Рухнувшие небеса

– Я тебя умоляю! Как только твои маленькие ушки услышат, как поют «Забвенцы», тело забудет об усталости.

Я углубилась в задворки сознания, пытаясь отрыть хоть немного информации об этой группе. «Сладкое забвение»… хм… название какое-то дебильное. Ах, да, кажется, что-то припоминаю. Карен часто уговаривала меня пойти на выступление четверки парней с мрачными прикидами, о сексуальности которых болтала без умолку, а я вечно отказывалась, ссылаясь на усталость и нежелание ходить в стремный клуб, где они выступали. Я ни разу не слышала их песен, но чем может удивить группа, делящая сцену вместе с тараканами?

– Скорее всего, из моих ушей польют фонтаны крови.

Карен недовольно фыркнула. Кто-то в ее сериале опять заорал.

– Это классные ребята, у которых не менее классные песни! – уверяла она. – Так, постой, ты вообще идешь? Да? Нет? – подруга злорадно ухмыльнулась. – Пятый сезон, Грейс.

Ох.

– Я пойду, наверное, – закатила глаза, проклиная себя за согласие. Конечно, из-за случившегося недавно и странного предупреждения не хотелось покидать дом, однако со мной будет чокнутая подруга, готовая дать фору любому засранцу. Кого и бояться – так это ее.

– Я буду через десять минут. Жди меня, крошка. Эту ночь ты никогда не забудешь!

***

Раздался треск гравия и звук заглохнувшего мотора. Не сложно было понять, что это Карен остановила свой красненький минивен на подъездной дороге. Ее ждала нелегкая задача – нарядить меня на концерт «Забвенцев» и, если быть точнее, сделать из меня типичную, сумасшедшую фанатку наверняка с минимум одежды. Но, сколько знаю Карен – любительницу спортивных шмоток, она не позволит мне разгуливать в прикиде шлюхи. Ура.

Намереваясь выскочить из комнаты, чтобы впустить ее в дом, я услышала сзади громкий треск и шарканье чьих-то ног, следом тяжелый кулак обрушился на стекло, заставив подпрыгнуть и остановиться. Страх не успел взять верх, когда я уловила приглушенный голосок Карен за спиной:

– Черт! Ты же знаешь, что я частенько так делаю! Какого… – я повернулась именно в тот момент, когда ее сгорбленная фигура прилипла к окну. Выглядело вполне устрашающе, и если бы я не знала, кто находится по ту сторону, точно бы упала в обморок. – Эй! – Подруга помахала тоненькой ручкой, другой делая козырек на лбу и пригибаясь, чтобы обнаружить меня в полумраке. – Я знаю, что ты там, Грейс! Открывай чертову щеколду! А ни то выбью стекло.

Я засмеялась, прогоняя оставшийся страх и возвращая дар речи. Карен находила забавным лазать в мою спальню через окно, и я была уверена, что она не знает про существование парадной двери в этом доме.

– Тебя не учили приходить к кому-то по-человечески? – Я открыла щеколду и отодвинула раму.

Карен скорчила рожицу, вваливаясь в комнату.

– Знаешь, мой конек – необычность.

– Скорее – безумство.

Приземлив ноги, обутые в модные кеды, на пол, Карен выругалась, когда ее расписная кофточка зацепилась за крючок в окне, препятствуя движению. Засмеявшись, я помогла подруге высвободиться, увидев ее тщетную борьбу.

– Ненавижу твое окно, – призналась она, поправляя кофточку с непонятным орнаментом и пытаясь разглядеть меня. – Включи хотя бы свет, ради Бога! Я ничего не вижу!

Я щелкнула выключатель – комнату озарил кислотный свет, и весь бардак, царивший в ней, предстал перед Карен. Я не смущалась, что у меня была не заправлена кровать или не прибрано на столе, так как моя спальня была еще чистой, по сравнению с ее. Коробка с недоеденной пиццей под кроватью, столетняя пыль, грязные вещи в шкафу – этим «прославилась» Карен Джонс. В моей коморке с бирюзовыми пошарканными стенами и усыпанным крошками от пончиков ковром, по крайней мере, не создавалось ощущения, словно в ней недавно проводилась мини-вечеринка, после которой забыли убрать.

Щурясь, Карен рухнула в кресло возле компьютерного столика. Ее темные, длинные волосы, покоившиеся на плечах, рассыпались по спине, когда она закрутилась в нем и кинула мне рюкзак, который я неуклюже поймала, схватив за ремешки.

– Зачем мне он?

– В нем лежит то, в чем ты сегодня появишься перед «Забвенцами»! – она сложила пальцы в кулак, затем резко разжала, шипя и, видимо, создавая звук, похожий на взрыв. – Это будет бомба!

Не знаю, что там притащила Карен, но мне явно стало страшно, ведь ее вкус в вещах значительно отличается от моего. И я почти никогда не одобряю ее выбор.

– Там платье? – вопросила я, уже представляя, как будет хреново в нем.

Карен махнула рукой, закатывая глаза.

– Ага. Стала бы я приносить тебе платья, если сама ненавижу их, – она подняла густые брови, ее карие глаза сверкнули при свете. – Не тяни кота за яички, Скай! Открывай уже…

Моя медлительность бесила ее не меньше, чем любопытство.

Расстегнув молнию, я сморщилась. Отлично. Какая-то непонятная вещь. С дырками. Причем черная. Выражение лица все говорило за меня, поэтому Карен измученно простонала, вставая с места и доставая из рюкзака угольный… корсет? Немного вульгарный, с кучей вязочек и разрезами по бокам. Я невольно сглотнула. В нем даже из дома не выйду. Ни за что на свете.

– Я это не надену, – я отмахнулась от Карен, болтающей корсетом перед моим лицом. – Ты его отобрала у какой-то стриптизерши?

Карен выхватила у меня рюкзак и в разжатую кисть сунула корсет, но когда я попыталась выкинуть распутную вещичку, она перехватила мое запястье.

– Тиши, Грейс! Ты его наденешь и точка, ясно? Когда-то же нужно взрослеть. Тем более, тебе скоро восемнадцать, а ведешь себя как малолетняя истеричка!

– Почему именно корсет? – хныкала я, тщетно избавляясь от стальной хватки Карен. Годы бокса не прошли для нее даром.

Черт, наверняка на коже останутся синяки.

– Потому что там будет «Сладкое забвение», глупенькая! – она постучала пальцем по моему виску, заставляя морщиться. – Мы обязаны выглядеть лучше всех куриц! «Забвенцы» должны посмотреть на нас и подумать: «Ах, вот они, наши самые ярые и сладенькие фанатки».

– Фанатки? – я приподняла бровь. Не знала, что когда-то стала поклонницей той сумасшедшей группы, песни которой никогда не слышала.

– Скоро войдешь в наши ряды, – подмигнула мне. – Скай, я не заставляю тебя делать ничего сверхъестественного, просто надень чертов корсет и сходи с лучшей подругой на концерт ее любимой группы! Тебе так сложно что ли? Более того, у нас осталось меньше, чем… – взглянула на наручные часики, – полчаса, чтобы наштукатурить тебя и добраться до «Мо».

Вообще, я не любила клубы, поэтому и ходила туда редко: по праздникам (и то не всем) или в честь очередной победы нашей футбольной школьной команды «Бульдоги». Но сегодня, похоже, придется сделать исключение.

– Черт. – Я приложила корсет к груди, представляя, какой буду испытывать стыд, когда явлюсь в нем в людное место. – Слушай, я напялю это только при одном условии…

Карен пожала плечами, опуская мое запястье – я потерла место, где была ее ладонь. Ну и хватка!

– Валяй.

– Поверх я накину куртку.

Карен вздохнула.

– Ты не исправима, Грейс.

***

– Разве там не платный концерт? – спросила я, крутясь возле зеркала. Корсет ужасно сдавливал грудь, и приходилось прерывисто дышать. Изюминкой моего образа был темный макияж от Карен, оттеняющий голубые глаза, и безумный каскад локонов на голове, который она собрала в небрежный хвост, уверив меня, что это смотрится круто. Единственное, в чем я чувствовала себя прекрасно – были джинсы и столетние кеды, пережившие Наполеона.

– По пятницам за вход не нужно платить, – ответила она, повесив на плечо рюкзак и заглядываясь на мою шею. – Скай… – ее голос показался печальным, – ты не… не будешь снимать его? – Она указала на мой серебряный крестик, затем сжала губы в тонкую полоску.

Мои пальцы автоматически дотронулись до украшения. Оно – единственное, что осталось в память о маме. И оно – единственное напоминание о ней.

Два года назад она попала в аварию – сильно спешила домой. Ее автомобиль перевернулся и воспламенился. Как говорят, она погибла, когда машина совершила очередной виток в воздухе и рухнула на асфальт. Мама ушла на тот свет мгновенно. Она не чувствовала, как пламя пожирало ее хожу, и даже не успела понять, что произошло…

Я узнала о случившемся в тот же день и просто не могла поверить, что ее больше нет. Она ушла, оставив после себя лишь пустоту и воспоминания. Мне тяжело далось осознать это. Я долго не приходила в себя, отказывалась от еды, плакала ночами и днями, понимая, что больше никогда не увижу маму и не смогу с ней поговорить. Я безумно любила ее.

Мама была прекрасным водителем, и почему произошел такой исход – оставалось загадкой. По всей видимости, машину занесло, или она не справилась с управлением, во что трудно поверить. Ничего из перечисленного, казалось, не было верным, и в этом несчастном случае словно крылась какая-то тайна.

Сразу после маминых похорон папа выставил дом на продажу, не сказав ничего, и велел собрать вещи для переезда в другой город. Я не понимала, почему он пришел к этому решению, но догадывалась: возможно, ему было больно находиться в доме, где все напоминало о ней.

Спустя какое-то время, мы покинули Нью-Йорк и отправились в совершенно неизвестный нам город – Нью-Хейвен, а наш скорый переезд так и оставался для меня загадкой. Я много раз пыталась выяснить у отца, в чем причина переезда, но он молчал, уперев печальный взгляд куда-то вдаль. С тех пор, я не затрагивала эту тему перед ним, ссылаясь на то, что мы просто уехали от болезненного прошлого.

Я робко улыбнулась Карен – она знала все, что происходило с моей семьей в Нью-Йорке. И она постоянно успокаивала меня, когда нужно было поплакаться кому-то в рубашку (отца почти никогда не было рядом). Эта девушка с характером бунтарки бывала доброй, нежной и понимающей, за что ее обожала. Переезд изменил многое не в лучшее русло, но подарил мне прекрасную подругу в лице Карен Джонс.

– Никогда. – Я закрыла глаза и сжала крестик.

Лицо мамы мелькнуло перед глазами. Из глаз чуть ли не полились слезы, но я сумела сдержать их, больно ущипнув себя. После гибели мамы я ни разу не снимала ее подарок – это украшение. Оно напоминало о ней, и, казалось, благодаря ему я все еще поддерживала какую-то тонкую связь между нами. Между загробным и живым миром…

Карен виновато опустила голову.

– Прости, если я…

– … все в порядке. Правда, – я распахнула веки, натягивая улыбку и указывая на дверь. – Пойдем. Давай повеселимся.

3

Мы жутко опаздывали на концерт. Красненький минивен Карен постоянно глох, чем напоминал развалюху-пикап Брэндона. Я закатывала глаза и предполагала, что это знак свыше, и мне в любом случае нужно остаться дома. Еще не поздно сбежать…

– Черт! Давай же, заводись! – скулила Карен, вставляя и вынимая ключ зажигания. На ее лице был написан ужас вперемешку с раскаяньем.

Ну, конечно, если она не попадет в «Мо» сегодня – это будет хуже конца света.

Я зевнула, совершенно безразлично наблюдая за ее действиями.

– Может, оставим это дело? – предложила я, зевнув. Сон потихоньку укутывал меня в свои объятия. – Направимся по домам, поспим?

Карен кинула на меня дикий взгляд.

– И бросим мою детку тут?! Не поедем на концерт?! Ну уж нет, Скай. Сегодня мы попадем в клуб, и ничто, никто нам не сможет помешать! – Дрожащей рукой подруга поднесла ключ к губам и, поцеловав с закрытыми глазами, вновь попытала удачу. – Пожалуйста, заводись.

Карен повернула ключ, и тут произошло чудо – машина загудела, приборная панель вспыхнула светом. Она, хлопнув в ладоши, громко завизжала, смотря на меня и пытаясь, наверное, разделить свою радость. Я лишь изобразила театральный восторг, пристегиваясь.

Подруга гнала, как сумасшедшая. Стрелка на спидометре только и успевала показывать цифры, от которых моих глаза лезли на лоб. Пару раз мы чуть ли ни встретились со смертью лицом к лицу, когда Карен начала играть в гонки с каким-то недалеким парнем. Я думала это последний день моего жалкого существования, но, оказалось, нет. Мы не попали в аварию и не столкнулись с кем-то, потому что приехали.

Я пулей вылетела из салона, тяжело дыша и держась за сердце. Подруга с виноватым лицом выползла на улицу, ожидая, что сейчас начну обрушивать на нее свой гнев, затем захлопнула дверцу и поставила минивен на сигнализацию.

– Ты в своем уме? А если бы мы погибли?! – процедила я, вернув себе спокойное дыхание.

Карен прикусила губу, отходя от авто и пожимая плечами.

– Было бы два красивых трупа. – Ее черный юмор просто не имел границ. – Пошли! Выступление уже началось.

Я застонала и потопала за ней, подтягивая чертовый корсет, из-за которого моя грудь чуть ли не билась о подбородок. Преимущество для «плоских», ей богу.

«Мо» не отличался красотою и изяществом. Клуб представлял собой огромное здание с пошарканными стенами. Возле входа висела неоновая табличка с названием, освещая тропинку из гравия и несколько копошившихся рядом тел. Машины продолжали парковаться возле «Мо», и предвкушающие концерт девицы вваливались внутрь, улавливая приглушенные звуки какой-то песни. Похоже, скоморох в самом разгаре.

Карен вцепилась в мою руку, затаскивая нас в адское логово. Когда мы оказались в «Мо», в глаза ударил дым и свет прожекторов. Мне приходилось щуриться, пробираясь с помощью осторожных толчков к сцене. В отличие от меня, Карен не стеснялась нагло распихивать народ, освобождая нам дорогу. Потные тела окружали повсюду – они танцевали, терлись друг о друга и извивались с невероятной гибкостью – дождевые черви им бы позавидовали.

Вспышки света заставляли мои глаза слезиться, и я была на сто процентов уверена, что тушь размазалась. Когда пыталась осмотреться, обзор загораживала чья-нибудь туша, пробирающаяся к группе. Мне наступали на пятки, случайно пинали, и я надеялась, что это не естественный отбор, где останутся в живых лишь «избранные».

С помощью Карен и ее руки я не тонула в толпе и, еле перебирая ногами, двигалась вперед, хотя не разбирала пути. Дым бил в лицо, и какие-то девчонки без бюстгальтеров интенсивно обтирались о мою спину.

Заберите меня отсюда, умоляю.

Народ завопил, когда песня стала утихать, а барабан отбивал последнюю мелодию. Мы вывалились из бесконечной кучи и прильнули к сцене. Я чуть ли не задыхалась – тут был такой спертый воздух, корсет давил, и черт… казалось, что у меня вот-вот начнется клаустрофобия.

Карен сложила руки рупором вокруг рта, прыгая, и пихая меня, чтобы я уподоблялась ее примеру. Вздернув голову, она с обожанием пялилась на сцену, а я в это время вела борьбу с надоедливым корсетом, пытаясь ослабить ленточки на спине и совершенно не обращая внимания на музыкантов.

Песня закончилась. На сцену полетели лифчики обезумевших девушек, и я вовремя пригнулась, когда чей-то красный бюстгальтер чуть ли ни лег на мою голову. Фу. Сверху послышалось какое-то шуршание – наверняка парни поднимали «подарки» фанатов. Черт. Это место явно дикое.

В микрофон объявили о следующей композиции, а я все продолжала мучить ленточки на спине, больно вывернув шею и перекинув вес тела на одну ногу. Судя по веселым воплям, Карен не скучала, и ей, видимо, было глубоко плевать, чем там занималась ее лучшая подруга, ведь она увлеклась «Забвенцами» и не кидала в мою сторону ни одного взгляда.

Это дало ясно понять – я должна справиться с чертовым корсетом сама, а иначе – задохнусь.

Когда зал наполнился боем барабанов, и раздался ласкающий звон гитары, вперемешку с тихим, мягким звучанием клавишных, осипший и низкий голос переплелся с музыкой, заставляя каждую клеточку тела содрогнуться от волны прошедшего электрического тока.

Я могу быть как день или ночь,

Я могу быть козлом, но не душкой,

Но тебе ни за что

Я не дам усомниться в себе.

Я бываю плохим,

Но мне это не мешает,

Чтобы не ощущать себя чужим,

Находясь к тебе чертовски близко.

Ты можешь меня бить,

Ты можешь меня ненавидеть,

Но я не могу укусить

И не способен обидеть…

Я оставила те чертовы вязочки на лучший случай и под крещендо подняла голову, завороженная этим невероятно-красивым голосом с хрипотцой. Господи. Я нашла, наверное, самые удивительные голубые глаза, какие мне доводилось только видеть. Их обладатель ласкал микрофонную стойку и взглядом хищника осматривал толпу визжащих несовершеннолетних девушек, фонтанирующих гормонами. Его скулы – широкие и в то же время острые – делали лицо, на котором красовалась нахальная улыбочка, просто мега-привлекательным. Каштановые, мокрые от пота волосы падали на его лоб. Парень был одет во все черное. Честно сказать, он выглядел в сто раз красивее своих скачущих по сцене ровесников, хотя те тоже были вполне привлекательными. Теперь я поняла, почему Карен так тащится по «Забвенцам»…

Ритм усилился, западающая в память музыка взорвалась с новой силой, и парень вновь запел (на этот раз припев), окатывая взглядом толпу. А когда его взор остановился на мне, я замерла. Сердце упало в пятки. По каким-то причинам он смотрел на меня больше, чем на кого-либо.

Пока я насчитала две секунды.

Ты видишь во мне только тьму,

Хотя я бываю светом.

Ты хочешь меня оттолкнуть,

Когда я рядом с тобой.

Беги, беги, крошка,

Но я все равно догоню тебя,

Страстно поцелую

И заставлю думать обо мне.

Беги, беги, крошка,

Но когда я заполучу тебя,

Ты станешь моей навсегда.

Ты станешь для меня светом,

Уж если я тьма.

Ты станешь для меня светом

Единственным и навсегда.

Мое тело сковало. Я не могла пошевелиться под пристальным взором одного из вокалистов, который уверенно заглядывал в глаза, словно знал все мои секреты и тайны. Я почувствовала себя глупо, потому что стояла с разинутым ртом, наблюдая за каждым действием незнакомца, поэтому немедленно встрепенулась, и приняла серьезное выражение – наверняка получилось убого. Не понимая, почему он выбрал меня объектом пристального внимания, я стала оборачиваться, чем вернула себе статус идиотки. Незнакомец продолжал таранить меня взглядом, и нахальная улыбочка повисла на его прекрасном лице.

Да что ему надо?

Он нагло ухмылялся, когда я начала осматривать себя, полагая, что с внешним видом что-то не так. Позже до меня дошло, что он мог просто издеваться, и прекратила тщетные попытки обнаружить на вещах какую-то кляксу или смазанную тушь под глазами.

Кому приглянется такая простушка?

Здесь кучи других девушек, на кого можно не только поглазеть…

Толпа оглушительно завопила, чем заставила меня очнуться и прекратить играть в гляделки с вокалистом. Песня уже закончилась, и я не заметила, что некоторые члены «Сладкого забвения» покинули сцену, оставив у микрофона того странного паренька, который, слава богу, отцепился от меня. Надеюсь, Карен не была свидетелем этого позора.

Подруга схватила меня под руку, что-то выкрикивая, когда незнакомец с глазами цвета моря прислонил губы, растянувшиеся в темно-сексуальной улыбке, к микрофону. Мало того, что она передавила мне руку, так какой-то придурок пихнул меня в спину, отчего я пошатнулась и чуть ли не упала. Стало вдвойне хреновее. Первое, за что ненавижу развлекательные заведения – огромное скопление безумцев, которые способны ломать друг другу кости, лишь бы увидеть своих кумиров.

– На этом мы заканчиваем, но…, – парень на сцене загадочно улыбнулся, заработав от фанатов разочарованные вздохи, – наша вечеринка продолжается! – Он поднял мускулистые руки вверх; нехотя того, я уставилась на его твердый и выделяющийся пресс, который выглянул из-под поднятого краешка футболки. Матерь божья, его торс словно из мрамора сделан. Когда толпа ликующе завизжала, и вокалист продолжил, проведя пятерней по волосам, я встряхнула головой, переводя взор на его лицо. – Никуда не уходите! Будет весело: танцы, хорошая музыка, выпивка. Веселье до упаду?

Фанаты согласно захлопали. Меня опять толкнули в спину, и я захотела на этот раз повернуться и сказать пару добрых слов тому недружелюбному человеку сзади, но внезапно Карен потащила меня сквозь толпу. Я посмотрела на нее с нескрываемым удивлением – она никогда не уходит так рано.

– Мы куда? Домой? – сказала я, легонько расталкивая вспотевших людей и радуясь, что скоро окажусь в своей кроватке и спокойно усну. Но не тут-то было. Счастье мгновенно улетучилось, когда я увидела за плечом подруги бар и ее загадочную полуулыбку. Ах, да, как же не сходить в «Мо» и не выпить? – Черт.

– Пока не выпьешь со мной «Маргариту», домой не попадешь. – Она щелкнула меня по носу. – Машина-то моя, а ключи от нее тем…

Карен не договорила, потому что какой-то высокий человек, явно перебравший с алкоголем, налетел на нее. Послышался пронзительный писк и протяжное: «Ой». Подруга резко отпустила мою руку и наклонила голову, осматривая свою кофточку, с которой струилось что-то жидкое и…золотисто-прозрачное? Я вскинула брови, переключив взгляд на парня – он с округленными глазами пялился на нее, сжимая пустой стакан. Похоже, это последний день в его жизни. Знал бы он, на кого пролил… коктейль, убежал бы уже давно.

– Твою мать! – прорычала Карен, смахивая с груди жижу. Когда она подняла голову на бедолагу, тот аж дернулся, наверняка осознавая, что его ждут плохие, очень плохие последствия. – Ты, – она указала на него пальцем, – хоть понимаешь, на кого пролил свое вонючее пиво?

Оу, так это пиво. Еще хуже, чем алкогольный коктейль.

Незнакомец открыл рот – не знаю – чтобы что-то сказать или позвать на помощь, но он не успел издать ни единого звука, так как моя супер-дерзкая подруга начала кидаться ругательствами, заставляя его оставаться в молчунах.

– Ты испортил мою самую любимую кофту, придурок! Откуда у тебя руки растут вообще? – Карен закрыла рот парню вновь, продолжив: – Хотя это очевидно, что из задницы! И кто тебя учил криво ходить, кретин?!

Я закатила глаза, обнаружив кучку столпившихся зевак, ожидающих настоящее шоу. Решив закончить представление, положила ладонь на плечо Карен.

– Оставь его, он сделал это нечаянно. – Я кивнула парню, смотрящему во все глаза на Карен. – Лучше уходи.

Незнакомец послушался, и через мгновение его не было в «Мо». А, возможно, и на Земле.

Карен с укором посмотрела на меня, а я пожала плечами.

– Ты иногда пугаешь людей.

– Действительно, Грейс?

– Тот паренек чуть в штаны не наделал. Видела его лицо?

Она фыркнула, отворачиваясь от меня.

– Надо было бы надрать ему задницу за это! – она потянула кофту и скривилась. – И за то, что предпочитает дешевое пиво. У него явно дерьмовый вкус.

– Пойдем, – застонала я, хватая ее за локоть и ведя к «дамской комнате», – попробуем оттереть этот… дешевый позор.

Оказавшись в туалете, мы осмотрелись вокруг. Никого не было. Все кабинки пустовали. Дабы не пускать любопытных, я подперла дверь бедром, пока Карен снимала кофту и оттирала пятно под струей горячей воды. Кажется, все было безуспешно. Подруга захныкала, возведя голову к потолку.

– Это конец!

– Не все так плохо. Ты слишком драматизируешь. Это обычная кофта.

Карен кинула на меня озлобленный взгляд, тыча в нее пальцем.

– Она. Моя. Любимая. И в ней я пришла на концерт «Забвенцев»! Твою мать! – Она откинула испорченную кофту, на которой растекалось огромное, желтое пятно, смахивающее на мочу, и запустила руку в волосы. – Все испорчено! А я так хотела поболтать с теми парнями. Или хотя бы попытаться…

Создавалось ощущение, что Карен вот-вот заплачет – ее голос предательски дрожал. Я неуверенно подошла к ней и оценила состояние кофточки в раковине. Да. Дело плохо. От такого пятна не избавишься без «Клорекса»⁴.

– Кажется, я знаю, как сделать эту ситуацию менее паршивой.

Стиснув зубы, я стянула с себя куртку и всучила Карен. Она посмотрела на меня так, будто я призналась, что тайно встречаюсь с Брюсом Уэйном⁵. Мне было не в кайф оставаться в одном обтягивающем корсете, из которого, буквально, вываливалась грудь, но я понимала, как своим… «героическим» поступком помогу ей.

– Скай…

– Надевай, пока я не передумала. Оно немного закроет пятно, – подметила я, складывая руки на груди – наградила же природа таким богатством.

– Я тебя обожаю, Грейс, – Карен чмокнула меня в щеку и, поправив кружевной лифчик, принялась высушивать пятно на кофте.

Подруга не переставала меня благодарить. Когда мы вышли из туалета, она направилась к сцене, чтобы выловить кого-нибудь из «Забвенцев», если те еще не ушли, а меня попросила заказать коктейли. Я лениво поплелась к барной стойке, и если бы не громкая музыка, будоражащая каждую клеточку, давно бы задремала где-нибудь.

Конечно, поход до бармена не обошелся незаметным: парни свистели мне вслед, кто-то предлагал присоединиться, некоторые просто пялились, отчего я прибавляла в шаге и краснела.

– Две «Маргариты», пожалуйста, – сказала бармену, игнорируя громкие свисты какой-то компании и пошленькие предложения.

Бармен подмигнул и принялся выполнять заказ. Пока он заполнял прозрачные стаканы, я почувствовала, как кто-то нагло таращится мне в спину. Взрывающаяся музыка словно отошла на второй план – теперь я слышала свое громкое дыхание и бешеный стук сердца. Нутро подсказывало – человек позади не желает мне ничего хорошего и явно не входит в число моих пьяных поклонников.

По пояснице пробежался холодок, и тут же по ней скатилась капелька пота. Сглотнув, я резко обернулась и спустя секунды поисков обнаружила высокого парня в черной мантии – его лицо плотно закрывал капюшон. Он стоял среди танцующих, а те будто не замечали чудака и продолжали энергично двигаться. А потом я увидела, что кто-то из толпы задел его – рука прошла сквозь тело незнакомца, словно тот был эфемерным существом. Я надеялась, что это причудилось мне, но, вдобавок ко всему букету, этого красавца не видел никто, кроме меня. Между тем, он смотрел в мою сторону, а я гадала, как скоро заполучу инфаркт.

Неужели, я допилась?

4

Когда я моргнула, некто и вовсе пропал. То место, где он был – пустовало. Среди посетителей «Мо» я не нашла этого чудика, зато мои нервишки здорово пошатнулись.

Я серьезно задумалась, чтобы в свободное время сходить к психиатру и уволиться с работы. Глядишь, галлюцинации пропадут.

Когда мне вручили коктейль, я жадно впилась в него, продолжая скользить взглядом по людям. Удостоверившись, что тип в мантии испарился, я потерла виски, мысленно умоляя Карен прийти быстрее.

Мне нужно поспать.

Иначе я сойду с ума еще больше.

– Перепутала дверь? Это не монастырь, крошка, – низкий голос разрезал звук надоедливой песни.

Я содрогнулась от неожиданности и чуть ли не поперхнулась коктейлем, проклиная это чертово место и давая себе клятву, что не зайду сюда больше не при каких обстоятельствах. Отложив стакан, я с вызовом обернулась, ведь обращались, вероятно, ко мне. Глаза тотчас уперлись в черную футболку, обтягивающую сильную мужскую грудь, затем взгляд поднялся вверх, отмечая, что у этого незнакомца божественное тело и – остановилась на лице – внешность. Через дымку тумана на меня смотрели два необыкновенно-бирюзовых глаза, обрамленных черными, как крыло ворона, ресницами. Широкие скулы, сексуальная улыбка – причем идеальная, белый цвет кожи…

Мама дорогая.

В незнакомце я узнала вокалиста группы «Сладкое забвение» и почувствовала, как пол под ногами уходит. Что ему надо? Преследует меня? Может, путает с какой-нибудь из своих чокнутых фанаток?

Буквально на секунду я задумалась, что бы тут было, если бы рядом стояла Карен – сумасшедшая поклонница «Забвенцев».

– Что? – тихо спросила я, все еще сомневаясь, что сказанное было адресовано мне.

Парень ухмыльнулся, облокачиваясь о стойку. При тусклом свете прожекторов его пот блестел, и было видно, как черная ткань намертво прилипает к его груди, очерчивая каждый мускул. Святые небеса. Разве такие идеальные парни существуют?

– Я говорю, что места, где много рока и разврата – не твое, – он сощурил глаза, остановившись на моей груди. Шея мгновенно вспыхнула, следом зардели щеки. Я мысленно поблагодарила «Мо» за хреновое освещение. – Красивый крестик.

Я накрыла ладонью подарок мамы. Не любила, когда про него говорили, ведь дело доходило до того, что интересовались, откуда он у меня, и что значит.

– А что, девушки вроде меня, не могут посещать подобные места? – съязвила я.

Незнакомец засмеялся.

– Если у них такие штуки, – указал на мое прикрытое рукой украшение, – то не желательно.

Я возмущенно вскинула брови.

– Зачем ты со мной говоришь? – не выдержала, с вызовом смотря на него. – Что тебе нужно?

Парень облизнул нижнюю губу, наклоняя голову набок.

– 

А что, чтобы заговорить с красивой девушкой, нужен какой-то предлог?

Я демонстративно указала на толпу разодетых девиц, махающих ему.

– Вон, смотри, сколько их! Прошу! На любой вкус и цвет! – Хамства во мне было хоть отбавляй. – Только свистни, и они прибегут. Уверяю, ночью ты не будешь скучать. А от меня, пожалуйста, отстань.

Я взяла свой коктейль и взмолилась, чтобы Карен побыстрее пришла. Мне не хотелось болтать с «Забвенцем» по многим причинам. Но, правда, я жаждала узнать, на кой черт он пялился на меня и для чего вообще подошел. Не поверю, что его опытный взор мог пасть на меня.

Голубоглазый сделал шаг ко мне. На этот раз я подавилась «Маргаритой», а он, как хренов супермен, принялся спасать меня: постучал по спине, потом опустил руки на мою талию, удерживая, когда я почти повалилась на пол, после чего уперся подбородком в плечо. Я ощущала, что на лице этого кретина играет волчья ухмылка.

– Так лучше? – спросил он, прижавшись сзади.

Придя в себя и обнаружив, что помощь больше не нужна, я отлетела от парня, как от огня, напоследок заехав ему локтем по подбородку, отчего он сильнее заулыбался. Долбаный мазохист!

– Не смей меня лапать!

– Я тебя не лапал, – уверял он, довольно ухмыляясь.

Врун!

– А что это сейчас было тогда?!

– Я спасал тебе жизнь, Монашка, – он подмигнул. Монашка? – Могла бы сказать «спасибо».

– Да ну! – скорчилась я, абсолютно не веря его словам. – Лучше бы дал мне сдохнуть!

Парень вскинул бровь, приближаясь ко мне.

– Тебе так не терпится отправиться на Небеса?

Я фыркнула. Что он ко мне пристал? Нашел себе жертву стеба? Поздравляю, у него это получилось!

– Катись к черту!

– Оу, – он театрально прикрыл пальцами рот, озираясь по сторонам, – какие словечки! Следи за язычком, дрянная Монашка. Ты же все-таки веришь в Бога.

Если я ношу крестик, это не означает, что исповедаю религию. Может, он служит мне единственным напоминанием о родном человеке, который, к сожалению, покинул этот мир.

– С этим еще можно поспорить…

Я сложила руки на груди, окатывая гада презренным взглядом. Он натянул на лицо сексуальную улыбку и, взяв напиток Карен, непринужденно уселся возле стойки. Затем отпил «Маргариту», смотря на меня и заставляя пыхтеть от гнева. Да что он себе позволяет?