***
– Старик, ты обязан меня выручить!
– Обязан? Тебя?.. Вот еще! Кого угодно, только не тебя.
– Конечно, обязан. Хотя бы ради нашего прошлого.
– А что такого было в нашем прошлом? Лично я ничего такого не помню.
– Как же, а детский сад! Забыл, как мы сидели на соседних горшках?!
Витек вонзил в меня умоляющий взгляд и сложил брови домиком. Когда он так смотрит, любое сердце тает, как масло под раскаленным ножом. Конечно, чаще всего под натиском этого шалопая тают женские сердца, я бы даже сказал, девичьи. Но если Витек постарается, то может растопить любое сердце, даже самое черствое и не самое девичье. Мой же мотор являл собой двигатель среднестатистического сгорания. Не девичий, но не чуждый чужим страданиям и способный сопереживать. К тому же я обладаю мягким характером, что скорее мешает, чем помогает в жизни. Многие говорят, что мягкосердечие – мой основной недостаток. По мне, иметь мягкое сердце не так уж и плохо, но если о нем знают окружающие, то это не так уж и хорошо. Для карьеры, по крайней мере.
Секретов от Витька у меня нет, поскольку он, безусловно, прав относительно общего прошлого. Росли мы в одном дворе, хотя я, конечно в этом не виноват. Просто так пожелали небеса. Выбора у меня не было, и потому мы с Витьком ходили в один детсад и в одну школу, занимались в одних секциях и даже в драках обычно участвовали одних и тех же. Виновником боестолкновений обычно выступал Витек. А меня в них втягивал круговорот событий, к которым он обязательно оказывался причастен. Мало кто упрекнет моего закадычного дружка в поведении, достойном джентльмена. Если под руку подворачивается возможность похулиганить, Витек ее не упускает.
Мы выросли, и судьба вознаградила нас профессиями, достойными характеров. Я окончил исторический факультет, но устроиться сумел лишь в областной краеведческий музей. Иногда провожу экскурсии, это обязан уметь делать каждый музейный работник. Однако большей частью сижу над архивными документами, изучаю мемории и чужие труды, попутно кропаю то, что когда-нибудь, надеюсь, признают ценным научным трудом. Моя рабочая жизнь была неимоверно скучна, и частная жизнь тоже наверняка была бы скучной, если бы не Витек. Он даже сам себе скучать не дает, не говоря уже об окружающих. Впрочем, нет, забыл важную деталь, существует ведь еще и Владик, третий наш друг, который тоже не дает нам скучать, хотя большей частью, как у многих известных убийц, получается это у него непредумышленно. Владик, как и Витек, когда-то восседал в нашем детсаду с задумчивым видом на соседнем горшке. А чуть позже с обычно рассеянным видом постигал вместе с нами основополагающие знания, сидя за соседней школьной партой и иногда глубокомысленно ковыряя в носу. Жаль, но те счастливые дни давно миновали.
Если бы мне предложили выбрать человека-катастрофу, чемпиона мира в данной категории, я бы растерялся. Мой голос пришлось бы разделить поровну между Витьком и Владиком. Первый хоть и стал бизнесменом, но как был в детстве неуемным и бесшабашным, таким им и остался. Он их тех вечно активных парней, кто держит нос по ветру. Стоит его чуткому обонянию уловить хотя бы признак авантюры, как Витек срывается с места и с головой погружается в пучину неизвестности, регулярно наживая неприятности даже не столько для себя, сколько для других. Владик отнюдь не холерик, но и спокойным его не назовешь. Природа не наградила его выдающимися умственными способностями, но парня это не беспокоит. Возможно, он даже об этом не догадывается.
У Владика нет конкретной цели в жизни и заветной мечты, в то время как у Витька жизненная цель только за день может поменяться несколько раз. Возможно, это связано с финансовым вопросом. Когда бюджет у тебя набит банкнотами, под кроватью надежно спрятан золотой запас, а в сейфе припасен на черный день золотовалютный запас, сложно мечтать о чем-то труднодостижимом. Если у тебя появляется мечта или заветная цель, ты просто немного сокращаешь профицит своего личного бюджета, отсчитываешь пачки купюр заинтересованным лица, и вот уже в своем ежедневнике поставленную цель можно зачеркивать, как достигнутую. В отличие от Витька, и уже тем более от меня, дефицита средств у Владика не имеется. Его кошелек всегда туго набит наличными. Вернее, банковскими картами, потому что такие люди, как Владик, наличные с собой не таскают. Денег у него столько, что если бы ему взбрело в голову таскать наличность, то вместо портмоне ему пришлось бы использовать грузовик, а то и целую автоколонну. Владик в этом, конечно, не виноват, родителей не выбирают, а его непосредственный предок по мужской линии много лет уже трудится заместителем губернатора, считай вице-губернатором.
Мама Владика, передавшая сыну гены успеха по женской линии, в чиновники не пошла, зато она успешно руководит сотней, если не тысячей, фирм, которые папа, как подозревает неугомонная оппозиция, оформил на подставных людей. Оно и понятно, ведь чиновникам заниматься бизнесом запрещено. А если один предок сидит в высоком кабинете, а другой в поте лица на бирже управляет финансовыми потоками, то рано или поздно интересы могут совпасть, и благодаря таким совпадениям Владик катается как сыр в масле, хотя это и накладывает негативный отпечаток на его устремления. Родители спят и видят, чтобы отпрыск пошел по их стопам. То есть, чтобы ревностно работал на государство, не забывая наполнять при этом свой собственный карман. Однако Владик пока их ожиданий не оправдывает, потому что он, чего уж таить, откровенный лодырь и лентяй. У него никогда ни в чем не было недостатка, поэтому и к жизни он относится легко и удивляется, как наивное дитя, когда перед ним внезапно восстают труднопреодолимые преграды. Случается, что в такие моменты Владик начинает паниковать. Наверное, будь его воля, он уехал бы на живописный тихоокеанский остров, устроился бы навеки в шезлонге, да и возлежал бы, изредка благодарно принимая из рук крутобедрой, смуглой и белозубой официантки освежающий коктейль. Но в таком случае родители лишили бы его финансирования, а Владик не из тех деляг, кто спокойно может отмахнуться от финансовых санкций и сказать: «И это все, на что вы способны?» Словом, такие вот у меня друзья, и мне они, как братья. Владик и Витек часто бесстыдно пользуются этим, зная, что я не смогу отказать им в просьбе. Когда такое происходит, корабль моей размеренной жизни резко меняет курс и уверенно направляется в сторону ближайшего десятибалльного шторма, отыскивая по пути подходящие рифы. Предвидя подобное развитие событий, на этот раз я твердо решил Витьку отказать, о чем бы он ни попросил. И, как всегда, события развернулись по избитому сценарию, который обещал мне неблагоприятные последствия и новую прядь седых волос.
– Так ты не встретишь на вокзале мою тетю? – буравя меня подозрительным взглядом, который, вероятно, должен был что-то означать, с напором повторил Витек.
– Нет, я же сказал. Не буду никого встречать, в моем расписании сегодняшнего дня не запланировано ни одной встречи, ни с одной тетей. Будь она даже тетей президента, я бы не стал ее встречать.
– Только она не тетя президента, тетю президента и я бы не стал встречать, – возразил Витек, недовольно пошевелив бровями. – Ее бы встречали губернатор и его свита, а меня бы затерли в толпе. Ты, наверное, меня не так понял. Объясняю еще раз: мне сегодня обязательно надо встретить мою тетю. Я ее безумно люблю. Можно сказать, обожаю, не чаю в ней души. Если хочешь знать, именно она несла меня домой из роддома и по пути сюсюкала, тетешкала и щекотала.
– В таком случае, ты совершишь преступление, если не встретишь ее лично. Причем тут я? И вообще, представь, что она сгорает от нетерпения в предвкушении встречи с тобой, что она захочет тебя пощекотать и потетешкать сразу, как ступит на перрон? Когда она увидит, что встречать ее явился не любимый племяш, а его дешевый заменитель, то может начать тетешкать и щекотать меня, пока запал не прошел. А я не люблю и не хочу, чтобы меня щекотали и тетешкали. Вот тебе еще одна веская причина для отказа.
– Все правильно говоришь, Юрик, прямо все расставил по своим местам. Вот и я этому оболтусу все утро твержу. Говорю, давай встретим твою тетю вместе, мы же официальная пара. А он в ответ бормочет нечто невразумительное насчет того, что его тетя, мол, тонкая натура, не готова еще к встрече с его невестой, как будто невесту он выписал по почте прямо из ада. Дескать, для его нежной тетушки внезапное известие о нашей свадьбе может стать ударом, а она не из тех, кто способен пережить такой удар без серьезных последствий. Она, мол, старая дева и не одобряет девиц, которые в молодости безрассудно выскакивают замуж за кого ни попадя. Уперся, как баран.
Читатель, вероятно, уже догадался, что последние слова принадлежат не Витьку. Ну и не мне, конечно. Ведь я и есть Юрик. Автор скороговорки – Даша, которая совершенно искренне считает себя невестой Витька. Могу заметить, что она не первая девушка, совершившая подобную ошибку. Я же не сказал о Витьке еще самого главного. Мой друг – жуткий ловелас, не рекордсмен мира, конечно, но мастер спорта, это точно, если такое занятие когда-нибудь ранжируют в статусе вида спорта. Влюбляется он буквально на каждом шагу с тех самых пор, когда в упомянутом уже мною детсаду встретил девочку по имени Настя и с ходу предложил ей выйти за него замуж. Не удивлюсь, если выросшая Настя до сих пор вздрагивает и нервно подпрыгивает на месте, когда солидные женихи предлагают то, от чего ей достало ума отказаться еще чуть ли не в младенческом возрасте.
Витек, вероятно, влюбляется даже во сне, когда ему грезятся разнообразные девицы. Достаточно сказать, что к своим двадцати пяти годам Витек уже трижды был разведен, а еще шесть раз ему приходилось делить свой бизнес, потому что претендовали на него не только законные жены. В трех случаях часть бизнеса он отдал женам при разводе. А в трех оставшихся произошло то же самое, только развод был неофициальным, и доля бизнеса доставалась, с позволения сказать, нелегальным спутницам или полуженам, как называет их сам Витек. Наверное, он давно стал бы олигархом, если бы не любовные похождения. Как человек, в глубине души благородный по отношению к прекрасному полу, Витек при расставании не спорит и соглашается на любые условия, выдвинутые ушлыми девицами. Однажды официальный и неофициальный разводы совпали по времени. Витек выкрутился только чудом, а так вполне мог оказаться и на паперти.
Увы, он ничего не может с собой поделать. Витек ровно миллион и один раз давал клятву женам, невестам, любовницам и нам, его друзьям, что никогда больше не влюбится и никому не изменит. Но затем ровно миллион и один раз извинялся за то, что нарушил клятву. Ведь он из тех людей, что ярко переживают любовные волнения, кто искренне кается и пускает нефальшивую слезу. Но он и из тех, кто быстро все забывает и кого невзгоды не могут положить на лопатки. Кажется, все, он уже проиграл свою очередную схватку, а имя его теперь навеки будет покрыто позором. Однако смотришь, на следующий день Витек вновь лучезарно и беззаботно улыбается жизни, словно не было кошмара вчерашнего дня, и жизнь, что еще более необъяснимо, отвечает ему тем же. Умеет он как-то уйти и от позора, и ответственности. Наверное, Витьку от рождения был придан опытный ангел-хранитель, оберегающий уже не первого ловеласа в своей небесной истории.
В тот период времени, о котором идет повествование, Витек официально встречался с Дашей, дамой серьезной, хотя и нашей сверстницей. К своим годам она усердием и наглостью добилась положения в обществе. Даша – успешная бизнес-леди. Состоит в политической партии, не знаю в какой, и время от времени выступает перед обществом, обрушивая на бедные головы, выбранные ею в виде мишени, ушаты критики. У нее имеется собственная галерея, а деньги она поистине каким-то загадочным образом зарабатывает на культуре. Как она это делает, ума не приложу. Мне этого не понять. Я тоже тружусь в сфере культуры, но моей зарплаты хватает лишь на то, чтобы поддерживать мой вес на уровне 65 килограммов при росте в 175 сантиметров, раз в два года менять туфли и раз в три года покупать новые штаны.
– Встретишь тетю или нет? – прорычал, теряя терпение, Витек и, украдкой покосившись на Дашу, злобно пнул меня ногой под столом.
Я не взвыл лишь потому, что Витек и раньше пинал меня под всевозможными столами, так что у меня выработался иммунитет. Мы сидели в музее, в моем небольшом кабинетике, за моим рабочим столом, заставленным археологическими ценностями, которые на самом деле были дешевым хламом. Обстановка, вероятно, сама располагала к тому, чтобы кто-то кого-то незаметно пнул ногой. Витек не мог упустить такую возможность. Но поскольку я решил хранить твердость и отказать, то набрался смелости и пнул Витька в ответ. Согласно моему расчету, получив такой отпор, он должен был охнуть от боли, прийти в себя, извиниться, откланяться и уйти ни с чем. Но вместо этого по ту сторону стола раздался пронзительный и возмущенный вопль Даши, а из ее ноздрей вырвались языки пламени, глаза яростно засверкали, и это сияние не предвещало мне ничего хорошего. Она вскочила со стула резче, чем баллистическая ракета уходит со старта.
– Витя, он меня пнул! – с негодованием воскликнула Даша, и надо признать, что ее слова не были лишены правды.
– Что?! – подскочил со стула Витек и свирепо уставился на меня.
– Ч-что?… – спросил я внезапно осипшим голосом и, раз все поднялись со стульев, тоже поднялся со стула.
– Что у тебя за друзья такие? – кипела Даша, во взгляде которой не было и тени дружелюбия. – Один плюется, другой – пинается!
– Плюется? – изумился я; если она имеет в виду меня, то обвинение голословно, ведь да, я пнул ее маленько, но уж точно в нее не плевался. Это была чистой воды клевета в мой адрес.
– Да это она про Владика, – невозмутимо объяснил Витек, по моему ввиду понявший, что я все обвинения принял на собственный адрес. – Понимаешь, ему недавно выбили передний зуб, или даже пару клыков, точно не помню. И он по недоразумению считает, что произошло это по моей вине. Долгая история, не хочу утомлять. Словом, пересеклись мы с ним после того недоразумения в кафе. Он шел к стоматологу и заглянул в бар, чтобы как любой крепкий мужчина перехватить рюмку-другую обезболивающего перед тем, как услышать бормашину. А мы с Дашей зашли туда же выпить кофе. Увидев нас, он сделал стойку, уши так и встали торчком. Затем накинулся, как коршун на цыплят, и давай на нас орать. А зубов-то у него больше нет! В результате мы с Дашкой попали в зону влажного поражения. Неловко получилось. Я-то ничего, утерся и забыл, а вот Даше увлажнение не понравилось, до сих пор забыть не может.
Видимо, вспомнив об инциденте, Даша фыркнула, как лошадь, которой на ладошке подсунули гнилое яблоко, а сказали, что это деликатес.
– Не волнуйся, с Владиком уже можно общаться, – продолжал Витек. – Зубы ему, вроде, вставили, клыки заменили, так что он больше не плюется. По крайней мере, без веского повода. Погоди, а зачем ты все-таки пнул мою невесту?
– Хотел проверить, настоящая ли она, – прошипел я.
Златовласая Даша с подозрением взглянула на меня, нахмурила, а затем разгладила чистый белый лобик и вновь демонстративно фыркнула, все еще пародируя несчастную обманутую лошадь, которой неизвестно кто и неизвестно зачем подсунул гнилое яблоко. К счастью, Даша, видимо, быстро пришла к заключению, что в моем роду не обошлось без умалишенных. Данное обстоятельство как-то оправдало меня в ее глазах. Она грациозно поднялась со стула, на который снова приземлилась, когда Витек рассказывал о Владике, фыркнула еще раз, видимо, на случай, если предыдущие подобные попытки не произвели должного эффекта, и направилась к выходу из кабинета, подчеркнуто сухо сообщив жениху, что подождет его внизу, у входа в музей.
– На улице, по крайней мере, полно приличных людей, – объяснила она, остановившись в дверях и стараясь по максимуму охлаждать слова, чтобы жалили острее. – Там трудно встретить человека, который при каждом удобном случае пинает тебя и плюется. Не то, что здесь.
– Прости, я же случайно, – пробормотал я в смущении. – К тому же я не плевался…
– Не удивлюсь, если узнаю, что ты десятками поставляешь в травмпункт клиентов музея. Может, тебя даже специально этому обучили.
– Посетителей…
– Что?!
– В музее не клиенты, а посетители.
– Он еще и хамит, – возмущенно заключила Даша, гордо вскинула подбородок и ушла, на этот раз окончательно и бесповоротно.
– Уф, – выдохнул Витек, довольно похоже изображая напоровшийся на гвоздь футбольный мяч, из которого начал выходить воздух. – Кажется, пронесло. Надеюсь, она ни о чем не догадалась.
– Не догадалась? Даже я не догадался и не могу догадаться, о чем она не догадалась. Догадаешься тут с тобой. А ну, рассказывай, что ты задумал! Какая еще тетя? Тем более любимая?! Я знаю тебя всю жизнь и еще не видел у тебя ни одной любимой тети.
– Конечно, нет у меня никакой любимой тети, – огрызнулся Витек, щелкнув зубами и опасливо покосившись на дверь за своей спиной. – Откуда у меня любимая тетя? Есть у меня, конечно, пара теть, но они меня не любят, и я их тоже не очень. Мы не общаемся. Скажешь тоже. Это я так, для конспирации тетю приплел.
– В таком случае, вокзал отменяется? Зачем же ты целый час ездил мне по ушам какой-то тетей, которая якобы сегодня скоропостижно прибывает в наш древний провинциальный городок, чтобы почтить его высочайшим визитом.
Вместо ответа Витек порылся во внутреннем кармане пиджака и выудил оттуда фотографию. Качество было не очень, должно быть, ее скачали из интернета, а затем распечатали на простеньком принтере. Подозреваю, что Витек лично выступил в роли печатника. Но все же не могу не признать, что с фото смотрела симпатичная мордашка. Возможно, девица с изображения и не выиграла бы конкурс «Мисс Вселенная», но лишь по той причине, что жюри конкурса было бы подкуплено конкурентками. При взгляде на такую девушку у любого мужчины, в целом с одобрением относящемуся к противоположному полу, затрепыхается сердце, угрожая проломить грудную клетку и вырваться на свободу. Вот и у меня затрепыхалось, хотя я всего лишь смотрел на фото, причем не лучшего качества.
– Эй, тише, сбавь обороты, – встревожился Витек, перехватив мой взгляд и узрев в нем лихорадочный блеск. – Хватит пялиться на мою тетю!
– Боишься, что стану твоим дядей? – съязвил я.
– Нет, то есть, никакая это не тетя. Это Анютка.
– Кто?
– Анютка!
– Ах, Анютка, – с притворным пониманием протянул я. – как же я сразу не догадался! Ну и кто она такая? Если это не твоя тетя, то, наверное, двоюродная сестра?
– Сарказм? Прости, но у меня совершенно нет времени на шутки. Анютка – моя невеста!
– До сих пор я думал, что Даша твоя невеста.
– Даша тоже так думает, – задумчиво ответил он и, громко сглотнув и приведя в движение кадык, рефлекторно обернулся на дверь кабинета. – Ты ведь меня знаешь. Не люблю, когда нет выбора.
– Никто не любит, когда нет выбора. Однако на свете не так много мужиков, которые меняют невест чаще, чем другие – носки. Ты просто уникум, тебя надо показывать за деньги.
– Только не надо читать лекций, – скривился Витек, будто вместе с ложкой варенья проглотил немного плесени. – С Анюткой я познакомился по интернету, на сайте знакомств.
– Что-то новенькое, на тебя не похоже. Обычно ты пристаешь к ним на улице. А когда улица пуста, просто вламываешься в первый попавшийся дом, лишь бы там была женщина.
– Да, вот решил попробовать что-то новое. На самом деле подсмотрел на работе за одним… э-э-э… подчиненным. Вместо того, чтобы работать, он переписывается с девицами. Хотел его уволить. А потом разговорились, то да се, и вдруг он мне заявляет: откуда, мол, ты знаешь, что твоя суженая живет в нашем городе? Может, не в нашем городе она живет, говорит, и даже не в соседнем. И даже не в нашей стране! Вот я и задумался: а вдруг он прав? Я тут бегаю, как дурак, по всему городу, ищу избранницу, а она, оказывается, ждет меня в соседней стране. Может, поэтому, думаю, все мои браки разваливаются? Не там искал, не в том городе?
Он всерьез задумался над философским вопросом, а я затеребил его за рукав.
– Постой, что значит «даже не в нашей стране»? Неужели Анютка иностранка?
– Ага, из Бендер.
– Из Бендер?!
– Да, Бендеры, город такой в Приднестровье. А что тебя удивляет? В Бендерах тоже, между прочим, люди живут. И среди них попадаются первоклассные красотки. Взгляни на фото, если не веришь.
Не поспоришь, красотка первоклассная. С тех пор, как я впервые кинул взгляд на фото, запечатленная там девушка ничуть не подурнела.
– Короче, э-э-э… мой подчиненный, перед тем, как я его все-таки уволил, научил меня пользоваться сайтами знакомств. Я полистал странички, просмотрел сотни фоточек и нашел Анютку. Написал ей, она ответила, потом мы начали активно переписываться и вскоре поняли, что созданы друг для друга.
– Интересно, сколько времени у вас на это ушло…
– Часа полтора, наверное, – припомнил Витек. – Но с тех пор прошла целая вечность. Мы же позавчера познакомились. Можно сказать, что я знаю ее всю свою жизнь. Наши отношения успешно прошли испытание временем.
– Ничего себе скорость, слишком быстро даже для тебя, – присвистнул я, и тут меня осенило. Причина любви с первого взгляда, вернее, с первого слова могла иметь меркантильный фундамент. – Слушай, а ты, случайно, не сказал этой своей Анютке, что занимаешься бизнесом, зарабатываешь много денег, но при этом одинок и несчастен?
– А как же? Всегда с этого начинаю. Да все с этого начинают.
– Ну, не знаю. Я, например, стараюсь не говорить при знакомстве, что тружусь в краеведческом музее.
– Ты и с девушками-то никогда не знакомишься, – хохотнул Витек, дружески подмигнув.
– Ну, не то, чтобы никогда…
– Короче, старик, мне нужна помощь. Понимаешь, я планировал встретиться с Анютой на нейтральной территории, может, в соседнем городе. Через неделю, может, через две. Но она так воспылала страстью, что позвонила мне утром (я сгоряча дал ей свой номер) и сообщила, что уже находится в пути и приезжает сегодня проходящим поездом. Он прибывает через два часа. И обязательно остановится в нашем городе. А значит, Анютка обязательно из поезда десантируется. Сам понимаешь, я не могу ее встретить. Даша кандалами висит на руках и ногах и копит яд ревности, а зубы у нее сам знаешь какие острые. Я пытался от нее на время избавиться, но кажется, она что-то заподозрила. Сказал ей, что приезжает моя любимая тетя, но Даша как будто мне не поверила. Ты не замечал, что у некоторых женщин очень развито чутье? Вот с какой стати Даша сегодня пошла не на работу, а решила сопровождать меня, чтобы, как она сказала, удача улыбнулась мне в делах? Ничего себе удача! Удача была бы, если бы она спокойно побрела в свою галерею и пропала бы там дня на три. Или уехала бы на неделю на партийную конференцию. Вот это я понимаю, была бы удача.
– Ладно, твоя взяла, – вздохнул я, поняв, что в очередной раз не смогу отказать другу. – Встречу твою Анютку. Только что с ней потом делать?
– Не знаю, выгуляй ее, накорми, – нахмурился Витек, и видно было, что эту часть плана он не продумал. – Короче, держи на коротком поводке до вечера, а в девять часов приведешь ее по этому адресу.
Он протянул клочок бумаги. Я взглянул и присвистнул – это был адрес престижной гостиницы, совсем не дешевой.
– Буду ждать вас там. Передашь ее мне с рук на руки, как особо ценный и хрупкий груз. В награду получишь крепкое братское рукопожатие и тысячу слов благодарности. Могу еще в щечку лизнуть. Потом ты нас оставишь, и мы предадимся грезам о будущей совместной жизни.
– К чему такие сложности? Раз у вас уже совместные грезы о будущем, скажи Даше, что бросаешь ее, а сам иди и встречай свою ненаглядную. А Даше потом просто отдашь половину бизнеса, как ты это обычно делаешь.
– Нет, нельзя, – вздохнул Витек, предварительно взвесив в уме предложенный вариант. – Во-первых, у Даши тяжелый характер и рука не легче. Однажды в галерее она швырнула в меня штуку, напоминающую помесь вазы с биде, за которую потом мне же пришлось отстегнуть владельцу тысячу баксов. Если она начнет швырять вазы направо и налево, я за вечер разорюсь на одной только битой посуде. Во-вторых, я еще не до конца уверен в своих чувствах к Анюте. Надо встретиться, поговорить, а там уже и решим. Если она окажется хороша, тогда, возможно, я позволю Даше разбить еще пару-тройку десятков ваз. Ну, что, старик, да что там старик, ну что, брат, могу на тебя рассчитывать?
– Можешь, – обреченно выдохнул я, проклиная свое мягкосердечие…
***
…Одно из преимуществ работы в музее заключается в том, что я могу незаметно покидать рабочее место и также незаметно возвращаться. От моего кабинета до внутреннего дворика всего пара шагов. А там, в заборе, имеется дыра, которую наш дворник старательно прикрывает от бдительного ока директрисы куском старого шифера. С моей комплекцией ничего не стоит просочиться сквозь лаз и вынырнуть на боковой улице в стороне от бдительных музейных окон, не то, что нашей директрисе. Ее массивным телом дыру вполне можно было бы закупорить. О моих побегах знал только дворник, но я оплачивал его молчание дешевыми сигаретами.
Чтобы никто не заподозрил, что меня нет на месте, я оставлял на своем столе головной убор. Летом это была бейсболка, весной и осенью – кожаная кепка, а зимой – шапка. Кабинет оставлял открытым. Директриса заходила, видела головной убор и уходила, думая, что я нахожусь в рабочем движении. Музей у нас большой, закоулков в нем, хоть кино снимай про привидения. Заблудишься, неделю будут искать и не факт, что найдут. Говорят, пара-тройка скелетов, что стоят в музее в темных углах, появились не просто так. Словом, сдать меня мог только дворник, но он мне предан, по крайней мере, до тех пор, пока не бросит курить. Да и в этом случае я, наверное, найду другой способ купить его молчание. Человек он отзывчивый и понимающий. Главное, не располнеть, чтобы не пришлось расширять дыру в заборе. Впрочем, с моей зарплатой набрать лишний вес – задача непростая.
Итак, «час Ч» подошел, и я незаметно улизнул, наказав дворнику, также выполнявшему функции сторожа, по окончании рабочего дня закрыть мой кабинет на замок. До вокзала добрел пешком, отказавшись от услуг общественного транспорта и сэкономив приличную сумму, нашел на электронном табло нужный мне поезд и отправился на перрон. Душа моя трепетала, как попавшая в силок перепелка. Я жутко волновался, ведь предстояло встретить писаную красавицу. Витек-то к таким дамам привык, он красавиц не то, что встречал, бросал пачками. А в моей жизни это был товар дефицитный. При встрече с красавицами у меня обычно начинает першить в горле, руки потеют, а лицо покрывается красными пятнами.
Удивительным образом поезд южного направления не опоздал и подкатил к перрону тютелька в тютельку, по расписанию. Я даже пожалел об этом. Волнение сделало мои ноги ватными. Было бы неплохо, думал я лихорадочно, глядя на проплывающие мимо вагонные окна, если бы состав опоздал, хотя бы на сутки. Скрипнув от старости, вагоны остановились. Затем резко вздрогнули, дернулись, проехали вперед еще пару метров, вновь остановились, дернулись и заскрежетали так, словно поблизости шла битва двух рыцарских армий. Но потом все-таки замерли. Замерло и мое сердце. Букет, а ведь я прихватил из музея букет, один из тех, что иногда приносят директрисе посетители, а она их передаривает гардеробщице, так вот, букет мелко затрясся в моей руке. Подозреваю, что вместе с ним затряслась и рука. А может, это дрожал перрон, и его дрожь передалась моему телу. Хотя, не исключено, что перрон дрожал из-за меня.
Из сведений, полученных от Витька, я знал номер вагона. Быстро подгреб к нему, боясь разминуться с Анюткой. Впрочем, я бы наверняка нашел ее по очарованным «охам» и «ахам». Их, несомненно, испускают все мужчины всех возрастов, в поле зрения которых целиком или частями попадает Анютка. Одни видят в ней маму, другие – дочь, третьи – сестру. Ну а такие, как Витек, видят в ней что-то другое. Я добежал до нужного вагона и, подняв шлагбаум с букетом, замер в ожидании грандиозного явления красавицы. Время шло, часики тикали, сердце колотилось, а из вагона никто красивый грациозно не спускался. Оттуда спрыгнул лишь лысый хмурый тощий мужик. Он с неодобрением взглянул на букет, будто цветы предназначались ему, и отошел в сторону. Видимо, решил размять на перроне руки-ноги.
Затем из вагона выпрыгнула проводница, женщина неопределенных лет с измятым лицом. Я поймал себя на мысли, что некоторые проводницы будто уже рождаются с помятыми лицами. И, наконец, с шумом и двумя баулами вывалилась баба, тоже неопределенных, как и проводница, лет. Но, вроде бы, молодая. Приземлившись, она, первым делом, надежно установила баулы, удостоверилась в том, что они не завалятся на бок, а затем огляделась. Взгляд у нее был тяжелый, но любопытствующий. Такой бывает у людей, впервые оказавшихся в незнакомом месте. Баба перекатывала во рту жвачку. А может, жареную курицу или целый арбуз, не знаю. Что еще о ней сказать? Центнер, не меньше, веса, рост под метр семьдесят. Выбеленные перекисью водорода волосики, небрежно стянутые на макушке в небольшой, но вызывающе торчащий вверх хвостик. Круглые алые щечки, на которых лежат узкие глазки – словом, личность колоритная. Этакий воин Чингисхана, только прекрасного, так сказать, пола. Для полного сходства не хватало доброго коня и крепкого лука с меткими стрелами. Я старался на нее не смотреть, хотя, поверьте, подобные женщины привлекают взгляд не хуже красавиц.
Шла третья декада августа, и многие ходили в легких куртках. Однако эта представительница рода крупных человеческих особей была облачена в легкое летнее платье, светлое в крупный черный горошек. Полагаю, оно должно было при ходьбе развеваться во все стороны и привлекать внимание мужчин, причем не только крупным черным горошком. Наверное, оно развевалось бы во все стороны и на той бабе, если бы могло. Не знаю, как она вообще умудрилась втиснуться в такой узкий клочок ткани. Помните нашу директрису? Так вот, эта баба гораздо плотнее нее смогла бы закупорить дыру в заборе. Впрочем, легкое летнее платье миссию отчасти выполняло, так как привлекало внимание, факт, как говорится, бесспорный. Даже лысый мужик, вышедший на разминку, пялился на бабу с любопытством натуралиста, и во взгляде его читалось облегчение. Вероятно, его не огорчал тот факт, что дальше он поедет без такой попутчицы, которую, безусловно, в пути успел немного изучить.