000
ОтложитьЧитал
Покинув пышущую жаром душевую кабину, Арчибальд Рем вступил в восточные тапы с загнутыми вверх клювами и выглянул в коридор.
– Тиховатенько, – блаженно отметил он.
Как есть нагой и в тапах, со стекающей водой, он шмыгнул по паркету в свой кабинет и заперся там. Хоть дочь послушно не поднималась на его этаж, а жена просто не поднималась, он всё- таки не хотел случайно попасться домочадцам в чём вылез на свет. Мало ли.
Свою странную нелюбовь к полотенцам и протираниям сударь Рем не мог объяснить. Ни парчовые, ни махровые, ни одноразовые, ни ватные, ни жёсткие, ни плетёные, ничем этим он старался не пользоваться, если позволяли обстоятельства. Только сохнуть или сушиться в потоке горячего воздуха.
В кабинете Арчибальд встал в центр коронованного зубцами солнца на старинном ковре с кисточками. За окном дождливая ночь с ползучим ветром. Низкие тучи над городом не угнетали сударя Рема, скорей настраивали на рабочий лад. Скоро он сам будет отгонять, разгонять и нагонять тучи. Уже почти высохнув, он попробовал достать мизинцами до пола. Близко, но опять не получилось. Уже 6 месяцев не получалось.
Когда влага осталась только в коротких большей частью седых волосах, Арчибальд исторг из комода во всю стену рабочий костюм, от галстука с ало- чёрной планетой, до пуговиц пиджака с иглами драгоценных камней. Шили на него корпоративные модельеры, оказывая почести, как особе, приближенной к совету директоров. Он не был в СД, но был заместителем директора Аландира.
Уже готовый к отъезду с кейсом, полным конфиденциальности и тайн, Арчибальд заглянул в комнату к дочке. Алиса спала, замкнувшись в комочек под толстым одеялом. Он поцеловал видимый лоб и перенёсся под козырёк дома, по которому бренчал дождь. Напротив стоял немецкий красавец из хрома, черноты, блеска, капель и подсветки. Ариец- водитель в плотном плаще, превращавшем его в чёрный колокол, открыл дверь, потом сел за руль.
Никогда полностью не спавший город, точимый холодными струями, наступал вокруг дороги. Тут ступил радиовышкой, тут споткнулся гостиницей, тут молом, тут баннером, тут шлёпнул растягом рогато- готичной примы. Всё вырастало и наваливалось, но Арчибальду было плевать. Он знал, что скоро покажется царственная башня его рабочего места, которая нависает над всем остальным.
– Генрих, какая сейчас температура на Курилах?
– Около трёх, мессир Рем, – с промедлением ответил незаменимый вышколенный колокол- ариец.
Если так, то боссу Аландиру там теплее на градус.
Сонные, по десятку горящих окон, небоскрёбики метнулись мышами в стороны, и прямо по курсу утвердилась твердыня с чёрно- красным шаром на фасаде в пятидесяти метрах над землёй.
Ворота раздвигались одни за другими, пропуская машину Рема в гараж высшего менеджмента, а затем начали открываться двери, пропуская уже самого Рема в холл, лифт, коридор, залу, кабинет. Его секретарь ждала наизготовку с цикориевой смесью и круасаном с корицей. Он не знал, когда Габи уходила и приходила, но она всегда была на рабочем месте.
– Записки на столе, несколько сортов электронной корреспонденции, отчёт от поручений, от обеспечения развития, три запроса на беседу, одно совещание с боссами, одно общее совещание, запрос на переговоры.
– Всё утречком, Габи?
– Поручения пять минут назад, остальное вчера.
– Сделай меньше цикория.
Арчибальд Рем уединился в своём кабинете. Он сел за массивное бюро с лакированной поверхностью. Предмет зависти других боссов, купленный на внутрикорпоративном аукционе. За этим столом менял судьбу мира первый заместитель первого руководителя.
Загорелся багровый огонь монитора, у Габи фыркнул телефон. Сама она вошла с вновь наполненной кружкой. Опять не то, но Рем решил не капризничать и просто плеснул в смесь виски.
В сердце стола рядом с клавиатурой было пусто. От греха подальше он убрал собственный ежедневник, как только узнал, что заменит Аландира на сутки.
Лоток с серебряной лозой хранил толстые листы бумаги. В углу каждого планета. Зажав её холёными пальцами, сударь Рем приблизил к глазам отчёт поручений. Опять не достигли результата. Почему так долго?
Коротко стриженными розовыми ногтями левой руки он черкнул сообщение главе поручений. Правую грел о кружку с довольным гиппопо.
«Сколько можно, Саймон, валандаться с этим? Разве не было санкции на серьёзные меры?»
Только взметнулась на дисплее пыль от убежавшего сообщения, как дверь в кабинет открылась. Без стука. И там была не Габи, не боги, не генеральный! Габи махала руками сзади, показывая, что этому наглецу с растрепанными кудрями помешать не в силах. Конечно, ведь это был расслабленный и мажорный глава обеспечения развития. Впрочем, вспотевший, не причесанный, не выспавшийся, он не выглядел обычным франтом.
– Арчи, ты видел отчет? – без приветствий начал наглец. Ему было плевать, что сударь Рем старше на четверть века и не любит, когда сокращают его славное имя. Племяш директора Сантра, строгого традиционалиста, был его полной противоположностью.
– Эти болваны вчера отправили отчет. И не указали в нем резолюции Марти. Видите ли, она поступила за минуту до времени рассылки. Решили включить в завтрашний. Никто не сложил дважды два, не дал команды. А уже сегодня…
Кудрявый Джонатан Маюс достал из пиджака телефон размером с натюрморт и показал таблицу. Арчибальд сначала даже не понял, что на ней. Потом понял и взялся рукой за щеку, как если бы стрельнул гнилой зуб. Тонкая алая линия упорно ползущая до вчерашней полуночи вверх дернулась лихим выкрутасом и устремилась вниз. Не рухнула, но вполне четко обозначила новое направление. Это был алоцвет.
Сударь Рем считал его свои детищем. А теперь из- за просчета с резолюцией ребенок захворал. Но что куда горше, Аландир тоже считал алоцвет своим детищем. Тот самый Аландир, который оставил структуру на него, Арчибальда, именно сегодня. Габи, так и маячившая за кудрями незваного нахмурилась, она всегда тонко чуяла, когда стартовали тяготы большого бизнеса.
– Грустненько, никак иначе, – воодушевил себя и окружающих Рем. – Это рынок акций, там все прыг- скок.
Маюс посмотрел на него жалостливо, опасливо, как на умалишенного, от которого не знаешь чего ожидать. Габи достала блокнот, готовятся внимать программе лечения занедужащей очень ценной бумаги.
– Сейчас только пять сорок четыре. Эту спотыкушку алоцвета вполне можно исправить некоторыми простыми решительными мерами.
– Сколько? – опешил принесший дурные вести. – Утро уже? Вот поганое утро, всю ночь тут просидел. Скоро на тебя стану похожим, Арчи.
Сударь Рем умолчал, что вчера уехал раньше ради дня рождения дочери, а сегодня только явился. Маюс продолжал:
– Я уже предпринял некоторые меры. В первых выпусках новостей пустят репортаж с буровой Хайлэнда.
– Там еще ничего не готово. Даже комиссия не была.
– Ничего, ролик и так был почти закончен, я только чуть ускорил монтаж. И еще, – самодовольно крякнул развитие. – В Мбвуне сделают заявление…
Теперь настало время опешить Арчибальду. И вспылить не на шутку.
– Ты что, дурачок? Какой Мбвун? По каким таким радостям ты полез ручонками не в свою компетенцию?
Маюс, выпучив глаза, наливался краской. Тактичная Габи за 6 секунд до этого скрылась в неизвестности.
– Быстро и немедленно отзови своих придурков и свои приказы. Чтобы ни один чих в Мбвуне кроме зафиксированных в папке на моем столе там не происходил.
Племянник Сантра аспидно прищурился.
– Ты кем себя возомнил, Арчи? Аландиром?
– Тем, кто возможно сбережет твою голову от его гнева.
Джонатан задумался, несвежим мозгом взвесил влияние Сантра, косяк с отчетом, священную корову Мбвуна. И спрятал жало гнева.
– Я отменю приказ. Но я сообщил тебе без пятнадцати шесть об алоцвете. Да, это техническая ошибка моего отдела. Но теперь это твоя большая язва. Работай, Арчи, это твой день. Не кашляй.
С недобрым смешком он вышел.
Сударь Рем залпом допил цикорий с виски. В чем- то наглец был прав. Он выкрутится. Покладёт пару голов для снятия, подкрутит цифры в корпоративных мессенджерах и выйдет гусем из болота. А ему, Арчибальду, за этим гусем подтирать.
– Габи, уведоми поручения, особистов, пиарщиков, финансы и внешние связи. Пусть немедленно присылают солюшены.
– А остальные мероприятия?
– Отложить. Отменить.
Значит, исцеление алоцвета начнется в этом кабинете. Бюро первого заместителя поможет другому первому заместителю.
Первым делом пробудились ребята из оформления облика. У этих все тривиально: очернить конкурентов. На днях цэо краснояпонщиков с золотой акцией разжился на аукционе в Блэрберри картиной мариниста "Чёрная волна" и собирался задать бал, приуроченный своему приобретению и заодно сделке на транспортировку сребгаза по дну океана. Кража расхваленной картины покажет, что выцыганивание контракта, это еще не завоевание рынка.
Сударь Рем выбил добро на деревянных клавишах и присоединил к диалогу особый отдел. От поручений он ждал большего креатива.
Выверено Арчибальд разместил лист с планетой в пустующем центре столешницы и каллиграфически вывел на нем: "живописи 3".
Дальше изъявили поучаствовать в реабилитации горделивые связи. Эти сразу заговорили о Мбвуне. По их мнению, если прозвучит мнение известного милитаристского деятеля о пользе вывода войск, то мнение игроков рынка о падении спроса на недра переменится. Сплошные мнения, никакой конкретики. Пригрозив карами небесными, Рем добился имени генерала Людвигсона, но не способа заставить его сболтнуть лишнее.
В ходе личного телефонного звонка Лаэрт из связей с внешним миром под прицелом холода тысячелетнего ледника в голосе заместителя признался, что Людвигсон будет сегодня как раз на презентации картины, дорожит супружеской бездетной жизнью, но с мастерством супершпиона ежеквартально ходит налево. Отдел связей жутко не любил делиться информацией.
Полученную головоломку Арчибальд переправил опять особистам.
А поручения безмолвствовали.
На листе появилась строка: "утке 5". Поразмыслив, уменьшил пятерку до четверки, реально требующейся генералу.
После разговора с Лаэртом Арчибальд утек мыслями в сторону, далекую от тайных операций. Его способ действия по возможности предполагал оставаться в круге закона. Пусть там и было тесновато, но дорасти до ветки, близкой к макушке корпоративного эвкалипта, места хватило. Вот и сейчас он вспомнил о требующих внимания чиновных людях, метящих инспекцией в буровую Сино- К в Хайлэнде. Пуск был назначен на вторник, в понедельник собирались накрыть столы. Ничего, если пищу страждущим дадут сегодня. И те проболтаются куда надо, что пуск пройдет хорошо. Даже не так. Восхитительно, как ни одна буровая до этого.
У Рема был один знакомый, который мог провернуть это плавно и точно, как поставить на прикол океанский лайнер. У себя он отметил "бур – 6". А дурачок Маюс с его роликом пусть играет в нижней лиге.
И тут материализовались поручения.
Их кудрявая голова и бледное чело вознеслись в Ремов кабинет из своего подземелья.
– Сам Саймон соизволил, – изобразил благодушие Арчибальд. К поручениям у него имелись ненависть и презрение.
– К вам только сам, – отозвался Саймон. В его голосе Рем явно увидел свою старость и закат карьеры. Не дождешься, сосунок, погрозил он.
– У тебя теперь две большие проблемы на решении, Саймон. И одну ты должен решить немедленно.
– Я думал, алоцвет, это ваша с оберазом проблема. А для нас так, факультатив.
Он всегда трепетно относился к особому статусу своего отдела. И, видимо, посчитал, что раз в рассылке присутствуют пиар, связи и прочие, то дело выеденного яйца не стоит.
– Послушай, парень, у нас одна ладья и если ты гребешь ближе к носу, это не значит, что тебя ничего не касается. Между прочим, другие прислали солюшены, пока ты топал на двух неспешно.