000
ОтложитьЧитал
Пролог
– Давай же… окунись в меня… просто позволь мне забрать все твои мысли, твои слезы, гнев и страдания… я заберу все это… вместе с твоим позабытым, никому не нужным телом… – шептала черная вода там, внизу, в ночной темноте.
Трясущейся от холода рукой он поднес ко рту уже почти докуренную сигарету и прерывисто затянулся. Бумажный фильтр раздражающе прилипал к высохшим на холодном ветру губам. Парень нервно швырнул окурок в воду, продолжая пошатываясь идти вдоль невысокого ржавого ограждения, отделяющего его от долгожданного спокойствия. Кожаная куртка была расстегнута, ветер распахивал ее края, оголяя жилистую грудь и плечи, сплошь покрытые татуировками: отпечатками его бессмысленного существования, грязными пятнами, которые хотелось смыть. Он сдернул с шеи серебряный крестик на цепочке и отправил его вслед за окурком. Сейчас эта вещица казалась такой же никчемной, как вонючий бычок от сигареты, такой же бесполезной, как его пропахшая алкоголем, наркотиками и гнилью жизнь.
Парень допил из стеклянной бутылки остатки уже выдохшегося пива одним глотком и остановился. Он опустил руки и закрыл глаза, глубоко вдыхая сырой воздух, вонявший сыростью и выхлопами. Мурашки словно стягивали его кожу, заставляли дрожать, но ему было все равно. Сделав несколько вдохов, он размахнулся и разбил бутылку об асфальт перед своими ногами, из горла вырвался раздирающий душу крик, который прекратился, только когда воздух полностью вышел из легких. Ноги подогнулись, и парень упал на колени, обессиленно опустив голову. Слеза прокатилась по его щеке, зацепилась за колючую щетину и растворилась в ней.
Он поднялся, еле удержавшись на ногах, подошел к ограждению и одним махом перепрыгнул через него, ноги уперлись в небольшой выступ моста, а руки вцепились в перила за спиной. Дыхание стало сбиваться, его налитые кровью зеленые глаза широко открылись – в них блестели слезы. Он посмотрел вниз на темную воду. Она все еще шептала ему, звала к себе.
Так высоко… глубоко…
Страшно. Он обернулся, посмотрел на шумный проспект. Там еще страшнее. Там боль. Внизу ее больше никогда не будет. Всем плевать. Никто даже не заметит, зато ему будет наконец хорошо. В первый раз в его поганой жизни.
– Пошел ты, слышишь?! – закричал он, глядя в темное небо, затянутое мрачными дождевыми тучами. На его лоб упала крупная капля, затем другая. В считанные секунды дождь обрушился на высокую худую фигуру молодого парня, который навис над рекой, цепляясь за перила. Вода внизу. Вода падала с неба. Кругом одна вода. Она словно окутывала его со всех сторон, не давая больше выбора.
– Ты ведь уже мертв… расцепи пальцы…
И он расцепил.
1
Июнь 2003
Тим
– Пожалуйста, ну дай прокатиться! Я только доеду до вон того столба и обратно, ну пожалуйста… – писклявым голосом протянул щуплый рыжеволосый парнишка лет восьми, умоляюще глядя на одноклассника, красующегося перед мальчишками новеньким велосипедом.
– Сказал же, не дам: еще грохнешься. Ты хоть ездить-то умеешь? – важно проговорил пухлый мальчик, довольный своим подарком родителей в честь окончания учебного года. Еще двое его приятелей, Вовка и Сашка, завистливо оглядывали сверкающий синий велосипед.
– Умею! Меня папа научил еще в прошлом году! Я не упаду, честно! – парнишка продолжал клянчить.
– Папа сказал никому не давать, иначе заберет, – ответил Альберт.
Тим стоял неподалеку от компании мальчишек, засунув руки в карманы стареньких трико. Он смотрел на то, как толстый богатый дурачок хвастается своим приятелям новым велосипедом, и чувствовал злость. Ему не было завидно, хоть подобного навороченного транспорта он не имел, – обида за других ребят грызла его изнутри. У них был жалкий вид. Слезы блестели в глазах Лешки, который клянчил велосипед, чтобы хоть минутку побыть в шкуре своего довольного друга, почувствовать в руках руль новенького, только что привезенного из магазина велосипеда, о котором грезили все местные ребята.
Свинья. Альберт улыбался, отчего его пухлые щеки почти закрывали узкие глазки, и горделиво задирал все свои три подбородка. Зажравшийся избалованный ребенок богатых родителей, подмявших под себя пол района. Устав от этой картины, Тимофей медленно, шаркая ногами, обутыми в старые кроссовки с потрескавшейся подошвой, подошел к компании ребят. Он был старше их на четыре года и выше на две головы.
– Лех, – окликнул он мальчика, который тут же повернулся к нему и торопливо стер со щеки слезу, – помнишь, я обещал взять тебя с собой на рыбалку? Я починил удочку, идешь? – Лешка всхлипнул, снова глянул на блестящий велосипед одноклассника, немного замялся. – Ну, как хочешь…
Тим уже собирался развернуться, но Леха вдруг закивал и пошел в его сторону, тоже засунув руки в карманы потертых штанов, которые были сильно велики, и ему приходилось постоянно подтягивать их.
– А ты дашь мне самому порыбачить твоей удочкой? – грустно проговорил он спустя минуту, когда мальчики уже прилично отошли от компании ребят.
– Конечно, иначе зачем бы мне звать тебя с собой? – улыбнулся Тим. Позади послышался топот бегущих к ним остальных двух ребят, которые тоже решили последовать за старшим приятелем: все равно им не обломится опробовать чужого стального коня.
– Можно мы тоже с вами? – спросил запыхавшийся после пробежки Сашка.
– Можно, – довольно протянул Тим. Его план сработал, и это не могло не радовать.
Взгляды всех ребят одновременно устремились за прогнавшим на велосипеде Альбертом, который, наверное, приложил все свои скудные силенки, чтобы разогнаться до приличной скорости. Он проехал вперед, плавно развернулся и затормозил, поставил ногу на землю, остановившись перед мальчиками.
– Чего тебе, хрюшка? – спросил Тимофей и ухмыльнулся.
– Я с вами, – Свин был очень уверен в себе.
– Твой драндулет не проедет к реке, – отрезал парень, обходя Альберта. Остальные мальчишки засмеялись.
– Сам ты драндулет! – взвизгнул обиженный пузан и медленно поехал следом.
Тим подобрал длинную палку, валявшуюся рядом с тропинкой, на которую они свернули всей компанией. Когда Альберт стал набирать скорость, обгоняя мальчишек, что давалось ему с трудом: здесь дорога уже не была асфальтированной, Тимофей сунул палку между спиц его заднего колеса. Тот с грохотом повалился набок вместе со своим конем, завизжав как свинья. Парень тут же отшвырнул свое оружие в сторону и даже не притормозил, продолжая идти вперед в направлении своего дома за удочкой. Уголок его губы довольно приподнялся, мальчишки захохотали, глядя на стонущего приятеля, который с трудом вылез из-под велосипеда и захлюпал соплями.
– Козел! Я все папе расскажу! Он тебе по шее надет, понял? – ныл толстяк, держась за ушибленное бедро.
– Пацаны, я разве что-то сделал? – Тим по очереди посмотрел на приятелей.
– Нет, мы ничего не видели, – наперебой затараторили они, давясь смехом.
– Иди, поплачься своему папаше, хрюшка. Он, скорее, тебе по жопе надает за то, что так неаккуратно с обновкой обходишься, – Тим хищно сверкнул зелеными глазами в сторону толстяка.
– Точно! Заберет твой велик! – пискляво добавил Вовка, и они, хохоча, продолжили путь.
Ребята весь день провели на реке: купались, рыбачили и дурачились. Ближе к вечеру все уже захотели есть и решили отправиться по домам. Тим притащил домой пару крупных лещей, которых поймал Леха, почти не отрывавшийся от рыбалки все это время. На самом деле, он поймал целых четыре штуки, две из которых забрал себе. Он не стал жадничать, справедливо решив, что, раз удочка была не его, то Тим имеет все права на половину добычи. Парень закинул рыбу в раковину на кухне и отправился в свою комнату, чтобы переодеться.
– Ты еще кто такой? – хрипло пробасил пьяный амбал, вывалившийся из туалета, чуть не шибанув дверью мальчишке по лбу. Тим шарахнулся от него в сторону и скрылся за хлипкой дверью своей маленькой комнаты. Это была уже привычная картина: мама постоянно водила домой всякую шваль.
– Чего ты там опять притащил? – поддатая мама ввалилась в его комнату спустя пару минут. – Чистить сам будешь: надоел уже со своей рыбой.
Вместе с матерью в комнату ворвался противный запах дешевого алкоголя и сигарет.
– Почищу, если ты выпрешь из дома этого алкаша, – Тим натянул домашнюю футболку и повернулся к ней.
– Следи за языком! – взвизгнула слегка прокуренным голосом. Она была одета в засаленный домашний халат, на голове гнездо из сухих, подернутых ранней сединой волос. Маме было всего двадцать восемь лет.
– А ты следи за своими хахалями: проходу не дают, – пробубнил сын. – Опять пьяная, – он брезгливо поморщился.
– Сегодня праздник, – она попыталась оправдаться, почувствовав легкий укол из-за слов мальчика.
– Какой? День граненого стакана?
– Первое июня, День Защиты Детей! – с трудом ворочая языком, парировала она. Первым признаком опьянения мамы был именно заплетающийся язык. Тимофей горько ухмыльнулся, поняв всю нелепость этой фразы в данный момент.
– А, так он пришел сюда меня защищать?
Мама замялась на пару секунд, затем фыркнула, не найдя, что ответить, и покинула комнату, хлопнув дверью. Тим слегка дернулся и моргнул от громкого стука. За старыми советскими одеревеневшими обоями, давно отставшими от стены, посыпалась штукатурка. Он сжал руки в кулаки, на щеках заходили желваки. Злость и обида рвались наружу, он пытался удержать в себе начавших бушевать бесов.
Тим закрыл дверь своей комнаты на задвижку и плюхнулся на скрипучую кровать. Он шумно дышал, пытаясь успокоить нервы. Рядом с кроватью стояла старенькая гитара, которую он нашел в гараже прошлой весной, разбирая горы хлама, оставшиеся от отца. Мальчик бережно взял инструмент в руки, удобно уместил его на коленях и мягко провел большим пальцем по струнам, не зажатым на грифе. Его слух приятно тронула короткая мелодия из шести нот.
Мальчик еще два раза повторил это ласкающее слух действие, закрыв глаза, затем стал аккуратно касаться отдельных струн, складывая их ноты в незамысловатую мелодию, все так же не зажимая аккорды правой рукой. Потому что он их не знал. Соседский парнишка показал ему пару простых вариантов перебора, и Тим ежедневно повторял их, иногда пытаясь выдумать свои мелодии. За все время его тренировок он выучил уже несколько переборов собственного сочинения. Надо было найти какую-нибудь книжку, чтобы научиться ставить аккорды. Может, заглянуть в библиотеку?
До недавнего времени найденная гитара пылилась в углу его комнаты: он не знал, что с ней делать. Периодически брал ее в руки, хаотично дергал струны и снова возвращал на место. Но, увидев как-то раз по телевизору концерт Виктора Цоя, он понял, что хочет быть таким же, как он. Представлял себя на сцене с гитарой, поющим в микрофон с гордо поднятым подбородком и твердым уверенным взглядом, в котором отражалась вся боль этого несправедливого мира. Тим, как завороженный, смотрел на исполнителя, который самозабвенно пытался донести до людей свои мысли, облаченные в простые слова и фразы, смысл которых мальчик еще не понимал, но знал, что Виктор поет о чем-то важном.
Неумело перебирая струны, Тим мечтал, что когда-нибудь сможет так же рассказать о своей боли с помощью песни, а люди вокруг будут петь с ним в унисон, выражая бесконечную благодарность, ведь он понимает их и говорит все, что они старательно прячут в душе.
2
Варя
Такси плавно катилось по центральной улице маленького города. Дорога была уже старая, усыпанная глубокими выбоинами, которые водитель старательно объезжал. Варя сидела на заднем сидении и смотрела в боковое окно, пытаясь уловить в пробегающих июньских пейзажах моменты из прошлого.
– Смотри, светофор поставили, ничего себе! – удивленно проговорил Лешка, сидевший рядом с девушкой.
– Лучше бы дорогу починили, – усмехнулась Варя. Водитель согласно крякнул, но тут же угодил в неприятную яму колесом и матюкнулся.
– Может, прогуляемся вечером? – спросил парень после недолгого молчаливого наблюдения в окно автомобиля.
– Давай, завтра: сегодня хочу с бабушкой побыть, – ответила Варя, глянув на друга, тот кивнул и улыбнулся.
– Привет передавай. Я завтра загляну, окей? Сто лет бабу Машу не видел.
– Конечно, я думаю, мы можем сообразить небольшую посиделку с шашлыками во дворе. Как в старые добрые, – Варя лучезарно улыбнулась, вспоминая детство.
Вскоре автомобиль остановился во дворе у старой советской пятиэтажки. Вокруг колыхали густой зеленой листвой большие раскидистые тополя, дети бегали по детской площадке, которая совсем не изменилась со времен их с Лешкой детства. На скамейках привычно сидели бабульки, обсуждающие свои домашние растения, внуков и соседей.
Водитель вышел и открыл багажник, друг достал их с Варей сумки.
– Я сама донесу: она легкая, – сказала девушка, забрав у друга свою спортивную сумку, тот не стал спорить. Они недолго поболтали, отпустив таксиста, и вскоре, попрощавшись, разошлись по своим подъездам.
Варя медленно поднималась по ступенькам, чувствуя ностальгию по ушедшим, таким далеким временам. Из квартир доносились запахи домашней еды: кто-то только что пожарил картошку. Из двери сбоку слышалось ворчание женщины, отчитывавшей нерадивого мужа. На другом этаже под дверью квартиры мяуча просилась домой трехшерстная беременная кошка – Варя поняла это по ее выдающемуся с боков животу.
Дойдя до двери своей квартиры, девушка остановилась и глубоко вдохнула. Она улыбнулась, предвкушая встречу, и нажала на кнопку звонка. За дверью послышалось слабое трещащее гудение, затем медленные шаркающие шаги.
– Ох! – бабушка почти подскочила на месте, забыв про больные ноги, когда увидела на пороге внучку, которую совсем не ждала.
– Здравствуйте, вам посылочка! – Варя расплылась в улыбке при виде ошарашенной бабули. Она приехала, не сообщив заранее, чтобы устроить сюрприз, и была рада, что ей это удалось.
– Варюша, господи, ты как здесь? Что-то случилось? А работа как же? – затараторила бабуля, позволив внучке протиснуться в узкий коридор и поставить сумку. Варя крепко обняла ее и поцеловала в теплую морщинистую щеку. Девушка не хотела отпускать бабушку, по которой невыносимо соскучилась за эти два месяца разлуки.
– У меня отпуск, не переживай, – успокоила она начавшую переживать бабу Машу. Та сразу обрадовалась, торопливо проковыляла на кухню, стала доставать из холодильника кастрюлю с супом, хлеб, колбасу – все, что попадалось ей на глаза.
– А почему одна? Где твой Андрей? – бабушка уже наконец уселась на стул напротив, когда стол для внучки был накрыт. Варя с удовольствием уплетала домашний борщ, закусывая его хлебом с копченой колбасой. Как же давно она хотела поесть бабулину еду.
– Он работает, не смог вырваться, – с набитым ртом проговорила Варя. – Просил передать привет. Мы с Лешкой приехали, он завтра обещал зайти в гости тебя повидать.
– Как хорошо, пусть заходит, хоть поглядеть на него – красавца! – Баба Маша расплылась в улыбке, ее глаза радостно блестели. Они долго сидели на кухне, делясь новостями, говорили обо всем, что произошло за два месяца их разлуки. Варя рассказала, как ей нравится работать, только начальник немного вредный. Приврала, конечно: работа не казалась такой уж замечательной. Пожаловалась, что ее парень постоянно пропадает на работе, и они редко видятся. Бабушка долго рассказывала про всех соседей: кто женился, родил, умер – все, как всегда.
Солнце уже заходило, когда родственницы стали готовиться ко сну. Бабушка взбила пуховую перину на старенькой деревянной кровати в маленькой спальне двухкомнатной хрущевки. Варя чувствовала приятное тепло в душе, сидя на полу своей комнаты. Она осмотрелась: у стены стоял старый платяной шкаф, массивный письменный стол с лампой советского образца, полка с книгами. На стенах, оклеенных светло-зелеными полосатыми обоями, висели постеры, выдернутые когда-то из подростковых журналов: Линкин Парк, Фифти сент, Металлика, Бритни Спирс, Корни… Просто сборная солянка какая-то. Варя усмехнулась, вспомнив, как фанатела от всех подряд, будучи подростком.
В кармане зазвонил телефон, мгновенно вытащив девушку из воспоминаний. На экране она увидела фото, где она целует в щеку темноволосого симпатичного мужчину, который прикрыл глаза от удовольствия, а его губы тронула довольная улыбка.
– Ты доехала? – спросил Андрей, когда Варя ответила на звонок.
– Да, прости, что не позвонила: совсем вылетело из головы.
– Балбеска, я же волнуюсь. Все нормально? Как бабушка? – у него был приятный голос.
– Все хорошо, бабушка в порядке, чуть не упала, когда меня увидела! – Варя засмеялась.
– Хорошо, – улыбнулся мужчина. – Блин, ты серьезно целую неделю там пробудешь? Может, пораньше вернешься? – протянул он.
– Андрюш, я два месяца дома не была… Я уже скучаю по тебе, но надо побыть с бабушкой.
– Ладно, малыш, все нормально, отдыхай, – ласково проговорил Андрей.
Они еще немного поболтали, пожелали спокойной ночи и закончили разговор. Варя улеглась на кровать. Мягкая перина приятно обволакивала тело, словно облако. Девушка не могла уснуть. В голове друг за дружкой возникали картинки из прошлого: как она делала уроки, сидя за этим письменным столом, как они вместе с Лешкой строили шалаш из одеял и подушек, дурачились с ее куклами, читали книжки…
Лишь одно детское воспоминание омрачало все остальные: день, когда она приехала жить в эту квартиру к бабушке. День, в который умерла ее мама. Варя отбросила неприятные мысли и попыталась уснуть. Из форточки слышался смех веселой компании во дворе. Где-то залаяла собака. Сосед сверху шумно прошаркал по комнате, громко закашляв. На столе монотонно тикал маленький розовый будильник, когда-то давно заставлявший ее подниматься по утрам в школу. Звуки, под которые она всегда засыпала раньше. Как же хорошо быть дома.
Наутро Варя, позавтракав манной кашей, которую бабуля щедро приправила сливочным маслом, отправилась на улицу, прихватив пакет с мусором. Солнце слепило глаза, она шла по траве, чувствуя, как тряпичные тапочки намокают от утренней росы, а легкий прохладный ветерок шевелит ее вьющиеся светлые волосы. В пышных кронах тополей слышалось щебетание птиц, молодая зелень ласково шелестела от ветерка. Все вокруг пахло ее детством, все звучало, как ее школьные годы, каждая качеля, куст или камень звали ее поиграть, прямо как тогда.
– Мальвина! – послышался за спиной веселый голос Лешки, который вышел из подъезда, и за ним захлопнулась тяжелая дверь. Очень давно она не слышала это прозвище. Леха в детстве все время придумывал, как бы по-новому назвать подругу: Варя, Варька, Вареник, Воровка… Один раз он шутливо поддразнил ее Вареньем, на что девчушка почему-то обиделась, и он попытался реабилитироваться.
– …мальВиновое… сладкое-присладкое. Ты – мальВиновое варенье!
– МАЛИНОВОЕ! Правильно – малиновое, дурак! – засмеялась тогда Варя, ее обида тут же улетучилась.
– А ты – мальВиновое. Как Мальвина – подружка Буратины, – тоже захохотал Лешка.
– Хитрый Лис, – улыбнулась Варя.
Она обернулась и остановилась, чтобы подождать идущего к ней друга.
– Лис! – крикнула она рыжеволосому парню, и его губы растянулись в счастливой улыбке.
– Эй, я же просил тебя не называть меня так, – он подошел и приобнял девушку.
– А, по-моему, тебе идет, – хихикнула она, – надо срочно переименовать тебя в телефоне, почему я раньше об этом не подумала?
Они сидели на скамейке во дворе, разговаривая обо всякой ерунде. Сначала вспоминали детство, потом плавно перешли к разговорам о настоящем. Шесть лет назад они, закончив школу, вместе уехали учиться в Энск. Поступили на программистов и успешно окончили университет: Лешка с красным дипломом, а Варя с обычным синим, потому что на последнем курсе у нее закрутился роман с Андреем, и учеба вдруг отошла на второй план.
После университета их дорожки в первый раз в жизни разошлись: Леху с руками оторвала молодая айти-компания, которая набирала обороты, а Варя устроилась на промышленное предприятие, где она проходила практику, будучи студенткой. Ее должность была низкой, но она надеялась на карьерный рост. В конце концов, ей обещали, что она сможет в будущем продвинуться в их компании.
– Так что у тебя на личном фронте? – наконец спросила Варя. Этот вопрос давно не давал ей покоя. В Энске друзья виделись редко, лишь иногда перекидывались парой фраз в интернете, обменивались фотками, но поговорить по душам удавалось в последнее время все реже. У каждого своя жизнь, работа отнимала большую часть времени. За этот год они в первый раз вместе приехали в родной город, что далось с трудом, ведь для этого им пришлось заранее подстраивать свои отпуска и планы.
– А я все думаю, неужели не спросишь, – Леха засмеялся, его серые глаза заблестели еще ярче, чем обычно. Он вообще выглядел сегодня счастливым, как никогда.
– Я правильно понимаю, у тебя кто-то есть? – Варя удивленно подняла брови, глядя на друга в изумлении.
– Нет у меня никого. Давай, не будем про мою личную жизнь, – его улыбка стала какой-то вялой.
– Лешка, ты же знаешь, что со мной обо всем можешь поговорить… вообще обо всем. В конце концов, с кем еще, как не со мной? – она усмехнулась, попыталась заглянуть другу в глаза, но тот отвел взгляд.
– Знаю, просто не о чем рассказывать. У меня никого нет, и я не парюсь, все нормально, правда.
– Все потому, что ты стеснительный. Вот, я не представляю, где бы я искала себе парня, если бы сама была парнем… Вот, куда нужно пойти, чтобы встретить такой редкий экземпляр? – вслух рассуждала Варя, но видела, как другу неприятна эта тема.
– Двадцать первый век на дворе, очнись. Ин-тер-нет, – отчеканил друг. – И вообще, хватит об этом, Варюх…
– Слууушай! Я вспомнила! У Андрюшки на работе появился новый коллега, и он говорит, что этот парень похож на… ну, что он, будто бы… гей, – Варя поджала губу на последнем слове, замявшись, но быстро вернулась в прежнее русло, продолжая взахлеб двигать свою идею. – Андрей говорит, что он ничего так, если хочешь, я могу аккуратно выведать на счет его ориентации… – девушка хитро улыбнулась.
– Варька, ты же знаешь, что можешь делать со мной все что угодно, можешь быть кем угодно, но ТОЛЬКО НЕ СВАХОЙ! Я этого не допущу, – засмеялся Леха и, перекинув руку за ее голову, притянул девушку к своей груди, ласково потрепал пышные мягкие волосы.
– Да я ради тебя готова на все! Только свистни, и я пойду с тобой хоть в гей-клуб в качестве группы поддержки! – смеялась девушка, в такт своим словам тыча указательным пальцем Лехе в колено.
– В гей-клуб! – заржал парень, откинув голову назад. – Еще чего придумаешь, балда?
Варя была счастлива снова увидеть того самого Лиса: веселого, постоянно отпускающего в ее сторону безобидные шуточки, подтрунивавшего ее по поводу и без. На этот раз она решила, что не позволит жизненным обстоятельствам так надолго их разлучать. Они должны быть вместе, как раньше. Она хотела видеть его как можно чаще. Тем более, ее парень был не против: он знал, что Лешка «не по девочкам».
– Ну, а что? Кто тебя знает, что взбредет вдруг в твою отчаянную рыжую голову? От тебя можно чего угодно ожидать.
Они сидели в обнимку и хохотали как сумасшедшие. Варя подумала, что они, наверное, разбудили всех соседей свои хохотом, ведь на часах еще не было и восьми.
– Как же я соскучился по тебе, бестолковая ты тарахтелка, – Леха, отсмеявшись, еще крепче прижал девушку к себе и ткнулся носом в ее макушку.
– Я тоже… – тихо проговорила она, – давай, будем чаще встречаться? – она подняла голову и заглянула в такие родные светлые глаза.
– Согласен. Что-то мы совсем распоясались: вообще видеться перестали, – парень тоже не отрываясь смотрел в ее глаза.
– Так что, наши шашлыки сегодня в силе? Бабушка очень хочет тебя увидеть. Как твои родители, кстати? Их тоже позовем… – Затараторила Варя, немного отстранившись от друга.
– Конечно в силе. Мама про тебя спрашивала: все пытается выведать, почему мы с тобой не встречаемся, – усмехнулся парень. Варя смущенно опустила глаза. Его родители были не в курсе про ориентацию сына. Никто не знал, кроме девушки. Ну, и Андрея.
– Она же знает, что мы друзья, сколько можно?
– Говорит, что дружбы между женщиной и мужчиной бла-бла-бла. Я сказал, что у тебя парень есть, она как будто даже расстроилась.
– Не думал рассказать родителям? – серьезно спросила Варя.
– Нет. Этого не будет, – отрезал друг, давая понять, что разговор на эту тему он развивать больше не собирается.
Днем Варя вместе с Лешкой помогали бабе Маше по квартире. Друг прикрутил все разболтавшиеся петли у кухонных шкафчиков, передвинул мебель в зале, пока Варя драила везде полы, собирала веником паутинки в углах под потолком. Бабушка только ходила и вздыхала, чувствуя себя неудобно из-за того, что ребята убираются в ее квартире.
– Ты бы сказала заранее, что приедешь, я бы сама порядок навела, – причитала бабуля.
– Ага, и шкафы бы сама подвигала, и с веником бы попрыгала. Успокойся, мы сами все сделаем, – унимала ее внучка. Лешка, который слушал их диалог, разбирая скопившийся на балконе хлам, вдруг громко запел:
– Тимуровцы, тимуровцы! Да, мы тимуровцы…
– …вестники юной весны. Сердцем горячим с нами вместе. Все пионеры страны! – хохоча продолжила Варя хором с Лешкой, бабушка тепло улыбалась, а в ее глазах блестели слезы.
– Ой, все, Тимуровцы, давайте-ка, марш на кухню! Там уже курица готова, – скомандовала бабуля и поспешила достать из духовки чугунный лист с румяной запеченной курятиной, вокруг обложенной золотистой картошкой.
Ребята с аппетитом умяли лучшее в мире блюдо и закончили уборку, кряхтя от переедания. Они смотались в магазин и накупили продуктов для вечернего шашлыка, достали из гаража мангал и принялись обустраивать место для посиделок. У бабушки был крохотный участок рядом с гаражом, обнесенный низким хлипким заборчиком, где она каждую весну сажала цветы.
Вечер получился очень душевным. К ребятам присоединились Лешкины родители, бабушка достала из закромов бутылочку домашнего вина, которую все с удовольствием распили под ароматное мясо и свежие овощи. На площадке во дворе щебетали дети, среди них, виляя хвостиками, бегали две собачки, мамочки перетирали бытовые проблемы и сериалы, сидя на скамейках и приглядывая за своими бесящимися чадами.
Когда солнце уже начало заходить за горизонт, а двор потихоньку пустел, компания стала наводить порядок. Варя попрощалась с родителями друга и отправилась с бабушкой домой. Помыв посуду она велела ей не ждать ее и ложиться спать, а сама вышла на улицу, где Лешка уже подпирал плечом тополь.
Они прошли пешком весь район, прогулялись по знакомым улочками, вспоминая забавные моменты из детства. Девушка уже очень давно так не смеялась: до судорожных всхлипов, до невозможности что-то сказать, до брызгавших из глаз слез. Леха словно превратился в того маленького щуплого мальчишку: дурачился, бил палкой по крапиве и тоже смеялся как ребенок. Это выглядело до смешного нелепо: взрослый двадцати пяти летний высокий парень, искренне хохочущий над всякой ерундой. Варя подумала, как ей несказанно повезло, что он есть в ее жизни.