать голос прошедшего, и будущего, и тонкой материи настоящего, о которой не узнал бы, если бы не погрузился в воду. Я никогда не видела моря.
Меня зовут Марина, мне четырнадцать лет, скоро исполнится пятнадцать, и я перешла в девятый класс. Мамины друзья часто спрашивают, какой из школьных предметов мне больше всего нравится. По-моему, им просто больше спросить не о чем. Как могут нравиться школьные предметы? По одним мне легче учиться, по другим труднее, вот и все. Я учусь, потому что это моя работа и потому что у меня нет выбора. Если я буду хорошо учиться, то в будущем, возможно, получу хорошую профессию, заработаю денег, и мы с мамой уедем к морю. А пока мне остается только мечтать о нем.
Да, живем мы вдвоем с мамой. Мой папа умер, когда мне было шесть лет. Его последний подарок на мой день рождения – аквариум. Мы покупали рыбок по одной, какая понравится, лишь бы они не дрались друг с другом, и теперь в нем семь рыбок всех размеров и цветов. Некоторые рыбки умирали, и мы с мамой покупали новых, точно таких же. Сейчас у меня четыре разноцветных гуппи, у них все время выводятся мальки, одна золотая рыбка, важная и элегантная, словно принцесса, один сомик, он все время ползает по дну, копаясь в песке, и один меченосец, красный, словно дьявол, и такой же свирепый. Иногда, когда я на него смотрю, я почти завидую его характеру. Мне трудно бывает решиться на что-то, например, заговорить с малознакомым человеком. Будь во мне что-то от меченосца, я бы, наверное, не так робела. А еще мне хочется быть золотой рыбкой, красивой и невозмутимой. Сама я больше похожа на самочку гуппи – серенькая и тихая. У меня длинные русые волосы, потому что мама считает косы лучшей прической, очки, так как я постоянно читаю и у нас нет денег на контактные линзы. Иногда я стараюсь разглядеть свое отражение в зеркале без очков, чтобы понять, симпатичная я или нет, но бесполезно – вижу только большое светлое пятно с глазами и ртом, и все. Так что я не знаю, какая я. Но очки и косы мне явно не идут. Может, поэтому у меня мало друзей.
Я люблю свой аквариум, могу смотреть на него часами, думая о море. И когда грущу о папе, я тоже смотрю на аквариум. Иногда я опускаю руку в воду, и рыбки тычутся в нее носами. Так мне легче думать, я начинаю понимать разные вещи. Мне кажется, я могу даже прочитать мамины мысли. Вот сейчас, например, она очень хочет со мной поговорить, судя по всему, о чем-то важном. И почему-то не решается. Думает, что мне не понравится то, что она скажет.
– Мама, что с тобой?
– А что такое? – спрашивает мама чужим, неестественно веселым голосом.
– Ты в пятый раз заходишь в мою комнату и что-то ищешь на полках шифоньера. Что ты потеряла?
– Я уже нашла. – Мама берет шарфик, который ей совершенно не нужен, и уходит.
И опять возвращается.
– Марина, ты сделала уроки?
– Ты уже спрашивала. У меня уже неделю каникулы. Ты куда-то собираешься? – Невозможно смотреть, как мама мучается. Лучше спросить самой.
– Д-да. – Мама обошла комнату – это не так-то просто сделать, у меня очень тесно. У нас две комнаты, но квартира называется «полуторка», так что у меня не комната, а так, полкомнаты.
– Ты очень красивая сегодня, – говорю я ей. Это правда. Мама изящная, словно куколка, очень модная. Когда я была маленькая, мама все время плакала оттого, что папа умер, и была совсем на себя не похожа. Теперь она стрижет волосы, что мне строго-настрого запрещено, и красит их в рыжий цвет, а дядя Сережа дарит ей духи и дорогую помаду. Дядя Сережа… Рыбки тычутся в мою руку носами.
– Ничего, если ты посидишь одна дома?
Вот оно что! Спасибо, рыбки.
– Ты идешь на свидание с дядей Сережей?
– Откуда ты знаешь? – мама немножко испугалась.
– Рыбки подсказали! – Я говорю чистую правду, но мама думает, что я шучу.
– Да, иду, тебе, наверное, тетя Таня сказала? Ну так вот, может быть, я приду очень поздно, ты уже будешь спать…
«А может быть, даже утром, но как я боюсь оставлять тебя одну», – сказали мамины глаза и рыбкины носики.
– Не волнуйся за меня, мама, – сказала я. – Все будет хорошо, а если что, я тебе позвоню.
– Почему бы тебе не пригласить к нам ночевать Таню? – с видимым облегчением спросила мама.
– Да, классно, я так и сделаю! – ответила я, но рыбки подсказали, что Таня сегодня не придет. Все равно я ей позвоню.
– Не болтайте до полуночи. На ужин сварите сосиски с гороховым пюре. – Мама уже надевала туфли.
– Разве он уже приехал? – удивилась я, вынимая руку из аквариума и вытирая ее полотенцем, специально для этой цели висящим на спинке стула. Маму раздражает моя привычка мочить руки в аквариуме, но она ничего не может со мной поделать.
– Привет, девчонки! – Дядя Сережа всегда врывается в дом, словно какой-то экзотический ветер, сильный, шумный, теплый и пахнущий сандалом, наверное, это аромат его одеколона. Я не знаю, как в него можно влюбиться – высокий, но с брюшком; в торчащих дыбом черных кудрях серебристой паутиной запуталась седина, хотя он совсем не старый, едва ли старше мамы.
– Дядя Сережа, вы кто по гороскопу? – поздоровавшись, спросила я.
– Лев, – ничуть не удивившись, ответил он.
– Нет, по году.
– Бык! – гордо сказал дядя Сережа и, замычав, сделал из пальцев рога и начал бодать маму, та завизжала, и впрямь как девчонка. Я люблю их такими. Конечно, мне бы хотелось, чтобы на его месте был папа. А еще я хочу жить на море. А еще я хочу компьютер. Я очень многого хочу.
– Ты позвонила Тане? Она придет? – спросила мама.
– Идите, веселитесь! – Я покосилась на телефон. – У меня каникулы, так что я не просплю.
– Марина что, отпустила тебя на всю ночь? – спросил дядя Сережа, словно мама была моей дочкой и я могла ее не отпустить. – Ур-ра, веселимся до утра! А утром у меня для вас будет сюрприз!
– Какой? – закричали мы с мамой одновременно, но он только засмеялся и обещал обо всем рассказать утром.
Когда они садились в машину, я смотрела на них в окно. Знаю, это так по-детски, но я всегда смотрю в окно, когда они уезжают, и шепчу дорожную молитву, чтобы ничего не случилось: «Ты идешь в путь, твой Господь с тобой, Матерь Божья рядом, вокруг тебя ангелы, вокруг тебя архангелы. Отведи беду. Аминь». Я потеряла отца, я не могу потерять еще и мать.
Потом я позвонила Тане, и ее брат сказал мне, что она еще вчера уехала с родителями на дачу. Значит, мне придется поскучать одной. Есть не очень хотелось, поэтому я просто сделала бутерброд с сосиской, заварила чай с бергамотом, взяла яблоко и устроилась с книгой в кресле неподалеку от аквариума. Вообще-то я люблю Роулинг, Пулмана, Клайва Льюиса, но сегодня почему-то взяла одну из старых папиных книг – «Белая перчатка» Майн Рида. Сначала читалось тяжело, потом сюжет меня увлек, я никак не могла понять, кто из героинь мне больше нравится и кого полюбит главный герой… Я не заметила, когда начался дождь и тяжелая намокшая листва зашуршала за окном. Оторвалась с досадой от чтения, лишь когда черные тучи закрыли все небо и мне пришлось закрыть окно и включить настольную лампу. Но когда тканевый абажур наполнился теплым абрикосовым светом, в окно постучали. Я очень испугалась. Мы живем на третьем этаже. Если это вор, почему он стучит? А если кто-то из знакомых, почему бы ему не позвонить в дверь? Вообще, каким образом этот кто-то дотянулся до окна?
Я медленно подошла, не отводя взгляда от руки, настойчиво барабанящей в стекло. На соседнем балконе сидел Миша, Танин брат. Я замерла, гадая, сплю я или нет, – Миша всегда мне нравился, но он не обращал на меня никакого внимания.
– Открывай скорее! – крикнул он, через стекло голос звучал глухо. – Здесь сыро и скользко, я сейчас сорвусь!
Я, спохватившись, открыла окно и помогла Мише забраться в квартиру и только потом накинулась на него:
– Что ты тут делаешь? Только не говори, что ты ограбил моих соседей и надеешься таким образом смыться!
– А может, у меня роман с соседкой и ее муж неожиданно вернулся из командировки? – усмехнулся Миша.
– Не ври, там живет баба Надя, она вдова, и ей не меньше семидесяти лет.
– Шестьдесят девять, – сказал Миша, – ее внук Юра – мой лучший друг, я сказал ему, что хочу втихомолку пробраться к моей любимой девушке, так, чтобы ее мама не услышала…
– Моей мамы нет дома, – машинально сказала я, а потом вдруг до меня дошло: – Что-что ты сказал другу?
– Нет дома, я так и подумал, когда ты позвонила. Я знал, где твое окно, и…
– Что ты сказал другу? – прошипела я, чувствуя, как жар заливает мои щеки, делая меня похожей на помидор.
Миша захлопнул рот, внимательно посмотрел на меня сверху вниз, а потом неожиданно придвинулся так близко, что я уловила его дыхание на моей коже, и сказал тихо:
– К моей любимой девушке.
– Тебе не стыдно так врать друзьям? – спросила я, чуть-чуть отодвигаясь, так, чтобы он не заметил и не обиделся, – находиться в такой близи от него было невыносимо, сердце стучало как сумасшедшее, мне казалось, я даже не могу сфокусировать взгляд. Я никогда еще не была так близко от парня, к тому же в присутствии Миши я всегда волновалась.
– С чего ты решила, что я лгу?
– Ты никогда даже не разговаривал со мной! – Наверное, от волнения я высказала свою самую тайную обиду. Но Миша не улыбнулся в ответ на мою неловкую откровенность.
– С тобой очень трудно разговаривать, ты знаешь? – К моему облегчению, он отошел от меня и сел в кресло, перекинув ноги через подлокотник. – О, Майн Рид, оказывается, ты романтичная натура…
– Почему со мной трудно разговаривать? – Я растерянно стояла у окна, словно это я была в гостях, а не он.
– Не знаю, такой ты человек! – Миша рассеянно перелистывал страницы, они так раздражающе шуршали, что я не выдержала, подошла к нему, вырвала книгу у него из рук и спросила:
– Почему ты считаешь, что со мной трудно разговаривать?
– Потому что ты всегда молчишь и улыбаешься. Честно говоря, я не понимаю, как такая скромная девушка, как ты, может дружить с моей вертихвосткой сестрой.
– Таня не вертихвостка!
– Тебе что, нравится находиться в тени? От кого ты прячешься?
– Я не прячусь! – Я наклонилась, чтобы положить книгу, и в это время Миша неожиданно схватил меня и усадил к себе на колени. Я не знала, что мне делать, и поэтому просто замерла, чувствуя его дыхание и как бьется его сердце. А он осторожно снял с меня очки и сказал:
– Ты же красавица, только этого никто не видит. У тебя удивительные глаза, сине-зеленые, как море в солнечную погоду, и такие черные, длинные ресницы, что тушь тебе не нужна. Зачем ты носишь косу? Твои волосы пахнут травой на летнем лугу…
Я почувствовала, что он пальцами расплетает мои волосы, и спрыгнула с его колен, воспользовавшись тем, что его руки больше не держат меня. Жаль, что без очков я плохо вижу выражение его лица. С другой стороны, не видя его, мне легче справиться с собой.
– Какой текст, боже мой, кто тебе пишет речи? И чего ты надеешься добиться этим образцом безупречной риторики?
– Ого! Неужели я наконец слышу нормальные слова? Давай, Мариш, всыпь мне как следует.
– Отдай мои очки! – попросила я.
– Ни за что. Мне нравится, как ты выглядишь без них. Ты и вправду красавица…
Чтобы справиться с вновь нахлынувшим смущением, я подошла к аквариуму и по привычке опустила в него кончики пальцев. И тогда внезапно поняла, что Миша говорит правду. То есть он и в самом деле был уверен, что я красивая, и вовсе не смеялся надо мной. И самое удивительное – он боялся меня больше, чем я его. Боялся, что я его прогоню или буду над ним смеяться. Неужели я ему тоже нравлюсь? Я никогда не замечала.
– Миша, я не вижу тебя без очков.
– А тебе хочется на меня смотреть?
Рыбки ласково тыкались в мою руку носиками. Но я и без них заметила, что его голос дрогнул, хотя Миша и старался говорить беспечно.
– Хочется, – шепнула я, голос мне не повиновался. Но Миша услышал.
– Тогда, может быть, мне подойти поближе?
Он подошел сзади и положил руку мне на талию. Я вдруг вспомнила, что он всего на год старше нас с Таней, а мне он всегда казался таким взрослым. Я медленно повернулась к нему. Из-за того, что без очков мне все казалось расплывчатым и туманным, я вдруг почувствовала себя очень смелой.
– Это всего лишь сон, Миша? – спросила я.
– Нет. Это мечта, – ответил он и пригладил рукой мои волосы. Потом наклонился и чуть помедлил. Я не отодвинулась, хотя мое сердце колотилось как сумасшедшее и тоненький испуганный голосок в моей голове спрашивал: «Мой первый поцелуй, он произойдет? Сейчас?» Миша очень неловко ткнулся в мои губы, но это было не важно. Он поцеловал меня, на самом деле поцеловал, и я, уже совсем было улетев куда-то за облака, спохватилась и чуть шевельнула губами, чтобы не стоять просто так, как кукла.
– У тебя такие испуганные глаза, – улыбнулся Миша. – Это твой первый поцелуй?
– Настоящий, – шепнула я – голос по-прежнему мне не повиновался.
– У меня тоже, – так же шепотом признался он. И в этот момент я поняла, что он самый близкий, самый родной человек на земле, почти как мама, во всяком случае, ближе Тани и всех подружек.
– Теперь, если ты не против, попробуй распустить волосы. Я думаю, это более удачная прическа.
– Прическа? – удивилась я.
– Мы еще сделаем из тебя человека, – засмеялся Миша. – Вот Танюха приедет, я потребую, чтобы она тобой занялась. Но самое главное – запомни, ты самая красивая, даже если этого никто, кроме меня, не видит.
В дверь постучали. Я испугалась, что пришла мама, Миша бросился к открытому окну. Я удержала его – дождь пошел сильнее, и Миша мог сорваться, – надела спешно возвращенные мне очки и поплелась к двери, по пути придумывая отговорку, как вместо Тани у меня оказался ее брат. Но пришла не мама, а баба Надя. Строго взглянув на нас поверх очков, она заявила:
– Вот я и смотрю – был гость и нет гостя, что за чудеса!
Мы смущенно попрощались, я закрыла дверь и вернулась в свою комнату. Здесь пахло дождем и было уютно от теплого света лампы, за окном колыхались зеленые ветви, словно чьи-то волосы. Я вспомнила Мишин совет и распустила косу. Волосы, словно теплая шаль, укрыли мои плечи и спину, но красивее, по-моему, я от этого не стала. Серенькая гуппи, которую на один миг позолотил солнечный лучик. Я подумала немного и сделала конский хвост. Он мягкой волной лег на плечо. Надо, наверное, привыкнуть к себе такой…
Глава 2
Я читала допоздна, то и дело прислушиваясь к звукам: вдруг снова постучит Миша. Но он, наверное, давно ушел домой. Я так и заснула, сидя в кресле. Потом, проснувшись посреди ночи, перебралась на тахту и укрылась пледом – раздеваться и чистить зубы было лень. Так меня утром и нашла мама.
– Посмотрите-ка, спит одетая, не поужинала… И где Таня?
– Она уехала на дачу.
– Тебя нельзя без присмотра оставлять – одичаешь! А еще девочка.
Хотя мама ворчала, у нее было такое счастливое лицо, что я поняла – вчера случилось что-то важное.
– Мама, как погуляли? – спросила я.
– Не уходи от темы, – мама попыталась быть строгой, но не выдержала и продемонстрировала мне руку с золотым обручальным кольцом.
– Только не говори, что ты вышла замуж, – недоверчиво сказала я.
– Ну что ты, это так быстро не делается, надо еще подать заявления, и потом, я бы обязательно посоветовалась с тобой. Дядя Сережа сделал мне предложение, а пока мы не женаты, велел носить это кольцо, чтобы никто больше не посмел ко мне подходить!
– Так это и был сюрприз? – улыбнулась я. Мне трудно было представить, что вместе с нами теперь будет жить дядя Сережа, но мама радовалась, как ребенок, и я старалась об этом не думать.
– Нет, он сказал, что сюрприз еще будет. – Мама подошла к моему зеркалу и вдруг схватила себя за уши. – Послушай, эти дешевые сережки не смотрятся с золотым кольцом.
– Ты не продала те серьги, что подарил тебе папа на мое рождение?
– Нет, конечно, я сейчас их надену.
Мама убежала в другую комнату, а я встала и тоже подошла к зеркалу. Волосы растрепались, я расчесала их и задумалась: заплести косу или сделать конский хвост? Неужели то, что произошло вчера, было на самом деле, и я поцеловалась с Мишей…
– Марина, я не могу найти серьги! – Мама вернулась с мокрыми глазами. – Ты не брала?
– Нет, – растерялась я.
– У нас вчера был кто-то чужой?
– Он не мог, – сказала я и осеклась.
– Марина! Кто здесь был?
Я молчала. Миша не мог взять серьги. Или пока я была без очков, или когда отвернулась к аквариуму… Неужели он специально меня поцеловал, чтобы украсть серьги?
– Марина! Кто взял мои серьги, отвечай!
Мне вдруг стало трудно дышать. Я подошла к аквариуму и опустила туда пальцы…
– О господи, мама, какая ты растеряша.
– Что?! – Мама по-настоящему рассердилась, но это было не так страшно, как мысль о том, что Миша мог оказаться вором.
– Ты где их искала? – спросила я, уже смеясь от облегчения.
– В комоде.
– А они лежат в серванте, в подсвечнике.
– Ну конечно! – Мама бросилась вон из комнаты и вернулась уже с золотыми сережками в руках. – Сама же их вчера перепрятала, подумала, мало ли что. Прости меня.
Она обняла меня и вдруг спохватилась:
– А как ты узнала, где они?
– Рыбки подсказали.
– Твоя любимая детская отговорка. Так кто был вчера?
– Танин брат зашел в гости к соседу Юре и сказал, что Таня уехала, – ответила я, глядя на маму честными глазами. Я обязательно расскажу ей про свой первый поцелуй. Только не сейчас, когда она так взбудоражена поисками сережек и предложением.
– Ладно, – сказала мама, вдевая сережки в уши, – как насчет того, чтобы устроить праздничный завтрак? Дядя Сережа скоро придет вместе с сюрпризом, но, кажется, я знаю, что он приготовил.
– Что это? Мама, ну скажи!
– Сюрприз есть сюрприз. А вдруг я ошибаюсь?
Мы обшарили холодильник, но нашли лишь маленький кусочек подсохшего сыра, две не съеденные вчера сосиски, немного молока и три яйца.
– Праздничный завтрак отменяется? – спросила я с разочарованием.
– Будем готовить деревенский омлет, – ответила мама и сунула мне в руки терку. При маме на кухне я всегда выполняю роль миксера. Смешав нарезанные сосиски, тертый сыр, взбитые с молоком и мукой яйца, я отдала чашку маме. Она у меня знаток пряностей. Никогда не знаешь, было ли что-то особенное в съеденном тобой блюде, просто замечаешь, что вкус не такой, как если бы это приготовил кто-то другой. Пока мама готовила омлет, я заварила растворимый кофе. Когда я раздумывала, сколько чашек мне следует поставить, ответ пришел сам собой, вернее, вместе с дядей Сережей и огромным тортом со сливками.
– Торт на завтрак! – возмутилась мама, но с наслаждением запустила вилочку в свой кусочек. Дядя Сережа от торта отказался, он лопал омлет так, словно ничего в жизни вкуснее не пробовал.
– Торт – это и был сюрприз? – наивно спросила я.
– Дай человеку поесть, – с упреком сказала мама, но дядя Сережа покачал головой, стараясь поскорее прожевать омлет, и произнес с набитым ртом:
– Сюрприз намного больше.
Я с трудом дождалась, пока он доест, даже про торт забыла. Мама нетерпеливо помешивала остывший кофе. Наконец дядя Сережа со вздохом отставил тарелку в сторону, посмотрел на наши лица и вдруг посерьезнел. Я никогда не видела у него такого светлого и вместе с тем напряженного выражения лица.
– Марина, ты, наверное, знаешь, что я попросил твою маму выйти за меня замуж.
– Да, – сказала я и внезапно пожалела, что под рукой нет моего аквариума.
– Что ты об этом думаешь?
– Я не думала об этом. Честно говоря, мне кажется, я тут немного ни при чем…
– Ты ошибаешься, Марина. Я спросил у твоей мамы разрешения стать ее мужем. Я знаю, что не имею права просить у тебя разрешения стать твоим отцом, у тебя уже есть свой папа, хоть и не в нашем мире. Но я прошу разрешения войти в вашу семью.
– От твоего ответа многое зависит, – тихо сказала мама.
Как будто я могла им запретить. В общем, до сих пор и так все было хорошо, ну зачем им обязательно жениться и жить в одном доме? Хотя я и без рыбок видела, что мама хочет замуж за дядю Сережу, а тот ее очень любит.
– Я буду рада, – я постаралась улыбнуться. – Можно, в смысле, добро пожаловать! Только могу я оставить мою фамилию?
– Ну конечно, – мама вздохнула с видимым облегчением.
– Теперь мы будем одной семьей? – спросила я. – Это хороший сюрприз.
– А вот теперь будет сюрприз! – заулыбался дядя Сережа. – Мы все вместе едем на море!
– Я же сказала, от твоего ответа многое зависит! – подтвердила мама.
– На море? В отпуск? И я тоже? – обрадовавшись, спросила я.
– Нет, – покачал головой дядя Сережа. – Я купил дом в поселке Камушки, неподалеку от Анапы. У вас два месяца на сборы. В августе, сразу после свадьбы, мы едем в наш новый дом на берегу моря, навсегда!
– Жить на море, навсегда… – прошептала я, не веря.
– После свадьбы… – так же прошептала моя мама, и дядя Сережа посмотрел на нее с нежностью.
Я вернулась в мою комнату и несколько минут просто кружилась, натыкаясь на мебель. Я прочитала о море все, что только могла найти, я столько лет мечтала его увидеть, и вот моя мечта сбывается. Я не просто еду на море, я буду жить на берегу, каждый день слышать крик чаек, собирать коллекцию раковин, видеть закат и рассвет, наверное, мне купят маску и трубку, и я буду плавать под водой, своими глазами увижу морских обитателей… На море – навсегда! В новый дом!
И вдруг у меня пропало желание танцевать и кружиться. Я вдруг поняла, что значит это слово – навсегда. Мы уезжаем из нашей квартиры, стены которой еще помнят папу. Я больше не вернусь в свою школу, в зеленый от диковинных растений из разных стран мира кабинет биологии, в обшитый деревом от пола до потолка кабинет русского языка, где всегда так хорошо пахнет, никогда не увижу своих друзей и подруг. А Миша? Он тоже остается здесь!
Я, не сдержав рыданий, упала лицом в подушку. Но она не смогла заглушить мои крики. В комнату вбежала мама.
– Мариночка, что случилось?
Я не хотела отвечать и только глубже зарывалась лицом в подушку. Боялась услышать свой собственный плаксивый голос.
– Марина, скажи, только честно, – вдруг я услышала над своей головой виноватый голос дяди Сережи, – это из-за того, что мы решили пожениться? Ты не хочешь этого?
– Нет! – От ужаса слезы у меня моментально высохли. Я и представить себе не могла, что они так неправильно все поймут. – Нет, нет, дело не в этом.
– А в чем же? – Мама растерянно оглянулась на аквариум. – Все рыбки на месте, живы и здоровы. Отчего ты плачешь?
– Скажите, – голос у меня и вправду был плаксивый, я шмыгнула носом, чтобы исправить это, – я пойду в новую школу?
– Ах вот что, ты не хочешь уезжать! – догадался дядя Сережа.
– Но ты же всегда мечтала жить на море, – почему-то обиделась мама. – Вот уж не думала, что тебя придется упрашивать.
– Я и сейчас мечтаю! – сказала я, чувствуя, как слезы снова подступают к моим глазам. – Но здесь прошла вся моя жизнь. Здесь мои друзья.
– Ты заведешь новых подруг, – мама встала, – в твоем возрасте это происходит легко.
– Нет, ты не понимаешь. – Если я не смогла сразу рассказать маме про первый поцелуй, как мне объяснить, что расстаться с Мишей – это намного больнее, чем потерять всех подруг?
– Кажется, я понял, – голос дяди Сережи прозвучал очень мягко, – это из-за мальчика?
– У Марины нет мальчика! Я бы знала! – возмутилась мама.
– Наташа, можно мне кофе? Что-то глаза слипаются, наелся, теперь спать хочется, – попросил дядя Сережа.
– Если вы хотите меня выставить! – Мама фыркнула и вышла.
– Марина, я прав, да? Ты не хочешь с ним расставаться?
– Да, – тихо сказала я.
– Послушай, мне тоже не хочется расставаться с твоей мамой, ну и с тобой, конечно. Но дела зовут меня. Что же нам делать? Ведь мы не можем оставить тебя одну.
Больше всего мне хотелось зареветь, как малышке, но нельзя, ведь со мной говорят на равных…
– Скажи, а ты ему нравишься? Вы говорили об этом?
Не поднимая глаз, я кивнула.
– Тогда вот что, не будем сейчас ничего решать. У тебя есть время все обдумать. Возможно, вам с ним стоит обсудить ваши планы…
Я недоверчиво подняла глаза, мне показалось, что он смеется надо мной.
– Какие планы?
– Это, конечно, не мое дело. Возможно, тебя даже не интересует мое мнение…
– Интересует, – неожиданно для самой себя заявила я.
– Правда? – видно было, как он обрадовался. – Знаешь, у меня ведь есть дочка от первого брака. Ей тоже четырнадцать, ее зовут Лена, я тебе не говорил?
– Нет, – покачала я головой. Интересно, какая она, эта Лена? Такая же высокая, полная и шумная, как ее папа?
– Так вот, если бы Лена влюбилась, я бы сказал ей, что сейчас для нее важнее всего учеба. В конце концов, до окончания школы осталось немного, самые важные годы. А любовь, если, конечно, это настоящая любовь, должна быть проверена временем.
– Мне эта мысль не нравится, – сказала я мрачно.
– Да, мне бы тоже не понравилась. Но ты вспомни, сколько мы с твоей мамой встречаемся? В любом случае вам с твоим мальчиком надо будет обсудить это. Давай ты пригласишь его в гости?
– А если я решу не ехать на море, не менять школу и не бросать… его…
– Тогда я останусь с тобой здесь, – сказала мама, появляясь из-за двери с чашкой кофе в руках.
– Наташа…
– Ты же сам сказал, Сережа. Мне в кухне было все слышно. Чувства должны быть проверены временем. Я люблю тебя, но на первом месте у меня мой ребенок.
– Мам, дядя Сережа, – я почувствовала, что разговор заходит куда-то не туда. – Погодите, не будем все решать вот так! Я очень хочу на море, я не против вашей свадьбы, но кое-что я не могу решить одна.
– Что ж ты мне не сказала, что влюбилась? – с укором спросила мама и выразительно посмотрела на мирно пьющего кофе дядю Сережу. – Я-то тебе все рассказываю.
Дядя Сережа закашлялся, поперхнувшись кофе, и вышел.
– Мама, ты знаешь, я вчера первый раз в жизни поцеловалась, – тихо сказала я. – Я тебе все-все расскажу…