000
ОтложитьЧитал
Стелла выдавила улыбку.
– Будет гораздо спокойнее, если ты остановишься в уединенном месте. Я знаю, как важен для тебя покой и отдых.
Стелла старалась не обижаться на Роба за то, что он по-прежнему относился к ней как к инвалиду. Кэтлин была лучшей и единственной подругой Стеллы, когда она поступила в университет, и ее круг общения упорно сопротивлялся попыткам расширить его. Она жила в доме своих родителей и пропускала половину лекций из-за хронической усталости, так что ей было трудно как-то продвинуться в этом направлении. Когда Роб и Кэтлин стали одним целым, он взял Стеллу под свою опеку: приносил ей книги, присылал электронные письма с конспектами пропущенных лекций и заботился о ней ничуть не меньше, чем о Кэтлин. Его доброта, которая раньше была такой желанной, теперь для нее была подобна кислоте, но ей было не в чем упрекнуть Роба.
Стелла улыбнулась ему на прощание и поднялась в свою спальню. Яснее не придумаешь: Роб и Кэтлин были неразлучной парой. Такой парой, которую Стелла хотела составить для Бена. Она забралась в постель и натянула одеяло на голову, чрезвычайно благодарная за то, что проведет следующий день в обществе незнакомого человека, совершенно не подходившего ей. Благодарная за возможность отвлечься от того, чего хотела больше всего на свете, но так и не смогла получить.
Глава 5
Стелла выбрала самый маленький из домов на территории поместья. Он стоял рядом с теннисным кортом у подножия регулярного сада и имел две спальни: главную с двуспальной кроватью и комнату поменьше, с двумя кроватями. Из окна своей спальни Стелла могла видеть террасы, ведущие к хозяйскому особняку, а фасад был обращен к воде, как будто сам дом наслаждался живописным видом.
Окно кухни коттеджа смотрело на грунтовую дорогу, огибавшую поместье со стороны особняка, а окна главной спальни и маленькой гостиной выходили на море.
Для нее стало облегчением снова иметь собственное жилье. Находится в уединении. Глядя на безлюдный пейзаж, открывавшийся из окон, она испытывала благодарность к Робу, который подтолкнул ее в верном направлении. Теперь это стало настоящим приключением.
Что еще лучше, коттедж был абсолютно лишенным воспоминаний и полностью безличным. Ей нравились простые тарелки в буфете, белое постельное белье в гостиничном стиле, коричневый кожаный диван без всяких излишеств и маленький телевизор. Все здесь казалось временным. Это был переходный отсек, ее маленький кокон, который она потом могла покинуть, обновленная и полная сил.
Судя по жизненному опыту Стеллы, когда люди имели повышенные шансы умереть молодыми, они выбирали один из двух путей: либо гедонистическое отрицание, либо чрезвычайную практичность. Она считала обе реакции вполне разумными, но была не в силах изменить ту категорию, в которую она попадала. Стелла болезненно осознавала, что маленький коттедж и работа в офисе не соответствуют представлению большинства людей о настоящем приключении, но большинство людей не проводят свои подростковые годы, выполняя домашние задания в постели, поэтому она не думала, что у них есть право осуждать ее.
Стелла смотрела в окно и размышляла, стоит ли облачиться в несколько слоев теплой одежды и выйти на побережье. Она еще никогда не гуляла по пляжу поздним вечером или ночью, поэтому идея выглядела соблазнительно. Но был уже поздний вечер, а в темноте она может споткнуться и упасть. Будет разумнее сначала прогуляться на берег в дневное время и ознакомиться с маршрутом. Кроме того, ей понадобится налобный фонарик. Поэтому она распаковала свои немногочисленные пожитки и съела сандвич перед тем, как пораньше лечь спать.
Практичность характера Стеллы уберегала ее от физических угроз, но не могла уберечь ее от снов о Бене. Или остановить новые волны душевной боли, ударявшие в нее, как будто он ушел только вчера, а не четыре месяца назад.
Во сне Стелла находилась в своем любимом кафе в Кэмдене. Она знала, что спит, но Бен сидел напротив нее, и она помнила, что это произошло на самом деле. Она попыталась проснуться, не желая заново переживать эту сцену. Бен из сновидения никуда не торопился, потягивая кофе, пока солнце играло в его светлых волосах. Ей не хватало силы отвернуться от него.
«О чем ты думаешь?» – спросил Бен, и Стелла наконец посмотрела мимо него, стараясь сосредоточиться на двери кафе. Она могла встать и уйти. Она могла выйти из кафе и продолжать движение. Она могла начать все сначала, но понимала, что у нее нет времени. Ее сердце похоже на бомбу с тикающим часовым механизмом.
Бен взял ее за руку:
«Мы такая хорошая команда».
Он прав, но это лишь усиливает ее расстройство. Стелла хочет жить вместе с ним. Хуже того, она не думает, что может справиться одна. Тиканье становится оглушительным, и Стелла оглядывается по сторонам, не в силах поверить, что другие люди не слышат его.
«Что тебе мешает? – Бен наклоняется вперед. – Скажи мне. Может быть, мы сумеем найти решение».
«Я хочу иметь детей», – говорит она, понимая, что это положит конец их разговору. Положит конец их отношениям. Стелла подумала, что здесь она должна заплакать, но Стелла из сновидения этого не делает. Она холодная и гладкая, как камень.
«Мы можем это сделать», – без заминки отвечает Бен из сновидения.
Стелла осознает, что он с самого начала понимал, что дело дойдет до этого, что он уже все продумал и провел необходимые расчеты. В ней закипает гнев. Если он знал, то почему сам не заговорил об этом? Почему он не избавил ее от душевных терзаний, беспокойства и горького признания собственной ничтожности? Стелла знает ответ, но не позволяет ему облечься в мысленную форму.
«Мы могли бы сделать чудесных детей», – говорит он.
Его лицо совершенно. Стелла никогда не устает смотреть на него. Его голос мягкий и искренний, и в этот момент она может поверить, что он действительно хочет иметь детей. Что он хочет иметь детей от нее. Она обманывает себя и знает об этом, но желание все равно сильнее.
«Тогда у нас будут дети», – говорит Стелла и ощущает улыбку на своем лице.
«Заодно давай поженимся, – говорит он. – Путь все будет официально».
«Ты делаешь мне предложение?»
«Мне нужно опуститься на одно колено?»
«Да, будь так добр», – говорит Стелла. А потом она просыпается.
* * *
Стелла провела утро, обрабатывая поток входящих сообщений в электронной почте Джейми и добросовестно обозначая сообщения от Натана Шварца пометкой «Срочно». Она отказывалась думать о своем сне и отправила Бена вместе с менее важными электронными письмами в папку с пометкой «Позже».
Во время ленча Стелла зашла на кухню в надежде, что там найдется хлеб и сыр, чтобы сделать себе тосты. Джейми упоминал о списке продуктов, но не сказал о том, будет ли он полностью состоять из овощей, которые она видела в холодильнике.
Комната выглядела не так, как вчера, словно подписание договора о неразглашении открыло тайную дверь, ведущую в совершенно другое пространство. На столешнице выстроились флаконы и бутылочки, пластмассовые коробочки и упаковки с таблетками. Посредине лежало несколько медицинских приборов непонятного назначения, выкрашенных в стандартный бежевый цвет, рядом с запечатанными пакетами тестовых полосок. Единственным признаком того, что Джейми по-прежнему находится дома, был ряд пустых бутылочек на краю раковины. Внутри находились остатки какой-то субстанции, похожей на зеленую слизь. Стелла остро ощутила необычность своего положения. Что она здесь делает? Как она оказалась на кухне у этого мужчины и как долго она еще будет отдавать свою жизнь взаймы?
– Вот вы где, – сказала Эсме, как будто Стелла пряталась от нее. – Мистер Манро просил передать вам это.
Эсме протянула кольцо с большим латунным ключом, двумя ключами от замков кулачкового типа и кусочком плотной бумаги с четырьмя цифрами посередине.
– Это ключи от дома, если вам понадобится войти, когда нас здесь не будет. Мы никогда не покидаем дом одновременно, так что на самом деле они вам не понадобятся. А это код для замка от сарая; он тоже вам не нужен.
– Хорошо. Спасибо.
– Не потеряйте ключи и никому их не отдавайте.
– Не собираюсь этого делать, – сказала Стелла, удивляясь тому, когда она успела обидеть эту женщину.
– Никаких гостей в доме.
– Но я не…
– И не знаю, упоминал ли об этом мистер Манро, но никаких гостей и в коттедже. Считайте его пристройкой к дому. Это не ваше частное владение, и вы не имеете никаких прав на него. Если вы не освободите помещение немедленно после того, как вам скажут это сделать, то мы предпримем все законные меры против самоуправства. Вы меня понимаете?
– Отлично понимаю, – сказала Стелла. – У вас раньше были проблемы с жильцами?
– Вы не жилец, – мрачно произнесла Эсме. – Вы посетительница.
– Джейми называет меня частью своей команды, – сказала Стелла, которую уже тошнило от резкого тона этой женщины. Она с удовольствием отметила, что румяные щеки Эсме заметно потемнели.
– Сейчас мистер Манро не в себе. Он не в состоянии ясно мыслить.
Стелла помедлила. Джейми не выглядел больным. Его кожа имела здоровый оттенок и не была чрезмерно бледной или желтоватой, несмотря на темные круги под глазами. Стелла с трудом подавила рефлекторную тревогу. Когда она была девочкой, ее держали подальше от людей с простудой, больным горлом или вирусными инфекциями; с учетом того, что дети часто простужаются, это означало, что ей приходилось проводить много времени наедине с собой. Теперь положение изменилось, напомнила она себе. Она была в полном порядке. Не нужно бояться простуды.
– Что это за приборы? – Стелла указала на медицинские инструменты.
– Спросите Джейми, – ответила Эсме. – Если он захочет, то расскажет.
– Но не в том случае, если это напрямую касается меня, – сказала Стелла. Если болезнь Джейми является заразной и может угрожать ее жизни, то она должна знать. Необходимо оценивать риск.
Несколько секунд Эсме смотрела на нее в гнетущем молчании, потом отвернулась.
– Ах да, – сказала она и повернулась, словно детектив Коломбо, готовый нанести решающий удар. – Не пытайтесь приласкать собак, не то они откусят вам руки.
* * *
Иногда Джейми часами затворялся в своем кабинете, а теперь, когда курьерская почта доставила ноутбук для Стеллы, она сходным образом оказалась замкнутой во втором офисе. Она оставила дверь открытой, так что в случае надобности Джейми мог просто окликнуть ее. Она слышала, как он расхаживает по комнате. Иногда до нее доносился ритмичный стук, как будто он швырял мяч об стену или что-то колотил.
Джейми прислал электронное письмо со списком задач, включая просмотр видеосюжетов о его ледяных ваннах. От нее требовалось свести в таблицу результаты независимых просмотров и отметить любые изменения в поведении или состоянии сознания. Стелла наугад включила один из видеороликов. Она узнала серо-белую цветовую гамму большой ванной комнаты. Ванна на когтистых ножках была снята в высоком разрешении, и когда Джейми заговорил, его голос звучал четко. «Восемь часов утра, ледяная ванна номер двадцать семь», – произнес он за камерой. Изображение крупным планом сместилось на ванну, на три четверти наполненную водой и льдом. Затем изображение отъехало назад, и появился Джейми в банном халате, державший в руке ведро. Он поднес содержимое к камере, прежде чем высыпать в ванну; плеск ледяных кубиков, падавших в воду, был удивительно громким.
Стелла сочувственно поежилась, когда Джейми снял халат и забрался в ванну. Она чувствовала себя вуайеристом и не могла не обращать внимания на Джейми, когда тот улегся в ледяную воду в одних облегающих трусах. Она отметила его широкую спину, мышцы на плечах, линии вдоль бедер. Она понимала, что следует отвернуться, но вместо этого испытала желание перемотать ролик обратно и снова посмотреть на него.
Когда он улегся в ванну, послышался слабый звук – непроизвольное «ох» на пределе слышимости. Потом он сделал нечто неожиданное для Стеллы: он с головой погрузился под воду, и даже кончик носа исчез среди плавающего льда. У Стеллы закружилась голова, и лишь потом она осознала, что затаила дыхание. Она думала, что через секунду-другую он сядет в ванне, словно один из благотворителей, которые принимают ванну из тушеной фасоли. Она взглянула на часы, машинально прикидывая, сколько времени можно без опаски оставаться в ледяной воде, что на самом деле было нелепо. Это была видеозапись, и Стелла знала, что с Джейми все в порядке. Она слышала, как он расхаживает по комнате за дверью. На экране компьютера он, наконец, показался из-под воды и сел, вытирая глаза одной рукой и придерживаясь другой рукой за край ванны. Потом он встал, выбрался из ванны и взял свой халат. Опустившись на стул, он что-то прикрепил к своему пальцу. Она рефлекторно нагнулась к экрану, пытаясь рассмотреть, что это такое.
– Это пульсоксиметр[9].
Стелла слегка вздрогнула; она не слышала, как Джейми вошел в комнату.
– Я снимаю показания до и после каждой ванны. И беру пробу крови, чтобы можно было провести анализ на ДЭА[10], тестостерон, уровень холестерина и триглицеридов.
– Вы уже пришли к каким-либо выводам? – Стелла посмотрела на экран, где Джейми брал у себя пробу крови из большого пальца. Она надеялась, что не покраснела.
– Да, есть несколько выводов, но еще слишком рано. Мне нужно больше времени.
– Разве у вас не достаточно материала для книги? – спросила Стелла, вспомнив об очередном раздраженном запросе от Натана Шварца.
– О, у меня масса материала. На самом деле более чем достаточно. Просто я все время думаю о чем-то еще. А потом мне приходит мысль: что, если я вот-вот сделаю действительно крупное открытие? И снова откладываю финал.
– Вы всегда можете опубликовать продолжение. Не обязательно умещать все открытия в одну книгу.
Стелла не была уверена, что Джейми расслышал ее; немного нахмурившись, он наблюдал за происходившим на экране ноутбука.
– Дело еще не сделано, – отрывисто произнес он.
– Но дедлайн… – начала она.
– Я знаю, – резко оборвал он. – Вы не обязаны напоминать об этом.
Стелла прикусила язык и с демонстративной сосредоточенностью досмотрела видеосюжет до конца, отразив результаты эксперимента в электронной таблице.
– День пятнадцатый, эксперимент завершен, – мелодично произнес более добродушный экранный Джейми, и запись прекратилась.
– Прошу прощения, – сказал Джейми. – Я не могу думать о дедлайнах. Пусть лучше книга запоздает с выходом, чем окажется кучей мусора.
– Понимаю, – сказала Стелла. – Это ваше имя стоит на обложке.
– Мне не хочется выпускать заново переработанный материал. Я хочу написать о чем-то действительно полезном.
– Понятно, – теперь Стелла смотрела на него. – Я в самом деле понимаю.
– И это уже не просто книга. У меня нет желания просто написать очередную книгу.
Стелла кивнула, хотя потеряла нить его рассуждений.
– Я хочу проводить реальные исследования. Я хочу оставить в науке след, как Джеймс Янг Симпсон или Александр Флеминг. Люди считают, что это древняя история, но они ошибаются. Мы ежедневно получаем пользу от открытий, совершенных этими людьми.
– Я согласна с вами. – Стелла указала на себя: – Смотрите, я киваю. Я согласна, что это важно и интересно.
– Люди думают, будто все крупные открытия уже совершены, но это неправда. Один человек до сих пор может повлиять на многое. Можете ли вы представить сознание того, что ваша жизнь окажет влияние на тысячи людей в течение многих поколений? Хотите ли вы быть причастной к чему-то великому?
– Возможно, хотя и не в медицине. В моей собственной жизни мне пришлось близко познакомиться с ней, так что большое спасибо.
Стелла считала, что выражения благодарности вполне достаточно. Ей не хотелось вспоминать о процедурах, которые спасли ей жизнь, или ставить себя в такое положение, которое требовало регулярной проверки физического состояния. Она знала, что аппарат искусственного кровообращения, изобретенный в 1950-е годы, был единственной причиной ее выживания. Без него у хирургов не хватило бы времени на сложные и рискованные процедуры. Этой информации было достаточно; она не хотела думать о самой операции. Усилием воли Стелла воспротивилась желанию приложить руку к груди и почувствовать стук своего сердца.
– Что вы имеете в виду?
Стелла отвернулась.
– А это что? – Она указала на приспособление из двух кусков гладкого металла, соединенных пружинами.
– Измеритель силы захвата, ручной тренажер. Но вы меняете тему. – Он подошел ближе, взял у нее устройство и стиснул в ладони.
– Зачем вам нужен сильный захват? – спросила Стелла.
Он вздохнул, как будто имел дело с недалеким человеком. Впрочем, она действительно ощущала себя глупой.
– Почему бы вам не поговорить со мной?
– Я понимаю, почему ваши исследования так важны, но не понимаю, почему вы считаете необходимым экспериментировать на себе, особенно с учетом того… Я хочу сказать, разве нельзя пожертвовать деньги на программу исследований? Я не согласна с вашими методами, поэтому мне лучше не обсуждать их.
– Это не причина для дискуссии, а нечто противоположное. Что вы имели в виду, когда сказали «особенно с учетом того…»? С учетом чего?
– Ну, и что ваш лечащий врач думает об этом?
Джейми усмехнулся:
– Она считает, что я чокнулся.
– Ну, ладно, – пробормотала Стелла. Он по-прежнему улыбался, и возможно, эта легкая насмешка развязала ей язык. – А что с вами такое?
Вопрос, который Стелла и остальные пациенты постоянно задавали друг другу – больничный вариант детского вопроса «Кем ты хочешь стать?», – внезапно показался очень дерзким.
– Извините… – начала она, но Джейми мрачно насупился.
– А что вы слышали? – Его голос был настойчивым и приглушенным. В нем слышалась подспудная ярость.
– Ничего. – Стелла невольно отступила назад.
– Тогда я не понимаю, – он резко тряхнул головой, словно пытаясь прояснить мысли. – Почему вы думаете…
– Все эти медикаменты и аппараты на кухне…
– Я пользуюсь ими для определения уровня холестерина, триглицеридов и сахара в крови, – сказал он. – У меня нет никаких недомоганий. Я оптимизирую свое здоровье, а не стараюсь вылечить какую-то конкретную болезнь.
– То есть на самом деле все это вам не нужно?
– Нужно, если я хочу продвигаться вперед. – Он снова нахмурился.
Стелла положила руку на грудь и почувствовала, как бьется ее сердце. Ее мысли разбегались в разные стороны. Он сам выбрал все это. Он выбрал иголки, физиотерапию и медикаменты. Зачем кому-то делать такой выбор?
– Вы не согласны с моими методами?
Стелла перевела дух, прежде чем ответить.
– Вы очень настойчивы. – Она заставляла себя поддерживать легкий тон, чтобы не обнаружить свои подлинные чувства. – Неужели вам никогда не приходилось от чего-то отказываться?
– Нет, если это меня интересует, – ответил Джейми. Он напряженно следил за ней, и отчасти Стелла была польщена таким вниманием. Она могла понять, почему люди выстраивались в очередь для интервью о его книгах и исследованиях. Дело было не только в известности; им льстило его сосредоточенное внимание. Но они не знали, что его настроение меняется как будто по щелчку пальцами. Стелла не испытывала желания стать очередным объектом минутного внимания Джейми, сноской в его исследованиях.
Он прищурился:
– Я все выясню, Стелла Джексон. Я не собираюсь опускать руки.
– Во мне нет ничего интересного, – сказала Стелла. – Можете быть уверены в этом.
Он покачал головой:
– Тут вы ошибаетесь.
* * *
Эсме распахнула дверь, держа в руках большую коричневую коробку. Она хмуро покосилась на Джейми.
– Натан снова отправил посылку через UPS[11]. Знаете, собаки совсем озверели. Они ненавидят этот бурый фургон, уж не знаю почему.
– Спасибо. – Джейми взял коробку, положил ее на стол и наклонился, чтобы поцеловать Эсме в щеку. – Я знаю, что он зануда. А ты святая.
– Ни то ни другое, – сказала Эсме, зарумянившись еще сильнее.
– Почему вы миритесь с его поведением? – спросила Стелла, когда Эсме вышла из комнаты. Она полагала, что Джейми сможет найти себе нового литературного агента, если ему захочется. В конце концов, он был достаточно успешным автором.
– Мы дружим уже много лет, – ответил Джейми, открыв коробку перочинным ножом. Он достал оттуда пакеты кофе и бутылку с янтарной жидкостью.
– Виски?
– Коричный ликер из Пало-Альто, – ответил Джейми. – Он особенно хорош с текилой.
– Здесь есть кофе и алкоголь, или он не знает об этом?
– Он пытается напомнить мне о Сан-Франциско. О том, чего мне якобы не хватает. Он думает, что если я вернусь, то перестану отвлекаться и наконец вручу ему готовую книгу. – Джейми взглянул на нее. – Он хороший человек.
Стелла открыла рот, собираясь сказать что-нибудь резкое, но передумала.
– Я знаю, – продолжал Джейми. – Он хорошо это скрывает. Но он верный товарищ, а такими людьми не разбрасываются.
Стелла подумала о Бене. Она была верна ему, но этого оказалось недостаточно.