Глава 1
Такеда Ицки впервые был в Эдогаве. С тех пор, как в старшей школе приехал в Токио с Хоккайдо, он редко выбирался за пределы района Мегуро, и то почти всегда это были поездки на бейсбольные турниры без возможности прогуляться и осмотреть достопримечательности. В колледже Такеда пару раз съездил с друзьями в Сибую и Синдзюку, а после, уже будучи профессиональным игроком, видел столицу только из окна клубного автобуса. Даже теперь, когда он стал тренером, поиском новых игроков для команды всегда занимались школьные скауты, пока Такеда убеждал директора и спонсоров, что в следующем году есть шанс стать чемпионами.
Но сегодня пришлось нарушить привычный порядок вещей. Оставить команду на Нагасэ, придумать нелепую отмазку и сбежать, пока никто не задаёт лишних вопросов. На метро Такеда доехал до станции Ниси-Касай, почти не замечая проплывающих за окном зимних пейзажей, вышел на пустой перрон и вдохнул морозный влажный воздух. Оглядевшись, потянулся вслед за жидким потоком вечерних пассажиров и замер, не зная, куда идти дальше.
– Простите, в какой стороне находится стадион?
Тщедушный мужичок в помятых брюках и нелепой куртке окинул Такеду подозрительным взглядом, но всё же махнул рукой в южном направлении.
Идти пришлось два с половиной квартала. С неба повалил снег, и Такеда спрятал руки в карманы, перчаток он с собой не взял. Как и шапку – слишком привык ездить от дома до школы на машине. Но сегодня его очень просили воспользоваться общественным транспортом, поэтому от автомобиля пришлось отказаться. Холодные хлопья оседали на редеющих тёмных волосах и таяли, заставляя вздрагивать от стекающих по затылку и вискам капель. Несколько даже скатилось за воротник пальто, и по спине пробежали противные мурашки.
Такеда отгонял от себя дурные предчувствия, но всё равно нервничал. В последний раз такой мандраж он чувствовал пять лет назад, когда его команда сумела дойти до полуфинала Кошиена – и проиграла фавориту летнего турнира. Тогда предчувствия не обманули. А сейчас?
Такеда остановился возле входа на стадион и огляделся. Вокруг ни души – зимой в это время людям здесь делать было нечего. Лишь он, дурак, попёрся на другой конец Токио, чтобы встретиться с школьным другом, которого семнадцать лет не видел. Кстати, где он? Ещё не пришёл? И придёт ли вообще?
От стены в нескольких метрах дальше отделилась тень и направилась к Такеде. Приближающийся мужчина вертел головой, словно ожидал, что сейчас на него набросится толпа преследователей, но улица вдоль стадиона оставалась пустой. Её конец, упирающийся в забор начальной школы, почти растворился в усиливающейся метели.
– Не думал, что ты действительно придёшь, – хрипло откашлялся мужчина, останавливаясь рядом с Такедой.
– Ты же сказал, что это важно, Кота.
Мужчина, в котором с трудом угадывался давний товарищ Такеды, вдруг тепло улыбнулся и хлопнул того по плечу.
– Как же я рад тебя видеть, Ицки! Спасибо, что пришёл.
Такеда тоже улыбнулся – давно его никто не называл Ицки. Последние годы так и вовсе вежливое обращение «тренер» он слышал чаще своего имени.
За эти годы Ганзаки Котаро сильно изменился: отросшие волосы укладывал гелем в аккуратную зализанную причёску, отпустил седоватые усы и раздался в ширину. От гибкого подтянутого питчера, каким он был в школьные годы, не осталось и следа. Впрочем, Такеда не питал иллюзий – он и сам не остался прежним. Тоже отращивал волосы и зачёсывал их назад, пряча намечающуюся лысину, тщательно ухаживал за бородкой и усами, что придавали ему положенной по статусу суровости и – что скрывать – нравились его жене. Зрение в колледже у него стремительно упало, и пришлось приобрести очки, в которых Кота его точно ещё не видел. Тело тоже изменилось – плечи стали ещё шире, по рукам теперь бежали выступившие из-за постоянных тренировок вены, а над поясом намечался пока ещё небольшой, но однозначный животик. И хотя работа бейсбольным тренером обязывала держать себя в форме, бороться с возрастными изменениями оказалось непросто. Да ещё и жена так вкусно готовила…
– О чём ты хотел поговорить? – спросил Такеда, когда они обменялись приветственными рукопожатиями.
Однако Кота нахмурился и качнул головой:
– Не здесь. Идём.
Он поманил Такеду за собой, и вскоре они прошли мимо станции Ниси-Касай и углубились в лабиринты жилых кварталов.
– Нельзя было сразу дать правильный адрес? – возмущённо пробормотал Такеда, понимая, что потратил зря время на бессмысленную дорогу туда-обратно.
– Я должен был убедиться, что за тобой нет слежки, – тихо ответил Кота, продолжая на ходу обшаривать глазами окрестности.
– И к чему такая секретность?
– Потом поймёшь.
Игры в шпионов Такеде не нравились. Они с Котой не виделись с того самого момента, как тот решил поступать в Полицейскую академию, отказавшись от карьеры профессионального бейсболиста и навсегда разрушив их баттери. И теперь, став полицейским, он назначает внезапную встречу, боится слежки и старательно избегает разговоров о том, зачем ему понадобился бывший лучший друг. От этого дела дурно пахло, и Такеда мысленно принял решение отказаться, даже если на кону будет стоять жизнь Коты. В конце концов, ему ещё готовить команду к весенним отборочным и турниру Канто, натаскивать новичков, а дома его ждёт жена, и они как раз начали задумываться над тем, что пора бы завести детей…
Кота остановился у видавшего виды общежития и, грозно зыркнув на старушку, испуганно заспешившую к соседнему подъезду, нырнул в здание. Такеда следом за ним поднялся на четвёртый этаж и вошёл в квартиру под номером 39.
Внутри было тепло и пахло пылью. Если здесь кто-то и жил, убираться он явно не любил – воздух был спёртым, а на полу отчётливо виднелись отпечатки грязных ботинок.
– Не разувайся, – подсказал Кота, запирая дверь на все замки.
Он подтолкнул Такеду вперёд, и вместе они оказались в небольшой комнатушке, где стояло лишь несколько стульев и старый пузатый телевизор на тумбе. На одном из стульев сидел мальчишка – бледный, тощий, с огромными влажно блестящими глазами и коротко остриженными волосами. Одет он был в мешковатую спортивную форму явно с чужого плеча.
Увидев вошедших, мальчишка вскинулся, жадно впился в Такеду глазами, и тому показалось, что взгляд у него затравленный, как у пойманного в силки зверёныша.
– Всё в порядке, это мы, – успокаивающе вскинул руки Кота, и мальчишка обмяк, опустил взгляд, словно потерял к ним интерес.
Такеда неловко замер на пороге, не решаясь войти в комнату в обуви. Кота, не обращая на это внимания, кинул промокший от снега плащ на свободный стул и зачем-то заглянул за дверь, ведущую, по всей видимости, в санузел.
– Где Савада? – спросил он и тряхнул головой, отчего зализанные волосы разметались и прилипли к влажным вискам.
Мальчишка махнул рукой в сторону другой двери. Кухня, догадался Такеда и всё-таки вошёл. Поглядывая на пацана, который притворялся незаинтересованным, но то и дело стрелял в его сторону глазами, он тоже снял плащ и потряс его, чтобы сбить тающий снег.
Кота вернулся из кухни и сел на стул. Жестом он указал Такеде на последний свободный напротив себя.
– А Савада?.. – начал было тот, но Кота раздражённо перебил:
– Забудь про него. Давай лучше перейдём к делу.
Такеда сел, прижимая к себе мокрое пальто, и приготовился слушать. Мальчишка перестал бросать на него взгляды и, закрыв глаза, запрокинул голову. Тощая шея с почти отсутствующим кадыком казалась хрупкой и беззащитной. Кота криво усмехнулся, но не стал его одёргивать. Вместо этого обратился к Такеде:
– Итак, знакомьтесь. Это мой школьный друг Такеда Ицки, тренер по бейсболу в старшей школе. А это… – Тут он запнулся, и вместо него ответил мальчишка:
– Сато Нобу. Меня зовут Сато Нобу.
Его голос был тихим, будто треснувшим, как если бы он не так давно сорвал его и тот не восстановился до конца. Глаз мальчишка при этом не открыл, голову не опустил, словно не желал видеть, что творится в комнате.
– Да, верно, Сато, – повторил Кота, бросая на него виноватый взгляд.
Такеда ждал продолжения. Зачем ему знать имя этого мальчишки, он не понимал, да и откровенное неуважение, которое тот демонстрировал, ему не нравилось. От своих игроков он подобного бы не потерпел – сразу же выгнал бы с поля, а то и вовсе запретил ходить на тренировки.
– В общем, Ицки… то есть Такеда. – Кота устало потёр переносицу. – Департаменту полиции необходимо, чтобы… Сато, – он опять запнулся перед фамилией мальчишки, – поступил в твой бейсбольный клуб в следующем учебном году.
Если Кота думал, что Такеда легко согласится по старой памяти, не задавая никаких вопросов, то он сильно ошибся. За прошедшие годы от их школьной дружбы не осталось и следа, как и былого доверия.
– Зачем? – спросил Такеда, складывая руки на груди и щуря глаза. Дурацкая привычка, оставшаяся с тех времён, когда он не носил очки и с трудом различал лица собеседников вблизи.
Кота поморщился. Судя по всему, он действительно надеялся, что его друг согласится без лишних вопросов. Или дело было не в этом?
Молчание затянулось. С кухни донёсся тоскливый звон посуды, и Сато вздрогнул, подобрался, затравленно глянув в ту сторону. Кота вздохнул и неодобрительно покосился на дверь, явно мысленно распиная Саваду.
– Может, хватит? – с раздражением рявкнул Такеда, и две пары глаз – одна испуганная, другая уставшая – посмотрели на него. – Или ты рассказываешь, что здесь происходит и почему тебе нужен именно я, или я пошёл. У меня дел невпроворот, некогда сидеть тут и тратить время на ваши секретные тайны. К тому же, – он многозначительно поиграл бровями, – решение о зачислении в школу принимаю не я.
– Но именно по твоим рекомендациям управляющий совет приглашает игроков, – не удержался Кота. – Так что не скромничай, будто ты ничего не решаешь.
– Мои рекомендации зависят от потребностей команды. А команде точно не нужен неизвестно кто, скорее всего, даже биту в руках не державший.
К удивлению Такеды, лицо Сато исказила кривая усмешка.
– Я же говорил, что это не сработает, – просипел он. – Просто оставьте меня на тренировочной базе, я справлюсь.
– Мы уже обсуждали этот вопрос, – жёстко ответил Кота. – Тебе надо учиться, ты и так полгода пропустил. Хочешь опять остаться на второй год?
Глаза вскинувшегося мальчишки распахнулись и зло сверкнули, а ладони сжались в кулаки.
– Я бы сказал, чего хочу на самом деле, но кому есть до этого дело? Просто дайте мне дожить до суда, а дальше это будет не вашей заботой.
– До какого суда? – вмешался в их перепалку Такеда. Он уже понял, что этот спор между ними происходил не в первый раз и сейчас может затянуться до бесконечности.
Кота выругался сквозь зубы и встал. Отошёл к окну, выглянул на улицу, постоял, разминая затёкшие плечи. Наконец встряхнулся, будто приняв решение, и повернулся к Такеде.
– Хорошо, я расскажу. Но ты должен запомнить: о том, что ты сейчас услышишь, не должен знать никто за пределами этой комнаты. От этого зависит жизнь… Сато.
– Как будто это хоть раз сработало, – пробормотал тот.
Кота его проигнорировал.
– На Сато охотится банда, отколовшаяся от синдиката Мацуба-кай, так как он является ключевым свидетелем в деле против их босса.
– Якудза? – напрягся Такеда.
Он всегда старался держаться в стороне от преступных группировок и криминальных разборок, хотя знал игроков, так или иначе замешанных в делах мафии. Не всегда эти дела были незаконными, но хорошего в них было мало. Эскорт, дорогие тачки, отмывание денег, тотализаторы, подставные матчи, наркотики и проституция – за то время, что он играл за профессиональный клуб, услышать и увидеть пришлось многое.
– Если всё пройдёт так, как задумано, то тебе с ними пересекаться не придётся, – хмыкнул Кота, верно истолковав реакцию друга. – Наш план состоит в том, чтобы спрятать Сато там, где якудза его искать не будет.
– Почему ты обратился именно ко мне? Обычно такие вопросы решают с руководством школы, а не с тренером.
– Мы пробовали работать с руководством. Чёрт возьми, мы перепробовали почти всё! – Кота устало запустил пятерню в волосы и попытался их пригладить, но сделал только хуже. – Была и обычная школа под вымышленным именем, и частная академия, и манипуляции с внешностью, и даже загородная школа-интернат для девочек…
– Для девочек? – удивился Такеда, но Кота его словно не услышал. Он нервно мерил шагами комнату и продолжал говорить, выплёскивая всё, что накипело.
– Всё бессмысленно! А почему? Да потому что в рядах полиции хватает крыс, жаждущих выслужиться перед якудзой в надежде на плодотворное сотрудничество! И вычислить, кто конкретно сливает информацию, не удалось, потому что каждый второй так или иначе в чём-то замешан и никогда в этом не признается. Я обратился за помощью к Огино, ведь это его пёс сорвался с поводка, но он отмалчивается, и никакого содействия от руководства я не получаю, потому что никто из верхушки не желает в открытую связываться с якудзой. Как будто того, что натворил Ота, недостаточно…
– Ганзаки-сан! – воскликнул Сато, и его голос прозвучал неожиданно звонко и высоко.
Кота вздрогнул и будто очнулся.
– Чёрт, прости, я увлёкся, – виновато пробормотал он и сел обратно на стул. – В общем, Ицки, ситуация у нас сложная. Пока следователи собирают улики, чтобы раз и навсегда упечь ошалевшего от власти и безнаказанности ублюдка за решётку, я пытаюсь найти способ избавиться от его банды и спасти жизнь главного свидетеля обвинения.
– И всё-таки ты не ответил на вопрос, почему обратился именно ко мне, – заметил Такеда.
– Потому что я уже никому не доверяю, – тяжело вздохнул Кота и снова потёр переносицу. – Один раз местонахождение свидетеля сдал заместитель директора школы, который, как потом выяснилось, женат на подруге детства одного из людей Оты. Поэтому даже руководству школы доверять нельзя.
– Но ведь вы можете просто проверить…
– Можем. Но это требует времени и ресурсов. И чтобы справиться с этим, мне придётся привлечь людей, в которых я не могу быть уверен. И пока я буду искать одну крысу, другая воспользуется моментом и донесёт якудзе, в какую именно школу мы планируем отправить свидетеля.
– И тогда меня опять найдут и попытаются убить, – подал голос Сато.
Такеда посмотрел на него и впервые вместо дерзкого, невоспитанного пацана увидел перепуганного, уставшего от постоянной угрозы мальчишку.
– И сколько раз уже пытались?
Сато посмотрел почему-то на Коту и ответил:
– Четыре раза. И ещё раз – в тот день, когда я… стал свидетелем.
Пять раз. Якудза покушалась на жизнь бедного парня уже пять раз. Неудивительно, что он дёргается от каждого шороха.
– Сочувствую, – искренне сказал Такеда, и Сато посмотрел на него. Без раздражения, насмешки, просто пристально и внимательно, как будто пытался уличить во лжи.
– Тогда помоги нам! – воспользовался шансом Кота. – Через три месяца в вашу школу, – он словно специально избегал называть, о какой именно школе идёт речь, – приедет по меньше мере два десятка новых игроков, и ещё один мальчишка, приехавший в столицу, чтобы попытать счастья в сильной команде, не вызовет подозрений. Сато будет жить в общежитии с другими ребятами, почти не выходя в город и проводя свободное время на тренировках, и никто даже не догадается, что он прячется от кого-то. Его поведение не привлечёт к себе внимания, не вызовет ненужных вопросов, а потому ни у кого не возникнет желания копнуть глубже. Теперь понимаешь, почему бейсбольный клуб – идеальная возможность спрятать Сато?
Теперь пришла очередь Такеды молчать. Он обдумывал слова Коты и пытался понять, готов ли рискнуть репутацией и взять в команду бездарного мальчишку, чтобы спасти ему жизнь.
– Думаешь, то, что я принял в команду парня без таланта, не вызовет подозрений? – наконец выдавил он.
– Если возникнут вопросы, можешь придумать байку о том, что это твой троюродный внучатый племянник, за которого очень просила находящаяся при смерти бабушка, – отмахнулся Кота. – Поверь, никто ни о чём не догадается, если ты будешь держать язык за зубами.
Такеда с сомнением посмотрел на Сато. Тот, насупившись, шмыгнул носом и закашлялся. То ли болеет, то ли надышался пыли в этой грязной квартире.
– А если проболтаюсь не я?
– О том, в какую конкретно школу и под каким именем поступает Сато, будут знать всего четверо: мы с тобой, частично мой напарник Савада и наш начальник. Остальные будут посвящены в отдельные детали, которые если и выведут куда надо, то очень и очень нескоро. И если на этот раз какая-то информация попадёт к якудзе, я буду знать, где искать крысу.
Такеда понимал, что внутренне уже согласился на эту авантюру, но признаться в этом пока был не готов. Влезать в дела якудзы не хотелось, как и вмешивать в это свою команду, однако бросить в беде мальчишку, который вряд ли по своей воле стал свидетелем преступления, он не мог. Если Сато всё-таки погибнет, Такеда никогда себе этого не простит. Просто потому, что в его силах было помочь, но он испугался, бросил несчастного ребёнка – и друга, который этого ребёнка пытается защитить изо всех сил, – в беде. И какой же он мужчина после этого?
Кота видел, что его школьный товарищ колеблется, поэтому предпринял ещё одну попытку убедить его:
– Ицки, пожалуйста. Я не хочу обращаться к Датэ с этой просьбой, потому что его уговорить будет даже сложнее, чем тебя. Он, может, парень и не из болтливых, но душу из меня вытрясет просьбами всё перепроверить и будет чуть что звонить с претензиями. А ты всегда мог сам принимать решения, не оглядываясь на других, поэтому не станешь попусту привлекать внимание, выходя на связь. И в тебе я уверен, как в себе, потому что это ты – мой лучший напарник, идеальный партнёр в баттери…
Такеда не удержался и закатил глаза.
– Хватит лести, Кота. Мы были баттери больше пятнадцати лет назад. С тех пор многое изменилось.
– Ты не изменился.
Это была ложь, и они оба знали это. Тот Такеда Ицки, которого знал Кота, никогда не отказался бы от карьеры профессионального игрока ради того, чтобы тренировать старшеклассников. У него были амбиции, была цель стать лучшим кэтчером в Японии, был лучший друг с похожей целью стать лучшим питчером… Сначала Такеду покинул друг, потом ушли амбиции, стоило столкнуться с закулисными интригами профессиональной команды, и цель, что вела вперёд, в один миг оказалась бессмысленной и ненужной. И тогда предложение занять место ушедшего на пенсию тренера в старшей школе Мегуро показалось настоящим спасением.
Сейчас Такеда так не думал. Но и проклятьем свою нынешнюю работу не считал, хотя порой, после очередной неудачи команды на поле, жалел, что сам больше никогда не выйдет на базу под рёв трибун.
Но Кота мог только догадываться о чувствах, сжигавших Такеду изнутри последние полтора с лишним десятка лет. После того, как он принял решение променять бейсбол на полицию, их дружбе пришёл конец. Такеда посчитал это предательством – не только по отношению к себе, но и по отношению к бейсболу, которому они оба на тот момент посвятили всю сознательную жизнь.
– Я сделаю это. Но не потому, что ты попросил, и не потому, что ты в меня веришь. Я просто хочу подарить этому пацану, – Такеда кивнул на притихшего Сато, – возможность почувствовать себя в безопасности и найти товарищей, на которых можно положиться. Подросток должен жить полной жизнью, а не бояться всего на свете. Будет тренироваться вместе со всеми, сможет ходить в школу, глядишь, и подружку себе найдёт…
Сато закашлялся, а Кота неожиданно широко улыбнулся.
– Насчёт подружки… Не думаю, что это возможно.
– Почему? – насторожился Такеда. Тон друга ему совершенно не понравился – как будто сейчас его ждёт очень плохая новость.
– Видишь ли, Сато – девушка.
Глава 2
Шин зябко поёжился и постарался как можно незаметнее зевнуть. В начале апреля в шесть утра было не просто свежо – морозно настолько, что кончики пальцев покалывало, а с губ срывались облачка пара. Но если обычно они сразу начинали тренировку с пробежки, не успевая толком замёрзнуть, то сегодня приходилось стоять в строю за спиной тренера, глазеть на новичков, вступающих в клуб в этом учебном году, и делать вид, что выслушивать их однообразные выкрики с незапоминающимися именами и позициями очень интересно.
– Вакана Юске, средняя школа Киёсе, шорт-стоп, второй отбивающий! – выкрикнул тощий мальчишка с высветленными, похожими на солому волосами. Его голос, высокий, звонкий, больше походил на девчачий, словно ещё не ломался.
Шин поморщился. Прошлый год для бейсбольного клуба Мегуро выдался неудачным: сначала капитан травмировался накануне весенних отборочных, и выбитая из колеи команда не смогла дойти даже до четвертьфинала и попасть на турнир Канто, потом на летнем турнире в полуфинале они столкнулись с фаворитом их дивизиона, старшей школой Сейрё, которой проиграли с разрывом в пять очков, и даже на осенних отборочных им не удалось реабилитироваться, так как команда не успела сыграться после ухода третьегодок. Как результат, в этом году новичков в полтора раза меньше обычного, и половина из них совершенно безнадёжна. Как будто те немногие, кому отказали школы покруче, решили попытать счастья в Мегуро.
– Сато Нобу, средняя школа Изуми, Кюсю, – сосед Ваканы, такой же худощавый и невысокий, с задорным ёжиком густо-чёрных волос, упорно смотрел в землю, а его голос напомнил Шину об охрипшем после ночного загула соседском коте – такой же сиплый, срывающийся на нездоровый скрип. – Играл на позиции кэтчера, но хочу попробовать себя в качестве защитника третьей базы.
Со всех сторон послышались скептические смешки. Шин и сам не сдержал кривую ухмылку – поверить, что такому малявке могли доверить позицию кэтчера, было сложно. Чтобы поймать любой мяч, нужно обладать не только силой и ловкостью, но и мощным телосложением, иначе подача просто снесёт игрока. Конечно, бывали исключения, когда питчер брал точностью, а не силой броска, и тогда в баттери к нему ставили кэтчера с быстрой реакцией, чтобы успевал подставлять перчатку. Но даже в этом случае требовалась приличная мышечная масса, которой у Сато из Изуми просто не было. Кожа да кости, а между ними – цыплячья душонка.
Да уж, с такими новичками Мегуро ближайшие пару лет Кошиен не светит. Из толпы бездарей можно выделить разве что Цуруту, питчера с необычной боковой подачей, да попавшего в полуфинал национального турнира средних школ бэттера Хараду. Остальные – мусор, который будет мешаться под ногами.
– Какой отстой, – раздался сбоку свистящий шёпот Сатоши с третьего года. – Кто понабрал этих придурков? Они же не знают, с какой стороны биту держать.
– Ты себя на их месте вспомни, – фыркнул стоявший за ним Тиба. – На нас тогдашние третьегодки тоже смотрели так, словно мы впервые на поле вышли.
– Тиба, Сатоши! – рявкнул тренер, и Шин вздрогнул, хоть его имя и не прозвучало. – Двадцать кругов вокруг поля. Остальные – десять. Первогодки! – Шеренга напротив тут же замерла. – Вы идёте с ассистентом Нагасэ, он распределит вас по комнатам. Оставляете вещи, переодеваетесь в форму и отправляетесь на второе поле сдавать нормативы. Вперёд!
Новички, испуганно поглядывая на старших игроков, потянулись за Нагасэ. Никто из них не решался произнести ни звука, и в морозном воздухе были слышны лишь шорох песка под кроссовками, поторапливающие окрики ассистента и хриплое дыхание бегущих.
Шин почти сразу отключился от реальности. Пробежка в некотором смысле была его любимым занятием – тело двигалось само, приученное за годы тренировок обходиться без постоянного контроля разума. Переставляя на автомате ноги и почти не замечая пыхтящих рядом товарищей по команде, Шин пытался угадать, кто же станет его соседом на ближайшие полтора года. Конечно, идеальным вариантом был Харада: они оба специализировались на бэттинге и наверняка смогли бы подружиться. Ну или хотя бы найти общий язык и темы для разговора. С остальными делить комнату не хотелось – все они казались ненадёжными, слабыми и телом, и духом, готовыми сбежать из команды при первых же трудностях. Совсем как сэмпай Вада, уехавший из общежития сразу после осеннего проигрыша.
Принятую в Мегуро традицию определять в одну комнату учеников разных лет Шин не понимал. Какой смысл каждый год подселять новенького и надеяться, что сэмпаи станут тратить на него время? Третьегодкам обычно не до первогодок – у них на носу последний летний турнир, после которого бейсбольная жизнь в старшей школе заканчивается. А второгодки предпочитают проводить время друг с другом, чтобы налаживать взаимодействие и держать в поле зрения конкурентов. Новички же первые полгода болтаются сами по себе, не интересные ни тренеру, ни сэмпаям, ни друг другу – от них требуется только бегать, бегать, бегать и отрабатывать основы до изнеможения.
Шин помнил, каково это – повторять одно и то же изо дня в день, пока забитые мышцы не начнут отказывать, а голову не охватит приятное отупение. Это нужно, чтобы на поле игроки не тратили время на раздумья и просто действовали, перехватывая мяч или делая пас. Тренированное тело реагирует быстрее разума, когда речь идёт о мгновениях, отделяющих победу от поражения. И пока новички учатся не думать, а действовать, им нет дела до тех, кто страдает рядом.
К девятому кругу дыхание начало сбиваться. Пришлось отвлечься от вялотекущих размышлений и сосредоточиться на том, чтобы не сдохнуть раньше времени. Остальные тоже испытывали трудности: холодный воздух сушил горло, поэтому то тут, то там слышался кашель. Шин и сам мечтал как следует прокашляться и выпить воды, но знал, что если остановится сейчас, закончить последний круг будет гораздо сложнее.
Краем глаза он заметил вереницу фигурок на втором поле. Значит, первогодок уже расселили. Кто же, кто из них станет его проклятьем? С кем придётся ругаться из-за воняющих носков и немытых кружек? Чей храп будет будить его по ночам и чей голос станет неотъемлемой частью реальности?
Добежав до конца, Шин выхватил у Мацуи, миленькой второгодки-менеджера, бутылку с водой и с жадностью напился. Рядом согнулся пополам Хару и закашлялся так громко, точно пытался выкашлять лёгкие.
– Омори-кун, вот, держи, – озабоченно прощебетала Мацуи, протягивая ему влажное полотенце, и Шин невольно усмехнулся.
Сколько бы Хару ни отнекивался, между ним и менеджером точно что-то происходит. Все эти переглядывания, кокетливые улыбки, смешки, разговорчики, пока никто не видит… Вот, даже на весенних каникулах она здесь, строит глазки «Омори-куну», хотя остальные менеджеры наслаждаются заслуженным отдыхом.
Точно прочитав мысли друга, Хару покраснел и, вырвав у Мацуи полотенце, поспешил отойти.
«Ну и дурак, нашёл чего стесняться», – подумал Шин.
Но подколоть друга из-за излишней застенчивости он не успел. Началась утренняя тренировка, и всё лишнее будто отрезало – остались только поле, алюминиевая бита в руках и бесконечные крики товарищей по команде, пасующих мяч, перебегающих с базы на базу или отбивающих подачи.
До завтрака Шин проторчал в буллпене с Хару и кэтчером Сасаки: друг тренировал новый кручёный, и приходилось изображать из себя бэттера, чтобы баттери отработали подачу под давлением противника. Мяч часто улетал в бол или проходил по самому краю страйковой зоны, но из-за отлично подобранной траектории до последнего нельзя было понять, стоит ли замахиваться или лучше пропустить. Шин пару раз попытался отбить подачу, но безуспешно.
– Работает, – довольно выдохнул Сасаки, вставая с корточек и разминая затёкшие ноги. – Чёрт, Омори, эта подача действительно нечто!
– Согласен, – кивнул Шин. – Мяч так резко уходит в сторону перед битой, что приспособиться трудно. Тренер будет доволен.
Хару сиял – в прошлом году его не взяли даже запасным питчером, поэтому теперь он изо всех сил старался попасть в первый состав. И Шин считал, что у него есть все шансы. О том, что сегодня был первый раз, когда мяч за всю тренировку ни разу не прилетел в бэттера, он решил не говорить – не хотел портить другу настроение. Хотя синяки, набитые в прошлые разы, ещё не сошли и по ночам недвусмысленно ныли.
– Как думаете, среди новичков есть кто-то толковый? – резко перевёл тему Сасаки. Тренер отвлёкся на работу аутфилдеров, поэтому появилась возможность обсудить то, что волновало всех.
– Я слышал про Цуруту и его боковую подачу, – сказал Хару. – Если честно, я думал, что он пойдёт в Камимуру, его туда точно приглашали.
– В Камимуре он был бы на вторых ролях после Ёсими, а в Мегуро есть шанс стать асом уже в следующем году, – хмыкнул Шин.
Он не хотел принижать Хару и его способности, но и врать, что тот лучше Цуруты, не мог. За эту привычку говорить в лоб, не смягчая углы, Шина недолюбливали в команде, считая, что он намеренно провоцирует товарищей. Это, конечно, было неправдой – по провокациям среди игроков были другие спецы. А Шин просто был слишком прямолинейным.
– Эй, Араки, следи за языком! – привычно уже прикрикнул Сасаки, с тревогой косясь на Хару, но тот лишь виновато улыбнулся:
– Всё в порядке. Если Цурута станет асом, я поддержу его. И сделаю всё, чтобы быть полезным команде.
Ещё одна причина, почему он не подходил на роль аса. Ему не хватало жёсткости и хорошей, здоровой жадности, чтобы властвовать на горке и вести команду за собой. Хару и сам это понимал, поэтому сосредоточился на том, чтобы стать идеальным ситуативным питчером, выручающим команду в сложные моменты. И если Сасаки притворялся, что желает товарищу получить первый номер, то Шин не питал иллюзий.
– Тогда тебе надо поменьше болтать и побольше тренироваться, – заметил он со смехом.
– Кто бы говорил, – не остался в долгу Хару.
В этот момент над полем разнёсся сигнал, созывающий на завтрак. Шин снял защиту и закинул биту в стойку.
– Надо будет у Нагасэ попросить результаты первогодок. Вдруг к нам всё же попал кто-то толковый? – вернулся он к прерванному обсуждению новичков по дороге в столовую.
Присоединившийся к ним на выходе из буллпена Тиба вздохнул:
– Зря надеешься. Мы пока бегали, краем глаза глянули на новичков. Слёзы одни, а не игроки. Серьёзно, по сравнению с этими даже Кона-чан производит впечатление профи.
Мибу Кона был своего рода легендой Мегуро. У него напрочь отсутствовал талант к бейсболу: он умудрялся промахиваться даже по простым, летящим в центр фастболам, путал пасы, не мог добросить мяч из аутфилда до второй базы и до сих пор совершал банальнейшие ошибки в защите. Но тренер и вся команда относились к нему с юмором и теплом, уважали за усердие и порой даже давали поиграть в товарищеских матчах. Третьегодки, которые пришли в Мегуро в один год с Мибу, звали его Кона-чан за добрый, отзывчивый характер и готовность помочь в любом деле. А кохаи, пусть и не сразу, но признали его упорство и трудолюбие. Столько лет продолжать заниматься любимым делом, не имея к нему никакого таланта, – это определённо заслуживало уважения.